Глава 17 Попытка третья: последняя
(Глазами Беатрис)
Если вы смотрите фильмы, то наверняка не раз встречали там такой троп. Двое, как правило, не слишком знакомых людей, попадают в приключения и, проходя всякого рода испытания, узнают друг друга с новых, неожиданных сторон, вследствие чего влюбляются. А затем свадьба и прочие бла-бла-бла...
Узнав Эдварда с очень, очень неожиданной стороны, мне захотелось отдалиться от него как можно дальше. Однако по иронии судьбы я оказалась запертой с ним в одной комнате. Чтобы хоть как-то создать ощущение, будто его здесь нет, я достала телефон и принялась играть в игры. Но, увы, все они не работали без wi-fi. Тогда я со вздохом раздражения (да-да, такие вздохи бывают) легла на пол, глядя в дыру на потолке. Через нее просачивался свет Луны и виднелись звезды.
Умиротворенную атмосферу этой сцены портил лишь Эдвард, как угорелый, прыгающий от безделья по залу и блуждающий в моей голове.
Кто бы мог подумать! Такой спокойный позитивный парень - слабохарактерный нытик! И ладно еще это, я всегда подозревала, что его сила духа намного меньше моей, но оскорбления вроде «бесчувственного робота», признаюсь, я не ожидала от него услышать.
Видимо, истинное лицо человека невозможно узнать, пока не сразишься с ним против живого куска резины.
К моему горлу будто привязали невидимый кирпич. Я не спец в чувствах, но могу предположить, что так ощущается обида - самое логичное, что можно испытывать в подобной ситуации. И самое тупое. Нет, серьезно, я что, главная героиня мелодрамы, чтобы устраивать трагедию из ничего, а потом дуться? Подумаешь, все люди ноют, все злятся. Это вовсе не повод обижаться, а тем более сомневаться во взаимности чьих-либо чувств. Верно?
Все ноют...
Я задумчиво постучала пальцем о пол. Может, нет ничего плохого в том, чтобы иногда поныть? Вот, например, тот же Эдвард. Ну, пожаловался он немного на свою жестокую судьбу, и что? Молния на него за это не обрушилась.
В таком случае, что если и в так называемом «любовном хныканье» тоже нет ничего сверхужасного? Я сунула руку в карман, нащупывая в нем письмо, и тут же отдернула. Нет уж! Кто признается в чувствах своему оскорбителю? Правильно, разве что героиня мелодрамы. А я кто? Не героиня мелодрамы. Нужно подождать немного, пока эта ситуация с роботами и рукомахом забудется, и тогда...
Внезапно Эдвард лег около меня, с меланхолично-обеспокоенным видом уставившись на звезды. Я не отодвинула его и не ушла сама только из-за лени.
- Э... - начал Эдвард. - Даже не знаю. В общем, я хотел вроде как извиниться. Тогда я был, кхм... в гневе. Поэтому и наговорил того, чего на самом деле о тебе не думаю. Я сильно дорожу нашей дружбой, поэтому, надеюсь, что ты на меня не обиделась.
- Угу, - сказала я, не зная, как еще на это отреагировать.
Эдвард, видимо, расценил мое «угу» за «я никогда не прощу тебя, мерзкое ты существо!» и попросил прощения еще раз. После добавил:
- Я тут попрыгал немного, подумал. В общем, решил, что, когда ты назвала меня нытиком, была права.
- Да неужели! - сделала удивленное лицо я.
- Просто я всегда считал, что в моей жизни все так ужасно, потому что я, э... Родился под неправильной звездой. Возможно, мне было удобно так думать, чтобы не брать ответственность за свои неудачи, - вздох. - Не знаю...
- Ого! Да у тебя жесткое просветление!
Эдвард захохотал, а я улыбнулась, думая о том, что сама бы ни за что в жизни не признала свою неправоту и не извинилась.
Может быть, сегодня мне тоже стоит в кое-чем просветиться? Понять, что выражать и говорить о своих чувствах, какими бы они ни были - нормально?
- Эдвард... - сиплым от волнения голосом произнесла я и повернула к нему голову.
Парень посмотрел на меня в ответ.
Вокруг от чего-то потемнело. Просторный зал, казалось, начал сужаться, прижимать меня со всех сторон стенами. Воздуха стало не хватать, а потребность в нем возросла до небес. Все тело одеревенело, я вдруг позабыла, как им пользоваться. Пока Эдвард упорно ждал, то и дело бросая нетерпеливое «ну», я боролась внутри с неизвестным сковывающим чувством.
- Я... - последние два слова будто растворились.
В этот момент я поняла, что, как и Эдвард, слишком дорожу нашей дружбой и не могу ею рисковать ради какого-то признания.
Могу поклясться, сейчас мне аплодируют все самые тупые героини мелодрам, но я на них не обращаю внимания. Ибо решила молчать о своих чувствах до последнего вовсе не из страха или тупости, а по обоснованной рациональной причине, которая звучит так:
Моя влюбленность определенно не взаимна, ведь Эдвард такой открытый, прекрасный, деликатный. Ему не могла понравиться подобная мне. А значит, произнеся те самые три злосчастных слова, наша дружба развалится, как карточный домик.
Да, если я буду молчать, в будущем он женится не на мне и умрет, держась за ручки хоть с той же Виолой. Но это ведь будет не скоро, а проблемы нужно решать по мере их поступления. Верно?
- Поиграем в камень-ножницы-бумага? - спросила я, невинно улыбаясь.
Эдвард кивнул.
Отныне и до ближайшего будущего между нами все будет, как сейчас: хорошо и по-дружески.
Неожиданно снаружи что-то бахнуло и затарахтело. Судя по всему, это были камни. Мы с Эдвардом замерли, не сводя глаз с двери.
- Похоже, Виола заработала активнее, - хмыкнула я.
Тут дверь распахнулась и наша подруга грохнулась на порог без сил.
- Невероятно! - выдохнула она, едва дыша. - Я убирала камни, а только что они ожили и убежали.
- Ты там не переутомилась? - осведомилась я.
Виола покачала головой.
- Ты чем слушаешь? - проворчала она. - Я же говорю: они убежали. У них выросли ноги. Чертовщина какая-то. Или то, о чем говорил мне эльф.
- Что говорил тебе эльф? - Эдвард подошел к Виоле и протянул ей руку, помогая встать.
Она, будто столетняя старушка, справилась с этой задачей только через минуту.
- Из полезного только то, что следующее испытание на городской площади.
- Так почему мы медлим? Время - штука скоротечная, - изрек Эдвард и выбежал на улицу.
Я последовала за ним, но у дверей замерла и обернулась. Виола не спешила покидать комнату сложных чувств. Она расстегнула сумочку, достала из нее пакет и с деловитым видом поместила в него лежащий на полу кусок резины - часть бывшего рукомаха. Я закатила глаза. Виолино желание познать этот мир порою вызывало смешанные чувства. Нечто между раздражением и совершенным, абсолютным непониманием.