61
— Никогда бы не подумал, что это она, — усмехается седовласый мужчина в твидовом пиджаке. — Да, мне запомнилась та встреча. Очень милая девушка, которая долго боялась войти в кабинет, — он оглядывает книги в высоких шкафах и большие картины на стенах. — А как только вошла, заявила, что хочет изучать искусство. С ней была сопровождающая. Женщина, которая, как мне показалось, имеет отношение к медицине. По телефону она попросила провести собеседование как обычно, а после поговорить с ней наедине. На вопрос, почему именно искусство, мисс Алдерман ответила, что ей очень нравится, какие картинки получаются у нее в голове, когда она смотрит на картины. Вопросы о своем начальном образовании и биографии она словно пропускала мимо ушей и спрашивала, сколько картин ей покажут во время обучения и сколько их вообще бывает, — положив локти на стол, мужчина улыбается. — Мне она пришлась по душе. Помню, заявила, что не хочет изучать картины, на которых нарисованы люди или вещи, потому что все настоящее ей не нравится, и принялась описывать картины, которые ей по вкусу. Кажется, я даже узнал Миро, — вздохнув, мужчина качает головой. — Конечно, ни о каком поступлении речи не шло. В свои восемнадцать лет мисс Алдерман почти не умела писать. Также я обратил внимание на то ли заметное отставание в развитии, то ли какое-то психическое отклонение, не могу точно сказать. Мы довольно мило поговорили, и женщина, что была с ней, попросила ее подождать в коридоре, а после спросила, есть ли какая-то возможность, чтобы мисс Алдерман училась у нас. Помню, она предложила сделать довольно крупное пожертвование, и, будь моя воля, я согласился бы, но репутация нашего университета важнее любых денег. Поэтому нет, Мелани Алдерман никогда не училась в Йеле, — мужчина задумчиво смотрит на тяжелое бронзовое пресс-папье. — Сложно поверить, что это та же девушка, которая натворила все эти ужасы. Уже уходя, она сказала, что скоро позовет меня в свою страну, чтобы я рассказал об искусстве ее жителям. Все жду приглашения.