Обратная Сторона Зеркала

Прошла неделя с тех пор, как Сириус Блэк стал героем всех пересудов Хогвартса.
Даже привидения, казалось, шептались о том, как он «вылез за стол Слизерина и унизил Морвен Роул при свидетелях».

Пивз, с присущей ему любовью к хаосу, теперь иногда пролетающим слизеринцам выкрикивал:
— Королева без подданных и Блэк без совести!

Но Сириус не обращал внимания.
А вот Люциус Малфой — обращал. И очень.

Он видел, как Нарцисса легко смеётся рядом с Сириусом в коридоре,
как они бросаются друг в друга саркастическими фразами,
как он — её единственный, кто может заставить её по-настоящему улыбнуться.

И в груди Люциуса что-то закипало.
Не ревность — нет, он бы себе никогда в этом не признался.
Обида.
Его, Люциуса Малфоя, игнорируют.
Отвергают.
Отказываются играть по его правилам.

Такого не было никогда.

И он решил, что настало время всё исправить.
Не словами.
А действием.
Показать Нарциссе — кто действительно достоин восхищения.

Сириус сидел за столом Гриффиндора, беззаботно подбрасывая кусочек тоста для Хвоста, который сидел в виде крысы на тарелке.
Рядом Джеймс оживлённо что-то обсуждал с Римусом, но Сириус слушал вполуха.

Его взгляд, как обычно, время от времени блуждал в сторону Слизерина.

Нарцисса сидела, склонившись над письмом. Свет от свечей отражался в её волосах, они казались почти серебряными.
Она что-то писала — ровно, уверенно, неторопливо.

— Опять на неё смотришь, — усмехнулся Джеймс.
— Я ем, — невозмутимо ответил Сириус, делая вид, что не понял намёка.
— Да-да, ты ешь глазами, — хмыкнул Поттер.

Сириус только покосился на него.
— Знаешь, Джеймс, если бы у тебя был хоть капельку вкус, ты бы понял, что смотреть на Нарциссу — это как читать хорошую книгу. Много глав, ни одной скучной.

— А конец трагичный, — добавил Римус с усмешкой.

Сириус улыбнулся.
— Все хорошие книги — трагичные.

И вдруг — звон.
Громкий, металлический, будто кто-то специально ударил ложкой по кубку.

Взгляды учеников обернулись к центру зала.
И там, в ореоле самодовольства, стоял Люциус Малфой.

Он стоял посреди Большого зала, безупречно одетый, волосы идеальной волной, в руке — волшебная палочка.
Вторая рука, конечно же, держала розу.
Серебристую, явно зачарованную — лепестки переливались светом, как ртуть.

— Простите за… вторжение, — начал он громко, отчётливо, чтобы слышали все. — Но я хотел бы посвятить… небольшое зрелище одной особе.

Нарцисса медленно подняла голову.
Лёгкий холод пробежал по её лицу.
Сириус, наблюдая издали, уже ухмыльнулся.

— Что он опять задумал? — пробормотал Джеймс.
— Готовься, будет фейерверк, — тихо ответил Сириус, даже не мигая.

Люциус размахнул палочкой — и в воздухе над ним вспыхнули зелёные искры. Они сплелись в формы — сверкающие змеи, извивающиеся в танце, буквы, складывающиеся в надпись:

“Для Нарциссы Блэк — жемчужины Слизерина.”

Зал взорвался шёпотом.
Кто-то прыснул.
Кто-то восхищённо охнул.

Нарцисса осталась неподвижной.
Только её взгляд стал ледяным, неподвижным, как поверхность озера зимой.

Сириус тихо хмыкнул.
— О, Мерлин. Он реально решил сделать признание на публику. Это даже для Малфоя… низко.

— Или слишком высоко, если он сейчас упадёт, — добавил Римус.

Тем временем Люциус гордо поднял розу.
— Нарцисса, ты — воплощение чистоты, грации и силы вашей фамилии. Позволь мне…

Он шагнул вперёд.
— …подарить тебе этот символ — как знак моего восхищения.

Роза вспыхнула ярче.

Но в этот момент по залу разнёсся знакомый, лениво-насмешливый голос:

— Осторожнее, Малфой. А то символ сгорит раньше, чем дойдёт до адресата.

Люциус дёрнулся.
Сириус уже стоял, облокотившись на свой стол, с характерной ухмылкой.

— Хотя знаешь, — продолжил он, — я ценю жест. Такого театра даже Пивз бы не устроил. Только не хватало фона — может, ещё хор троллей позовёшь?

Студенты прыснули.

Люциус попытался сохранить лицо.
— В отличие от некоторых, я умею выражать чувства открыто.

— Да? — Сириус приподнял бровь. — А я думал, ты умеешь выражать только собственное отражение.

Смех стал громче.

Нарцисса поднялась.
Медленно, величественно.
В зале моментально стихло.

Она подошла к Люциусу — шаг за шагом, как королева, приближающаяся к трону.
Взяла розу.
Повернула её в пальцах.
И холодно, почти шепотом произнесла:

— Прекрасный трюк, Люциус. Но в следующий раз… выбери заклинание, которое не пахнет самодовольством.

И роза в её руке зашипела — превратилась в змею из дыма и рассыпалась прахом.

Толпа ахнула.

Сириус тихо, но с нескрываемым удовольствием, пробормотал:
— Моя кузина в своём репертуаре.

Люциус побледнел.
— Нарцисса, я…

— Не утруждайся, — перебила она холодно. — Мне не нужны зрелища, чтобы оценить человека. Особенно когда всё, что он пытается показать — это собственная тень.

И, развернувшись, пошла обратно к столу.
Её походка — уверенная, плавная, словно мир вокруг должен был склониться.

Сириус наблюдал, как она садится, поправляет волосы, делает вид, что ничего не произошло.
И в его глазах мелькнуло то самое выражение —
если бы взгляд мог писать,
он бы написал целый том:
о гордости, которая прячет ранимость,
о красоте, которой не нужно восхищение,
о том, что быть Блэком — значит быть огнём, от которого обжигаются даже свои.

Люциус стоял, сжимая пустую ладонь,
слышал шёпоты, видел насмешливые взгляды.
И впервые в жизни почувствовал — не гнев,
а стыд.

А Сириус, усмехнувшись, тихо наклонился к Джеймсу:
— Вот теперь я понимаю, почему все Малфои такие нервные. Слишком часто получают по самолюбию.

Вечером, уже в коридоре Слизерина, Нарцисса стояла у камина, глядя на огонь.
Вспоминала этот день — и усмехнулась.
Она знала: Люциус не успокоится.
Он не привык проигрывать.

И где-то, в другом конце замка, Сириус, лёжа на кровати в Гриффиндоре, думал то же самое.

Эта игра только началась.

После того унижения Люциус долго не показывался в Большом зале.
Он приходил на завтрак позже всех, ел молча, не поднимая взгляда, и отвечал коротко, с ледяной вежливостью.
Но под этой вежливостью кипело всё то, что он не мог себе позволить показать: злость, задетая гордость, желание вернуть своё место — в центре, в лучах внимания, на вершине.

Нарцисса же вела себя так, будто ничего не произошло.
Ходила по коридорам с непоколебимой грацией, как будто всё вокруг существовало только для фона.
Сириус пару раз пытался поддеть её шутками, но каждый раз получал в ответ такую тонкую и меткую реплику, что вынужден был сдаваться с улыбкой.

Они по-прежнему виделись — на переменах, на совещаниях клубов, иногда случайно пересекались у библиотеки.
И всякий раз между ними проскальзывало что-то — невидимое, как ток: сарказм, остроумие, непроизнесённое уважение.

Но Люциус… не мог забыть.
Он вынашивал план.
И чем больше он обдумывал, тем сильнее росла уверенность — он должен показать, что выше всех. Даже Нарциссы Блэк.

Запах серы и лаванды смешивался с тёплым паром, вьющимся над котлами.
Профессор Слизнорт ходил между рядами, одобрительно похлопывая по плечу тех, у кого зелье хотя бы не дымилось ядовито-зелёным.

— Сегодня, мои дорогие, мы попробуем приготовить настойку огненной устойчивости. Будьте аккуратны! Малейшая ошибка — и зелье вспыхнет.

Сириус и Римус работали за одним котлом.
Нарцисса — на пару столов впереди, рядом с одной из подруг.
Люциус сидел по диагонали, чуть позади.
И всё время посматривал в сторону Нарциссы.

Сириус заметил это.
— Смотри, как он сверлит её глазами, — сказал он тихо. — Если так пойдёт дальше, у него на лбу вырастет надпись “одержимость”.

Римус усмехнулся.
— А ты не лучше. Разница только в том, что у тебя хотя бы чувство юмора.

Сириус фыркнул.
— Спасибо, Лунатик. Сравнение с Малфоем — это всегда приятно.

Тем временем Люциус сделал вид, что работает.
Он ссыпал в котёл измельчённые перья феникса, но вместо того чтобы добавить каплю мандрагорного масла, как требовалось, он достал из кармана маленький флакончик — зелье, которое он украл из лаборатории в тот же вечер.

План был прост:
добавить каплю этого вещества в котёл Нарциссы,
и когда она подожжёт смесь, произойдёт небольшой, но зрелищный взрыв.
Неопасный, конечно — просто, чтобы напугать, сбить её спесь.

Он наклонился, обернулся, убедился, что Слизнорт стоит спиной.
В этот момент Сириус уже почувствовал неладное.

Он слишком хорошо знал выражение лица Люциуса.
Это было то же выражение, что у него самого — перед проделкой.
Но у Малфоя не было чувства меры.

Сириус перегнулся к Римусу:
— Следи за мной, если что — прикрой.

— Сириус, что ты опять задумал?

— Спасаю Малфоя от самого себя, — бросил тот, уже вставая.

Несколько секунд до катастрофы

Люциус медленно поднял руку с флаконом, намереваясь вылить каплю в котёл Нарциссы.
Она в этот момент стояла к нему боком, сосредоточенно помешивая смесь.

Но не успел он приблизиться — как рядом с ним появился Сириус.
Буквально из воздуха.

— Прекрасный день для экспериментов, не находишь, Малфой? — тихо, почти весело произнёс он.

Люциус дёрнулся.
— Отвали, Блэк.

— А я-то думал, ты решил добавить немного драмы, — сказал Сириус и ловко ткнул палочкой в рукав Люциуса.

Флакончик выскользнул из его пальцев и полетел… прямо в его собственный котёл.

Хлопок.
Вспышка.
Густой зелёный дым взвился вверх, окутывая полкласса.
Люциуса отбросило на спину, волосы растрепались, а мантию покрыли искры.

— МИСТЕР МАЛФОЙ! — взревел Слизнорт, подбегая. — Что это за... алхимическая катастрофа?!

Нарцисса, едва успев отскочить, повернулась — глаза сверкнули.
Она всё видела.

Сириус, кашляя от дыма, стоял рядом, с самым невинным выражением лица, какое только мог изобразить.

— О, профессор, я просто пытался помочь мистеру Малфою. Похоже, у него... рука дрогнула.

— Рука?! Да у него сейчас полподземелья дрогнет! — рявкнул Слизнорт, распахивая окна.

Когда дым рассеялся, Люциус стоял, как привидение, весь в золе, с оплавленной прядью волос.
На лице — смесь ярости и унижения.

Сириус не удержался.
— Отлично выглядишь, Малфой. Тебе идёт стиль “Обгорелое тщеславие”.

Класс захохотал.
Даже Слизнорт прикрыл рот рукой, скрывая улыбку.

Люциус медленно повернулся к Нарциссе, ожидая, что она, как всегда, отреагирует холодно, может быть, с сарказмом.
Но вместо этого она подошла к нему и произнесла тихо, почти шепотом, но так, что все услышали:

— Люциус… ты хотя бы пытался. Это уже прогресс.

Когда урок закончился и все вышли, Сириус догнал Нарциссу в коридоре.

— Ты знала, что он собирался?

— Конечно, знала, — ответила она спокойно. — Я же не слепая.

— Тогда почему не остановила?

Нарцисса посмотрела на него с лёгкой, загадочной улыбкой.
— Потому что я знала, что ты это сделаешь.

Сириус хмыкнул, качнув головой.
— Значит, я, выходит, твой личный телохранитель?

— Скорее, мой громоотвод, — парировала она. — Малфои ведь любят устраивать грозы.

— А Блэки — смеяться под дождём, — ответил он.

Они оба улыбнулись.
На мгновение между ними воцарилась тишина — не неловкая, а густая, насыщенная чем-то… живым.

Потом Нарцисса тихо добавила:
— Ты знаешь, Сириус… иногда мне кажется, что единственный человек, кто действительно понимает, что значит быть Блэком — это ты.

Он посмотрел на неё — и если бы взгляд мог писать,
он бы написал том о том,
как два пламени, родившиеся в одной семье,
могут быть такими разными — и всё же светить одинаково ярко.

__________________________________________________________________________________________________________________________________________________

Писать дальше проду или нет?Если у кого есть идеи всегда рада выслушать их в комментариях =)