Глава 11
Меня разбудил хруст. Он был тихим и быстро смолк, но этого хватило. Как будто незваный гость не спеша рыскал вокруг лагеря, боясь спугнуть тишину неосторожным движением, и оказался слишком неуклюж, чтобы претворить свое намерение в жизнь.
- Адриан! - перекатившись на другой бок, я толкнула постеррианца в спину. - Здесь кто-то есть.
- Я поставил защиту. Кто бы это ни был, он не сможет не только причинить нам вред, но даже увидеть. Спи. - Адриан пробормотал все это, не потрудившись обернуться ко мне, и сразу затих.
Смерив его спину злым от бессилия взглядом, я села, обхватив колени руками. Несмотря на изнуряющую усталость, сна больше не было ни в одном глазу. Плохо. Завтра, как и несколько дней до этого, придется идти. Стиснув зубы, ни на что не жалуясь и в компании короля, подведшего под монастырь собственное королевство.
Я успокаивала себя тем, что как только мы найдем Источник и уничтожим Либру, все закончится. По крайней мере, Искандер перестанет быть угрозой извне, что даст мне возможность сосредоточиться на уничтожении врага внутри. С того случая в автолете Лея больше не давала о себе знать, но я все равно чувствовала ее. Чувствовала во взглядах Адриана, раздосадованных и иногда пугающе жадных, в привычном заламывании пальцев и магии, которая словно наркотик, соблазняя, текла по венам.
- Берта?
Я вздрогнула; по спине пробежал противный холодок.
- Я думала, ты спишь.
- Да, тебе бы тоже не помешало.
- Я еще немного посижу.
- Берта, это лес. Лес полон звуков. - Адриан тоже сел, приняв зеркальную моей позу. - Но я уже сказал тебе: мы в полной безопасности.
Голос Адриана, пусть и недовольный, успокаивал меня: само его звучание теперь казалось близким и родным, потому что ничего иного я не слышала уже, казалось, вечность. Последние дни я то и дело прокручивала в голове бабушкину просьбу. Она просила меня спасти ее внука от Леи. Возможно ли спасти человека от любви? Возможно ли спасти человека от самого себя?
- Я домашняя девочка. И никогда не ночевала под открытым небом до... до сейчас. Все эти шорохи, хрусты... Я постоянно боюсь, что во сне кто-нибудь меня прирежет, хотя и понимаю, что мой главный враг скорее всего выберет способ убийства поизящнее. А еще я боюсь, что могу остаться жить, но не проснусь, навсегда сделавшись узницей чокнутой злобной... - Спохватившись, я оборвала словесный поток, уткнувшись носом в колени. - В общем, ты понимаешь. В конце концов, это ты не так давно чуть не обрек меня на вечное заточение в собственном теле.
- Ты была в заточении всего несколько месяцев. А Лея находится в нем уже семнадцать лет. Ты никогда об этом не думала? - Краем глаза я заметила, как Адриан крепче обхватил руками колени. Резко и всего на мгновение, а потом так же резко расслабил пальцы.
- Это не моя вина, что твое заклинание закинуло ее в мое тело.
- Не твоя.
- Она заслужила. - В голосе Адриана прозвучало такое неподдельное раскаяние, что мне вдруг захотелось хорошенько его встряхнуть и сказать что-нибудь злое. Сколько можно убиваться по этой сумасшедшей? Неужели он не видит, что Лея сделала с ним и со всем королевством?
- Мы уже говорили с тобой об этом: все относительно. Нет верной стороны, Берта. Есть твоя сторона и чужая.
- Не могут все быть по-своему правы. Где-то должна быть правда, даже если обе стороны ее искажают. Пусть у третьей стороны.
По траве побежал холодный ветер и, несмотря на чары, наложенные Адрианом, мне стало зябко. Я шире расставила пальцы на руках и с силой прошлась ими сверху вниз по предплечьям. Нераскаянный убийца всегда неправ. Или?.. Была ли права я, убивая Нину? Когда убивала, думала, что права. Когда убивали меня, поменяла сторону?
- Если третья сторона и существует, искать ее следует точно не среди смертных. Смертные пристрастны. Все стремятся урвать кусок побольше, чтобы хватило на всю недолгую жизнь, и выбирают ту сторону, где вероятнее его получат. Просто кусок имеет тысячи личин. - Адриан посмотрел на меня, и я, избегая его взгляда, сосредоточилась на песчинках, разбросанных вокруг узорным покровом. - Мой кусок - Лавур и Лея, что делает все, направленное на их получение, верным.
- С чего ты решил, что это твой кусок? Может быть, ты был рожден для чего-то другого? И вселенная как бы намекает тебе на это, подсовывая одну свинью за другой? Сначала вернул Лавур, чуть не уничтожив его в кровавой бане. Потом любимую потерял и снова был вынужден убивать, чтобы вернуть ее. Сейчас вообще потерял и первое, и второе, и, прости меня за мою пристрастность, - с иронией процедила я, - но надеюсь, на этот раз ты их уже не вернешь.
- Кусок и не должен сам идти к тебе в руки. Каждый берет столько, сколько может забрать.
Я презрительно фыркнула.
- Ты воруешь чужое.
- Нет, это другие не могут отстоять свое.
- Ты правда считаешь, что все твои убийства оправданы? - Не выдержав, я повернула голову к Адриану. Его глаза в ночи казались черным бездонным омутом. На мгновение мне почудилось: чтобы упасть в него, достаточно лишь слегка податься вперед. И - что самое пугающее - я с трудом подавила в себе это желание. Зажмурилась, мотнула головой. Отчего-то подумала о Елеазаре. У него были такие же глаза.
- По-твоему, когда каменные волки столетиями притесняли ведьм было лучше? Я оставил в живых всех, кто признал меня. Те, кто пошел против, сами выбрали свой конец. - Адриан шумно выдохнул и, опершись руками о землю, встал. Все мои члены разом расслабились: выносить яростный взгляд постеррианца, пылающий верой во все им сказанное, было мукой. После каждой такой перепалки я с ужасом осознавала, что начинаю находить толику правды в его словах. - Я просто хотел вернуть дом и человека, без которого не мыслил жизни. А ты, Берта... честно говоря, мне казалось, что не только я бы предпочел видеть на твоем месте Лею, но и ты сама. Ты существовала, плыла по течению, но хотела ли жить? Да и после смерти родителей у тебя никого не осталось. У Леи же все еще был я. Разве не честно жить тому, кто хочет этого? Тому, кого любят и в ком нуждаются?
Адриан с минуту прождал моего ответа и, вяло махнув рукой, растворился в ночной мгле.
Я угрюмо уставилась в никуда. И правда, хоть кто-то в действительности расстроился, когда меня не стало? Тетя, возможно, погрустила немного, но потом, готова поспорить, вздохнула свободнее, осознав, что ей не придется ставить на ноги нерадивую племянницу. Больше родных у меня не было. Друзья? Друзей тоже не было, только Елеазар. Он много сделал, чтобы вернуть меня, но за этим могло стоять примитивное чувство вины, не имеющее ничего общего с сожалениями по поводу моей смерти. На этом все. Никого, ни единой души, переживающей обо мне, во всех мирах более не осталось.
Зачем же я тогда так отчаянно цепляюсь за жизнь, не желая отдать ее Лее?
Да чтобы не дать этой припадочной прибрать к рукам вселенную-другую, услужливо подкинуло мне идею подсознание. И направить на путь истинный Адриана, но с этим уж как получится - без обид, ба. Иными словами, есть несколько достойных целей, чтобы не торопиться отдать концы.
Приободрившись, я осмотрелась по сторонам, ища Адриана. Вокруг было пугающе тихо. Особенно для полного звуков леса, не к месту ехидно подумала я. Куда запропастился этот и без того пропащий постеррианец?
- Адриан? - Лес ответил мне шелестом травы и внезапно усилившимся стрекотанием насекомых. - Адриан? - повторила я, но уже слабее. Паника подкрадывалась ко мне, подстрекая сердце пуститься вскачь. - Если ты обиделся, то... то ты самая настоящая задница, потому что нельзя никуда уходить ночью и вот так вот вдруг исчезать.
Поднявшись на ноги, я внимательнее вгляделась в ту сторону, в которую пошел постеррианец. Искать или подождать, когда вернется? Слишком много чести для обыкновенного убивца, но я ненавидела быть в лесу - тем более ночью - одной, поэтому медленно двинулась вперед.
- Адриан? - позвала я и, снова не услышав ответа, напряглась. Я знала, что постеррианец накладывал чары на небольшой участок леса, так что не мог уйти далеко. Так почему же тогда он игнорирует меня или вовсе не слышит?
- Не престало девушке ходить в такой поздний час одной. Тем более по чаще, где, случись что, неоткуда ждать ни свидетелей, ни подмоги.
Я резко обернулась, встретившись лицом к лицу с человеком, показавшимся мне в первое мгновение смутно знакомым. Словно однажды я видела его в фильме, в котором он мелькал лишь в эпизодах, поэтому затерялся на задворках моей памяти, не сумев оставить в ней яркий след. Черные волосы, черные глаза, уставший изможденный вид, подчеркнутый болезненной синевой кожи. Старше меня и, несмотря на редкие морщины, старше намного - что-то во мне истошно вопило об этом. Возможно, опыт: в последнее время я слишком часто смотрела в лица тех, кто топтал ногами этот и другие миры на порядок дольше моего.
- Спеша рассеять беспокойство, исказившее твое прекрасное юное лицо, представлюсь. Мое имя - Искандер. Уверен, ты слышала обо мне. - Я отшатнулась, и ведьмак, на долю секунды замешкавшись - при этом мне показалось, что губы его скривились в слабой, но довольной усмешке, - добавил: - Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред.
- Как ты нашел нас? Где Адриан? - выпалила я первое, что пришло на ум, лишь бы не стоять в полной тишине, все явственнее цепенея от сжимающего меня в тисках страха.
- Нет заклинания, с которым бы я не справился, и человека, способного меня победить. Больше нет. - Искандер как-то странно дернулся, лицо его вдруг исказила гримаса боли и тут же пропала. - Что касается твоего спутника: он ушел, как только заметил мое присутствие. Забрал с собой фолиант, представляющий для меня великую ценность, но оставил тебя, что с его стороны было, скажем мягко, неблагоразумно. Потому что ты намного ценнее.
- Адриан бросил меня? - Я тупо уставилась на Искандера, переваривая услышанное. Как он мог? В конце концов, в моем теле сейчас и его ненаглядная Лея. Получается, собственная жизнь и сохранность Либры для него важнее? Вот так и рушатся мнимые надежды на то, что пока не избавлюсь от ведьмы, могу чувствовать себя в безопасности наедине с постеррианцем.
- Не переживай. Я уверен, что он действовал спонтанно и еще вернется за тобой. Впрочем, это-то мне и нужно. - Искандер вымученно улыбнулся, словно даже слабое напряжение мышц причиняло ему страдание, и я сделала еще один шаг назад. То ли магия, то ли сама Лея метались во мне, путая мысли и толкая на глупость. Мне не победить Искандера. Ни за что не победить. Не стоит даже пытаться.
- Чего ты хочешь?
- О, сущий пустяк. Вернуть то, что у меня когда-то отняли и жестоко отомстить. И ты мне в этом поможешь.
Несмотря на весь ужас ситуации, я чуть в голос не рассмеялась. Еще один обиженный, жаждущий восстановления справедливости. Разумеется, за мой счет.
- Будет лишним сказать, что я не стану тебе помогать?
- Нет, отчего же. - Искандер, чуть наклонив голову вбок, вскинул руку. В воздухе появилось мерцающее свечение, и я стиснула кулаки, ощутив, как бурлящая внутри сила ринулась ему навстречу, чуть не сломав по пути мою волю. Лишь в последний момент мне удалось взять под контроль готовые сорваться с пальцев чары. Искандер не нападал, нет, только что-то показывал. Дыши ровнее, Берта. Спокойно.
Ведьмак, о чем-то задумавшись, вперил в меня жадный взгляд.
- Еще прекраснее, чем я думал, - пробормотал он больше для себя; я еле разобрала сказанное. - Я понимаю, Берта, что для любого действия нужен стимул. В твоем случае даже более, чем стимул. Причина, достойная того, чтобы переступить через себя. К счастью, я озаботился тем, чтобы заиметь для тебя такую.
Мерцающее свечение начало принимать ясные очертания, превращаясь в картинку. Я прищурилась, наблюдая, как магические нити сплетаются, обретая форму и цвет.
- Видишь ли, несколько дней назад ко мне пожаловал гость с интересным и якобы выгодным для меня предложением. Он хотел получить тебя взамен на информацию. Сильно рисковал и остался жив, лишь потому что я подумал: что если не только он готов пожертвовать собой ради тебя, но и тебе его существование небезразлично? - Картинка наконец стала четкой, и я смогла хорошо ее рассмотреть. Знакомая темница - Лея бывала там чуть ли не каждый день на протяжении трех месяцев и постоянно таскала меня следом - и все тот же вампир, запертый в ней. Я почувствовала, что не могу сглотнуть: в горле застыл тугой комок. - Держу пари, я не ошибся.
Искандер не спешил рассеивать застывшее передо мной изображение, хотя краем сознания я и догадывалась, что удерживать чары стоило ему немалых сил: по лбу ведьмака градом катился пот, а туловище его чуть потрясывало как от тяжелых судорог. Впрочем, я была уверена, что стоит мне применить силу, и вся эта наружная слабость не помешает ему если и не убить меня - этого он очевидно пока не хотел, - то точно сбежать и выместить зло на том, кто никак не сможет от него защититься. На Елеазаре.
Вампир сидел на земле, сгорбившись и оперев руки о широко расставленные ноги. Лица было не видно, только сваленные клочья волос, от вида которых что-то больно защемило груди. Я так злилась на него, когда - вернее потому - ушла с Адрианом. Злилась за то, что работал на постеррианца и врал мне, за то, что начал избегать меня, как только спас, хоть я и сама делала то же. Испугался слов Леи? Испугался того, что я могу любить его и хотеть стать той, кем была для него Лола?
Искать ответы на вопросы было страшно, и когда в своих частых думах я доходила до них, мысли брала необъяснимая оторопь. Какое мне дело до чужих домыслов, основанных ни на чем? Ведь ни на чем же? Поэтому я гнала прочь из головы все, связанное с вампиром.
Потом он приснился мне, и глупо, конечно, но злость ушла. Осталось только сожаление о поломанной, безвозвратно ушедшей дружбе, которая навсегда запечатлелась в иссиня-голубых глазах Елеазара, виденных мной один-единственный раз.
Все эти мысли пронеслись у меня в голове как кадры из кинофильма, похожие на те, что висел в воздухе передо мной. Финалом их стало ясное осознание: абсолютно неважно, зла я на Елеазара или нет и как он ко мне относится. Я не сделаю ничего, что причинит ему вред.
- Чего ты хочешь? - повторила я свой вопрос, чувствуя опустошенность и бессилие. Стоять перед Искандером как-то сразу вдруг стало трудно: в ногах появилась слабость, и я подумала, что было бы здорово качнуться вперед, провалиться в камеру Елеазара и, уткнувшись ему в плечо, заснуть, унесясь разумом прочь из материального мира.
- Мне нужна сильная ведьма, чтобы вновь вернуть контроль над Либрой. А твоя магия сильна, хоть ты и сдерживаешь ее, потому что боишься выпустить на свободу вторую душу. - Искандер сделал паузу, с усилием поднес ладонь к виску и нервическим жестом смахнул каплю пота. - Все, что требуется от тебя, - выполнять мои просьбы: дать кровь, когда это необходимо, прочитать заклинание или принять участие в ритуале. Взамен я обещаю, что сохраню вампиру жизнь и позволю вам видеться. Но если хоть раз ослушаешься: он умрет, а ты станешь узницей собственного тела, потому что следующую сделку я буду заключать уже со второй душой.
Продолжая наблюдать за Елеазаром, я вдруг подумала: а что если Искандер врет и никого в темнице нет? Но тут вампир поднял голову и посмотрел прямо на меня. Последняя надежда растаяла в ночной мгле вместе с изображением, которое, моргнув, погасло, оставив после себя горсть сверкающей пыли; она осыпалась не землю, припорошив ее словно снег. Каким бы сильным колдуном не был Искандер, он бы никогда не смог повторить этот взгляд.
- Я согласна. - Я уставилась вперед, куда-то одновременно на и сквозь Искандера. - Могу я сейчас увидеть Елеазара?
- Не так быстро, юная леди. Сначала я должен вернуть свое.
***
После смерти отца я честно намеревалась завершить отношения с Вафадаром, но очень скоро поняла, что это выше моих сил. Сейчас мне как никогда хотелось видеть его и чувствовать, что он рядом - не только ментально. В поселении вампиров видеться с двергом стало труднее, потому что наша с ним связь перестала быть тайной, хотя никто пока и не осмелился подтвердить, что верит слухам, мне в лицо. Кроме Алекса, конечно. Приходилось как преступник - которым, впрочем, я и была, - выбираться ночью из дома и, стараясь слиться с тенями, отбрасываемыми многоэтажными домами, бежать по заснеженным улицам, молясь, чтобы меня не заметили. Нас не заметили. Иначе... По правде сказать, я понятия не имела, что будет, если кто-то застанет нас с Вафадаром вместе.
- Пташка.
Я с разбегу врезалась в грудь Вафадара, обхватив шею дверга руками и легко коснувшись его губ своими.
- Привет.
- Привет.
С минуту мы простояли молча, прислушиваясь к сердцебиению друг друга. Тук-тук. Тук-тук. Прекрасные поля Андромеды, как же хорошо! Жаль, что эта минута не может длиться вечно.
- Никаких новостей от господина Морта? - Я сморщилась. Столько времени прошло, а я так и не смогла привыкнуть к официальному тону, которым Вафи всегда говорил о Елике. Между ними - главой Ночной Стражи и никому не известным двергом - лежала непреодолимая пропасть, пусть вампира никогда и не прельщали все эти бесполезные титулы. Толку от них было чуть, зато проблем - хоть лопатой греби. Уж я-то знала.
- Нет, ничего. Ни от него, ни от Берты ничего не слышно.
- И что вы планируете делать? - Под «нами» Вафадар подразумевал глав общин - меня, пока неофициально принявшую эстафету от отца, Алекса, Вольдемара Стреглазова, Иосифа Тенебриза и Марка Златокрылова. На участии последнего в Советах Старейшин, проводить которые без короля вообще-то никто из нас не имел права, настояла Аврора, отчаянно пытавшаяся пропихнуть ведьм во власть, как будто сейчас до этого было кому-то дело. Марк посещал собрания как сомнамбула и, если и говорил что-то, то односложно и часто невпопад. Мне кажется, еще и потому главы общин не возражали против его присутствия - никто не верил, что он может представлять угрозу их благополучию. Я несколько раз хотела поговорить с Марком наедине, но как только подворачивалась такая возможность, рядом с ним как из-под земли вдруг вырастала Аврора, смеряла меня взглядом, полным невысказанных обещаний, одно хуже другого, и я была вынуждена отступить.
- Не знаю. - Я пожала плечами. - Никто не знает. Долгое время мы готовились к войне с Искандером, и когда уже готовы были ее начать, выяснилось, что все наши надежды основаны на лжи. Даже Искандер ложный. - Я чуть отстранилась от Вафадара. Без тепла его тела на улице сразу стало промозгло и неуютно. - С Адрианом у нас, по крайней мере, были личные счеты. Было понятно, чего от него ждать. Что предпримет дальше новый-старый Искандер и какую судьбу он нам готовит, остается лишь гадать.
- Ясно. - Вафадар нахмурился: и без того сросшиеся брови стали еще плотнее друг к другу. - Ты снова никому не сказала, что завеса разрушена?
- Нет. - В карих глазах дверга я увидела редкое недовольство. Он никак не мог понять, почему я не спешу громко возвестить всем, что дорога домой открыта. Внятного объяснения у меня не было, кроме нетвердой солидарности Елеазару и нежелания пренебрегать просьбой вампира в его отсутствие. Другой вопрос: почему о разрушении завесы никому не сказала Аврора? Лишившись печати, ведьма не могла не узнать, в чем причина ее внезапного недомогания. И раз ей все известно, с какой целью она держит столь желанные лавурцами новости в тайне, не стремясь снискать отнюдь не лишнюю для нее сейчас славу благовестника? - Вафи, все и так не просто. Что будет, если лавурцы вдруг, сломя голову, ринутся домой? Что если и дома-то уже никакого нет?
- Я понимаю, что ты глава общины, в прошлом дочь главы, и тебе привычно думать за других, но... - Задетая, я открыла рот, чтобы возразить, но Вафадар прервал меня. - Нет, послушай. Я не обвиняю тебя. Я понимаю, что всегда должен быть кто-то, кто примет окончательное решение, иначе мир погрузится в хаос, но от нашего мира не осталось почти ничего. Победить в этой войне нам поможет лишь чудо, и не будет ли в таком случае справедливо позволить лавурцам самим выбрать свой путь? Кто-то вернется домой и там погибнет, а может, и нет, кто-то навсегда останется в поселении вампиров и здесь найдет свои начало или конец. - Вафадар перевел дыхание и пристально посмотрел на меня, словно проверяя внимательно ли я слушаю. - Твое желание всех защитить понятно. Но не кажется ли тебе, что для этого уже несколько поздно? Причем было поздно все последние двадцать лет. И если лавурцы и оставались на Лапидеи, то только потому лишь что хотели этого сами. Ни король, ни Избранные не удержали бы их. Если это и была защита, то мнимая, и все это знали.
- То есть ты бы вернулся?
- Только если вернешься ты. Мэл, - Вафадар вновь притянул меня к себе, - ты ведь была тем, кто открыл лавурцам глаза на правду, рассказал об Адриане, Искандере, пророчестве. - Говоря это, дверг медленно поглаживал меня по спине, отчего внутри просыпались загнанные и побитые спокойствие и уверенность. - Тогда ты не боялась возможных последствий. Почему боишься сейчас?
- Быть смелой сильно проще, когда во главе твоей общины стоит тот, кто всегда поможет исправить ошибки, - пробормотала я в плечо дверга, умолчав о том, что тогда еще и ко всему прочему заручилась поддержкой Алекса, союз с которым сейчас считала для себя неприемлемым. Я так и не призналась Вафадару, что моим последним обещанием Августу было выйти замуж за авиума. - Но теперь отец мертв, и если я оступлюсь, никто меня не подхватит. Слишком большая ответственность. - Я упрямо сжала губы, отчаянно вжавшись в Вафадара. - Мы и без того потеряли многих.
- Рано или поздно правда выйдет наружу. Что будешь делать тогда? Отберешь у всех интрадоры и запретишь эльфам возвращаться домой?
- Я подумаю об этом завтра.
Мы еще некоторое время простояли в обнимку, говоря о всякой ерунде. Разговоры прерывались поцелуями, иногда игривыми, иногда теми, после которых требовалось время, чтобы восстановить дыхание и ясность мысли. Я гнала прочь опасения о том, что однажды наша история закончится - смертью или победой в войне, что равно означало невозможность обретения для меня счастья.
- Мне пора. Если мама проснется, объяснить ей, куда я ушла ночью, будет непросто.
Я легко коснулась губами щеки Вафадара, почувствовав кожей приятное покалывание щетины, и уже повернулась, чтобы уйти, но он удержал меня.
- Мэл, ты никогда не думала о том, чтобы все бросить?
Вопрос Вафадара застал меня врасплох. Несмотря на то, что мы всегда знали: наши отношения обречены, до этого момента ни я, ни он ни разу не заговаривали об этом. Тема совместного будущего была по немому соглашению табуирована, что позволяло избегать ссор, которые, по моему убеждению, неминуемо последовали бы за обсуждениями того, чему все равно не суждено случиться.
- Я не могу.
- Почему нет? Война почти наверняка проиграна. Мы могли бы отправиться туда, где нас никто не знает и никому невдомек, что эльфийка и дверг держатся за руки. Стать свободными.
- Я не могу, - повторила я, боясь поднять глаза на Вафадара и увидеть на его лице разочарование. Я чувствовала, что ему было непросто решиться на этот разговор и что, вопреки тому, что сейчас я говорила ровно то, что дверг ожидал от меня услышать, в глубине души он надеялся на другой ответ. - Отец учил меня, что интересы общины должны быть выше моих собственных. Я не могу предать его.
- Но кто сказал, что в интересах общины то, чтобы ты оставалась ее главой? - прошептал Вафадар, как-то совсем тихо, словно слабо веря в свои слова, пожалуй, даже несколько для меня обидные, и просто из последних сил хватаясь за хлипкую утопающую соломинку.
- Тетриада все еще может состояться, и я - ее участник. Если уйду, эльфы потеряют шанс занять престол, а значит, снова останутся не удел. И даже не веря в свою победу, я не могу все бросить и хотя бы не попытаться.
- Допустим, ты попытаешь и у тебя не выйдет. Тогда мы сможем уйти?
- Я... Не знаю, Ваф. - Сейчас было самое время признаться, что побеждать в Тетриаде мне вовсе необязательно, достаточно - помочь Алексу, но я не смогла сказать Вафадару, что обещана другому, в тот момент, когда он сжимал мою руку так, словно если отпустит, вместе с моей рукой потеряет последнюю надежду и смысл жизни. О, прекрасные поля Андромеды, что я творю? Зачем так мучаю и его, и себя?
- Ты не знаешь, - тупо проронил Вафадар, и я выдернула свою руку из его руки и медленно ее опустила. Она безвольно повисла вдоль тела, качнулась раз, другой; дверг проводил ее движения тяжелым взглядом.
- Увидимся... пока не знаю когда. - От очередного «не знаю» плечи Вафадара еще сильнее поникли, и я как будто наяву увидела, как он закрывается от меня, запирает душу на тысячу затворов, открыть которые впоследствии если и можно будет, то только ломом и изнутри. Он отдаляется, убегает, превращаясь в невнятную точку на горизонте. Или это я бегу от него?
Собрав остатки воли, я попрощалась с Вафадаром и чуть ли не наутек бросилась от него к дому. Ну почему все так? Почему личные желания всегда идут вразрез с долгом и почему я навеки обречена выбирать других вместо себя? На мгновение я представила, какого это - оставить все позади и уйти с Вафадаром. С интрадором нам были бы открыты пути в любые миры, и мы бы выбрали тот, где нет магии, а эльфы и дверги - лишь персонажи старых преданий, и жили бы там долго и счастливо.
Замечтавшись, я споткнулась, чуть не упав с небес ничком на бренную землю. Все это глупо. Я не смогу бросить общину и очернить память отца, который воспитывал меня эльфом долга, а не взбалмошной особой, готовой бросить всех и вся по зову сердца, которому давно пора похоронить свои лучшие чувства, пока они, перебродив, не начали гнить.
Я должна расстаться с Вафадаром. Только так он оберет свободу и получит шанс на счастливый конец. Иначе я буду продолжать тянуть его на дно впадины, из которой чем дальше, тем меньше шансов выбраться живым.
На улице начинало светать, и я ускорила шаг. Было бы здорово успеть поспать до того, как наступит час, лежать в который в постели главе общины уже неприлично. Когда я подходила в дому, где-то рядом вдруг что-то сильно громыхнуло, земля затряслась. Я шире расставила ноги, чтобы удержать равновесие. Что происходит?
Из домов на улицу кинулись испуганные лавурцы. Они толпились, не зная, что делать - жаться к зданиям, земле или друг к другу. Откуда ни возьмись налетел ветер, и снег, взбесившись, взметнулся вверх. Уже было начавшее светлеть небо, затянуло тьмой, однородной и непроглядной. Единственным источником света остались чудом пережившие короткое землетрясение фонари, которые теперь напоминали огромные напольные свечи в комнате без окон. Отбиваясь от колючих уколов снега, я крутанулась вполоборота.
И тогда увидела их.
Искандер шел степенно все в том же плаще, в котором навещал нас в прошлый раз. Рой молочно-серых змей неотрывно следовал за ним, шипя и делая редкие выпады в стороны. Лавурцы не просто расступались перед ним - рассыпались, как будто невидимая сила отбрасывала их назад. Рядом с Искандером, не поднимая глаз и отчаянно пытаясь не отставать, шла Берта. Сердце ухнуло у меня в груди.
- Надеюсь, вы усвоили мой первый урок. - Искандер окинул толпу властным взглядом. И этому человеку, пусть и в обличье ворона, я столько лет доверяла свои секреты? Помнит ли он, как я плакала, когда потеряла свою любимую куклу? Куклу! Какой вздор лезет в голову от страха. - Не пытайтесь бежать или нападать. Сегодня я и моя королева пришли с миром. - Ведьмак вскинул вверх руку и чуть наклонился к Берте, словно демонстрируя трофей собравшимся. Девушка медленно подняла голову; на лице ее была мраморная маска - по щекам вниз к шее тянулись сизые кровоподтеки. Она смотрела куда-то сквозь лавурцев стеклянными, замершими глазами.
Кто же ты - Берта или Лея? И почему на его стороне?
- Я готов даровать вам прощение и позволить вернуться на Лавур.
- Вот так просто пустишь нас обратно? - выкрикнул кто-то смелый из толпы. Искандер снисходительно улыбнулся в ответ на дерзкий выпад.
- Разумеется, мое прощение нужно заслужить. - Ведьмак сделал шаг вперед, выцепив из толпы Вольдемара. Каменный волк закряхтел, задергав головой как болванчик. Никто не шевельнулся в попытке броситься ему на помощь, - и я с ужасом осознала: не по своей воле. Напрягши все тело, я не смогла согнуть даже палец. - Спасибо, Берта. - От рук ведьмы шло желтоватое свечение, которое, отдаляясь от нее, набирало силу, оборачиваясь ядовитым кольцом вокруг нас. Это она, не Искандер, обездвижила всех. Почему, ну почему ты с ним, Берта, о, прекрасные поля Андромеды? Тем временем, насладившись нашим испугом, Искандер продолжил: - Много лет назад ваши предки предали меня, покорившись звериным отребьям. Докажите, что сожалеете об этом. Убейте каменных волков, всех до единого. Тогда я пощажу вас и приму обратно. Иначе - смерть.
Берта опустила руку, и свечение отступило от нас, стремительно унесшись вверх и там образовав огромный пульсирующий шар. Он застыл на мгновение, а потом ринулся вниз, рассыпавшись на тысячи сияющих песчинок, пеплом осевших на кожу и тут же растворившихся в ней. Интрадор на моей шее дико завибрировал, и я почувствовала, как возвращаю контроль над телом и теряю - над жизнью, которая, изрешеченная стрелами, рассыпается на куски, и без того слабо приделанные друг к другу.
- Покинуть это поселение вы сможете, только если поклонитесь мне. - Ведьмак злобно оскалился. - Я понимаю, чтобы обдумать мое предложение, вам нужно время, поэтому пока мы с Бертой оставим вас. - Змеи, извивающиеся вокруг Искандера, зашевелились быстрее, начав льнуть толстыми гибкими телами к девушке. - Вернемся через неделю к погребальному костру. Кто сгорит на нем - решать вам.
Искандер с Бертой исчезли в ворохе змей, и я резко вдохнула. Толпа зашевелилась, зашептала. Вольдемар громко закашлял, приходя в себя после тисков ведьмака.
- И кто скажет теперь, что я буду не права, если убью ее? - Вдруг взявшаяся из ниоткуда Аврора, едко захохотала мне на ухо. Смех ее, злой, отдающий помешательством, пробрал меня до костей.
- Мы не будем никого убивать.
- Правда?
Я проследила за взглядом Авроры, отметив то, на что, выдернутая из реальности визитом Искандера, не сразу обратила внимание. Каменные волки начали осторожно отдаляться от остальных. Лавурцы провожали их вынужденное отступление усиливающимся ропотом.
- Новоиспеченная юная глава общины. Что будет, если лавурцы узнают, что у них был шанс вернуться домой и найти покой там, а не в этой дыре, но из-за нашей прекрасной во всех смыслах эльфийки они его упустили? Потому что ей было не до волнений о судьбах родины, пока она миловалась с двергом. Если, конечно, ее тайные встречи с ним - это не попытка предотвратить демографическую катастрофу. - Ведьма снова залилась лающим ехидным смехом.
- Ты угрожаешь мне? - Я сжала кулаки, приготовившись обороняться.
- Нет, Мелисса. Просто предупреждаю, - Аврора приблизила свое лицо вплотную к моему и почти прорычала: - не мешай мне. - Глубоко вдохнув, ведьма вскинула плечами. Довольно улыбнулась, игриво закусила нижнюю губу. - Умираю от любопытства: кто нападет первым? Каменные волки на нас или мы на них?
Я опасливо оглянулась по сторонам, но лавурцы, ошеломленные и потерянные, не смотрели на нас. Реплика Авроры осталась никем незамеченной, как, наверное, и она сама. Когда я снова обернулась к ведьме, ее уже не было, и только у меня в ушах продолжало звучать эхо ее безумного смеха.