Картина 21
Айне неотрывно смотрела на Тина, захлебывающегося воздухом. Над ним стояла по меньшей мере дюжина сирен. Одни, сдерживая слезы, гладили умирающего парня по волосам, скулили. Другие, сцепив зубы, пытались отлепить от Тина влюбленные лапы смерти. Созданный из превращенной в лед крови клинок лежал в двадцати локтях от тела и будто бы облизывался, наслаждаясь чужой плотью, оставшейся на нем.
Этот удар прорвал Тину печень, задел желудок и распорол кожу на спине, застряв внутри, отравляя немыслимым холодом организм. Сирена, вытащившая его, получила тяжелые ожоги на ладонях.
Айне смотрела на осклизлое от крови оружие и думала, что мало от него отличается — каждый ассасин церкви являлся подобным по своей сути. И никто не дорожил такими игрушками, зная, что они часто ломаются и портятся. Еще пару недель назад — может, месяц — она списала бы это на несправедливость и жестокость жизни. Однако по ее вине снова погиб человек, а голова как была ясной, так и остается.
Кошмары словно остались заперты в той камере под ногами. Некоторые еще бродили по задворкам разума, но никто их больше не боялся. Они оказались никому не нужны.
Айне смотрела на распластавшееся перед ней тело Тина: влажные от усилий выбраться волосы, порванную окровавленную рубашку, неестественно открытые губы. Она была благодарна ему за помощь в спасении Деффа. За каждую проведенную рядом минуту. Пусть продолжить знакомство и не удалось. Но больше — ничего.
«Ты проклята, — шептали мысли. — Ты снова убила. Еще одна жертва в твою копилку. Это твоя вина».
Казалось, кто-то влил в ее вены кислоту и та ползла к сердцу. Однако, дойдя до цели, взвилась и беспомощно зашипела. Там больше ничего не было. Пустое пространство. Поэтому кошмарам больше нечего было терзать.
Айне так устала. Устала быть жертвой. Устала оплакивать свою жизнь. Устала, что смерть вьется вокруг нее, не желая сделать долбаного шага вперед. Ей словно известно, что живая Айне принесет больше пользы, чем мертвая. Костлявая кормится девушкой, и та устала сокрушаться по этому поводу. Это правда. Этого не изменить.
Ассасин встала, воткнув взгляд в тающее оружие, и подошла ближе. Если смерти так угодно — пусть крутится рядом. Она не против. Но больше не будет сожалений. Больше не будет попыток сражаться с судьбой. Если она — есть монстр, мир это увидит. Поздно пытаться что-то изменить. Это есть. Это правда.
Айне воткнула каблук в подтаивающий кинжал, разбив его на сотни осколков. Вероятно, марионетка все еще может воспользоваться частичками своей крови, оставшейся внутри, поэтому Айне расцарапала свою руку, схватив с ближайшего стола тряпку. Капли соприкоснулись с тканью, тут же ее воспламенив. Ассасин швырнула тряпицу на осколки, и те зашипели. Медленно испарялись не только улики, но и последняя возможность для марионетки нанести новый удар.
Сирены замерли, рассматривая горящее оружие. Они взяли тело Тина и осторожно опустили на пылающую тряпку. Огонь, подобно голодному зверю, накинулся на предоставленный ужин. Одежда парня тут же загорелась. В воздух поднялись клубы едкого черного дыма. Ноздри наполнил сладковатый запах горящей человеческой плоти.
Одна из сирен поднесла кончики пальцев к губам, а затем возвела руку ладонью вверх, к звездам, устремляя туда же свой взгляд. И пусть стояли они посреди огромного здания завода, окружившего их как склеп покойника, каждый присутствующий сейчас видел звезды, отпевал им молитву.
Айне кожей ощутила присутствие Орфео за спиной, но поворачиваться не решалась. Капитан не стал нарушать священного момента прощания и остался молчаливым спутником. Айне последовала примеру русалок, коснувшись губами кончиков своих грязных пальцев и возведя руку к небу, словно отправляя послание.
К ним стали подходить и спасенные пленники, раненых русалок они несли на плечах, но те также вознесли к небу молитву. Огонь, пожиравший тело, радовался обилию внимания, разгораясь все ярче, но едва ли это кого-то пугало.
Айне посчитала, что сирены будут винить ее в смерти одного из их рода, но женщины лишь с надеждой закрыли глаза и опустили руки.
— Последний шаг... — произнесла беловолосая сирена, отдавшая Тину приказ.
— Последний шаг... — подхватили за ней все остальные.
Айне не знала, что означают эти слова, но казалось, так они желают покойному легкого пути к миру звездного короля Мора, прибежищу потерянных душ.
Внезапно одна из девушек закричала, указывая наверх. Там на небольшом участке коридора второго этажа разместились ассасины Матери с луками и арбалетами, направленными в сердце каждого стоящего сейчас у огня. Освобожденные пленники их мало интересовали, а вот пришедшие за ними русалки предоставляли самую сладостную добычу в истории. Один Мор знает, что Мать дарует ассасину, подавившему мятеж и пленившему такое число сирен.
Никто из присутствующих не шевельнулся. Русалки обменялись парой понятных лишь им самим взглядов и вернули внимание на выстроившихся ассасинов. Луки их были заряжены и ждали только приказа.
Мужчина, стоящий за их спинами, не был частью церкви, но расхаживал, пожалуй, даже с большим величием. Начищенные до блеска военные ботфорты, длинный темный кафтан и поднятый воротник, подчеркивающий победную улыбку.
Айне была бесполезна без оружия. Орфео тоже оценивал возможные варианты бегства. Как-то они так же раздумывали над этим в клетке. Тяжесть воспоминания потянула Айне вниз.
Сирены, однако, и не думали двигаться. Конечно, стоит дернуться — и в твоей груди застрянет отравленная стрела, но абсолютное бездействие заставляло закрутиться шестеренки в голове.
— Приготовиться!.. — раздался яркий голос предводителя ассасинов.
И сирены, затянув побольше воздуха в легкие, запели. Переплетения их голосов сливались в один хрустальный хор. Они повернулись лицом к вцепившимся в луки ассасинам и запели еще выше. Древняя темная песня пригвоздила предводителя и всех его щенков к полу. Один за другим они медленно опускали свое оружие.
Айне, завороженная зрелищем, смотрела на милые, добрые, идеальные лица девушек. Сейчас они казались спущенными с небес ослепительными богинями. Голоса их будто бы раздваивались, потом снова соединялись. Проще было поверить, что они поют о любви и доблести в какой-нибудь старой легенде, нежели опутывают оковами чужие души.
Ассасины выпрямились, встав неестественно ровно, и, сбросив луки и арбалеты со второго этажа вниз, взяли по одной стреле. И под тот же сладкий голос сирен они разом воткнули их в свои шеи. Кровь хлынула, заливая пол и капая вниз, создавая небольшой водопад между первым этажом и вторым.
Айне заметила одного ассасина, сумевшего противостоять давлению сирен. Рыжеволосая тоже его заметила, для парня не осталось шансов выжить. Но у Айне были свои планы.
— Оставь его, — выкрикнула она.
Хор голосов постепенно стихал — песня заканчивалась.
— Он мне нужен.
Сирена, несколько удивленная вторжением в ее развлекательную программу, повернулась к ней, но согласилась, заставив паренька удариться головой о перила. Потеряв сознание, он рухнул точно мешок с костями.
— Зачем тебе этот мусор? — поинтересовалась одна из сирен.
Айне улыбнулась, чувствуя как внутри нее нечто умирает.
— Сведения не всегда бывают верными.
Сирены переглянулись, но возражать не стали. Им было неизвестно, как она попала в клетку и что пережила, а, следовательно, обвинять ее они тоже не смели. В груди проснулось чувство принадлежности. Она наконец нашла монстров, подобных самой себе. Появилась мысль даже остаться с ними. Ларкин больше не заботил. Может проглотить свой член, но ее он больше не получит. А следовательно, и предложение Матерей теряет смысл. Айне даже не была уверена, что те вообще живы. Единственной ее целью теперь осталась Лея.
Орфео прочел в ее глазах все, что ему было нужно. Айне знала: он последует за ней и на край света. Работа капитаном стражи держала его если не в клетке, то на поводке. Оставив на канате между смертью и заточением, жизнь показала, насколько может быть непредсказуема и коротка. Любой вариант будет лучше молчаливого рабства.
— А я говорил, что ты втюрилась.
Айне развернулась, едва не свернув шею. Дефф, покачиваясь, стоял на лапах, поддерживая равновесие распростертым крылом.
— А я говорила, что ты заноза в заднице.
— И куда нас это привело?
Айне хмыкнула и улыбнулась, протягивая вперед руки. Даймон подлетел, плюхнулся ей в объятия и довольно заурчал. Она огляделась. Лайфи исчезла.
— Во имя Матери! Скользкая скотина! — выплюнула Айне.
— Мы отыграемся, — вовсе не доброжелательно выдохнул Дефф.
Сирены выводили своих людей из помещения. Из-за двери светили звезды. Самое жаркое время. Айне прошла вперед. Каждый шаг казался последним, но это не кошмар и не сон. Они выбрались. Они живы.
Орфео открыл и придержал дверь. Перед зданием фабрики стоял караван путешествующих торговцев. В закрытые повозки сирены грузили раненых. Остальные размещались на открытых. Лошади рыли копытами землю в нетерпении. Животные соскучились по свисту ветра в ушах, а жара нарастала.
Айне отпустила Деффа размять крылья. Дракон пообещал не отлетать от каравана дальше ста локтей. Проводив его взглядом, она повернулась к Орфео.
Капитан все еще подпирал спиной тяжелую дверь. Он до сих пор был без футболки. Мускулы потеряли объем от недостатка пищи и нормальных упражнений. К коже прилипла грязь и засохла на ней, как и чья-то кровь. Заметив этот факт, Айне подняла глаза к голубым омутам.
— Нелегкий путь на свободу?
— Легче твоего.
Они замолкли. Айне возвела глаза к звездам. Свет все еще слепил, и ассасин зажмурилась. В уголках глаз скопились маленькие капли.
— Помнится, ты обещала позвать меня на край света, — оторвавшись от двери, проговорил Орфео.
Айне снова посмотрела на капитана. Его глаза светились не хуже звезд, черные полосы будто покачивались.
— Подумываешь отказаться? — ухмыльнулась она.
Губы его изогнулись в подобии улыбки. Взгляд по-прежнему облизывал ее щеки и скулы.
— Хочу узнать новый маршрут.
Они улыбнулись друг другу. Открыто. Честно. Спросите завтра, кто это начал — ответа не последует. Потому что не знают. Но их губы соприкоснулись друг с другом с тем же сладким чувством свободы, витающим в воздухе. Пусть земля провалится, поднимется смерч, море поглотит сушу, — они полетят в пропасть вместе.