Part 1
Она с детства помнит этот дом, сад и подъездную аллею, ведущую к кованым воротам. С этим местом были связаны одни из самых радостных воспоминаний ее жизни: праздники, приемы, каникулы, друзья. Но, если в прошлом этот роскошный особняк всегда встречал ее приветливо светящимися окнами, волшебными фонарями в саду и громким смехом друзей, то сегодня он казался чуть ли не заброшенной руиной. Только тусклый свет в окнах столовой говорил о том, что дом все еще обитаем.
Рейвен прерывисто вдохнула, отгоняя от себя ностальгию по былому величию Малфой-мэнора, и продолжила путь к дому. Не сбавляя шага, она просто прошла сквозь внушительные с виду ворота. Изящная ковка подернулась дымкой и вновь материализовалась в цветочный узор у нее за спиной. Радуясь, что она все еще желанная гостья в этом доме, Рейвен смело шагала в сторону главного входа. Магия, вплетенная в замысловатые узоры художественной ковки, предупредила хозяев о ее прибытии раньше, чем девушка преодолела расстояние до дома, и на пороге ее уже встречали.
Отправляясь сюда, она не особо рассчитывала на теплый прием, так что фигура на пороге совершенно не удивила ее своим неприветливым взглядом.
– Лестрейндж?
– Малфой, – Рейвен старалась держать лицо до последнего и ничем не выдавать своего волнения. Так уж ее всю жизнь учили. Девушке ее крови и положения не положено проявлять слишком много эмоций.
– Что ты тут делаешь? – ледяным тоном спросил Драко.
– Узнаю, как дела у моего лучшего друга. Или ты что-то имеешь против, Малфой?
На секунду ей показалось, что он сейчас улыбнется, но Драко сдержался и сохранил непроницаемое выражение лица.
– Что, тетка проболталась?
– Она и твоя тетка, если не забыл, и она не смогла не поделиться гордостью за любимого племянника.
Рейвен показалось, что после этих слов в нем что-то сломалось. Не говоря больше ни слова, он в пару шагов преодолел расстояние между ними и крепко сжал подругу в объятиях, пряча лицо в ее волосах.
«Значит, правда», – подумала Рейвен, и ее сердце сжалось от жалости к нему. Впервые она обнимала кого-то не от радости или симпатии, а из жалости и сочувствия. Он был ее лучшим другом, и от осознания того, что она ничем не может помочь, хотелось закричать. Впервые в жизни Рейвен Лестрейндж чувствовала себя такой беспомощной и бесполезной. Она готова была стоять тут с ним, пока последний кирпичик Малфой-мэнора не обратится в пыль, пока все проблемы в мире не растворятся во времени и пока ему это будет нужно.
Но уже через несколько секунд Драко медленно отстранился от нее, и снова его лицо стало непроницаемой маской. Она знала его слишком хорошо – Драко не позволит себя жалеть. Скорее всего, в его голове уже пронеслась мысль о том, что его отец не одобрил бы подобное поведение, хотя он и прекрасно понимал, что все проблемы свалились на его голову именно по вине его отца.
– Что ты знаешь? – спросил Драко.
– Только то, что ты теперь любимчик Темного Лорда.
– Она что, так и сказала? – Драко даже на секунду забыл, что вообще означает эта фраза.
– Мерлин, конечно, нет! Мы же говорим про Белатрису, Драко. – Имя «любимой» тетушки прозвучало с некоторым отвращением, что, впрочем, не удивило Драко. Они оба не питали никаких теплых чувств по отношению к общей родственнице. – Может, позволишь мне войти, и я все расскажу?
– Я бы позволил и даже на ужин пригласил, но что-то подсказывает мне, что ты начнешь задавать кучу ненужных вопросов, Рейвен.
От возмущения девушка даже приоткрыла рот и несколько секунд смотрела на Драко как на ненормального.
– А ты что подумал, что я явилась сюда прогноз погоды у тебя узнавать? Конечно, я хочу знать, как ты и что вообще происходит!
– Я не могу, Рейвен, – тихо произнес Малфой, и ей показалось, что в его серых, как дождливое небо, глазах промелькнул испуг и предостережение.
– Ладно. Но хоть узнать, как ты себя чувствуешь, я могу? – Рейвен решила, что давить на него сейчас было бы не лучшей тактикой.
– Все нормально, Рейвен, – его ответ прозвучал не очень убедительно.
– Твой отец в Азкабане, ты вдруг стал крайне интересен Темному Лорду, Белатриса довольна как мартовская кошка, и ты говоришь, что все в порядке? – девушка вопросительно уставилась на друга. – За дуру меня держишь?
– Белатрисе нужно научиться держать свой рот закрытым, – парень тяжело вздохнул и провел рукой по лицу. Внешне и правда казалось, что с ним все совершенно нормально, но этот жест и внезапные обнимашки подсказывали Рейвен, что как минимум Драко чертовски устал.
– Она может и промолчала бы, но там были Нотт и Маттео. Ты же знаешь, как она ненавидит первого и обожает тыкать носом во все второго.
– Только не говори, что она меня им в пример ставила, – Малфой устало опустился на ступеньки крыльца и уставился на свои ботинки.
Рейвен, подобрав полы длинного плаща, уселась рядом.
– Именно это она и сделала. Тогда мы и решили, что у тебя что-то происходит. И, судя по всему, оказались правы.
– Никогда не понимал, почему она так терпеть не может Маттео. Он же сын ее обожаемого Лорда.
– Но она-то ему не мать... И не переводи тему, Малфой, – она аккуратно коснулась его плеча и тихо добавила: – Мы твои друзья, и мы переживаем.
Драко долго смотрел куда-то вдаль, решая, что из этого всего дерьма, в котором он оказался, ей можно рассказать. Что точно нельзя говорить, ему доходчиво объяснили. Но он не первый год знал Лестрейндж и понимал, что так просто она не отвяжется, поэтому именно ее и прислали. В своем упрямстве она хуже любого осла. К тому же он и сам отчаянно хотел поделиться хоть с кем-то, просто поговорить и перестать пытаться понять, на каком моменте его жизнь превратилась в этот отстой. Не то чтобы раньше в ней были сплошные пони и радуги, но и так паршиво еще не бывало.
Прошло минут пять, прежде чем Драко осознал, что ничего не сможет сейчас ей рассказать. Разве что показать.
– Ты должна мне пообещать, что никто кроме Нотта и Риддла от тебя ничего не узнает, – он был уверен только в них. Единственные три человека во всем мире, кому он действительно доверял. – Пообещай, Рейвен, иначе он убьет и меня, и тебя.
Все это Драко произнес таким тоном, что Рейвен стало не по себе. Она выросла среди Пожирателей, видела всякое и знала такое, что у благонравных девиц Гриффиндора отняло бы дар речи до конца их жизни, но своего друга она видела таким впервые. И это до чертиков пугало ее. И когда он поднял рукав рубашки, Рейвен уже знала, что там увидит.
Теперь ее лучший друг полностью принадлежал Темному Лорду, и именно ему предстоит расплачиваться за промахи отца.
***
Домой Рейвен вернулась поздно ночью, благо сегодня никого не интересовало, где она была и когда вернулась. Тихой тенью она прокралась мимо гостиной, в которой почти догорел камин, поднялась по лестнице и свернула в противоположную от своей спальни сторону. Добравшись до нужной двери, на всякий случай обернувшись по сторонам, девушка тихо постучала. Через несколько секунд дверь открылась, и мужская рука быстро втащила ее в комнату, пока никто не заметил благородную Рейвен Лестрейндж посреди ночи у дверей спальни Маттео Риддла.
– Можно чуточку нежнее, Риддл? – возмутилась девушка, когда дверь за ее спиной закрылась и она встретилась взглядом с парой черных глаз, вопросительно взиравших на нее.
– Тебя могли увидеть, Лестрейндж, – его голос звучал холодно и без особых эмоций. – Какого черта ты шатаешься по ночам?
– Еще скажи, что ты меня не ждал! – Она по-хозяйски прошла по комнате, зажгла лампу на прикроватном столике и устало упала на его постель.
– Я ждал тебя утром, – парень сел в кресло напротив кровати и достал сигарету.
– И поэтому эта дверь открылась через секунду после того, как я к ней подошла? Не смеши меня, Маттео, – Она приподнялась на локтях и посмотрела в сторону Риддла. – Могу, конечно, уйти, если желаешь.
– Рассказывай уже, что узнала, Лестрейндж, – он шумно затянулся, потушил сигарету и переместился ближе к своей гостье.
– Нотт был прав, у Драко есть метка.
– Черт... – Маттео облокотился локтями на колени и уронил голову на руки. – Только этого ему не хватало.
– Я пообещала Драко, что никто, кроме нас, не узнает, а ты пообещай мне.
– Твою мать, Рейвен, да кто вообще в своем уме о таком болтает? – зашипел на нее Риддл. – Он мой лучший друг, думаешь, я ему смерти хочу?
Рейвен придвинулась ближе, свесила ноги с кровати и внимательно посмотрела в лицо Маттео. Его реакция была ей абсолютно понятна: как и ее, его все это злило и пугало. Пугало, потому что теперь любой из них мог оказаться на месте Драко. Злило, потому что никто из них не смог бы ничего изменить или сопротивляться. Они выросли в этом мире, знали, что прошлое их родителей никогда не оставит их в покое, но совсем не ожидали, что два года назад это прошлое станет настоящим, что главная городская легенда вдруг оживет, станет реальностью и разделит их жизни на «до» и «после».
– Может, можно что-то сделать? – Рейвен сама не верила, что спрашивает это вслух. Что это вообще за вопрос такой дурной? Жалкая попытка вернуть себе немного надежды? Надежды на что?
– И что, по-твоему, можно сделать? – Маттео вернулся в кресло и снова достал новую сигарету. – Думаешь, я могу пойти и попросить: «Папочка, ну пожалуйста!»? – Он шумно выдохнул дым и уставился в окно. – Не уверен, что он вообще помнит, кто я такой и как выгляжу.
– Оно и к лучшему, – Рейвен забрала у него сигарету и встала у окна. – Лучше пусть и не вспоминает.
– Боишься? – Риддл смотрел на нее исподлобья, немного наклонив голову.
– Чего мне бояться? – Рейвен затянулась и выдохнула дым в окно, наблюдая, как он растекается по стеклу. – Драко отвечает за провалы Люциуса, если так пойдет, то следующий Нотт, его отец тоже в Азкабане, – она снова затянулась. – Дальше он может вспомнить, что существуешь ты и включить примерного папашу, – снова затяжка. – А я что? Я Лестрейндж, мои родители прячутся в лучах славы Белатрисы, максимум, что мне светит, – отдадут замуж за кого-то старого и богатого.
Она со злостью затушила сигарету, уперлась руками в колени Риддла и тихо прошептала:
– Так что, если мне и стоит чего-то бояться, так это того, что я потеряю всех, кого люблю, включая тебя, Маттео.
Он несколько секунд внимательно смотрел в ее глаза, а потом притянул ее еще ближе, положив руку на ее затылок и зарываясь пальцами в густые волосы. Между ними были считанные миллиметры, когда он прошептал ей в губы:
– Не бывать такому, – и жадно поцеловал, будто поцелуем можно было убедить ее в том, что он способен решить все ее проблемы, не вставая с этого кресла.
***
Небо за окном уже начало светлеть, когда Рейвен ушла к себе, напоследок поцеловав его в висок и сказав, что ему тоже не мешало бы поспать. Но спать не хотелось. Хотелось перестать чувствовать себя таким бесполезным, хотелось иметь возможность хоть что-то исправить или, на крайний случай, просто сжечь весь этот гребаный мир вместе со всеми Пожирателями, их Лордом и святым Поттером вместе взятыми. Не будь Поттер таким идиотом, им было бы не так легко манипулировать. Не будь Люциус Малфой таким самоуверенным кретином, они бы ни за что не встретились тогда в Министерстве, и большей половины проблем, свалившихся на головы их друзей, можно было бы избежать. Теперь старшие Малфой и Нотт в Азкабане. Лорд не получил желаемое и очевидно начнет отыгрываться на его друзьях. Точнее, уже начал. Знать бы еще, что конкретно его отцу нужно от Драко и когда он доберется и до Теодора.
«И что бы ты сделал?» – спрашивал он самого себя. – «Что ты можешь сделать?»
Маттео вспомнил свои мысли, когда получил новость о возвращении своего отца, и его первым желанием было бежать. Бежать так далеко, как только можно.
Он тогда стоял на трибуне, рядом с Драко, и смотрел на мертвого Диггори. И, возможно, был первым, кто поверил Гарри Поттеру, когда тот в приступе паники кричал, что Воландеморт вернулся. Все вокруг посчитали, что Поттер тронулся, и про себя Маттео молил, чтобы так оно и было, чтобы это был просто бред мальчишки, который видел смерть друга. Но все внутри кричало о том, что Поттер говорит правду, что он правда это видел. В ту ночь Маттео Риддл был первым, кто покинул поле для квиддича.
Он помнил и как холодел от липкого страха, заполнившего всю гостиную дома Лестрейндж, когда это чудо воскрешения предстало там воплоти. Он медленно прошел по комнате, за его спиной все время маячила безумная улыбка Белатрисы, явно уверенной в том, что Темный Лорд прибыл исключительно ради того, чтобы поздравить ее лично с успешным побегом из Азкабана. Братья Лестрейндж держались чуть лучше, но, несмотря на страх перед ним, на лицах обоих были улыбки, пока они расшаркивались перед ним и благодарили за спасение.
В этот момент Маттео стоял по левую руку от Ровены Лестрейндж – женщины, заменившей ему мать. Справа от нее стояла ее дочь, Рейвен, которую она держала за руку, отведя девочку немного себе за спину, будто пытаясь защитить от чего-то. Маттео заметил, что это вошло у нее в привычку с того дня, как Рабастан Лестрейндж, отец Рейвен, вернулся из Азкабана в сопровождении брата и невестки. Но он совсем не ожидал, что Ровена схватит за руку и его, в тот момент, когда ее муж укажет рукой в их сторону, приглашая своего Лорда к своей семье. Тогда же его взгляд впервые встретился с глазами отца. Парень не почувствовал ничего, кроме холодного презрения к себе. Он был живым напоминанием о том, что когда-то Лорд Воландеморт был обычным смертным.
Все трое покорно склонили головы, когда Лорд в сопровождении Рабастана приблизился к ним.
– Мы рады приветствовать Вас в нашем доме, мой Лорд, – почти прошептала Ровена, не поднимая головы.
Он не удостоил ее даже взгляда, сосредоточив внимание на парнишке, которого она держала за руку. Спустя секунду Маттео четко услышал чужой голос в своей голове: «Здравствуй, сын».
Первое, что сделал Маттео Риддл после возвращения в Хогвартс, – нашел профессора Снейпа и готов был пообещать тому весь год чистить котлы в его кабинете, лишь бы он научил его защищать свои мысли от Темного Лорда.
* * *
Собираясь на завтрак, Рейвен искренне радовалась, что после ареста старших Нотта и Малфоя Министерство начало устраивать обыски в их доме чуть ли не каждую неделю, и ее отцу и тетке пришлось скрыться в неизвестном направлении. В любом другом случае эта обстановка ее крайне раздражала бы, но, учитывая последний факт, она была не против.
Она не была знакома ни с кем из своих родственников, пока те полным составом не явились к ним в дом после воскрешения Темного Лорда и не превратили ее привычную жизнь в ад. Ее отец сразу же решил наверстать упущенное и заслужить звание «Отец года», воспитывая в дочери истинную леди, соответствующую фамилии, тетка Белатриса не упускала момента упрекнуть ее в чем-либо, а Маттео откровенно возненавидела и относилась к нему не лучше, чем к домовому эльфу, а ее муж Родольфус чаще всего угрюмо молчал и нагонял на всех жути одним своим видом.
Когда после ареста последнего с компанией отец и тетка были вынуждены скрыться, а в их доме поселился Теодор Нотт по приглашению ее матери, Рейвен даже подумала, что жизнь снова может наладиться. Но, когда пару дней назад застала в гостиной Белатрису, отчитывающую Риддла и Нотта в бесполезности для их «общего дела» в отличие от младшего Малфоя, поняла, что просто так ничего не бывает и ничего само не налаживается.
Войдя в столовую, она застала свою мать, стоящей спиной к столу, за которым уже сидели парни, почему-то угрюмо уставившись в пустые тарелки. Ровена оторвала свой взгляд от огня в камине и строго взглянула на дочь:
– Ты, как обычно, опаздываешь.
– Прости, мама, плохо спала, – девушка застыла в ожидании разрешения занять свое место.
– Садись, – уронила Ровена, но сама осталась стоять. Дождавшись, пока Рейвен займет свое место рядом с Тео, она резко развернулась к присутствующим и, сложив руки на груди, продолжила: – Я хочу напомнить всем вам, что скрывать что-то от меня в моем доме бесполезно. – с этими словами она уперлась взглядом в дочь.
Рейвен попыталась состроить самое невинное выражение лица, на которое только была способна.
– О чем ты, мама?
– Будешь отрицать, что была вчера у Малфоев? – мать аккуратно положила ей в тарелку записку с ровным и мелким почерком Нарциссы Малфой. За свою жизнь Рейвен читала бесконечное число пригласительных писем, написанных этим почерком, и спутать не могла.
– Я...Я навещала Драко, – Рейвен все еще надеялась на свой невинный тон и милое личико.
– Хватит! – голос Ровены стал выше и громче. – Я знаю, зачем ты навещала Драко, не делай из меня дуру. Не смейте лезть в это! – она почти перешла на крик. – Не для того я вас столько лет защищала от всего, что происходит вокруг Люциуса Малфоя, чтобы вы добровольно влезли в это из-за его сына!
В этот момент Рейвен поняла, что не только ей тяжело принять все, что творится вокруг, и что ее мать тоже явно не в восторге от происходящего.
– Все настолько плохо? – неожиданно спросил Маттео, все так же не отрывая взгляд от тарелки.
– Не важно, Мэтью. Пока вас это не касается, слава Мерлину, – женщина устало опустилась на стул рядом с Риддлом. – Пока вы живёте в моем доме и под моей опекой, я запрещаю вам вмешиваться в то, что происходит у Малфоев. Тебя, Теодор, это тоже касается.
Рейвен по очереди взглянула на друзей, решаясь привести последний аргумент:
– Он наш друг, мы просто...
Мать не дала ей договорить.
– Я все это понимаю, но это должно ограничиться вчерашним визитом. Не привлекайте к себе внимание, пока не вернетесь в школу, не появляйтесь у Малфоев, не высказывайте интерес, не злите Белатрису, если она вдруг объявится здесь. Теодор, к тебе это все особенно относится!
– Спасибо за заботу, миссис Лестрейндж, но... – Тео тоже не успел окончить фразу.
– Никаких «но», Теодор! – снова повысила голос Ровена. – Если не хочешь, чтобы с тобой случилось то же, что с Драко Малфоем, то будешь делать, что я говорю! У Нарциссы и Драко не было выбора, а у меня и у вас троих он еще есть, и если не хотите повторить судьбу своих отцов, то делайте этот выбор правильно! – После этих слов Ровена Лестрейндж покинула столовую, оставляя троих молодых людей обдумать услышанное.
Первым тишину нарушил Тео:
– Так значит, все так, как мы и подозревали?
– Угу, – угрюмо подтвердила Рейвен.
– И что мы будем с этим делать? – предприимчивость и неугомонность Нотта иногда переходила все границы.
– Ты уж точно ничего, – заметил Маттео. – Ровена права, тебе точно нужно держаться подальше от дел Темного Лорда.
Теодор откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди:
– И что, мы теперь перестанем разговаривать с Драко и забьемся в кладовку для метел, дрожа там от страха?
– Твое умение впадать в крайности всегда меня поражало, Тео, – абсолютно без эмоций произнесла Рейвен, покосившись на друга.
Риддл снова задумчиво уставился в пустую тарелку.
– До возвращения в Хогвартс нам и правда лучше не отсвечивать, – он как будто говорил сам с собой. – Судя по записке, даже мать Драко так считает. Тео, – обратился он к другу, – прошу тебя, во имя Мерлина, делай то, что просит Ровена. Она приняла тебя в своем доме и имеет право ставить условия. Она боится за Рейвен, и ты должен ее понять, – Риддл говорил тихо, чуть ли не по слогам, в надежде, что до его взбалмошного друга дойдет смысл его слов.
Нотт поднял обе руки в примирительном жесте:
– Да не дурак я, понимаю. Обещаю до школы не поминать имя Малфоя всуе.
– Это не все, что я хотел сказать, – Риддл поднял взгляд от тарелки и исподлобья уставился на друга, сидящего напротив. – Если ты сделаешь хоть что-то, что может навредить этой семье, то вечное рабство у Темного Лорда покажется тебе райскими каникулами по сравнению с тем, что я с тобой сделаю.