Turncoat

Драко

Чувствую, как онемели все мышцы.

Я на чём-то сижу. Неужели заснул, пока ждал Поттера и Уизли?

Чувствую ужасную слабость и не могу открыть глаза. Хочу поднять руку, но её что-то удерживает.

Верёвки. Меня привязали к стулу. Значит, я не в Паучьем тупике.

А. Я вспоминаю, как разрешил Поттеру оглушить меня и доставить в штаб Ордена. Значит, я сижу, привязанный к стулу, в штаб-квартире Ордена Феникса.

Наконец открываю глаза.

Передо мной сидят четыре человека. Справа профессор МакГонагалл, очень собранная, такой я помню её ещё со школы. Рядом с ней Кингсли Бруствер — он выглядит не так устрашающе, как о нём говорят. Как всегда потрёпанный Люпин, а возле него моя кузина, Нимфадора. Я слышал об их браке, но всё равно странно видеть их вместе. Не могу поверить, что она вышла замуж за оборотня.

Но опять же, я ведь и сам безнадёжно влюбился в грязнокровку, так что не имею права её осуждать.

— Очнулся? — спрашивает Нимфадора.

Я только киваю в ответ. Мы не разговаривали с ней долгие годы.

Мельком смотрю на Бруствера, а затем на Люпина. Из всех лишь Бруствер представляет угрозу моему сознанию, но я не беспокоюсь об этом. Он не может быть силён в легилименции так, как тётя Белла. Я мысленно устанавливаю барьеры, пряча важные для меня воспоминания и секретные локации пожирателей.

— Снова здравствуйте, мистер Малфой.

— Здравствуйте, профессор МакГонагалл.

Она с горечью смотрит на меня:

— Хогвартс закрыт вот уже несколько лет, мистер Малфой.

— Но вы ведь были профессором, — возражаю я.

— Как я понял, ты хочешь шпионить для нас, — говорит Бруствер.

Его голос ниже, чем я ожидал. В воспоминаниях Поттера он звучал иначе.

— Вы всё правильно поняли.

— Дай нам причину, по которой мы сможем тебе верить, — говорит Нимфадора.

— Её нет, — честно отвечаю я. — У вас нет никаких причин верить в то, что я могу предоставить вам нужные сведения. Но я могу.

— Ты бы позволил проверить себя с помощью легилименции? — спрашивает Люпин.

— Вы не легилимент, — отвечаю я. — Но да, я не стал бы возражать.

Я с готовностью смотрю в глаза Брустверу.

Затем чувствую знакомое ощущение, как чужой разум старается проникнуть в моё сознание. Я не пытаюсь его остановить, он не сможет преодолеть самые важные барьеры.

Мне четыре года, я несусь по просторному саду Малфой-мэнора, а сзади семенит домовой эльф, которому приказано присматривать за мной.

Он оставляет мои детские воспоминания и пропускает несколько лет.

Я иду со своей командой на поле для квиддича, и мы замечаем, что гриффиндорцы тоже направляются туда. Уизли и Грейнджер идут в нашу сторону. Капитаны обмениваются парой слов, и... Чтоб меня. Почему он выбрал именно это воспоминание?

Пытаюсь успокоиться и отвлечься, но всё равно слышу, как голос двенадцатилетнего меня произносит слова: «Поганая грязнокровка». Блядь.

Бруствер не замечает моего смятения. Ну, теперь я по крайней мере знаю, что неплохо продвинулся в маскировке эмоций.

Он продолжает искать дальше, пропуская школьные годы.

Я на собрании вместе с другими пожирателями смерти, наши лица скрыты масками. Волдеморт сидит во главе стола и кажется очень довольным. Он отпускает всех, кроме меня и тёти Беллы. Отец ненадолго задерживается в дверях, а затем выходит вместе с остальными. Волдеморт поздравляет меня с успешно выполненным заданием, я молча принимаю его похвалы. Тётя Белла просто сияет.

Бруствер заинтересовался тем, что я должен был сделать на этом задании, так что я показываю ему нужные воспоминания.

Это был один из моих самых рискованных планов. Мне было приказано уничтожить всю семью Патил — обеих сестёр и их родителей. Даже собаку, если бы она у них была. Вместо этого я заколдовал Империусом одного из их дальних родственников и приказал ему убедить их, что им грозит большая опасность. Они уехали вместе с ним в Нью-Дели.

Удостоверившись, что они покинули Англию, я взорвал в их доме двух свиней. Признаю, что это несколько бесчеловечно, вид был просто отвратительный, зато у пожирателей, пришедших проверить, как я выполнил задание, не возникло никаких вопросов.

Просмотрев эти воспоминания, Бруствер выходит из моего сознания. Я удивлён, что он не стал пытаться проникнуть за мои барьеры.

— Семья Патил жива? — спрашивает он.

— Если пожиратели не нашли их в Нью-Дели, да.

Люпин, МакГонагалл и Нимфадора обмениваются удивлёнными взглядами.

— Почему ты это сделал?

— Не по доброте душевной, конечно, если вы об этом, — отвечаю я. — Я просто не нахожу никакого удовольствия в убийствах и стараюсь избегать их как только могу.

Я знаю, что остальным членам Ордена не терпится спросить, что именно случилось с семьёй Патил, но видно, что Бруствер здесь главный, и они не будут докучать ему вопросами, пока он меня допрашивает.

Он не сводит с меня глаз где-то минуту, сохраняя полное молчание, и наконец заявляет:

— Малфой, я тебе не верю.

Я ухмыляюсь:

— Вот это новость.

Его лицо остаётся бесстрастным.

— Если хочешь обрести моё доверие, придётся позволить мне заглянуть в твой разум без помех.

— Какие помехи? — невинно спрашиваю я.

— Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Твои барьеры замаскированы настолько хитро, что кажутся частью твоих воспоминаний. Ты не чувствуешь никакого дискомфорта, когда кто-то проникает в твоё сознание. Тебе очень легко спрятать воспоминания.

— Что меня выдало?

— У меня большой опыт. Я вижу, когда люди пытаются замаскировать стены вокруг своего разума.

Я киваю.

— Это хорошо. Но я не жажду вашего доверия. Я просто хочу, чтобы война закончилась, и предпочёл бы победу светлой стороны. Надеюсь, Поттер передал вам всё, что я сказал.

— Да, это он передал, — отвечает Люпин.

— Он также сказал, что в качестве своего контакта вы выбрали Гермиону Грейнджер, — добавляет профессор МакГонагалл.

— Всё верно, — говорю я.

— Мы пока что не перешли к обсуждению вопроса о том, кто станет вашим контактом, — обрывает Бруствер.

— Я никому не позволю проникать в мою голову без барьеров, — отвечаю я. — Если вы не согласны, я просто уйду.

— Уйдёшь? — усмехается Нимфадора. — Ты привязан к стулу и безоружен. Как ты собираешься уйти?

— У меня есть пара вариантов, — отвечаю я. — Я дал Поттеру свиток с информацией о патрулях в Хогвартсе. Полагаю, он передал вам его?

Бруствер поднимает свиток пергамента:

— Мы сделали копию. Информацию уже проверяют.

— Оперативно, — отмечаю я.

Долгая пауза.

— Всё зависит от вас, — говорю я. — Я сделал своё предложение. Если вы не нуждаетесь в моей помощи, скажите об этом прямо.

— Ваше предложение было весьма неожиданным шагом, — отвечает профессор МакГонагалл. — Но мы не считаем ваш аргумент о том, что вам надоела эта война, достаточным объяснением.

— Люди совершают неожиданные поступки, профессор, — и обращаюсь к кузине: — я никогда не ожидал, что ты выйдешь замуж за оборотня, Нимфадора.

— Лучше не называй меня так. И что с того, что я вышла за оборотня?

Я качаю головой:

— Я не осуждаю тебя, я просто говорю, что это тоже было неожиданным шагом.

Ещё одна пауза.

Я понимаю, почему они отказываются верить сыну Люциуса Малфоя и племяннику Беллатрисы Лестрейндж. Честно говоря, у меня у самого неидеальная репутация. Тем не менее всё это начинает затягиваться. Я не знаю, сколько сейчас времени, но мне нужно вернуться в Мэнор до рассвета.

— У меня нет возможности долго ждать, — говорю я. — Я был бы признателен, если бы вы решались побыстрее.

— Хорошо, — отзывается Бруствер. — Я позволю тебе поговорить с мисс Грейнджер, но перед этим я снова хочу заглянуть в твоё сознание, чтобы принять окончательное решение.

— Идёт.

— Тонкс, поговори, пожалуйста, с мисс Грейнджер и передай ей, что если мы согласимся принять предложение Малфоя, то ей придётся быть его контактом.

— Подожди, — говорю я, когда она уже на ногах.

Они вопросительно на меня смотрят.

— Я не хочу, чтобы она знала, что её выбрал я.

— Почему? — спрашивает Нимфадора.

— Считайте, что делаете мне одолжение, — отвечаю я. — Я рискую ради вас своей жизнью уже тем, что сижу здесь.

Бруствер согласно кивает.

— Скажу ей, что Орден выбрал её, потому что она окклюмент, — говорит Нимфадора, проходя мимо меня.

— Спасибо.

Её шаги замирают прямо за мной — нетрудно догадаться, что она удивлена моей благодарностью.

— Пожалуйста.

Я слышу, как она открывает дверь и выходит, и снова смотрю Брустверу в глаза, приготовившись ко второму раунду.

В этот раз я чувствую, как он прощупывает мои стены в поисках слабого места. Ему уже неинтересны те воспоминания, которые я оставил на виду, он пытается добраться до других. Если бы мог, я бы расхохотался. Удачи, Бруствер.

Не найдя слабых мест, он начинает намеренно биться в стену. У меня слегка начинает болеть голова, но боль слишком слабая — она скорее раздражает, чем мучает. Когда барьеры ломает тётя Белла — вот тогда боль просто адская.

Я не знаю, сколько проходит времени, пока он не решает сдаться, но когда он прерывает связь, я чувствую небольшое облегчение.

Прежде чем кто-то из них что-то скажет, раздаётся громкий стук в дверь.

Бруствер прочищает горло и обращается ко мне:

— Я обещал, что ты сможешь поговорить с мисс Грейнджер. Она здесь. Если ты попробуешь что-то сделать...

Я ухмыляюсь, всё еще глядя ему глаза:

— При ней её палочка, а я до сих пор безоружен. И связан, если на то пошло. Что я могу сделать?

Они поднимаются на ноги. Когда Бруствер уже у двери, Люпин машет палочкой, и верёвки исчезают.

— Ведите себя хорошо! — говорит МакГонагалл.

Как будто мы снова в школе. Я едва сдерживаюсь, чтобы не расхохотаться.

Стул, на котором я сижу, трансформируется в скамью, и передо мной появляется длинный стол. Интересно.

Я слышу, как сзади открывается дверь и они покидают комнату.

— Можешь заходить, Гермиона, — обращается к ней Люпин.

Она здесь.

Внезапно я начинаю нервничать. Какого чёрта? Наверное потому, что впервые за три года у меня будет шанс разглядеть её как следует.

Дверь за мной закрывается с тихим щелчком.

Проходит пара секунд, прежде чем я слышу её шаги. Я заставляю себя не оборачиваться. Она обходит стол и останавливается напротив меня. Опускаю глаза, внимательно рассматривая все мелкие несовершенства столешницы.

Когда она садится, я поднимаю глаза.

И чувствую, как у меня перехватывает дыхание.

У меня не было шанса рассмотреть её той ночью в Запретном лесу — было слишком темно, и я лишь хотел, чтобы она выбралась оттуда живой. Но теперь...

Её лицо ещё прекраснее, чем я помнил. Кого волнует чистота крови, когда грязнокровка может выглядеть такой совершенной? На её левой щеке небольшая царапина, и я должен сдерживаться, чтобы не коснуться её и не спросить, откуда она. Большие карие глаза заглядывают в мои, и я ловлю себя на мысли, что хотел бы, чтобы этот момент длился вечно.

Блядь, чтоб меня. Я безнадёжен.

Она быстро отводит взгляд, и я беру себя в руки. Наконец она снова смотрит на меня с любопытством. Продолжаю смотреть ей в глаза и молчу, ожидая, что она заговорит первой.

Да кого я обманываю. Я молчу, потому что не могу говорить. Куда, чёрт подери, подевался мой голос?

Наконец она произносит:

— Малфой... Давно не виделись.

Я не слышал её голоса целую вечность.

Чёрт. До сих пор не могу сказать ни слова. Продолжая смотреть ей в глаза, я слегка улыбаюсь. Может, она и лишила меня дара речи, но я всегда умел выглядеть самоуверенным несмотря ни на что.

Кажется, моя улыбка слегка сбила её с толку, на мгновение в её глазах мелькает страх. Она боится меня?

— Скажи что-нибудь, — негромко просит она.

Наконец мой голос решает вернуться.

— Привет, Грейнджер. Неплохо выглядишь.