Система отмены Мэри Сью [BL]

Когда опустились сумерки, тени в городе Люли стали гуще. Среди них выделялись двое, идущих по вымощенной каменной дороге. Су Чжань сидел верхом на лошади, а Фу Ичэнь шагал впереди, держа поводья. Солнце медленно садилось, и, помимо сверкающих в его свете каменных плит, на улицах оставались лишь несколько неугомонных детей, которых вот-вот позовут домой на ужин. Неожиданно эти двое сами стали частью пейзажа — зрелищем, от которого прохожие невольно останавливались, чтобы полюбоваться ими.

Хотя вечер стремительно наступал, а голод уже давал о себе знать, Фу Ичэнь никуда не спешил. Напротив, он будто нарочно замедлил шаг, подстраиваясь под сидящего верхом Су Чжаня, чтобы тому было удобнее.

Су Чжань смотрел на высокую фигуру перед собой. Несмотря на то что он находился выше, сидя на лошади, спина Фу Ичэня под оранжевыми лучами заката казалась особенно мягкой и даже немного трогательной. Его взгляд непроизвольно задержался на ней, особенно когда он заметил, что их тени на камнях сливаются в одну. В этот момент сердце Су Чжаня затрепетало, и в нем зародилось неожиданное желание — остаться с этим человеком рядом.

После "наказания" от системы Су Чжань на время полностью утратил здравый смысл. Однако он смутно помнил, как лежал в чьих-то объятиях, будучи в состоянии, когда его интеллект откатился к уровню трехлетнего ребенка. Хотя воспоминания были отрывочными, этого хватило, чтобы Су Чжань почувствовал стыд и захотел забыть всё, что происходило.

А когда разум начал проясняться, он обнаружил, что сидит на коленях у мужчины, прижавшись к нему, обвив руками его шею и держа его за руки. Одно лишь воспоминание об этой сцене заставляло его корчиться от смущения.

Су Чжань редко сталкивался с унижением. С самого прихода в индустрию развлечений он упорно трудился, чтобы быть идеальным — безупречным в глазах окружающих. Вдобавок рядом с ним всегда были люди, готовые прикрыть его. Он был удачливым. Но только он сам знал, насколько робким и уязвимым был на самом деле. Просто хорошо это скрывал. Здесь же, в чужом мире, маска постепенно начинала спадать.

В такой беспомощной ситуации его первой реакцией было продолжать «притворяться мёртвым» — выждать и надеяться, что всё само собой пройдет. У него просто не хватало духу взглянуть в глаза Национальному Учителю после всего произошедшего.

Но он не ожидал, что за холодным и сдержанным лицом Фу Ичэня скрывался внимательный и мягкий человек. Вероятно, тот догадывался, что Су Чжань будет чувствовать себя неловко при пробуждении. Поэтому, когда они приближались к городу Люли, он аккуратно снял его с лошади, развязал тканевые ленты, которыми они были связаны, и уложил на мягкую траву. Присев рядом, он позволил Су Чжаню опереться на него и терпеливо ждал, пока тот проснется.

Этот жест глубоко тронул Су Чжаня — даже больше, чем зрелище боевых навыков Фу Ичэня. Столь заботливый, деликатный человек с прямой осанкой и внутренней силой был словно драгоценность, которую невозможно найти даже при свете фонаря. Су Чжань понял, что абсолютно не способен ему противиться. В его сердце появилось непреодолимое желание остаться здесь, с этим человеком, забыв о прежней жизни.

Особенно остро он это чувствовал после того, как система неожиданно повысила его очки до более чем шестидесяти. Это наполнило его смесью радости и смятения. Он был в замешательстве.

Когда он открыл глаза, первое, что он увидел — это лицо Национального Учителя. Его глубокий взгляд излучал искреннюю заботу. Су Чжань на мгновение забыл, что должен «играть роль» выздоравливающего.

Очарованный этим теплым образом, он даже не заметил, как Фу Ичэнь посмотрел на него с легкой улыбкой, в которой читались одновременно беспокойство и весёлое любопытство.

— Чувствуете себя лучше? — тихо спросил Фу Ичэнь, мягко коснувшись его лба тыльной стороной ладони, будто это было вполне естественным жестом между ними.

Су Чжань тут же залился краской, и одновременно был тронут. В его глазах образ Национального Учителя стал безупречным. Он начал разыгрывать роль выздоравливающего, словно ничего не помнил, как будто все произошедшее до этого было всего лишь бредом больного или проявлением лунатизма.

Фу Ичэнь, наблюдая за этой игрой, с трудом сдерживал улыбку. Он вдруг понял, что Су Чжань невероятно мил. И что он — настоящий мужчина, который заставил его влюбиться.

И да, догадка Су Чжаня была верной. Фу Ичэнь и в самом деле не хотел ставить его в неловкое положение. Он слез с лошади и терпеливо ждал, чтобы тот сам "очнулся", наслаждаясь его актерской игрой.

Перед входом в Люли Фу Ичэнь снова посадил ещё слабого Су Чжаня на лошадь и повёл поводья сам. Именно это создало ту живописную картину на фоне закатного света.

Люли был крупнейшим и самым процветающим городом среди шести-семи уездов Цзяннани. Но Фу Ичэнь прибыл сюда не ради красоты или торговли. Город был рассадником бандитизма. Окружной магистрат и местные жители были замешаны в темные дела.

Иными словами, они с Су Чжанем сами вошли в логово воров, притворившись богатыми купцами. Как два аппетитных куска мяса, прыгнувших в пасть тигру. Словно сами вымыли шеи и легли под меч.

Но — таков был сценарий, написанный автором. Без этого сюжет не сдвинулся бы с мёртвой точки. Поэтому, раз уж они оказались здесь, не имело смысла скрываться. Лучше действовать открыто — так был шанс на неожиданный исход.

Они направились прямиком в "проблемную гостиницу", описанную в сюжете. Это было обоюдное решение после обсуждения. Су Чжань, окрылённый восхищением Национальным Учителем, доверял ему безоговорочно и даже закрывал глаза на любые сомнительные детали — всё, что делал Фу Ичэнь, казалось ему правильным.

В ту ночь они снова спали в одежде, как в прошлый раз. Су Чжань — у стены, Фу Ичэнь — у края кровати. Обстановка напоминала их ночевку в Наньяне. Старые воспоминания всплыли в памяти Су Чжаня и вызвали в нём смущение.

Он едва успел что-то сказать, как Фу Ичэнь нарушил молчание:

— Что задумал император? — Фу Ичэнь, лежавший на спине, внезапно повернул голову и посмотрел на Су Чжаня.

Почему-то ему действительно нравилось спать с Су Чжанем в одной постели и обсуждать с ним дела. Подсознательно он даже фантазировал об этом — как они после долгого дня вместе принимают ванну, затем ложатся рядом, обсуждают работу, сценарий, роли, помогают друг другу с разбором текста... Делать так всю жизнь казалось особенно счастливым и уютным будущим.

Су Чжань неосознанно повернул голову в сторону голоса — и встретился взглядом с Фу Ичэнем. Его сердце дрогнуло. В тот момент, казалось, они оба подумали об одном и том же.

Подавив нахлынувшие мысли, Су Чжань отвернулся к изголовью кровати и серьёзным тоном сказал:

— Как только мы вошли в город Люли, они начали за нами следить. Но чем откровеннее мы себя ведём, тем меньше у них поводов действовать необдуманно. Поэтому нам стоит воспользоваться этим временем и как можно скорее выяснить, что здесь происходит.

Произнеся это, он украдкой взглянул на Фу Ичэня. Этот взгляд выдал в нём внутреннюю тревогу — одобрит ли он его план? Увидев, что Национальный Учитель согласно кивнул, Су Чжань, напрягшийся до этого момента, наконец расслабился.

Это полностью совпадало с планами Фу Ичэня, и он даже приподнял брови с довольной улыбкой.

— Именно так думал и Чэнь, — ответил он, а затем добавил: — Но император не владеет боевыми искусствами. Этот город какой-то странный. Лучше быть осторожнее. Императору стоит всё время держаться рядом со мной.

Последняя фраза прозвучала с особенно подчеркнутой интонацией, словно Фу Ичэнь хотел напомнить о чьей-то лжи.

Взгляд Су Чжаня чуть дрогнул от вины. Чем больше времени проходило, тем сложнее было раскрыть правду, поэтому он поспешно сменил тему:

— Благодарю Го-Ши за сегодняшний день, — сказал он, но сразу же пожалел об этом. Это был тот случай, когда лучше не вспоминать, а он напомнил, словно сам вырыл себе яму.

Уголки губ Фу Ичэня дёрнулись.

— Это то, что Чэнь должен был сделать, — спокойно ответил он, а потом с едва заметной усмешкой добавил: — Но Чэнь не ожидал, что тело императора окажется таким... нежным.

Кашель. Су Чжань чуть не поперхнулся от неожиданности. Его лицо вспыхнуло. К счастью, ночью они не могли хорошо разглядеть друг друга.

— Чжэнь... просто привык к хорошей еде и одежде. Заставил Го-Ши над собой посмеяться, — пробормотал он, мысленно ругая систему. И когда у него отняли ещё один балл, лицо загорелось ещё сильнее.

В темноте губы Фу Ичэня слегка изогнулись в улыбке. Через пару секунд он лениво продолжил:

— Однако Чэнь не ожидал, что, когда император болеет, он становится особенно...

Су Чжань напрягся, в сердце у него зашевелился тревожный призрак, но вместе с тем — любопытство.

— Особенно... какой? — спросил он. Только когда слова вырвались, он осознал, насколько неосторожным был.

Фу Ичэнь ответил неспешно, с той самой тягучей интонацией, от которой у Су Чжаня всё внутри перевернулось:

— Милый.

Су Чжань мгновенно вспыхнул. Звук [-1 балл] отозвался в унисон с бешено стучащим сердцем. Он покраснел до корней волос.

Честно говоря, за всю свою взрослую жизнь он не слышал, чтобы кто-то называл его «милым». Да и не то чтобы он хотел этого... Но когда это слово прозвучало из уст другого мужчины, причём такого сильного и харизматичного — его сердце внезапно дрогнуло, будто получив тайное удовольствие.

Это было поразительно стыдно. И абсолютно неконтролируемо.