17 Аврора
— Папа, ты чего?! - громкий, раскатистый смех вырвался у меня, когда во время тренировки по самообороне отец внезапно нарушил все правила и начал... щекотать меня.
— Я не дам тебе победить! Я — Капо! - с ухмылкой выкрикнул он, и в следующий момент снова схватил меня за бок, заставив меня захохотать до слёз.
Он ловко увернулся от моего удара и снова приблизился, щекоча, как будто это был ещё один вид оружия. Я отпрыгнула назад, скользя по матам, с трудом сохраняя равновесие. Мама и Николас наблюдали за нами с края зала — мама прикрывала рот рукой, сдерживая смех, а брат явно с трудом скрывал желание вмешаться.
Я, запыхавшаяся, с горящими от усилий мышцами, упала на мат, затем быстро перекатилась в сторону, ускользнув от папиных рук. Моё тело было мокрым от пота — лосины прилипали к ногам, топ плотно облегал грудь, а липкие пряди волос прилипали ко лбу.
Завтра мне исполняется восемнадцать. Уже несколько месяцев папа с Николасом тренируют меня всерьёз. И всё это не просто для дисциплины — они хотят, чтобы я могла защитить себя. Чтобы я была уверенной. Быстрой. Сильной.
По понедельникам у меня уроки стрельбы из лука. Час за часом я натягиваю тетиву, чувствую, как дрожат плечи, как напряжение проходит от пальцев до лопаток. Я учусь дышать ровно, целиться — не глазами, а телом, всем своим внутренним чутьём.
По вторникам — огнестрел. Я осваиваю пистолеты, учусь собирать и разбирать оружие вслепую, вслушиваюсь в щелчки затвора, изучаю отдачу. Первое время руки дрожали, когда я нажимала на спуск. Сейчас — холодная сосредоточенность. Меткость.
А по выходным — наш семейный ад. Папа лично проводит тренировки. Мы бегаем по кругу до изнеможения, отрабатываем удары по мешкам и спаррингуем в полную силу. Он не жалеет меня. Он хочет, чтобы я могла дать отпор. И я могу. Я уже умею выбивать оружие из рук, наносить точные удары, валить противника на пол.
Каждый синяк на теле — это часть моего взросления. Каждая тренировка — шаг к уверенности. Я чувствую, как во мне рождается сила. И я знаю: если придёт момент — я справлюсь.
— Отец... - Ник вмешался, когда увидел, что я уже буквально на грани. — На сегодня хватит.
Папа изобразил глубокую трагедию на лице, будто я только что прервала его любимую игру, но, в конце концов, кивнул.
Я еле держалась на ногах. Тело дрожало от усталости, плечи горели, как после часа в сауне. Я чувствовала, как пот тонкой плёнкой стекает по спине и животу, собирается между лопатками. Мне не нужно было ни слова — просто душ, прохлада, и чтобы никто не дёргал меня хотя бы полчаса.
Пока отец не передумал, я схватила бутылку воды и быстро вышла из тренировочного зала, босиком по прохладному полу. Лестница на второй этаж казалась вечной.
Мокрые лосины натирали кожу, а чёрный топик, прилипший к груди, подчёркивал каждое движение. Влага обрисовывала форму тела так, как будто ткань только мешала. Волосы прилипли к щекам и шее, и я машинально провела рукой по лицу, смахивая пот.
Мысль о душе была почти сладкой — как обещание чего-то тихого и личного.
В животе заурчало — ещё немного, и я действительно начну рычать. Родители недавно наняли новую девушку — Талию. Она готовила потрясающе, и я ловила себя на том, что с нетерпением жду её обедов. Завидовала? Чуть-чуть. Она была красивой, уверенной, и с кухни доносились ароматы, от которых сносило голову.
Я ускорилась. Остался всего один поворот — и я в своей комнате.
Но на углу всё пошло не по плану. Я врезалась в кого-то всем телом, с такой силой, что моментально потеряла равновесие.
— Осторожнее, принцесса, - раздался хриплый голос.
Кристиан.
Он поймал меня. Его руки крепко обвились вокруг моей талии, удерживая от падения. Я будто врезалась в стену — мощную, тёплую, живую. Сердце мгновенно ушло в пятки, а потом подскочило обратно — и застучало где-то у горла.
Я подняла взгляд. Его лицо было слишком близко, и в тусклом освещении коридора я видела каждую деталь — тень щетины, голубые глаза, в которых отражалась я.
Он был в чёрной рубашке, но ткань слегка натянулась на груди и плечах. Он был сильным, огромным рядом со мной. Мои пальцы невольно упёрлись ему в грудь — горячую и твёрдую.
Я судорожно вдохнула.
— Прости... - выдавила я, заикаясь. — Я тебя не заметила.
Его взгляд скользнул вниз — на мою грудь, которая тяжело поднималась под прилипшим к телу топом. И в ту же секунду его глаза потемнели, стали другими. Тяжёлыми. Глубокими. Какими-то... голодными.
Мне стало жарко. Щёки вспыхнули, но я не могла отвести взгляд. Он всё ещё держал меня за талию — его пальцы словно вжались в кожу, и я чувствовала, как напряглись его руки. Он тоже заметил, как близко мы стоим. Слишком близко.
— Ты уверена, что в порядке? - спросил он чуть тише. Голос хриплый, будто у него в горле пересохло.
Я кивнула. Слова не прошли бы через рот.
Он отпустил меня не сразу. И даже когда убрал руки, его тепло осталось — как будто он всё ещё держит меня, просто невидимо.
Я быстро развернулась и побежала в свою комнату. Грудь вздымалась, дыхание было неровным. Я захлопнула дверь, прислонилась к ней спиной, проводя рукой по животу, где всё будто сжалось в тугой ком.
Этого взгляда раньше не было. Он смотрел на меня... не как на девчонку из соседней комнаты. И это пугало. И заводило. И, возможно, мне это даже... нравилось.
Я захлопнула дверь в комнату, прислонилась спиной к дереву и несколько секунд просто стояла, пытаясь прийти в себя. Сердце всё ещё бешено стучало — не от тренировки, а от того, как Кристиан смотрел на меня. Его руки. Его голос. Этот... взгляд.
Я тряхнула головой, словно могла сбросить с себя мысли, и направилась в ванную.
Сбросила топик. Он упал на пол с влажным шлепком. Лосины пришлось буквально стянуть с себя, они прилипли к ногам, как вторая кожа. Я осталась совершенно обнажённой, под светом мягкого, золотистого освещения.
Зашла в душевую, включила воду и позволила потоку обрушиться на себя. Горячая. Сильная. Как спасение.
Сначала я просто стояла, закрыв глаза, позволяя теплу пропитать каждый дюйм тела. Вода стекала по шее, по ключицам, по груди — унося с собой напряжение, усталость... и нечто другое.
Я провела руками по плечам, спине, животу. Где-то внизу всё ещё жила пульсация от взгляда Кристиана. Она не уходила. Тепло между бёдер будто разрасталось, заставляя меня сжимать ноги.
Принцесса, — вспомнился его голос. Бархатный, немного хриплый. Я не знала, почему он так на меня действует. Просто знал, как стоять рядом. Как смотреть. Как держать.
Я выдохнула, оперлась лбом о тёплую стенку кабины и закрыла глаза. Тело было натянуто, как струна. Я чувствовала себя взрослой. Настоящей. Живой.
Когда вода начала остывать, я наконец заставила себя выйти. Завернулась в полотенце, вернулась в комнату и, не включая яркий свет, села на кровать. Несколько секунд просто сидела, слушая тишину.
Пора собираться к ужину.
Открыла шкаф. Моя рука автоматически потянулась к обычным вещам — футболке, спортивным шортам. Но вдруг остановилась. Почему бы и нет?..
Я выбрала чёрное платье. Не слишком откровенное, но короткое. Лёгкое, мягкое по ткани, оно подчёркивало линию талии и красиво ложилось по груди. Я надела его поверх свежего тела, без белья, чувствуя, как прохлада комнаты касается кожи.
Распустила волосы, немного расчёсывая их пальцами. Без косметики. Только капля блеска на губы.
Когда я посмотрелась в зеркало — увидела что-то новое. Или, может, просто начала замечать. Я больше не была просто уставшей девчонкой после тренировки. В отражении была девушка. С теплом в глазах, с покалыванием где-то глубоко внутри.
Я глубоко вдохнула. Ужин. Просто ужин. Семейный. Обычный вечер.
И всё же сердце билось чуть быстрее, чем должно было.
Я вышла из комнаты. Шаги по полу звучали глухо. Где-то внизу уже доносились голоса. Смех. Звук столовых приборов. Запахи еды. И что-то другое... как предчувствие.
Я медленно спустилась по лестнице, чувствуя, как под тканью платья прохладный воздух ласкает разгорячённую кожу. Пальцы слегка сжались на перилах. Я шла размеренно, будто давала себе время — приготовиться. Собраться. Успокоить сердце, которое, кажется, до сих пор не пришло в себя после встречи с Кристианом.
В столовой уже сидели все. Отец что-то рассказывал, размахивая рукой с вилкой, мама слушала, кивая, Николас уткнулся в телефон, а Талия ставила очередное блюдо на стол. И Кристиан... он был там. Он сидел в дальнем углу, слегка откинувшись на спинку стула.
Моя ладонь сжалась на деревянной раме дверного проёма, когда я вошла.
Он не посмотрел.
Я стояла перед ними, в чёрном платье, с распущенными волосами, с огнём где-то внутри — и он не посмотрел. Ни одним взглядом.
Я села на своё место, молча, стараясь не выдать, как странно вдруг стало внутри. Кристиан сидел через стол, и его глаза блуждали где угодно — на тарелке, на потолке, на Николаcе, на стене. На Талии.
Вот тогда я заметила.
Он смотрел на неё. Долго. Молча. Слишком внимательно. Как будто изучал. Глаза скользили по её спине, по тонкой кофте, по рукам, когда она ставила блюда на стол, по её шее, которую она машинально потёрла пальцами.
Что-то сжалось внутри меня — как будто воздух в комнате стал гуще, а всё тело натянулось, словно струна.
Он даже не заметил, что я смотрю на него.
— Аврора, ты как? - спросила мама. — Устала?
— Немного, - я кивнула, сдержанно улыбаясь, хотя внутри всё было иначе.
Я не могла есть. Отодвинула тарелку. Вино, которое обычно согревало, теперь казалось пустым. Я то и дело бросала взгляд в сторону Кристиана — в надежде, что он всё же посмотрит. Что-то скажет. Хоть как-то даст понять, что та встреча... та близость... была реальна.
Но он ни разу не поднял на меня глаза. И теперь, когда я смотрела на него, его лицо было закрыто. Каменное. Сдержанное.
Это из-за меня? — вдруг подумалось. Может, ему стало неловко? Может, он жалеет, что вообще прикоснулся ко мне? Или... может, он действительно смотрит на Талию не просто так.
Я невольно прикусила губу.
Талия смеётся над какой-то шуткой отца. Легко, непринуждённо. Она красивая. Женственная. Намного спокойнее меня. Увереннее. Её не задевает чужой взгляд.
Я резко встала из-за стола.
— Извините, я... я забыла полотенце. - Слова слетели с губ слишком быстро. Я даже не пыталась сделать их убедительными.
Мама удивлённо приподняла бровь, отец хотел что-то сказать, но я уже вышла из столовой. Поднималась по лестнице, злясь. На себя. На него. На то, что чувствую себя глупо. Слабой. Как будто меня оставили с поднятой рукой — в пустоте.
Закрыв за собой дверь, я прислонилась к ней и выдохнула. Глубоко. Медленно. Как будто в первый раз.
Он не посмотрел. Даже не взглянул.
А я всё ещё чувствовала его руки на своей талии. Его взгляд — на своей груди.
И, чёрт возьми, мне всё равно хотелось, чтобы он снова так смотрел. Только на меня.
Комната вдруг стала слишком тесной. Воздуха не хватало. Я стояла, прислонившись к двери, и чувствовала, как в груди пульсирует раздражение, обида, недоумение — всё сразу. Я не понимала, что происходит. Не понимала себя. И уж точно не понимала его.
Я подошла к окну и открыла его — в лицо ударил тёплый вечерний воздух, пропитанный ароматом жасмина и скошенной травы. Было уже темно, но сад освещался мягкими фонариками, разбросанными по дорожке. Я смотрела на них, как заворожённая.
Через минуту уже выходила на улицу.
Платье чуть прилипло к телу, босые ступни тихо касались плитки. Я шла без цели, просто прочь. Прочь от чужих взглядов, от его молчания, от обжигающего унижения, которое я пыталась скрыть даже от самой себя.
Сад был моим спасением с детства — тут всегда можно было спрятаться. Я обошла клумбы, спустилась по ступенькам к беседке и села на лавку.
Тишина была почти физической. Она ложилась на плечи, на колени, на грудь. И в этой тишине я вдруг почувствовала — как сильно он на меня повлиял. Как глубоко зашёл в мои мысли всего за несколько секунд.
Почему он не посмотрел? Почему так отвернулся, как будто ничего не было?
Или... может, всё действительно было только в моей голове?
Я сжала пальцы в кулак, потом резко разжала.
Захотел ли он меня тогда? Или мне просто это показалось? Может, он смотрел на Талию именно так, как мне так хотелось, чтобы он смотрел на меня?
Я прикрыла глаза и откинулась на прохладную деревянную спинку скамейки. Небо было чёрным, усыпанным звёздами. Воздух густой, с запахом цветущей сирени и прелой земли.
И всё же... несмотря на боль, несмотря на глупое ощущение отверженности — я не жалела. Я не хотела вычёркивать тот момент в коридоре. Его руки. Его дыхание. То, как напрягся его взгляд, когда он увидел меня в мокром топике, с телом, которое больше не пряталось.
Он почувствовал. Я уверена.
Я просто... не знала, почему он отстранился.
Сидеть в саду стало невыносимо. Ночь больше не успокаивала — только давила. Словно воздух стал густым, и каждый вдох отдавался в грудной клетке тяжестью.
Я встала с лавки и медленно направилась к дому, ступая босиком по каменной дорожке. Хотелось просто исчезнуть, лечь в постель, завернуться с головой и стереть из памяти сегодняшний день. Его. Всё.
Я уже поднялась по ступенькам к заднему крыльцу, как вдруг... услышала звук. Приглушённый, странный. Что-то между шорохом и коротким, сдавленным выдохом.
Моё тело само остановилось.
Я замерла, сердце тут же забилось сильнее. Звук доносился от бассейна, чуть в стороне от дома. Там не должно было быть никого — уж точно не так поздно.
Скрывшись за углом, я осторожно выглянула из-за каменной колонны.
И... увидела его.
Кристиан стоял у шезлонгов, спиной ко мне. Его плечи были напряжены, движения — резкие, сдержанные. В одной руке он сжимал... что-то белое.
Я прищурилась. И в тот же миг всё внутри оборвалось.
Трусики. Он держал чьи-то женские трусики. И прижимал их к лицу. Медленно, жадно вдыхая. Как будто это запах был для него наркотиком. Как будто он терял от него рассудок.
А другой рукой...
Моё горло перехватило.
Я резко отпрянула, прижав ладонь к губам, чтобы не выдать себя всхлипом. Всё поплыло перед глазами. Колени стали ватными.
Он... хочет её. Он сходит по ней с ума.
Талия. Конечно. Это были её трусики. Она всё время здесь. Крутится рядом. Смеётся. Готовит ему. Смотрит с этим полутёплым, полуоткрытым взглядом.
А я?
Я — просто сестра его друга. Девчонка в мокром топике, которую он тронул случайно.
Я развернулась и побежала. Не помню, как добежала до лестницы. Как взлетела по ступенькам. Как захлопнула дверь.
Всё слилось в один обжигающий удар. Сердце болело так, будто его сжали ледяными руками. Я рухнула на кровать, уткнулась лицом в подушку. Хотелось кричать. Или исчезнуть.
Он смотрел на меня так, будто хотел. А на самом деле — хотел её. Именно её.
А я была просто... мимо.