Пристрастие к ядам

Проходит пять часов, прежде чем Нортон, солдатский отряд и остальные придворные прибывают в Северную Ормандию. И семь часов перед тем, как на горизонте показывается лагерь кровавой армии.

Нортон скачет впереди всех, и его конь, под стать ему, не требует воды и пищи, не устает от дороги и идет, бросая на всех взгляды, полные гнева и желания убивать.

Нортон входит на территорию лагеря Маро. На его ладонях без труда возникает темное облако, которое он отправляет в первый же шатер. Темная материя сносит его и поджигает. Раздаются вопли. Следом за Нортоном двигается вся процессия из Фейрилэнда.

Он видит чемоданы, погруженные в повозки или на коней, накрытых шерстяными одеялами. Они все-таки собирались уезжать. Этого Нортон не позволит. Он направляет черное облако в еще один шатер. Поджигает центральную конструкцию с навесом и костром. Снег тушит пламя, из-за чего оно не перескакивает на соседние шатры, а уничтожает постройки по одной.

На улицу вываливают люди. Кричат женщины, плачут дети, мужчины оголяют клинки. Левши. Марселла была права. Он сносит каждого темного материей, убивает, едва шевельнув пальцами, не оставляя живых и не давая пощады, лишь пропуская молодых женщин и детей.

– Господин, помилуйте! – вдруг, прямо перед конем Нортона, падает на колени женщина. – Тут мои детишки, они в лагере, прошу, остановите погром! Молю, господин! – отчаянно плачет она, пытаясь схватить короля за ногу.

– Где ваш предводитель? – грозно отзывается он, прекратив использовать темную материю. Шум вокруг перестает его интересовать.

– Ушел, господин, он ушел! Недавно бросил все и ушел с несколькими приближенными. Он сказал нам уезжать, мы не знали, что он бежит...

– Вот же ублюдок, – выругался Нортон. – Сбежал, как падальная крыса. Где пленница?

– Пленница? – изумленно переспрашивает женщина. – Ах, та девушка... Она в шатре, в конце лагеря... – бормочет она.

– Веди нас к ней, – приказал Нортон. Женщина поднимается с колен. Король оборачивается и приказывает Д'арэну. – Разберись со всеми мужчинами в лагере. Женщин и детей отпусти, если они не служили Маро. Уничтожь каждого и попытайся узнать, где сейчас Маро. А остальные отправятся со мной.

– Понял, Ваше Величество, – холодно отчеканил Д'арэн и отделился с солдатами от общего отряда. Нортон выбрал его возглавлять солдат не случайно: он не хотел, чтобы Д'арэн увидел Марселлу после плена. Ведь Нортон обещал беречь ее, но не смог, и теперь ему было невыносимо больно и стыдно перед ее братом, которому он лил, получается, лживые речи о благополучии его сестры.

Женщина провела их к нужному шатру, показала, где привязать коней. Затем они все вместе прошли внутрь. Шатер оказался маленьким и полупустым. Похоже, отсюда уже кто-то съехал. Неужели они планировали оставить тело Марселлы здесь и уехать? Нортона еще сильнее охватил гнев.

На меховой лежанке без признаков жизни лежала Марселла. Ее глаза были плотно закрыты, а между бровей залегла глубокая морщина, словно она сильно хмурилась перед тем, как потерять сознание. Ее одежда пропиталась кровью, а на лице остались засохшие брызги. Женщина ахнула и закрыла руками лицо.

– Вы не видели, что с ней? – спросил Нортон.

– Нет, перед отъездом Маро запретил нам заходить сюда и сказал поспешить с отъездом. Перемещение на другую территорию планировалось лишь на неделю вперед, а потом все стали срочно собираться.

– Уезжайте отсюда. Я отплачу вам тем, что не трону вас и ваших детей.

Женщина открыла рот спросить еще о чем-то, наверное, про мужа, но осознала: ему прощения не будет. Ее глаза распахнулись от испуга, и она молча убежала. Нортон повернулся к Амелоте, открыл рот, закрыл. Его взгляд, резко переменившийся с яростного на отчаянный, заставил сердце Амелоты замереть. Принцесса, подхватив чемоданчик с лекарствами, направилась к девушке на лежанке.

Амелота опустилась на колени рядом с ней, коснулась ее руки. Та была холодной. Пальцы дрожали, пытаясь нащупать пульс и боясь не почувствовать его. Когда она ощутила удар, радость сначала охватила ее, а затем заставила вздрогнуть. Рукав одежды Марселлы задернулся, обнажив уродливые порезы на ее руке.

Нортон быстро подошел и задернул второй рукав. На нем были такие же порезы. И на ногах.

– Ублюдки, я разорву их!

– Успокойся, – рявкнула Амелота. – Сейчас нужно спасать ее. Нужно принести чистой одежды и одеяла. Я обработаю ей раны.

– Ты слышал Амелоту? – развернулся к Джексону Нортон. Джексон поспешно покинул шатер. Нортон коснулся лба девушки, убрал слипшиеся пряди волос с ее лица. Ее выражение казалось таким безмятежным, несмотря на морщину между бровями. Нортон коснулся ее щеки. Гладкая кожа. Она – любовь всей его жизни и, если бы ей это помогло, он готов был убить себя прямо в этом шатре.

– Отправляйся во Дворец, – вдруг сказала Амелота, аккуратно раздевая девушку. – Я уверена, Маро прячется там, раз его покровительствовала Милиена. Он попытается улизнуть или провернуть переворот в стране. Все его люди будут там.

– Ты простишь меня, Амелота? – тихо спросил король.

– За то, что ты сделаешь там? – понимала она его без лишних слов. Все-таки годы дружбы давали о себе знать, независимо от того, кто какое положение занимал сейчас. – Я и не затаю обиды. Делай то, что посчитаешь нужным. Я теперь отстаиваю только интересы Фейрилэнда, а потому согласна объявить Ормандии войну.

– Я вернусь, как только разберусь со всеми делами. Пожалуйста, позаботься о Марселле.

Напоследок Нортон поцеловал Марселлу в холодный лоб и покинул шатер. Оседлав коня и взяв всего несколько своих солдат, он направился в сторону Дворца правящей семьи Северной Ормандии.

Церемониться со стражниками не было сил и времени, поэтому Нортон просто обезвредил их, используя темную материю. Ему нужен был король, чтобы выяснить, как он позволил творить такое бесчинство на своей территории.

Король Северной Ормандии в сопровождении жены и девяти дочерей устраивал аудиенцию с каким-то вельможей, который, явно выпив, лебезил перед правителем, а тот только довольствовался усладой для ушей.

Вместе с заявлением Нортона в тронный зал ворвался холодок, который никто не смог проигнорировать. Стража, стоящая рядом с королем, моментально оголила клинки, почувствовав опасность от незваного гостя.

– Король Фейрилэнда, – недоброжелательно поприветствовал его правитель и встал с трона, потеряв интерес к вельможе.

– Что-то дурно вы встречаете гостя, – криво усмехнулся Нортон, отчего его ухмылка походила на оскал. Темный взгляд изучал каждого из присутствующих. – А я к вам с жалобой. Пока вы здесь прохлаждаетесь, в лагере Маро издеваются над невинными девушками, а вы покрываете эти злодеяния.

– Он лжет, отец! – вдруг подскочила одна из девушек, дочерей короля. Ее золотом вышитое платье дрогнуло вместе с ней. Нортон сделал вывод, что это та самая Милиена.

Нортон медленным шагом направился в сторону трона. Король рявкнул.

– Меня уже обвинили ваши люди в шпионах, которых я не насылал. Так не смейте обвинять меня в бесчинстве на моей территории! Я держу власть и сам распоряжаюсь ей.

– Как жаль, что в этот раз пострадал мой человек, – спокойно процедил Нортон. Но в этом спокойствие сквозила открытая угроза. – Такого я не прощаю.

Король Ормандии метнул взгляд в сторону солдат, и те молча направились к Нортону, надеясь его схватить. Король Фейрилэнда взмахнул рукой. Его ладонь окутал черный туман. Он махнул пальцами, и материя повалила на пол разом всех стражников. Они побросали мечи и лежали словно трупы перед ногами короля.

Девушки вскочили и начали с криком разбегаться в разные стороны. Одна из младших сестер забрала девочку, которая не могла ходить. Нортон не боялся, что принцессы поднимут панику во всем Дворце. Он был готов перебить здесь каждого. Королева убежала следом за дочерями, бросив мужа, и короли остались наедине друг с другом.

– Я уже разорвал мир с Северной Ормандией, Ваше Величество. Но этого мне мало. Я не хочу просто войны. Я жажду крови, как вы проливали кровь моего человека, – с прежней угрожающей холодностью заявил Нортон. Он ловко достал из ножен острый меч, лезвие блеснуло в свете, пробивающемся через окно. Морщинистая рука короля Ормандии потянулась к поясу, чтобы достать меч, но не успела. Мгновение, и Нортон вонзил меч в сердце короля. Тот выпучил глаза, налившиеся кровью, раскрыл рот, но закричать так и не успел.

Его огромное тело сначала повалилось на колени, затем на бок. Нортон вынул клинок. Кровь окрасила лед.

В коридоре уже слышался шум. Крики девушек сменились волнительными речами дворцовых и стуком сапог солдат. Ни один из них не был ровней Нортону, и бояться их точно не требовалось. Нортон вырос на боли и крови, глядя на интриги собственных братьев, сражаясь с юных лет: с миром, ровесниками, собой. У него были друзья, одновременно самые приближенные и, пусть верные, но все также отдаленные. Впервые появился у Нортона человек, которому он отдал свое сердце, который оказался родственной душой, и кто-то посмел тронуть этого человека. Нет, Нортон не простит это не только кровавой армии Маро, но и всему королевству Ормандии.

Нортон вышел в коридор, держа окровавленный меч. На него тут же ринулись стражники, направляя лезвия оружий. Одной рукой Нортон ловко отбивал удары клинков, но тот не мог справиться со всеми выпадами сразу и убить всех стражников, поэтому Нортон использовал темную материю. Иногда энергии было так много, что стражник не просто терял сознание, а умирал. А меч, тем временем, продолжал пронизывать плоть ормандцев.

Король прорубил себе проход к лестнице. За ним остались горы трупов. Кто-то стонал и кряхтел от боли, не до конца поверженный в суматошной схватке с Нортоном, но на лице мужчины не дрогнул ни единый мускул. Будь время, он бы вернулся добить их.

Минув лестницу, Нортон стал беспорядочно заглядывать в спальни, хлопая дверьми и пугая слуг. Они не могли пойти против Нортона, поэтому лишь испуганно верещали и убегали.

Услышав стук сапог на лестнице, Нортон немедленно сделал преграду из темной материи, из-за которой солдаты теперь не могли пробраться на второй этаж, а Нортон лихорадочно продолжал искать Милиену и Маро.

Хлопнув дверью очередной комнаты, он не услышал ничей крик и подумал, что покои пусты, но на кровати сидела девушка. Ее длинные белые волосы неряшливо спадали на плечи, лицо вытянутое, с большими голубыми глазами и маленьким ртом. Синее платье струилось по ее фигуре, но ноги лежали неподвижно. Она подняла голову на вошедшего короля, но узнав Нортона, лишь поклонилась.

– Так это вы, Ваше Величество.

Нортон крайне удивился поведению девушки. Он плохо помнил сестер Амелоты, знал лишь, что среди них есть одна с недугом.

– Как звать тебя? – грубо спросил он, закрывая за собой дверь.

– Изабелла.

– Где Милиена?

– Меня оставили здесь, Ваше Величество. Сестры убежали, услыхав, что вы учинили погром во Дворце, – чересчур спокойный тон девушки напрягал Нортона.

– Почему тогда ты не кричишь и не плачешь? – оглядывая помещение, спросил Нортон. Судя по обстановке (мебель с узорами, дорогая кровать с балдахином, слева у окна стол, на котором лежат украшения), это и правда были обычные покои принцессы, которую бросили здесь жестокие сестры, не волнуясь за нее, лишь пытаясь спасти свою шкуру.

– Я не верю, что вы причините мне вреда. Однажды ваши люди уже спасли меня, и пусть я не стала прежней, они позволили мне продолжить жить.

– Мои люди? – нахмурился Нортон. Наверное, принцесса имела в виду кого-то из его родни, но король никогда не слышал истории про спасение принцессы Ормандии.

– В двенадцать лет на меня напали противники отца, которые выстраивали оппозицию королевской семье. Они избрали меня, потому что я единственная выходила за пределы Дворца, не любив пафосности дома. Они пытали меня, но мне удалось вырваться всего на мгновение и привлечь внимание проезжающей по улице дорогой повозки. Это проезжал ваш отец, Ваше Величество. Он устраивал визит моему отцу. Его придворные не обратили на меня внимание, боясь лишь разгневать вашего отца, но он остановил повозку, вышел и освободил меня. Так что моя душа не посмеет противиться вам, Ваше Величество. Захотите убить меня, я не раскрою рта, это будет плата за мое тогдашнее спасение.

Нортон никогда не слышал этой истории. Неужели его отец был способен кому-то помочь? Он сжалился над девочкой? Нортон в те годы был ребенком, жившим в Замке, поэтому неудивительно, что он не знал об этом. Его отец не умел чем-то хвастаться, к тому же вряд ли считал этот поступок спасением. Похоже, его отец мог и защитить кого-то, несмотря на жестокость.

Нортон подошел к постели девушки. Изабелла замерла, но ничего не сказала. Король увидел стопку книг рядом с кроватью, лекарства, чернильницу с пером, листы бумаги, исписанные аккуратным почерком.

Нортон принял решение не трогать Изабеллу и отправиться искать Милиену или Маро дальше, однако дверь распахнулась, и добыча сама пришла в его руки. Влетел Маро, видимо, думая, что в покоях больной принцессы никого не будет, и так замер, увидев Нортона. Похоже, бывший генерал неплохо ориентировался во Дворце, раз знал, где можно укрыться и откуда сбежать.

– Какая встреча! – оскалился Маро. – Твоей любовницы здесь нет.

– Я знаю, где моя девушка, – отчеканил Нортон. – Я пришел не искать ее, а объяснить, как нужно вести себя с ней.

– Что-то тебя не было рядом, когда я старательно воспитывал ее в лагере, – гадко усмехнулся Маро. – Однако она оказалась крепким орешком, ничего нам не выдала и не согласилась сотрудничать.

Нортона задели эти слова. Он знал, что должен был быть с Марселлой и винил себя за то, что остался в Фейрилэнде. Нужно было ехать следом, несмотря на обстоятельства.

– У меня нет времени общаться, поэтому прошу простить меня за бесцеремонность... – Маро одним шагом преодолел половину комнаты, ловко запрыгнул на стол и распахнул окно.

В этот момент в дверном проеме оказались две девушки, принцессы, одна из них Милиена. Маро замешкался, и Нортон воспользовался моментом, ударив того темной материей. Маро ударился головой об стену, и по его лбу потекла струйка крови. Девушки на пороге ахнули, но не растерялись и достали кинжалы. Нортон не считал их опасными, поэтому проигнорировал и сделал шаг навстречу Маро, чтобы схватить его.

Тогда раздался крик Изабеллы.

– Ваше Величество!

А дальше, словно в замедленном действии. Изабелла, такая хрупкая и болезненная, прытко прыгнула на Нортона, повалив его на пол. Нортон немедленно подскочил и перевернул девушку. В спине у той торчал кинжал. Из глубокой раны текла кровь, окрашивая неестественно бледную кожу, волосы и дорогие одежды алым.

Нортон покрепче ухватил меч и повернулся к девушкам, которые нанесли ему этот удар. Изабелла спасла короля, и теперь Нортон чувствовал вину вдвойне. Ему никак не удавалось защитить его сторонников.

Старшая из принцесса опустила руки. В ее руках не было кинжала. Милиена, воспользовавшись замешательством в комнате, метнулась к окну. Маро схватил ее за талию и уже вылез в окно.

– Милиена! – вскрикнула ее сестра, похоже, надеясь, что та заберет ее с собой. Но Милиена только отвернулась.

Нортон действовал быстро. Острие его меча пронзило старшую принцессу. Повсюду брызнула кровь, пачкая Нортона. Маро и Милиена уже метнулись в окно. Судя по крови генерала, он был ранен, но старался держать равновесие даже после прыжка со второго этажа.

Нортон аккуратно вытащил кинжал из тела Изабеллы, подбежал к окну, на прицел выделил не больше секунды и метнул оружие в их сторону. Он надеялся попасть в Маро, но хоть и промахнулся, не считал удар бесполезным, тот попал в область бедра Милиены. Она вскрикнула и вздрогнула в руках бывшего генерала. Маро замер лишь на секунду, чтобы вытащить кинжал, и уже мчался дальше. Нортон понимал, что устраивать погоню сейчас бесполезно. Маро явно поджидали его люди, готовые увести его от боевых действий во Дворце.

Нортон вернулся к раненной принцессе, нащупал пульс. Она была жива, но без сознания. Мужчина рывком оторвал рукав своей одежды и обмотал вокруг талии девушки, затянув на месте раны. У него нет возможности обработать ранение, но он должен спасти принцессу, которая защитила его, закрыв собственной спиной.

Затем Нортон подошел к убитой старшей принцессе. Ее глаза были плотно закрыты, а кожа посерела. Одежды пропитались кровью. Нортон оглядел ее и заметил на пальце левой руки кольцо, что-то вроде фамильного перстня, какие носили и члены семьи Нортона. Только у ормандцев они были синие с золотыми узорами вокруг круглого перстня. На перстне была выгравирована первая буква имени. Нортон никогда не видел такого кольца у Амелоты, поэтому стянул перстень с пальца принцессы и бросил себе в карман.

Убрав меч в ножны и подхватив на руки раненную принцессу, Нортон направился вон из этого места. Убивать остальных он не планировал, разбираться с местной властью и подавно. Маро ушел вместе с Милиеной, а значит и королю Фейрилэнда здесь делать больше нечего.

В лагерь Нортон вернулся с закатом. Багряное солнце окрашивало небо в алый, в цвет крови, который и так стоял перед глазами Нортона. Он спешился с коня у въезда в полуразгромленный лагерь, в котором уже обосновались его люди, снял с коня тело принцессы. К нему подоспели солдаты, забрали девушку. Нортон приказал немедленно положить ее в свободный шатер и дожидаться их лекаря. Сама же Амелота была занята, по словам солдат, в гостевом шатре.

Нортон вошел к ней. Амелота сидит на небольшой меховой подстилке и растирает в ступе какие-то травы. Ее нахмуренный взгляд задумчиво изучает целебные средства, которые она сама готовит, боясь спутать ингредиенты.

– Это тебе, – Нортон бросил к ногам принцессы кольцо.

Амелота подняла на короля удивленный взгляд, мол, он вернулся слишком рано, отложила ступу, бережно накрыла ее бумажкой, чтобы не попало ничего лишнего, и подняла с пола кольцо. Повертев его в руках, девушка ответила.

– Оно в крови.

– Да? Прости, не думал, что оно испачкается.

– «Т»? Тиана?

– Наверное, не знаю, – отмахнулся король. – Она оказалась на стороне Милиены и кинула в меня кинжал. Меня защитила другая твоя сестра, ей требуется твоя срочная помощь.

Амелота не стала спрашивать, что стало с Тианой, догадаться было несложно. Однако принцесса надела кольцо и поднялась с колен, беря чемоданчик с лекарствами подмышку, а в руки ступу.

– Ты поймал Милиену?

– Эта куртизанка убежала вместе с Маро. Похоже, она была не просто его покровительницей, но и любовницей. Я ранил обоих, но им удалось убежать. Дворец был полон людей Маро, и я бы не схватил их в их же логове.

– Давай пойдем к моей сестре. В нее попал кинжал?

– Да, – отрешенно ответил Нортон, поспешив на выход показать дорогу к шатру с еще одной раненной.

Они вошли вдвоем. Двое солдат охраняли ее тело. Амелота вновь приказала принести одеял, а также чистой воды. Когда солдаты выполнили ее просьбу, Амелота начала аккуратно снимать с девушки платье и корсет, а также самодельную повязку Нортона.

– Корсет принял удар на себя. Лезвие вошло не слишком глубоко. Жить будет. Ты правильно сделал, что остановил кровотечение. В противном случае, она бы не доехала.

Нортон невпопад кивнул и использовал принесенную солдатами воду. Набрал в ладони ледяной воды и умыл свое лицо. Резкий холод немного привел его в чувство, но голос дрогнул, когда он заговорил.

– Все люди Маро уехали из лагеря?

– Да. Наши солдаты уже подстраивают его под себя. Несмотря на то, что мы в логове врага, они обживаются на этой территории.

– Маро пока не решится напасть. Он станет зализывать раны, поэтому мы выиграли немного времени.

Руки Амелоты дрогнули. Бинт в ее руках тоже. Она вдруг замерла и обернулась к Нортону.

– Почему ты так яростно пытаешься перевести тему? Не спрашиваешь о ней?

Нортон не был в силах выдержать ее взгляд. Вновь набрал воды в ладони и ополоснул лицо. Холод уже не приводил в чувства. Руки покрылись мелкой дрожью, сердце эхом стучало в груди.

– Я не могу... Я подвел ее, Амелота. Я позволил этим ублюдкам пытать ее. Маро пытался выведать стратегическую информацию Фейрилэнда, но она молчала, не сказала ему ничего, понимаешь? А я... – он схватился за волосы. – Я ничего не сделал, – отчаяние сквозило в его голосе.

– Ты устроил погром в Ормандии и объявил ей войну, этого достаточно, – спокойно отреагировала девушка, продолжив перематывать талию сестры.

– Я убил твоего отца и сестру.

Руки Амелоты вновь дрогнули, но она задала другой вопрос.

– Почему Изабелла защитила тебя?

– Она сказала, что от покушения в детстве ее спас мой отец.

Амелота вскинула брови.

– Не в стиле твоего отца.

– Ты тоже не знала об этом? – тихо спросил король, садясь рядом с подругой.

– Это нормально, мы были детьми, которых явно не посвящали в такие подробности.

– Я выгляжу сейчас крайне жалко, да? – спросил Нортон.

– Скорее, отчаянно. Еще несколько минут назад ты отдавал приказы, был готов рвать и метать, а сейчас сидишь передо мной и едва ли не плачешь, – заключила принцесса, накрывая сестру одеялом.

– А я хочу плакать, Амелота, очень хочу. Слезы рвутся наружу вместе с криком души...

– Не молчи, говори, Норт, – спокойно попросила она, поворачиваясь к другу. – Говори, станет легче.

Нортон подвинулся ближе, наклонился и уткнулся в колени подруги, хватаясь за ткань ее одежды. Он плакал. Беззвучно, но Амелота знала, что по его щекам сейчас струятся слезы. Ее ладони легли за плечи короля и слегка сжали. Она не знала, что сказать, наверное, ее слова и не требовались в такой момент.

– Я люблю ее. Больше жизни люблю, – шептал Нортон. – Я не смел давить на нее и торопить события лишь потому, что уже давно любил ее. Я знал, она была не готова. Но потом она согласилась. Сказала, что готова попробовать, что она испытывает ко мне глубокую симпатию, но я... Я чувствую, что предал ее вновь, как тогда, будучи на стороне Несбитта, не раскрывая ей истинных планов. Мы были по разную сторону баррикад, и я верил, что эти баррикады рухнули после переворота, но опять... Она опять ускользает от меня, а я не могу ничего сделать. Несбитт был прав, я никчемный слабак, который даже любимую девушку спасти не может, чего говорить о целой стране...

– Не нужно винить только себя, Нортон, – похлопала его по плечу Амелота. – Ты знал, что Марселла была шпионкой и ни за что бы не оставила Дворец, пустив все на самотек. Ее жизнь в Фейрилэнде всегда была полна опасностей: в особняке Маро, в шпионаже на Джэрода, во время правления Несбитта; после того, как ты стал королем. Она жила этой опасностью и будет жить ею, потому что не сможет по-другому. Окажись рядом сейчас, Нортон.

– Что с ней, Амелота? – он поднял красные глаза на подругу, но следов слез не осталось.

– Умойся и сходим к ней. Она жива, и это главное.

Нортон встал, подал руку Амелоте. Та помогла ему умыться и прийти в себя, затем позвала солдат охранять раненную принцессу и проводила короля переодеться из рванной грязной одежды. После этого они направились в шатер к Марселле.

Нортон трепетал, пусть и скрывал это. Амелота подмечала дрожь, задумчивость, резкие движения, грубые приказы. За личиной короля почти никто не видел его настоящего, и солдаты не заметили изменений, однако Амелота прекрасно видела, что переживает Нортон.

Они вошли внутрь. Двое солдат по приказу Амелоты охраняли тело и поклонились при виде правителя. На лежанке все также лежало, на первый взгляд, бездыханное тело Марселлы. Ее глаза были закрыты, но одежда свежа, кровь смыта, а раны на руках и ногах перетянуты бинтами. Рядом с ней на коленях сидел Д'арэн. Его рука слегка касалась пальцев Марселлы, словно надеясь, что он почувствует любое шевеление. Увидев пришедших, Д'арэн кивнул, но не проронил ни слова.

– Я обработала все раны, – тихо сказала Амелота, будто боясь нарушить покой больной. – Нанесла заживляющую мазь и перебинтовала. Мы напоили ее водой с лечебной травой, чтобы она не умерла от голода, и снизили жар. Однако она крайне слаба. Ее ни в коем случае нельзя депортировать в таком состоянии. Мы попросту не довезем ее до Фейрилэнда.

– Значит, останемся здесь. Разобьем лагерь, из города привезем припасов, напишем письмо во Дворец.

– Но мы в логове врага посреди разгромленной Северной Ормандии, которая сейчас погрязнет в междоусобице после смерти отца.

– Оборону лагеря уж точно сдержим. Я останусь с вами. К тому же, я уже говорил, Маро ранен, сейчас он не станет, потеряв много своих людей, бездумно нападать. Мы дадим друг другу время передохнуть.

– Как скажешь, Нортон. Но я согласна с твоим решением: перевозить Марселлу сейчас – обрекать ее на верную смерть.

Нортон сел на колени рядом с Марселлой и коснулся ее лба. Девушка никак не отреагировала. Нортон провел ладонью по ее волосам, шикарным шоколадным кудрям, затем по щеке, подбородку. Он так редко прикасался к ней в последнее время из-за работы, боязни принудить Марселлу к чему-то, не сдержаться, что больше отстранялся, нежели пытался сблизиться.

Амелота не будет врать даже ради надежды, Марселла обязательно поправится, и они будут счастливы.

– Пойдем выйдем подышать свежим воздухом, – крепко схватила его под руку Амелота, потащив на улицу. Нортон поднялся, и они вышли.

Резкий морозный ветер ударил в лицо. Нортон закрыл глаза и вздохнул поглубже. Амелота посильнее закуталась в свою шубу. Нортон спросил, глядя на пейзаж впереди: горы снега и лес на горизонте.

– Лекарств хватит? Раз мы останемся здесь, придется запастить провизией. Можешь составить список, солдаты привезут из города все нужное, я отдам приказ.

– Она поправится, Нортон. Я буду обрабатывать ее раны. Но... – всегда было это проклятое «но». – Она испытала сильный шок и высокий уровень боли. Ее разум не в порядке. Ее периодически лихорадит.

– Что это значит? – напрягся король, почувствовав, что услышанное его совершенно не порадует.

– На островах Кельта, в горах, почти на самих горныхпиках, растет трава. Она редкая, и купить ее просто так не получится. Ты должено ней знать, ее называют в честь местной древней принцессы Аржаан-Суу. Марселленужна эта трава, иначе она лишится рассудка.