Заплати Перевозчику [Pressure]

Ногтями подцепляю фиолетовую карточку с угла ящика, почти полностью игнорируя невнятное вещание интеркома. Выпрямляюсь. Моя голова, глаза тут же на это реагируют, я выдыхаю. Наконец-то, чёрт подери. Наконец-то.

Мои руки слегка трясутся: то ли от нервотрёпки, то ли от холода, то ли вообще от чего-то другого, без понятия, так что карточку получается вставить не сразу, но в итоге дверь таки открывается. И я прохожу дальше, особо даже не оглядываясь по сторонам.

Хотя... Я останавливаюсь, звуки шагов затихают. Всего на пару секунд вслушиваюсь в эту недо-тишину, а потом потираю переносицу и возобновляю свой путь. Теперь ещё и паранойя появилась, класс.

Она точно не ослабевает, когда, пройдя дальше, я оказываюсь в каких-то потёмках, где из источников света шесть генераторов. Зелёные и один-единственный красный.

Я кашляю снова, наверное, десятый раз за последние полчаса, нажимаю рукой на грудь и хмыкаю: какой явный намёк.

Номер семьдесят три мигает на меня зеленоватым светом в полутьме, я подхожу к искрящемуся генератору, осматриваю его. Установка выглядела знакомо, я нахмурилась, пытаясь вспомнить, были ли на нашем месте похожие, но картинки в голове выходили не самыми чёткими. Я поджимаю губы, медленно прокручивая один из ползунков в углу генератора, прислушиваясь к его звукам, после чего копаюсь в проводах, пока наконец он не гудит, загораясь зелёным. Дверь щёлкает, открываясь.

В следующей комнате мало что меняется, разве что больше ящиков — меня тянет перепроверить парочку, но я останавливаю себя — и в этот раз две двери.

Не теряя времени, я сажусь на корточки у поломанного генератора, засовываю туда руку. Этот кажется мне ещё больше повреждённым, одну из шестерёнок заклинило, но, к счастью, мне удалось вставить её обратно.

Тянусь к ползункам, и... вот оно снова. Моё сердце гулко стучит в груди.

Тук. Тук. Тук-тук-тук-тук—

Я резко отворачиваюсь от генератора и встречаюсь взглядом со Стенным жителем.

Пауза.

И он заскрежетал, убегая. Моя рука дёргается, что-то внутри машины резко щёлкает, и кисть будто охватывает пламя.

— Сука! — я хватаюсь за руку, массирую, сжимаю её. Неуклюже, но это помогает. — Вот же... — я кое-как встаю на ноги, подхожу к дверному проёму. Ебучей штукатурки уже нет. Убежал. Хорошо. Одной проблемой меньше.

Я возвращаюсь к генератору, довожу дело до ума, и дверь слева открывается. Гул и рёв становятся громче. Мне это не нравится.

Наконец встаю от этой машины, иду к двери... А она отказывается открываться.

Я тыкаю в неё, пихаю, на себя, от себя, пока наконец в потёмках мои глаза не замечают погнутый металл. А. Твою мать.

Я бормочу про себя пару очень нелестных слов и иду к другой двери, которая, к счастью, таки работает.

За ней оказывается весьма длинный коридор, весь освещённый красными лампами. Красный давит мне на глаза, через пару метров меня начинает подташнивать, но в итоге я дохожу до конца.

Помещение, куда вела служебная дверь, больше похоже на комнату. Я на секунду останавливаюсь у постеленного коврика. Пара диванов, столы и даже торшеры. У стены стоял автомат — любопытно, а смогу ли я что-нибудь оттуда достать, пользуясь его методом? — и пару шкафов. За панорамными окнами особо ничего не разглядишь — чернота и какое-то непонятное рыжее движущееся свечение вдали.

А в самом углу была ещё одна дверь.

Я не стала останавливаться здесь, проверять ящики и подобное. Во-первых, потому что рёв начинал действовать мне на нервы, плюс меня всё ещё немного потряхивало после встречи со Стенным и удара током, а он не особо помогал в том, чтобы слышать их дурацкие шаги.

Во-вторых, чем дальше я продвигалась и вообще дольше находилась в Блэксайте, тем больше мне казалось, что время ускоряется. Будто... что-то было до ужаса не так с этим местом. Не только из-за тварей из пробирки, нет, всё-таки когда ты знаешь, как именно они появились и что делают, они теряют весь мистицизм для тебя, становясь просто «очередной угрозой». Жуткой, да, но далеко не из Преисподней. Хотя насчёт Пандемониума—

Я машу головой, не желая вспоминать об этом. Отворачиваюсь от окна и наконец иду к двери.

За ней находилась лестничная площадка практически без света. Я спускаюсь, пролёт за пролётом, дальше вниз, пока не оказываюсь у дыры. Если честно, мне повезло в неё сразу не свалиться.

Я осторожно прохожу по её краю, оглядываюсь. Справа стена, а слева...

Щёлкаю маяком, его вспышка освещает дверь, но... погнутую и сломанную.

Я поджимаю руки, подходя к краю дыры. Смотрю вниз и... вижу там едва заметный тусклый свет. Электрический. Скорее всего.

Закусываю губу. Вдыхаю и выдыхаю пару раз, глубоко, собираясь с духом, а потом-таки прыгаю вниз.

Приземление выходит далеко не таким мягким, как хотелось. Меня по инерции отшвыривает к стене, но к счастью я успеваю сгруппироваться. Осторожно обхожу какой-то стол — видимо, здесь раньше было одно из тех офисных помещений или чего-то подобного. В его ящиках, кстати, ничего не было — и выхожу в коридор. Довольно короткий, он выводит меня в помещение, частично напоминающее вход в Сектор Строгого Хранения. Такие же стульчики у стены, две двери...

Моё сердце застучало у меня в груди, я сжала руки, подходя ближе. Выход!

Конечно, для того, чтобы реально выйти, нужна была та самая фиолетовая карточка, опять, но это не такая уж и проблема.

Я отхожу, открываю ящик. Карточки нет.

Второй, третий, ещё один и ещё. Но её нет.

Может, она в охранке? Я подхожу к ещё одной двери на стороне, но... она не открывается.

Я сжимаю губы, смотрю назад, на массивные, железные двери. Либо карточка находилась там... либо мне придётся искать обходной путь.

Я, конечно же, надеялась на первое.

Раздражённо выдыхая сквозь зубы, подхожу к двери, кручу тот самый вентиль на ней со всех сил, пока наконец механизмы не начинают работать.

Комнату заполняет скрежет, двери немного раздвигаются и застывают; недостаточно, чтобы пролезть, но достаточно, чтобы просунуть руку. Я давлю дальше, толкаю их, пока наконец они снова не включаются.

Рёв становится громче.

Помещение освещает ярко-оранжевый свет, плавающий, как от прожектора, натыкается на какой-то объект на земле, и что-то гудит ещё звонче, заставляя меня отпрянуть.

А потом с громким лязгом нечто, напоминающее гарпун, выстреливает в... лежащее на полу тело и уносит под потолок.

Прямо в зубастый рот громадного существа.

Рокот становится тише, но оно всё ещё рычит. Мне на секунду кажется, будто я слышу хруст костей того несчастного.

Меня передёргивает. Вот же...

Я могла чувствовать, как начинает болеть моя голова. Я должна была догадаться... Господи, я ведь в Лэт-Ванде. Единственном месте, где и обитают Вултус Лимунария или, как их назвали для простоты, Прожекторы.

Стискиваю зубы.

Я до сих пор помнила, с каким энтузиазмом мне о них рассказывал какой-то ботаник в Том Месте. Кажется, его звали... Боль сдавливает виски.

Чёрт. Не могу вспомнить.

Я хмурюсь, смотрю на то, как плавно Прожектор проплывает по кругу, его оранжевые глаза хаотично бегают с одной стороны на другую. Строго по кругу, не оборачиваясь, просто... Оно дезориентированное. Голодное. Возможно, даже учитывая продолжительность их жизни, не протянет здесь и два года.

А это могло означать, что или его скорость сильно замедлена от недостатка сил, или оно будет с большим усердием вгрызаться в моё тело, когда поймает.

Моя рука непроизвольно дёрнулась, что тут же вызвало вспышку боли. Сосредоточься.

Это помещение являлось скорее большим складом, если судить по огромным контейнерам — некоторые из которых, кстати, были открыты и пусты — и стеллажам. Не так далеко от меня виднелась пара генераторов, горящих зелёным.

А если та дверь в охранку не открывалась, значит где-то был тот, что вышел из строя. Возможно, не один.

Я отмахиваюсь от последней мысли. Мне сейчас следует сосредоточиться на стратегии, а не на проблемах. Сколько генераторов надо чинить — один или несколько, — узнаем на деле.

Слепящий свет, рёв и щелчки наполняют мою голову, заставляя меня сделать шаг назад, кинуть взгляд на закрытые двери позади.

У меня нет выбора. В основном потому что свой взломщик кода я решила потратить на ту дурацкую груду металла. И что самое обидное — это даже ни к чему не привело! Эта хуйня просто его расплавила к чертям собачьим!

Я выдыхаю, стараясь унять гнев. Это неважно. Неважно. Потому что как только я заберу Кристалл, его судьба будет предрешена, и всё!

Хмурюсь, смотрю вперёд, сразу прикидывая возможные методы отступления. Пустые контейнеры, шкафы, скорее всего, являются слепой зоной для этих чёртовых эндемиков.

Просто главное...

Рычание приближается, оранжевые лучи от четырёх глаз на пузе существа ползут в разные стороны, выискивая себе новую жертву. Я сглатываю, ощущая, как у меня начинают потеть ладони. Мне становится душно.

Следить за потолком. И глазами.

Прожектор проплывает мимо, на всякий случай я отхожу, дабы не попасть в его поле зрения, и как только он начинает уплывать, выскакиваю из убежища. Быстро. Ставки сделаны.

Я пробегаю по луже за прожектором, стараюсь держаться стены, будто она — моё спасение, а не то, что загонит меня в угол. Трясу головой, отгоняя это сравнение от себя. Заткнись, заткнись, затк—

Впереди я вижу искрящийся генератор. Яркие лучи Прожектора остановились на нём, будто приняв за жертву, но потом отдалились. Я прижалась к железным балкам стеллажа. Осматриваю место вокруг и понимаю, что, если я выбегу туда, спрятаться будет негде. Сердце замирает.

Прожектор двигается дальше, размахивая своими огромными плавниками.

И я щёлкаю языком, подбегая к генератору прямо в углу между парой контейнеров. Он трещит, пуская повсюду искры. Один из проводов защемило среди шестерёнок. Я сую внутрь руку, почти готовясь к удару током, но в итоге всё обходится.

С трудом вставляю шестерёнку обратно, подцепляю два провода и со всей осторожностью воссоединяю их, и—

Рёв, скрежет, жужжание выбивают из головы все связные мысли — генератор загорается зелёным, я тяну за рычаг на боку, чтобы перезапустить, и отпрыгиваю от него.

Оглядываюсь, мои глаза не сразу фокусируются на происходящем.

Прожектор заворачивал за большим белым фонарём.

Я кидаюсь в сторону, бегу дальше, всё так же держась стены.

Пробегаю длинные контейнеры, сваленные вперемешку с камнями и железными шкафами. В один из них заполз Пустотник, судя по фиолетовому свечению. В лёгких запекло ещё сильнее, я кашляю, но не останавливаюсь.

Пару из них не зацепило, они всё так же стояли рядом. Я бегу дальше, прыгаю через последние камни, оглядываюсь. В паре метров от меня был ещё один генератор, а рядом, к тому же, стоял погрузчик. Я могла туда спрятаться, если вдруг что!

Я дёргаюсь к нему, но всё становится оранжевым. Под потолком проносится гул, и я ныряю обратно, ложусь пластом на камни и молюсь.

Потому что это буквально единственное, что мне остается делать. Если меня заметили— Если меня схватят—!

Прожектор гудит надо мной, я закрываю глаза, но даже сквозь них могу видеть его рыжий свет. Сердце замирает...

И вой отдаляется. Я судорожно выдыхаю, осматриваюсь вокруг, кое-как подымаюсь на трясущиеся ноги и подбегаю к генератору, краем глаза замечая ещё парочку красных, искрящихся в нескольких стеллажах от себя. И какое-то движение.

Дрожащими руками вставляю шестерёнку на место; у меня уже уши начинают болеть от скрежета, я ударяю по генератору, и, о чудо, он загорается зелёным. Я выдыхаю, отшатываюсь от него, чуть ли не падая на пол, и бегу дальше. Кашель рвётся из горла, я щурю глаза, осматриваюсь вокруг, но никого не вижу. Если это снова этот блядский Стенный житель...

Мне нужно срочно убираться отсюда. Он застанет меня врасплох у генератора, и тогда—

Я наклоняюсь, прячусь под коробкой, стоящей на вилах у погрузочного автокара. Прожектор пролетает прямо надо мной, стрекочет, но, к счастью, не останавливается. Я выглядываю и тут же прячусь, когда тонкий луч падает на место, где я сидела.

Надо ждать. Я сжимаю руки вместе, кривлюсь, когда боль отдаёт аж в плечо. Надо ждать. Я хочу уйти отсюда. Моё дыхание ускоряется, и дышать становится сложно, в лёгких опять дерёт. Я заставляю себя успокоиться. Ещё немного. Жди.

И наконец Прожектор теряет интерес к автокару, ползёт дальше — мне кажется, в несколько раз медленней, чем раньше, — я выскакиваю из-под коробки. Часть баллона ударяется об её угол, издавая противный «бум». Удар вперемешку с вибрацией отдаёт мне в спину. Я жмурюсь, но не останавливаюсь, подбегая к следующим генераторам.

Скорее всего это последние. Надеюсь.

Я поджимаю губы, почти не мешкая, засовываю руку внутрь, подцепляя ползунки и настраивая генератор. Когда с этим было покончено, я переключаюсь на провода и шестерёнки, осматриваю их. Тут была клеммаЭлемент электрической системы, предназначенный для соединения проводов или других элементов цепи.. Краем глаза улавливаю тень на стороне, вздрагиваю. Прожектор? Кто подходит?

Моя рука сжимает провод слишком сильно, и в неё тут же впиваются иголки. Я шиплю короткое «блять», достаю руку, сжимаю её выше кисти, чтобы утихомирить спазмы, кашляю, параллельно оглядываясь. Никого. Вроде. Прожектору оставалось ещё полкруга. Даже больше. Я успею.

Я поворачиваюсь обратно к генератору, хватаю оба провода и вместе с ними клемму. Успею. Быстро. Соединяю и фиксирую их, не слишком аккуратно, — ударенная током рука всё ещё подрагивала, — после чего тяну рычаг вниз, и наконец-то он загорается зелёным.

Я оглядываюсь. Прожектор был примерно в полукруге от меня. Освещал какой-то контейнер. Я поворачиваюсь к другому генератору. Закусываю губу, а потом без особых раздумий приступаю к работе. Я успею.

Выбитая шестерёнка. Я успею. Пальцы болят, она щёлкает и выскакивает, только я убираю руки. Чёрт, надо сбавить...

Я просовываю руку. Крепко стискиваю зубы, ползунок найти сложно, будто он запутался в проводах.

Я ощупываю его, пока не нахожу что-то у его основания. Рычание приближается, я закрываю глаза, цепляю ногтями это что-то, но оно выскальзывает. Я успею.

Пробую ещё раз. Я успею. Ещё раз отвожу его в сторону от ползунка, и оно поддаётся, настолько резко, что моя рука рывком уходит внутрь до плеча.

Меня тут же бьёт током, но вытащить её не получается — рукав зажевало в шестерёнках. Блять. Блять.

Я дёргаю его на себя, опираюсь. Оранжевый свет становится ближе. Я пытаюсь снова, ещё резче, и наконец с треском ткань рвётся. Я падаю на пол, отбивая себе всё, что только можно. В шестерёнках остаётся кусок ткани костюма, как вдруг на генератор попадает яркое свечение. Прожектор гремит, воет прямо надо мной, я вскакиваю на ноги, в моих глазах темнеет, но я кидаюсь вперёд, подальше от рыжих лучей.

Ноги заплетаются, я хватаюсь за железный стеллаж. Взгляд падает на два ящика, криво поставленные один на другой. Если... я протиснусь, я смогу...

Но что если—

Нет времени!

Я кидаюсь вперёд, падаю на пол, как раз когда всё заливает янтарным. Существо воет, а я прижимаюсь изо всех сил спиной к ящику, сжимаюсь. В пол, где только что были мои ноги, прилетает чёрный, острый, почти как гарпун, зуб. Я закрываю себе рот руками, дышу через нос, несмотря на то, что кислорода так мне явно недостаточно. В лёгких будто песок, горло сжимается, я закрываю глаза и дышу, дышу, дышу, дышу... Дышу. Вдох. Выдох.

Рёв постепенно отдаляется. Я открываю глаза и судорожно выпускаю воздух, чтобы опять вдохнуть. Господи.

Моя голова кружится, из глаз сыплются искры. Боже, блять.

Я кашляю, осторожно выползаю из-под ящика, кое-как стою. Мне всё ещё трудно дышать, но, блять, времени нет, я должна—

Я рванула к генератору. Попыталась, хотя бы, ведь, наверное, со стороны это выглядело, будто мне прострелили колено. А может сразу два.

Я падаю перед генератором, лихорадочно осматриваю, ощупываю его. Выдираю зажевавший кусок ткани, втискиваю шестерёнку на место, с такой силой, что генератор тут же недовольно затрещал, мигая с зелёного на красный и обратно. Так ещё и блять рычаг заел! Сука!

Я со всех сил ударяю по железному корпусу, одновременно дёргая за рычаг. Но... Я прошипела что-то сквозь зубы. И ещё раз—

На весь склад эхом раздается вой существа и громкий железный лязг. Это заставляет меня вздрогнуть, посмотреть по сторонам.

Примерно в противоположной стороне от меня Прожектор висел над шкафом. Я могла видеть, как с пола он поднимает крюк обратно к своей пасти. Пустой.

Пока железный шкаф неистово трясся, я моргаю, ощущая, как моё сердце почти что обрывается.

Стенный? Нет-нет, зачем Пустотнику есть эту дрянь? К тому же, она полна кислоты и...

Генератор щёлкает, и помещение заполняет громкий скрежет и звон. Дверь открывается.

Моё тело пробила дрожь, я стиснула зубы, подымаясь на негнущихся ногах. Там человек. Ещё один расходник. Как я.

Это... Мою голову заполнили мысли, слишком много, чтобы иметь возможность расшифровать. Прожектор двигался дальше.

А я перепрыгнула через ступеньки и, огибая уже работающие генераторы, побежала к шкафу.

Всё смывается в какую-то кашу, я тяну железные дверцы на себя, они поддаются не сразу. Всё ревёт, стрекочет, фиолетовые глаза пялят на меня, пока я хватаюсь за руку — или ногу, хуй поймёт, — крепко запутанную в щупальцах Пустотника.

Тяну на себя ещё раз, задеревенелыми от тока и этого животного ужаса пальцами вцепляюсь в ткань костюма, в кожу, так, что слышу вскрик, рука дёргается. Живой. Живой.

Я тяну дальше, Пустотник шипит на это, но вскоре тело поддаётся, и потом мы по силе инерции вылетаем, падая на пол.

— Агх, блять... — расходник хрипит, пока я ошалело оглядываюсь, вскакиваю на ноги, всё ещё цепляясь за ткань его костюма. Очень странного костюма. — Чт— Эй, отпусти!

Я мычу что-то невнятное. Мои глаза находят Прожектора — слишком близко, недостаточно близко, успею, успею, — и я кидаюсь в сторону открытой двери. Расходник тяжёлый, мне приходится дёрнуть его, чтобы хоть как-то сдвинуть с места. Он говорит мне что-то, не знаю, что. Неважно, надо бежать.

Я шиплю, оборачиваюсь, чтобы сказать, чтобы схватить поудобнее, и вдруг из моих глаз сыплются искры.

Я выпускаю его из рук, хватаюсь за голову, ощущая, как что-то мокрое начинает течь вниз по лицу. Мои глаза бегают, расходник стоит передо мной, пошатываясь, в его руке что-то...

Мои глаза расширяются. Пистолет.

— Ты аху—?! — оружие дрожит в его руке, норовя опуститься, он хватается за свою кисть, пытаясь её стабилизировать, и я рывком выбиваю пушку из его рук. Звук выстрела заполняет голову, приводит в себя, я осознаю, что вцепилась в его волосы.

Он ударяет мне в живот, заставляя отступить и чуть ли не упасть.

Мы смотрим друг на друга с горящими, бешеными глазами, он дёргается. Гул Прожектора становится ближе.

Краем глаза я даже вижу приближающийся яркий свет и отскакиваю от этого расходника.

Выкрикиваю что-то вроде «беги, блять!», кидаясь к ближайшему пустому контейнеру. Прожектор заревел, что-то — его гарпун? — проскрежетало по полу, рядом раздался грохот.

Я открыла глаза, почти ожидая увидеть, как тело того придурошного уносит в небеса, но... он был со мной, так же тяжёло дыша и одной рукой обхватив свою грудь.

Я сжимаю кулаки — руки дрожат, — отползаю, не сводя с него глаз. Он смотрит на меня. Его трясёт.

Пауза. Снаружи Прожектор опять пошёл по кругу, кажется, быстрее, отчаянней.

Конечно, кому бы понравилось, что их пища от них убежала. Причём дважды, — я издаю что-то по типу смешка, но очень сдавленного, мои лёгкие на это тут же отзываются. Я захожусь кашлем, который отдаётся болью у меня в голове, носу и, впрочем, блять, везде.

Расходник всё ещё смотрел на меня. Я кривлюсь, ощущая, как по задней стенке горла у меня что-то ползёт:

— Чё пялишь? — я сплюнула вниз кровавый сгусток, тут же вытирая рот рукавом.

Он смотрит ещё немного на меня. Сжимает губы, хмурится, будто сомневаясь, что сказать, а потом выдаёт феноменальное:

— У тебя всё лицо в крови.

— Да? — я всплёскиваю руками, вкладывая в голос всё своё наигранное удивление. — Интересно, почему же!

— Я... Это произошло случайно, — он бурчит, слегка подскакивает на своём месте, руки разводит, почти что защищаясь. — И-и вообще, ты должна была быть готова к такому! И! Э... — он трёт щёки руками, вздыхая. — Слушай, я запаниковал, окей? Ты вообще—

— Да, всё, всё, понятно. Заткнись уже, — я тоже отворачиваюсь, осторожно притрагиваюсь к носу. Он всё ещё болел, но хотя бы кровь, вроде, перестаёт хлестать. — Или я сейчас тоже вмажу тебе в отместку.

Он хмурится и закатывает глаза, бормоча что-то то ли в ответ, то ли себе самому. Отводит взгляд. Какое-то время мы сидим молча, вслушиваемся в рёв громадного существа, кругами ползающего по потолку, почти что на автопилоте.

— Нам надо убираться отсюда, — мы говорим в унисон. А потом так же оба вздрагиваем, смотря друг на друга с широко раскрытыми глазами, будто в тот момент произошло что-то воистину неописуемое.

— Ага, — я протягиваю, хмуро, легонько киваю, голова немного болит. Прислушиваюсь к звукам снаружи. — Оно ушло. Можно сейчас...

Он кривится на это, поджимает ноги поближе к себе, его руки дёргаются. Я ясно могу увидеть пару-тройку синяков и следов от щупалец Пустотника. Не слишком ярких. Возможно, не успели ещё проявиться, а может, я успела вовремя: до того, как начался процесс переваривания. Кто знает.

— Сильно больно?

Он вздрагивает на мой вопрос, смотрит на меня так, будто я его обозвала куколдом, и щурится:

— И не такое случалось.

Это не то, что я спрашивала. Но я не говорю ничего по этому поводу, вместо этого спрашивая:

— Идти можешь?

Он снова хмурится, ещё пуще прежнего, чем становится похожим на какого-то эмо-подростка, если бы конечно не грубые черты и глубокие шрамы на лице. По какой-то причине он мне кажется знакомым. Но не в том плане, что я его видела, а скорее...

— Чёрт, — я моргаю, выходя из мыслей. Этот уже умудрился переползти на колени и теперь пытался встать. Его нога дрожала, а на лице было выражение по типу «пиздец-я-сейчас-сдохну» в страдальческо-стоическом тоне.

— Сядь обратно, — я махнула рукой. — Ты сейчас упадёшь.

Он сжал губы в тонкую полоску, постоял для приличия на одном колене, но потом всё-таки сел на место. Прожектор тем временем бушевал, приближался к нашему убежищу.

Лицо расходника вызывает у меня чувство дежавю, но в итоге я молча отвожу взгляд.

Он тоже молчит.

А потом снова:

— Мне надо—

— Ты—

Мы одновременно замолкаем и снова смотрим друг на друга. Пока я наконец не фыркаю:

— Пиздец у нас диалоги конечно, — криво усмехаюсь, и эта усмешка становится только шире, когда глаза расходника опускаются на мои зубы, и он слегка кривится. А потом уже я осматриваю его костюм — он ещё больше потрепанный, чем мой, весь в пыли, — и усмешка застывает у меня на лице, чуть ли не превращаясь в гримасу. Его костюм, а скорее униформа, была совсем не такая, как у расходника. У меня или у Майкла. Нет. Она была скорее как у охранника или, на крайний путь, разведчика.

У него был пистолет.

— Ты... — я хмурюсь, ощущая одновременно отвращение, страх, гнев, непонимание, короче говоря, самую настоящую гремучую смесь.

— Что?

Голос. Меня будто бы отбрасывает назад, в одну из комнат, что так были похожи на офисные.

А потом вдруг всё встаёт на свои места.

— Ты... — я открываю рот, слова даются мне тяжело, Господи, мне даже мысли собрать в кучу тяжело! — Оливер.

Он вздрагивает:

— Откуда ты—

— Ты обращался к нам по интеркому. Аптечка. Заслужить доверие, бла-бла-бла, — я слегка кривляюсь на последних словах. — Такая всякая хуйня.

Его глаза расширяются:

— Так... это ты... Ты та самая... — пауза. Похоже, не только мне в этот момент с трудом давались слова. А потом он хмурится. — Но вас там вроде было... двое?

Я делаю над собой усилие, чтобы сохранить лицо, но не могу сдержать резкого выдоха сквозь зубы. К счастью, и его не особо слышно в рокоте снова приближающегося Прожектора. Мне кажется, будто существо начинало успокаиваться. Мило.

— Его... — мой голос дрожит, — больше нет.

— О, — он молчит, сжимает руки вместе. — А как он...

— Турели.

— Турели? — он хмурится. — Но они не должны...

— Их хакнули, — я пожимаю плечами, отворачиваюсь, вдруг ощущая прилив ярости. Сжимаю губы, ведь если я начну что-то говорить, это точно выльется в оскорбления и ссору.

Этот бормочет что-то вроде «только этого не хватало», и мы молчим. Пока он не выпрямляет ноги, ёрзает на своем месте немного и выдаёт:

— Я... мне жаль, — пауза. — Если он, конечно, был, э...

— Да. Он был... — я киваю, не заканчивая предложение. Хорошим, громким, наверное, слишком громким, слишком много говорил и смеялся, чтобы это не действовало на нервы, но... Майкл был хорошим. И теперь... я прочищаю горло. — Ладно. Нам надо уходить. Пока ещё какой-нибудь генератор не сломался.

— Да, — он кивает. Пауза. — И мне нужно забрать пистолет.

Моё лицо, вероятно, немного темнеет при упоминании пистолета. Ясно, почему, он всё-таки блядский урбаншейдовец, и если ещё точнее — морально сомнительный член общества. А пистолет и сомнительные представители общества никогда не равнялось чему-то хорошему.

Но я всё равно киваю.

— Хорошая идея, — хуёвая идея. — Нам он пригодится, если вдруг... — я не знала, как он поможет защититься от Англеров или, ну, Пандемониума, но... кто знает. Может, всё-таки что-то из этого выйдет. — А ты добежать туда-обратно сможешь? Ну, с укусами и всем прочим.

Его руки дёргаются при моих словах о повреждениях.

— Да.

— Хорошо, — я киваю. — Потому что спасать ещё раз, после такой благодарности, я тебя не буду.

Он вздрагивает, тут же возвращает свой взгляд обратно на меня:

— Чт... — его плечи опускаются. — Ладно.

Погодите, он что, серьёзно?

— Это шутка, если что, — уголки моего рта дёргаются, когда он выдыхает что-то между раздражением и... чем-то ещё:

— Нашла время для шуток.

Я смеюсь, встаю на ноги. Это даётся мне с трудом, они дрожат — слабые, после того, как адреналин прекратил действовать, — но тем не менее у меня это сделать получается. Причём намного лучше, чем у этого.

— Не хочу умирать не вымотав кому-то нервы, — я ухмыляюсь, на что он фыркает и закатывает глаза.

— Тоже мне.

Я выглядываю из контейнера. Прожектор как раз возвращался к нам.

— Короче. Оно сейчас уйдёт... — я отступаю от края контейнера, чтобы не быть замеченной янтарными лучами, — сейчас пройдёт, и мы выскочим. Наша дверь не так далеко отсюда, должны успеть. Хотя ты, наверное, выйдешь через секунд десять-двадцать, Прожектор как раз отойдёт достаточно, чтобы ты смог взять свою пушку и к дверям прибежать, — я смотрю на него. — Усёк?

— Да.

Прожектор плывёт над нами. Пару секунд, и я выскакиваю из контейнера по направлению к двери. Когда я наконец оказываюсь там, меня трясёт, шею и другие мышцы бьют спазмы. Тошнит. Настолько, что, несмотря на пустой желудок, меня сгибает пополам и рвёт. Желчь печёт язык, горло, щёки, но мне становится лучше. Я выдыхаю, вытираю рукавом рот, отхожу быстро от этого места, чувствуя головокружение.

Полный пиздец.

Какого чёрта мне свалился на голову ебучий разведчик!? Я точно знала, что он был именно из этого подразделения — их форму ни с чем не спутаешь, даже несмотря на то, что его была в ужасном состоянии, плюс отсутствовало парочку деталей, по типу оборудования за спиной и всего в таком духе. Хотя, учитывая, что он был под завалом, — неудивительно.

Я сжимаю губы, тру шею, пальцами задевая приспособление прямо за ней. И тот странный отёк тоже. Хмурюсь. Если он станет ещё больше, если мне станет хуже — Этот мне не поможет. Они были как овечки, какого-то хрена обрётшие до отвращения острые зубы. Разведчики, или, как их ещё называли, смерть-за-смертники, были до ужаса преданы Урбаншейду. Чаще всего у них, конечно, были на то причины из-за пары...

Я выдыхаю, бормочу под нос проклятия, облокачиваясь о шкаф. Всё очень не очень. Вообще не очень.

Этот наконец приходит, а точнее влетает в эту комнату, запихивая свой дурацкий пистолет себе в кобуру и тут же садясь у стены. Он шипит, потирая голень, опухшую, с двумя круглыми ранами, как от присосок. В более освещённом помещении было не трудно заметить, что их на деле было больше, чем просто «парочка». Похожие виднелись на руках и шее, хотя и были заметно посветлее.

Он смотрит на меня пару мгновений, всё ещё сжимая свои повреждения, а потом отводит взгляд:

— Э... Я...

Я в ответ отлепляю себя от шкафа, к которому прислонилась:

— Идти можешь?

— Да, — он будто бы огрызается, выдыхая сквозь зубы. Я чуть-чуть шевелю пальцами левой руки, ощущая, как она отзывается лёгкой болью.

У кого рука, у кого нога. Я едва успеваю подавить смешок от этой мысли. Ему-то из-за этого точно не смешно.

От этого всё становится ещё смешнее.

— У тебя есть чем обработать? Пустотные не слишком ядовиты, ушибы и... прочее пройдут через какое-то время, но лишним не будет.

— Если бы у меня что-то было, я бы это уже использовал. У меня нет тупой привычки держать всё до лучших времён.

Я слегка прищурилась, ощущая раздражение:

— Мало ли, — пожимаю плечами, слегка улыбаюсь. — Ты поступал достаточно тупо, кидаясь в занятый шкаф.

Он кривится, фыркает.

— Я бы посмотрел на тебя в моей ситуации...

Я смеюсь. Конечно, он так говорит.

— Ладно, ладно. Успокойся, — я глянула в сторону одинокого Прожектора, летающего по кругу, а потом на дверь. — Блэксайт большой. Найдём ещё... Всё, что нам нужно.

Этот бурчит что-то под нос, хмурится. Я поправляю свой костюм, отряхиваю его от пыли и мусора и иду к двери в охранку.

— Как тебя... — его голос меня останавливает, я оборачиваюсь. — Как тебя зовут? Ты не представилась.

— Микель, — я говорю не моргая и не отводя от него взгляд. — Можешь звать меня Мик или Миль. Мне всё равно.

Он кивает на это, поджимает губы:

— Оливер. Оливер Арройо.

Я хмыкаю:

— Вот и познакомились по-человечески, — он снова кивает, а я оборачиваюсь и открываю дверь в охранку.

Карточка находится на одной из полок у стены, я кручу её в руках какое-то время.

Появление Оливера... много чего усложняет. Особенно наличие у него оружия и того факта, что мне было до отвращения трудно его прочитать. Эти все факторы в совокупности с болью по всему телу и стрессующим мозгом бесили. Причём ужасно сильно.

Ещё и это чувство, будто я его где-то видела... Не вживую, нет, но... скорее как на фотографии или...

Воспоминание ускользает от меня, и я сжимаю в руках карточку. Так сильно, что её твёрдые пластиковые углы впиваются мне в ладонь.

С другой стороны, без сторонней помощи и пистолетов мне сейчас не обойтись.

Даже если и придётся сотрудничать с урбаншейдовцем. Снова.

Походу я рано начала привыкать к своей «свободе» от них.