25
Вдоль тротуара вытянулись машины полиции и скорой помощи. Двое полицейских натягивают желтую ленту вокруг белого крыльца с кустами роз по бокам. Положив руки на пояс, третий хмурится, оглядывая аккуратный кирпичный особняк.
— Сэр, отойдите. Это место преступления, — ворчит четвертый, и камера чуть отдаляется. По ступенькам крыльца поднимаются трое в белых халатах. Один несет длинные складные носилки. По другую сторону желтой ленты остановился пожилой мужчина в сером кардигане. Маленькая собака, которую он держит на поводке, обнюхивает красный пожарный гидрант. Послушав неразборчивое шипение рации, полицейский подходит к крыльцу. Дверь с хлопком распахивается, и еще двое полицейских ведут Мелани, завернутую в черный плед, к машине. Лицо и шея Мелани в запекшихся красных пятнах, а волосы черными кляксами прилипли ко лбу. Повернувшись к одному из полицейских, она широко улыбается красными зубами.
— Ебаться будешь, мясо сраное? А то я... — Мелани спотыкается о ступеньку и падает вперед, но полицейские удерживают ее за руки, и плед распахивается. Короткое платье Мелани блестит бурыми разводами, а с него по ногам течет кровь. — Я тебя сожру, пидор, — рычит Мелани, ступая на тротуар. Перед открытой дверью машины она резко оборачивается ко второму полицейскому. — У тебя дети есть, говноед черномазый?
Ее заталкивают в машину и закрывают дверь. Воет мигалка, и автомобиль, скрипнув колесами, выезжает на проезжую часть.
— Это я просто напоминаю нашим зрителям, — темнокожая женщина в зеленом пиджаке кивает на экран, сидя на белом диване, — чем закончилась карьера Мелани десять лет назад.
— Люси, какое это имеет значение? — сидящий напротив блондин в черном поло разводит руками. — Всем известно, что Мелани невиновна, а преступник задержан и все еще находится в тюрьме.
— Я вот в глаза ее смотрю... — рыжая девушка из первого ряда кресел, что трибуной возвышаются вокруг дивана, озадаченно хмурится. — Будь я тогда взрослой, реально поверила бы, что она это все и устроила. А почему она грубит-то так?
— Насколько я помню, экспертиза подтвердила состояние глубокого шока во время ареста Мелани, — отвечает блондин. — Немудрено. Вряд ли кто-то сохранил бы спокойствие. И напоминаю вам, что только благодаря Мелани, которая смогла связаться с полицией, Марк остался...
— Рик, речь не об этом, — перебивает Люси. — Сейчас Мелани открыла свои роскошные музеи, которые, по рассказам очевидцев, производят действительно грандиозное впечатление. Я не была ни в одном из них и призываю все гей-сообщество, а также всех цветных людей на планете последовать моему примеру.
— Из-за этих ее фраз?
— Этого мало? — удивляется Люси. — Тогда я найду тебе миллион записей, где Мелани открыто домогается окружающих мужчин. Так лучше?
— Ну если кто-то из них заявит, — усмехается Рик, — что был травмирован этим...
— Марк был травмирован! — кричат с заднего ряда, и в зале смеются.
— Плохая шутка, — хмурится Люси. — Он, кстати, отказался общаться с нами. Так вот, я предлагаю начать бойкот музеев...
— Че за бойкот-то? — улыбается парень в красной кепке. — Они бесплатные, блин.
— Тем не менее, — Люси встает. — Сейчас совершенно другое время, и люди обязаны нести ответственность за поступки, совершенные в прошлом. Поэтому я предлагаю начать бойкот музеев Мелани, а также концертов ее брата, который, давайте будем честны, не лучше своей сестры. И уверена, мы будем удивлены, если узнаем, сколько девушек пострадали от его развязности.