СЕКРЕТЫ АКАДЕМИИ

Я проснулся в неизвестном месте. Вокруг была одна кромешная темнота, и разглядеть толком ничего не получалось, поскольку голова жутко болела, мешая сосредоточиться и отдавая покалывающими импульсами в виски. Я пытался пошевелить рукой, но как только та немного приподнималась, то тут же падала обратно. Хотелось кричать от беспомощности, однако в попытках что-то произнести горло неимоверно саднило и вырывался лишь сдавленный хрип, что был еле слышен.

Видимо, меня куда-то везли; я понял это только тогда, когда тело отбросило в сторону после резкого поворота налево. Проехав по полу грузовика и припечатавшись спиной к стене, я уже приготовился терпеть боль, но её попросту не было. Ничего не чувствовал. Не ощущал, как вздымается грудная клетка, как шевелятся кончики пальцев. Ничего из этого не было, кроме ям, по которым ехал грузовик. Голова совсем не соображала, и я не мог придумать, что делать, поэтому оставалось только сидеть и ждать, когда кто-то соизволит прийти и забрать меня отсюда.

Не знаю, сколько я пробыл в таком положении, но всё тело онемело и затекло. Вскоре конечности стало слегка покалывать, а потом пальцы и вовсе начали шевелиться, хоть и не сильно. Такой радости от того, что я могу контролировать и двигать своим телом, не получал очень давно, вернее даже сказать, никогда. Рисковать не хотелось, так что вставать на ноги не стал, однако начал водить всё ещё онемевшей рукой по стене. Стена была шершавая и грубая; постучав по ней, услышал слегка притуплённый звук металла, проходящий лёгкой вибрацией по всей поверхности. В голове произошёл некий диссонанс, ведь стены, как я и говорил ранее, негладкие. Стукнув ещё раз, я не понял, зачем это сделал, но это дало понять, что просто так отсюда не выбраться. Машина резко затормозила, и я вновь отлетел к стене; на этот раз каждая затёкшая мышца с передвижением отдавала неимоверной болью, которая долгое время не утихала.

«Кажется, на плече точно будет синяк, да и не один», — подумал я, потирая место удара.

На улице послышались шаги по гравию и речь нескольких людей, которую я никак не мог разобрать; поэтому вскоре перестал прилагать усилия, сопровождающиеся неунывающей, но притупляющейся болью в висках. Дверцы открылись, и свет заполнил тёмное пространство. Я инстинктивно сощурился, чтобы скорее привыкнуть к нему; трусливо отполз к стене, стараясь с ней слиться, хотя укромного уголка здесь не было.

Повертев головой по сторонам, только сейчас заметил, что здесь я далеко не один. Было ещё порядка шести человек: кто-то даже не проснулся, а кто-то так же, как и я, в немом страхе и замешательстве смотрел на ослепляющий свет, пытаясь понять, что происходит. Смерть родителей, допрос и похищение — этот день полон ярких событий. Людей, стоящих на выходе, просто невозможно разглядеть: их силуэты обрамлялись световой кромкой, не больше.

— Чего сидим? Вылезаем! — послушался грубый мужской голос.

В смятении я огляделся на других людей, пристально наблюдая за их реакцией. Выделяться не хотелось, поэтому нужно просто к ним пристроиться. Все боялись пошевелиться, оттого не двигались с места, застыв в оцепенении, словно ждали объяснений, которых так и не дождались.

— Вам ещё раз повторить? Выходим! Не задерживаемся!

Тот, кто был ближе к выходу, начал медленно вставать, придерживаясь за ушибленные части тела. Я всё ещё наблюдал за всеми, рассматривая новые лица, потому что находился в самом дальнем углу грузовика. Когда очередь дошла до меня, я, опираясь на стену, аккуратно встал на ноги, которые от слова совсем не хотели держать; но с большим усилием удалось встать и выровняться. Я посмотрел вокруг: те, кто не проснулся, продолжали валяться на полу, как тряпичные куклы, коими наигрались маленькие дети, и теперь они были не нужны. Также я сумел разглядеть стены. Как оказалось, они были покрыты какой-то грязной и затасканной тканью. Возможно, это было сделано для того, чтобы лучи солнца не просвечивали через щели и не было шанса увидеть, куда нас везут. Но какой смысл это скрывать? А может, для того, чтобы люди — братья по несчастью — не запеклись заживо от палящего солнца?

Как только моя тушка полностью показалась из массивной двери грузовика, голова тут же закружилась, а глаза расширились от феноменальности здешних видов: место было незнакомо; передо мной возвышалось огромнейшее здание, напоминавшее своим видом средневековый замок богатого дворянина. Выстроено оно, видимо, в виде буквы «П»; на углах — по две башни: одна более роскошная и величественная, вторая — простенькая и ничем не выделяющаяся. В глаза бросились огромные ворота, где возвышалась эмблема с буквой «L», обрамленная витиеватыми узорами, и тоннельчик позади них. Издалека был виден зелёный луг, где находилось полно народу: дети всех возрастов. Кто-то учился, кто-то играл, кто-то искал проблем на свою голову, но все без исключения были радостными и неудручёнными.

Сама же территория вокруг будто огорожена густым и зловещим лесом, который отпугивал просто ступить туда. Моё сердце бешено забилось невесть от чего: то ли от грядущего волнения, то ли от страха, что вновь вылез из своего укромного уголка. В голове начали всплывать картинки, как меня будут пытать, хотя, насколько помню, я им ничего не сделал. Я даже толком жизнь не успел прожить! Дыхание сбилось, а пульсирующая боль вновь вернулась. Мне следует взять себя в руки, дабы начать мыслить трезво.

«Нужно уйти отсюда, пока не заметили и не стало слишком поздно», — подумал я и сразу же огляделся по сторонам, чтобы сориентироваться в местности; но вокруг были одни сплошные деревья, в которые, казалось, если шагнёшь, то живым явно не выйдешь.

Я отступил назад, чтобы осуществить свой недоплан, но наткнулся на чью-то несильно широкую спину. Поворачиваться было страшно, но всё-таки пришлось это сделать. Я виновато посмотрел на человека. Меня встретил отрешённый взгляд чёрных глаз, который не сулил ничего хорошего. В них можно было разглядеть ненависть ко всему живому, копившуюся явно немало лет. Чёрный классический костюм подчёркивал важность и статность человека, а его отличительной чертой была трость с железным набалдашником. Мужчина так же смотрел на меня, прожигая взглядом; становилось крайне неловко, поэтому я стал его обходить. Но стоило сделать только шаг в сторону, как в ту же секунду трость взлетела в воздух и перегородила путь.

— Юноша, вам нужно совсем в другую сторону, — мужчина больше не смотрел на меня, а стал разглядывать других людей, которые толпились возле входа и не понимали, что происходит.

От страха я проглотил язык и ничего не мог придумать, чтобы ответить; но, видимо, мужчине и не нужен был ответ, потому что он прошёл мимо, прихрамывая на левую ногу и опираясь на трость. Я неотрывно смотрел на него, следя за походкой и куда он направлялся. Тогда кто-то с противоположной стороны, привлекая внимание, громко заговорил:

— Сейчас вам всем нужно пройти осмотр, а потом вас расселят по комнатам и ответят на интересующие вопросы.

Все, кто вышел из фургона, медленными и обречёнными шагами направились к входу в здание. Не к тому, где хотя бы находились люди, а к чёрному проходу. Мы явно не те, кого следует показывать остальным. Но тогда кто же мы? Чужаки? Неудачливые? Или просто те, кому придётся выполнять всю грязную работу?

Последнее предположение казалось самым рациональным, тем не менее, не зная, куда меня привезли, я не мог делать выводов. Но первое впечатление осталось не самым приятным, которое захочется вспоминать. Никто ни с кем не разговаривал, все шли смиренно и боязливо смотрели либо по сторонам, либо в пол. Только один парень выбился из строя и собрался бежать, но его тут же остановили грубой силой, ударив чем-то тяжёлым, и вернули на место. Больше никто не пытался сбежать или отклониться от строя. Возможно, что боялись последствий.

Когда мы зашли в корпус и прошли в какой-то зал, я так же был удивлён и несколько озадачен интерьером. Большое помещение, освещаемое настенными лампами, придавало этому месту загадочности и мистичности. По бокам стояли длинные и громоздкие стеллажи, уходящие в потолок, в которых стояло несколько десятков тысяч книг, и от этого разбегались глаза. Главная лестница была сделана из красного дерева и застелена такого же цвета ковром. С левой и с правой стороны от неё возвышались две винтовые лестницы, выполненные в той же стилистике, что и центральная.

Осмотревшись по сторонам, я перевёл взгляд на мужчину с тростью, стоявшим во главе строя. Он взошёл на ступеньку, чтобы стать чуть выше и заметнее, и посмотрел на нас.

— Прошу минуточку внимания! Осмотреть всё сможете позже. Сейчас вас отведут в медицинское крыло, а потом распределят в группы по силам.

— Почему мы здесь? Что за силы? Почему мы должны слушать вас? Вы нам никто! — девушка, что стояла рядом со мной, была, видимо, бессмертная, раз решила задавать такие вопросы. Она видела, что делают, если не слушаешься их, но сейчас не было нарушено какое-то священное правило, значит, всё будет хорошо.

— Все вопросы оставьте на потом, а теперь вы знаете, что нужно делать, — мужчина развернулся и удалился в затенённый коридор, который ничем не освещался.

Нас же повели в совершенно ином направлении. Через пару поворотов и длинных коридоров мы оказались в другом строении. Здесь всё было сделано на более современный лад, что нельзя не отметить красоты. Моё тело потихоньку начинало возвращать себе силы и какую-никакую манёвренность; но даже этого было недостаточно, чтобы поспевать за другими. Проходя мимо одного из кабинетов, я приостановился с целью отдышаться и увидел большое панорамное окно чуть ли не во всю стену. Я непроизвольно засмотрелся на тех людей, которые там находились. У всех занимающихся была идентичная форма, у которой было единственное отличие — цвет.

— Не стоим! Идём дальше!

Оказывается, я был не один, кто решил остановиться перед этим окном, чтобы лучше всё рассмотреть. Как только отвернулся, собираясь сделать шаг, за моей спиной сверкнула яркая вспышка. Я быстро развернулся обратно, но перед глазами только что чёткая картинка стала расплывчатой. Проморгавшись, посмотрел через стекло, стараясь понять, что произошло, однако всё оставалось прежним. Ничего сверхъестественного не было, только подростки, отрабатывающие защитные стойки, больше похожие на военных.

«Что здесь происходит? Свет был такой же, как и дома на кухне. И почему они выглядят, как солдаты?» Я ещё раз посмотрел, дабы убедиться, что ничего странного здесь нет и быть не может.

Догнав свою группу, я продолжил идти и рассматривать здание изнутри, что мне показалось достаточно нелогичным в моей-то ситуации. Но разве не лучше знать то, где именно ты находишься? Только рассматривание интерьера никак не помогало в этой ситуации. Стены были увешаны картинами природы, известных людей — но только не мне — и даже сражений. Они были настолько красивыми и роскошными, что оторвать взгляд было практически невозможно. Всё исследовать у меня бы просто не хватило времени, ибо нас постоянно торопили, подгоняли и кидали ругательства в спины.

Когда мы дошли до кабинета, где висела табличка с надписью «Медицинский кабинет», все остановились и ждали, что им скажут делать дальше.

— Всех будут вызывать по имени, — мужчина встал, как гвардеец, в угол комнаты, убрав руки за спину. В правом ухе виднелся наушник, который на секунду загорелся синим, тут же погасая, а охранник проговорил: — Первый — Ромус Кэсс.

Парень уставился на дверь испуганным взглядом. Он попятился назад, но его подхватили под руку и насильно подвели к двери. Ромус отбивался и сопротивлялся, как мог, но в силе явно не превосходил служащих, поэтому через пару секунд дверь за ним захлопнулась. Это стало для всех знаком, что ничего хорошего ждать не стоит.

Время тянулось неимоверно долго. Через каждые двадцать минут забирали другого человека, но никто так и не возвращался. «А может, их там убивают?» Ничего более рационального на ум не приходило. Настенные часы, издающие противный тикающий звук, заполняли воцарившуюся тишину, но и наводили ещё больший ужас, заставляя сердце подчиниться ритму циферблата. С каждым пройденным часом людей в приёмной становилось всё меньше, а это значило, что моя очередь приближалась.

Оставалось два человека: я и неизвестная мне девушка. Чтобы отвлечься от нагнетающих мыслей, которые так и вертелись в голове, стал её рассматривать. Она обладала не особо выделяющейся внешностью, впрочем, как и я. Каштановые волосы, достающие до лопаток, джинсы, порванные в некоторых местах, но в её глазах не было ужаса или страха, а лишь смирение со всем происходящим. «Может, она знает, что ждёт за дверью?» Такому я мог только удивляться, ведь меня трясло не меньше, чем машинку при отжиме или это из-за того, что здесь холодно? Чтобы не казаться таким трусом в своих же глазах, я больше склонялся ко второй версии.

— Сет Хэррин, — прервал тишину охранник.

Сердце снова заколотилось, а тело бросило в озноб. Я учащённо задышал, стараясь успокоиться, и размеренными шагами пошёл в сторону двери, которая делила мою жизнь на до и после. Сопротивляться не было никакого смысла, ведь остальным всё равно не удавалось избежать участи, ждавшей теперь и меня. Дверь с характерным лязгом захлопнулась, отрезая от коридора, моего единственного шанса на спасение. Комната — что не удивительно для медкабинета — была выполнена полностью в белом цвете, только кресло выделялось на общем фоне, как грязное чёрное пятно. Медсестра сидела в белом халате и за столом, видимо, заполняя какие-то бумаги.

— Проходи, присаживайся, — она махнула рукой в сторону кресла. — Фамилия, имя.

Я стоял на месте как вкопанный. Ноги будто специально не слушались, а глаза уставились на разные режущие и колющие приборы, которые были выложены в один ровный ряд и блестели, готовые в любой момент окраситься в красно-алый. Хотелось развернуться и выбежать. Я даже повернулся и подёргал ручку двери, но та оказалась наглухо закрытой.

— Ещё один, — вздохнула женщина и, отложив всё из рук, подошла ко мне, произнося елейным голосом: — Выйдешь ты отсюда через другую дверь, так что можешь даже не пытаться.

Она взяла меня под руку и силком повела к креслу, усаживая. Я сел и сложил руки на коленях, ожидая своей участи. Может, умереть будет не такой уж и плохой идеей? Медсестра подошла к металлическому столику, где лежали инструменты, и начала выбирать, а мне оставалось только в страхе наблюдать за её действиями и сомнениями.

Когда женщина подняла один из острых и длинных шприцов, я, невольно подскочив на месте, быстро протараторил:

— А как вас зовут? Вы сегодня так красиво выглядите, — я старался её отвлечь ненавязчивой беседой, надеясь, что попытка окажется удачной.

Женщина улыбнулась, переведя на меня взгляд, и ласково протянула:

— Спасибо, — она разгладила края своего белого халата и поправила пшеничного цвета локоны волос. — Мередит.

Когда она опустила острый предмет обратно, во мне уже ликовала победа, что план получился; но тут же всё разрушилось, как медсестра взяла в руки новый инструмент. Страх накатил с новой силой, и теперь в действие пошло самое глупое, что я мог делать — отползать в противоположную сторону от женщины.

Мередит взяла в руку что-то наподобие иглы или лезвия, повернувшись ко мне. Она протянула ладонь, по всей вероятности, дожидаясь, когда я протяну свою в ответ.

— Руку, — проговорила женщина, понимая, что так ничего не дождётся. — Я ничего страшного делать не буду.

Я не знал, что предпринимать, поэтому огляделся по сторонам в поисках некого спасения, но кроме шкафчиков с лекарствами здесь ничего не было.

«Может, здесь есть яд, и я его выпью?»

Делать больше ничего не оставалось, да и отползать было уже некуда: дальше только пол. Я протянул слегка трясущуюся из-за разбушевавшихся нервов и тупого страха кисть.

«Если я и выйду отсюда живым, то точно с седой головой».

Я зажмурил глаза, когда медсестра поднесла к моей раскрытой руке тонкое остриё. Она поглаживала мою ладонь, стараясь расслабить и успокоить, но ничего не помогало. От ожидания становилось ещё страшнее. Кожи коснулся холодный металл, который скользил как по маслу. Я почувствовал, как по венам пробежала волна энергии, стремясь вырваться наружу. Чем-то всё напоминало случившееся дома, однако не было ощущения странности происходящего и не контроля самого себя.

— Открой глаза, — прошептала Мередит.

Приоткрыв один глаз, я увидел захватывающую картину: из моей ладони выходил тёмный луч, который устремился в потолок и стал рассеиваться по всей поверхности. Сначала я заворожённо смотрел на руку, а потом вновь переводил взгляд на странную полосу. Я не мог поверить своим же глазам. Это всё исходит от меня? Губы расплылись в слабой, по-детски наивной улыбке. Рука резко начала ныть от пореза, поэтому я отдернул её и зашипел, потирая ладонь, где маленькой струйкой стекала алая кровь. Мне протянули салфетку, чтобы я приложил на место небольшой раны.

— Заживёт очень быстро, даже не успеешь опомниться.

Поспешно обмотав ладонь, уставился на женщину. Она же, в свою очередь, вернулась за стол, записывая что-то на бумаге. Мне никак не удавалось поверить в происходящее, ведь такое бывает только в сказках, фильмах или книгах, но никак не в жизни! От переизбытка эмоций не успел заметить, как подсветился прорез в стене, который в сию же секунду превратился в дверь, и из неё вышел такой маленький мужчина, больше походивший на гномика.

Мередит никак не обратила на это внимание, а я неотрывно наблюдал за тем, как он подходил к креслу. Гном взял себе стульчик, забираясь на него, и оказался напротив моего лица. Глаза были белоснежно-голубыми, что не хотелось отводить взгляд, лишь всматриваться в зрачки, которые с каждой секундой сужались, становясь всё незаметнее. Рука легла на моё плечо и чуть сжалась. Я хотел было дёрнуться, чтобы убрать, но не мог пошевелиться или посмотреть в сторону.

— Сейчас ты слушаешь меня. Твой страх необоснован. Родители умерли, но ничего трагичного не случилось. Жизнь продолжается, как и прежде.

— Но...

— Тише-тише, — рука легла на мою шею, поглаживая сзади, от чего глаза непроизвольно начали закрываться. — Всё хорошо. Сейчас ты в безопасности и ничего не угрожает.

Казалось, что я погружаюсь в некую дремоту. Силуэт размывался, превращаясь в неразборчивый развод, а потом и вовсе пропал.

Я резко распахнул глаза. Передо мной уже никого не было, кроме медсестры, что держала в руке ключ. Неужели это был сон? Тогда почему же он был настолько реалистичным? Коснувшись задней части шеи, где ещё чувствовались чьи-то прикосновения, я в растерянности посмотрел на Мередит; та лишь мило улыбалась, будто ничего сейчас и не было.

— Твоя комната находится в западном крыле под номером двадцать шесть.

В голове всё настолько смешалось, что я не успел отойти от произошедшего пару минут назад, а меня загружают чем-то новым, что ещё не в силах перевариться в голове. Трясущейся рукой взял ключ и встал с кушетки, в глазах помутнело на несколько секунд, которые казались вечностью.

— Форму получишь в скором времени, а сейчас тебе нужно немного отдохнуть, ступай в комнату, — Мередит щёлкнула пальцами, и справа от меня вырезалась дверь с ручкой.

Удивляться сил не было, поэтому я медленными шагами пошёл к проему. Выйдя в коридор, я обнаружил некого человека; но разбираться, кто это и что он собирается делать, не было ни сил, ни желания. Хотелось только спать и никогда больше не просыпаться.

Меня довели до комнаты, однако какой именно был проделан путь, даже не старался запоминать. Слишком много информации и потрясений за последние несколько часов, что кажется, моя нервная система этого не выдержит. Так никто и не потрудился объяснить, по какой причине меня сюда привезли и держат, так ещё и какие-то опыты проводят.

Перешагнув порог, я начал осматриваться. Первым делом подошёл к окну, чтобы посмотреть на вид и узнать, смогу ли я выбраться отсюда в случае чего. Нужно продумывать ходы отступления заранее, да и долго задерживаться я здесь не собирался, при первой же возможности уйду. Вид из окна открывался на лес, хотя это было и неудивительно. Насколько мне удалось заметить, когда мы стояли на входе, то нас окружают деревья со всех сторон, будто барьер, который никого не впускает и не выпускает.

Положив ключи на стол, стоявшим напротив окна, видимо, чтобы попадало больше света, я провёл рукой по краю изголовью кровати. Постель так манила прилечь и просто проспать несколько часов или лучше суток. К сожалению, такой роскошью я не обладал, ведь непонятно, что здесь делают и хотят ли надо мной проводить эксперименты.

Я стал рассматривать оставшуюся часть комнаты, в которую входила идентичная вторая половина, скорее всего, для соседа. Это не особо меня обрадовало, так как находиться в компании никогда не любил.

Рядом с дверью стояло зеркало. Посмотрев на себя, я вздохнул. Вся одежда была неимоверно грязной, а из некоторых мест выглядывали нитки, волосы же торчали в разные стороны. Устало потерев переносицу, начал думать, что мне с этим делать. Вещей, как и всего остального, у меня здесь не было. В кармане лежало только родительское письмо, к которому не хотелось даже прикасаться, потому что это всё из-за них. Из-за них я оказался здесь! Нужно от него избавиться, ведь ответов мне оно всё равно не даст.

Пока я разглядывал своё отражение в не самом презентабельном виде, в дверь глухо постучали и сразу же зашли. От неожиданности я слегка подпрыгнул на месте и уставился на вошедшего человека. У него в руках лежала аккуратно сложенная в стопку одежда, которую он положил на кровать, и только тогда обратил на меня внимание.

— Это твоя форма, которую ты должен будешь надевать на тренировки. Сейчас будет ужин, а потом тебя отведут к директору.

Мужчина так же быстро вышел из моей комнаты, больше ничего не добавив.

— А где мне взять обычную одежду? — сообразил я, но было слишком поздно — его уже и след простыл.

Смотря на стопку на кровати, я не решался к ней подойти. Зачем она мне нужна, если я собираюсь исчезнуть отсюда? Но, повертев головой и посмотрев на пустую часть комнаты, мне ничего не оставалось, как переодеться в эту одежду.

Быстро приняв душ и освежившись, я переоделся в то, что мне принесли. Усталость никуда не делась, хотя бы теперь у меня был человеческий вид, а не какого-то оборванца. В стопке лежала чёрная футболка и идентичного цвета штаны, где сбоку вышита какая-то эмблема. Там было изображено что-то вроде лаврового венка, похожего на древнегреческий, и посередине большая буква «L». Подобное я видел на воротах при въезде в это «чудное» заведение. В комплекте ещё шла кофта на молнии в точности такого же цвета, как и всё остальное. Натянув всё на себя, я подошёл к зеркалу, чтобы посмотреть, как смотрится одежда.

— Как на похороны, ну честно, — буркнул я, хотя форма пришлась по вкусу.

Влажные волосы, которые стали темнее, чем обычно, я попытался пригладить рукой; но ничего не вышло, поэтому оставил всё как есть, лишь бы не сделать ещё хуже.

Выйдя из комнаты, закрыл её на ключ и положил его в карман. Оглядевшись по сторонам, я пытался сообразить, в какой стороне может быть столовая.

«А зачем я туда вообще иду?» Есть хотелось — факт, но никто не может гарантировать, что это не какая-нибудь ловушка или проверка.

Раз я уже здесь, то ничего не исправить, лишь дать им то, что они хотят, тогда может меня отпустят? Выйдя на развилку, остановился возле стены и стал ждать, пока пройдёт хоть кто-то, чтобы пойти за ним. Через пару минут послышался заливистый смех, и я постарался слиться со стеной, дабы стать менее заметным. Внимание к моей персоне было ни к чему.

Из-за угла вышла группа людей, состоявшая из двух девушек и одного парня. Они весело что-то обсуждали между собой, иногда заигрывая, и двигались в определенном направлении. Я немного подождал, пока они пройдут, и пошёл следом за ними.

Коридоры были плохо освещёнными, я смотрел и пытался запомнить, где и что примерно находится, чтоб не потеряться. Моё внимание привлекла небольшая статуя из гипса в виде чьей-то головы. Я ненадолго остановился, с целью рассмотреть её поближе, но за это время те, за кем шёл, успели скрыться из вида. Особо расстраиваться повода не было, ведь теперь никто не будет говорить в полный голос, смеясь на весь коридор. Двигаясь прямо, я вышел в небольшой холл, где было скопление людей. Чувствовал, как некоторые на меня косо поглядывали, однако сейчас это мало волновало, потому что я жутко хотел кушать, хоть это и противоречило моим же планам. Казалось, что вот-вот — и я упаду от голода в обморок.

Все стояли возле дверей и ждали, когда их откроют. Я пристроился в углу возле стены, чтобы понаблюдать за другими. Кто-то стоял в руках с книгой и читал, а кто-то обменивался друг с другом сплетнями, собранными за день. Когда часы над дверьми зазвенели, я испугался: это было настолько громко, что, казалось, из ушей сейчас польётся кровь. Головная боль до этого не давала о себе знать, но после противного звона всё вернулось на круги своя. Двери раскрылись, пропуская всех учащихся, которые как голодное стадо, рванули в зал. Я прошёл чуть ли не последним, с намерением не толкаться и не толпиться в очереди.

Взяв поднос с едой, я сел за свободный столик и брезгливо посмотрел на неё. После полицейского участка доверие пропало совсем, ведь мне явно что-то могли подмешать. Просто так люди не падают и не оказываются в грузовике, который их везёт неизвестно куда. Но ничего не оставалось, как начать есть, потому что сил просто даже сосредоточиться не было. Через пару минут тарелка оказалась полностью пуста, теперь же я мог нормально сконцентрироваться на мыслях, а не постоянно думать только о еде.

Стал рассматривать антураж столовой, привлекавший внимание. Тут были такие же высокие потолки, как и во всём здании, конец которых сложно, хотя возможно разглядеть. Окна казались настолько большими, что всё помещение погружалось в лучи закатного солнца. Зато не как в коридорах, где дальше двух метров не уловишь. Здесь было настолько оживлённо, что через пять минут голова начинала гудеть от шума и криков, прям как в школе. А может, это и есть её подобие? Задерживаться надолго я здесь не стал, поэтому встал из-за стола и направился к выходу. Проходя мимо одного столика, поймал на себе заинтересованный взгляд белокурой девушки.

«Где-то я её уже видел».

Мы встретились взглядами. Казалось, что время остановилось и все замерли в своих позах, но я быстро отвернулся, как мне показалось, ускоряя шаг. Когда вышел из столовой, то выдохнул с неким облегчением. Здесь людей оказалось намного меньше, однако всё же проходили, даже не поворачиваясь в мою сторону, занимаясь исключительно своими делами.

После ужина хотелось просто завалиться на кровать и заснуть, вот только моим планам пока было не суждено исполниться. Возле стены, где висела одна из картин в золотой рамке, стоял мужчина, остановивший от побега в первые минуты моего приезда. Его лицо было безэмоциональным и настолько бледным, что, казалось, вот-вот — и он умрёт.

«Может, сейчас удастся уйти незаметным». План удался бы, если не человек, который сам же и налетел на меня, не начинал возмущаться, что я здесь стою и мешаю остальным пройти.

Мужчина повернулся ко мне лицом, и тот же самый взгляд встретил вновь, пробиравший до самых костей. От него никак не скроешься, он навсегда останется в памяти.

— За мной, — только и сказал мужчина с тростью, а потом, прихрамывая на левую ногу, повёл меня в неизвестном направлении.

Казалось, что он вёл только обходными путями, потому что шли мы целую вечность. Перед дверью мужчина остановился и коротко постучал, дожидаясь громкого: «Войдите». Он положил ладонь в перчатке на ручку двери, открывая и пропуская меня первого в кабинет.