Глава 12. Живая эротическая сцена
Серьга выскользнула из её руки, и Чу Фэнцин мгновенно потянулся, чтобы поймать её. Он угадал её мысли и объяснил: — Когда я была ребёнком, видела, как другим прокалывали уши, и там было столько крови, что я испугалась и не позволила матери сделать то же самое со мной. А когда выросла, увидела, что у всех есть проколотые уши и красивые серьги, а у меня нет, — и начала завидовать.
Только тогда служанка рассмеялась: — Я так и знала, что барышни из знатных семей не могут не проколоть уши. — Она добавила: — Старшая госпожа Вас очень любит. Я тоже в детстве боялась, плакала и капризничала, но взрослым было всё равно — просто брали иглу и прокалывали.
Сказав это, она вздрогнула, будто вспомнила что-то страшное.
Они болтали ни о чем. Лицо Чу Фэнцина не требовало украшений, и он быстро привёл себя в порядок. Служанка взглянула на него и не удержалась от комплимента: — Госпожа, Вы так прекрасны.
Одетый в платье цвета лунного света, без макияжа, только простая жемчужная заколка в волосах, он стоял, словно лотос, поднявшийся из воды, чистый и неиспорченный. Возвышенный и достойный уважения. Больше похож на небожителя, чем на человека.
Такое эфирное и неземное создание.
Чу Фэнцин слабо улыбнулся. Когда он собирался уйти, Лао Мо спросил, не следует ли ему взять с собой несколько служанок, но тот отказался, сославшись на то, что не любит, когда за ним следят посторонние. Он собирался встретиться с подчинёнными старшего брата, и чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше — чтобы избежать ненужных неприятностей.
Лао Мо не настаивал и лишь назначил ему кучера. На этот раз Чу Фэнцин согласился, а местом назначения выбрал чайный дом. Подчинённые старшего брата изначально хотели найти уединённое место для безопасности, но Чу Фэнцин считал, что чем более оживлённым будет место, тем оно безопаснее. Более того, с его нынешним положением было неуместно встречаться наедине, поэтому место встречи выбрали в чайном доме.
***
В чайном доме рассказчик, брызжа слюной, увлеченно повествовал историю, и слушатели внимали ему с большим интересом.
Чу Фэнцин надел вуаль, чтобы избежать ненужного внимания. Он тихо вошёл в чайный дом. Женщин здесь было немного, поэтому он сразу привлёк к себе внимание.
Чу Фэнцин слегка нахмурился, ему было непривычно ощущать на себе взгляды. К счастью, слуга оказался очень внимательным и сразу подошёл к нему. После того как он уточнил направление, тот проводил его в отдельную комнату на втором этаже.
В комнате уже кто-то ждал. Как только слуга вышел, человек в бамбуковой шляпе немедленно опустился на колени и произнёс: — Приветствую Вас, Второй молодой господин.
Чу Фэнцин ответил: — Дядя Чжан, не стоит так церемониться. Вставайте скорее.
Чжан Чжан снял бамбуковую шляпу, открыв лицо с небритой щетиной. Увидев наряд Чу Фэнцина, в его глазах промелькнуло выражение грусти: — Второй господин, сколько Вам пришлось выстрадать!
Он уже получил известие о том, что второй молодой господин женится вместо госпожи. Услышать это — одно дело, а увидеть — совсем другое. Он не мог представить себе, как такой красивый второй молодой господин мог выдать себя за женщину.
Чу Фэнцин также снял вуаль и сказал: — Садитесь и расскажите мне о том, что Вы узнали.
— Слушаюсь, — ответил Чжан Чжан.
Он сел и налил чашку чая для Чу Фэнцина. Когда он передал чашку, его взгляд упал на лёгкий след на подбородке Чу Фэнцина — явно отпечаток пальцев.
Лицо его потемнело от гнева, он сжал кулаки так сильно, что чашка в его руке мгновенно треснула.
Чу Фэнцин был рожден для роскоши, рос в любви и заботе дядей, родителей и старшего брата. Он наблюдал за его взрослением — от маленького ребёнка до этого взрослого юноши.
Чу Фэнцин в юности был слаб и болезненен, и все считали, что он не выживет. Однако, несмотря на все трудности, с которыми ему приходилось сталкиваться, даже когда божественный лекарь предсказал его скорую кончину, он упорно продолжал борьбу за жизнь. И вот теперь... он должен стать игрушкой мерзкого евнуха!
Чжан Чжан не выдержал. Он не мог произнести ни слова из того, что хотел сказать. Глубоко вздохнув, он отбросил осколки в своей руке и произнес: — Фэнцин, если ты всё ещё называешь меня дядей Чжаном, тогда не вмешивайся в этот беспорядок. Прямо сейчас отправляйся в Цзяннань к своей матери, а затем смените имена и затеряйтесь там, где вас никто не знает.
Чу Фэнцин: — ......
Чжан Чжан продолжил: — Что касается твоего отца, твоего старшего брата и нас, тебе не нужно об этом беспокоиться.
Сначала Чу Фэнцин не понимал, что происходит, пока не заметил, как взгляд дяди Чжана зафиксировался на его подбородке. Внезапно он осознал.
Он стиснул зубы и проклял про себя: «Собака Цзи».
Чу Фэнцин открыл рот, чтобы объяснить ситуацию, но, подняв глаза, увидел печальные глаза дяди Чжана и замер, понимая, что чтобы он ни сказал сейчас, это будет бесполезно. Он уже решил, что Цзи Юйцзинь над ним надругался. Если он начнет оправдываться, дядя Чжан может подумать, что он пытается его утешить.
Но это также было правдой: у Цзи Юйцзиня очень дурная репутация за пределами их круга, и никто не верит, что он оставит его в покое. Он провел в доме Цзи столько дней, что люди снаружи, вероятно, уже ждали момента, когда его тело вынесут. В любом случае император, Лао Мо и даже принцы так думали, так что мнение дяди Чжана уже мало что значило.
Чу Фэнцин провел рукой по лбу и сказал: — Дядя Чжан, не думайте об этом. Со мной всё в порядке. Лучше расскажите, что случилось с братом? Как он пропал?
Чжан Чжан сжал губы в тонкую линию и после долгого молчания снова вздохнул: — Эх
Он действительно узнал кое-что, но не знал, стоит ли рассказывать это Чу Фэнцину.
Чу Фэнцин уставился на него и нахмурился, увидев, что тот долго молчит.
—Что случилось?
Он взглянул на смущенное выражение дяди Чжана и вдруг предположил: — Это как-то связано с Цзи Юйцзинем?
Дядя Чжан напрягся. Чу Фэнцин всегда был умным, он смог догадаться об этом за столь короткий момент. Однако... теперь, когда второй молодой господин отдал себя Цзи Юйцзиню, а затем внезапно узнает, что именно Цзи Юйцзинь является виновником всего этого — как он сможет это вынести? Разве это не все равно, что войти в пасть тигра, и самому отдать себя в руки врага?
В ясных глазах Чу Фэнцина промелькнуло чувство тревоги, а молчание дяди Чжана подтвердило его догадку. Он поджал губы и спокойно сказал: — Дядя Чжан, пожалуйста, расскажите мне подробнее.
Чжан Чжан стиснул зубы, колебался некоторое время, а затем встретил спокойный взгляд Чу Фэнцина. Он слегка растерялся. Он прожил столько лет, но всё равно не был так спокоен, как восемнадцатилетний юноша.
Наконец он заговорил: — Генерал Чу дислоцировался в Ляньчэнь. Ляньчэнь — это граница между татарами и нашей Минской династией. Как только Ляньчэнь будет потерян, татары смогут мгновенно напасть на Центральные равнины. Поэтому это место всегда было важным пунктом обороны, и там часто происходили небольшие столкновения. Но только в прошлом месяце татары неожиданно собрали свои войска и начали массированную атаку на Ляньчэнь. Война пришла внезапно, тем не менее мы сообщили об этом в столицу в тот же день. У Ляньчэня было ограниченное количество войск и продовольствия. Мы держались полмесяца, но не получили ни подкреплений, ни еды. Жители города и солдаты страдали, и дошло до того, что люди ели детей....
Позже генерал больше не мог ждать и попросил соседние города о помощи с войсками и продовольствием, но каким-то образом наши вести не могли выйти наружу. В конце концов генерал не выдержал и решил атаковать татар ночью в попытке украсть их запасы. Похоже, татары предвидели это и заранее подготовили ловушку. Генерал попал в нее и чуть не был схвачен. Измученный, он сумел вырваться на свободу, но был преследуем в пустыне. В это время года в пустыне бушевали песчаные бури, и вокруг царила кромешная тьма. Генерал просто исчез, как будто растворился в воздухе.
Оба замерли в молчании. В пустыне не было ни воды, ни пищи, а его ранения лишь усугубляли положение. Это был тупик. Независимо от того, преследовали ли его враги или нет, вероятность того, что его брат выберется живым, стремилась к нулю.
Глаза Чжан Чжана налились кровью, и он продолжил после паузы: — Подкрепления наконец прибыли после исчезновения генерала. Татарская армия, которую мы сдерживали полмесяца, уже не была столь сильна, как прежде. Как только подкрепления подошли, они были разбиты. Но я не мог смириться с этим. Из-за временной задержки генерал... Я искал генерала, расследуя это дело. В ходе расследования я выяснил, что солдаты, которых мы отправили за помощью, погибли по дороге — их всех убили стрелами. На каждой стреле был символ Западного управления. Это было сделано кем-то с тайными намерениями, кто просто хотел довести людей в Ляньчэне до гибели!
Чу Фэнцин на мгновение замер в молчании, и Чжан Чжан продолжил: — Я знаю, ты можешь заподозрить, что это подстава. Сначала я тоже так думал, но знаешь ли ты? Как только татары напали, военный отчет о запросе подкреплений был отправлен именно Цзи Юйцзиню. Подкрепления прибыли сразу же после исчезновения генерала. Это слишком большое совпадение. Кроме того, с характером Цзи Юйцзиня, кого он когда-либо боялся? От кого он когда-либо прятался? Разве он не всегда убивал открыто? Так что символ Западного управления — это просто то, что Цзи Юйцзинь не потрудился убрать.
Пока Чжан Чжан говорил, он вытащил сломанную стрелу. Чу Фэнцин провел рукой по хвостовику стрелы и обнаружил, что на нем действительно была выгравирована метка — без сомнений, от Западного управления.
— Так что... — Чжан Чжан сжал губы и с трудом произнес: — Фэнцин, тебе не стоит беспокоиться об этом деле. Поезжай сейчас в Цзяннань.
Чу Фэнцин достал платок и на мгновение замер. На платке был вышит маленький иероглиф «Цзи». Это был тот платок, который он вчера подобрал на полу. Сегодня он так спешил, что случайно взял его с собой.
Чу Фэнцин спрятал платок обратно и положил обломок стрелы во внутренний карман.
— Дядя Чжан, я сам займусь расследованием этого дела. Если Цзи Юйцзинь действительно стоит за всем этим...
Он на мгновение замолчал, его глаза потемнели, длинные ресницы полностью скрывали выражение его лица. Спустя некоторое время он спокойно произнес: — Я обязательно заставлю его заплатить за это.
Его голос был тихим, но в нем звучала угроза, способная проникнуть в самую глубь души.
Чжан Чжан произнес: — Что касается старшего господина... новым министром Министерства финансов стал Ли Лу — отец Ли Юя, главы Цзиньвэй, который поддерживает хорошие отношения с Западным управлением. Ли Юй также является другом детсва Цзи Юйцзиня.
Чжан Чжан не сказал этого прямо, но уже намекнул ему на то, что Цзи Юйцзинь может быть причастен к делу его отца.
Чу Фэнцин закрыл глаза и сказал: — Первоочередная задача – спасти отца. Я однажды побывал в Небесной тюрьме и нарисовал карту.
Он достал из рукава лист бумаги и сказал: — Но в тот день я смог добраться только до этих мест, поэтому карта не полная. Я хотел немного подождать, но теперь кажется, что они хотят погубить всю семью Чу. Так что, дядя Чжан, я передам тебе карту. После того как ты её запомнишь, сожги её. Если действительно не удастся добиться пересмотра дела, мне придётся обратиться к тебе и твоим братьям за помощью.
С тех пор как Чу Фэнцин был маленьким, у него была фотографическая память. Он мог точно воспроизвести то, что видел всего один раз. Его мать часто говорила, что такой острый ум обязательно навредит ему, поэтому его тело такое слабое.
Чжан Чжан с тревогой взглянул на карту и спросил: — А что насчёт тебя?
Чу Фэнцин, сдерживая волнение, произнес: — Не беспокойся обо мне, у меня есть свой способ выбраться.
Чжан Чжан бережно убрал карту и ответил: — Хорошо, я и мои братья пока останемся в столице. Просто дай команду.
Чу Фэнцин кивнул. Хотя дядя Чжан был уверен, что за всем стоит Цзи Юйцзинь, у Чу Фэнцина все же оставались сомнения. Если бы Цзи Юйцзинь действительно стремился к должности министра финансов, не было бы необходимости прибегать к подобным уловкам.
Император старел, и неизбежно принцы начали борьбу за власть. Неудивительно, что его отец стал мишенью, ведь он оставался верен лишь императору. Однако, исходя из его понимания, Цзи Юйцзинь не зависел от какого-либо принца и не нуждался в посте министра финансов.
Если только у него нет тайного союзника, о котором он не знает, или... он сам хочет занять этот пост.
Чу Фэнцин почувствовал головную боль. Столица напоминала корни векового дерева — запутанные и переплетенные. Разобраться в этих отношениях за короткое время было невозможно. Он был поглощен мыслями, и, обмакнув палец в чай, начал рисовать на столе схему отношений.
Чжан Чжан молчал, и в комнате воцарилась тишина. С каждой минутой тишина становилась все глубже, и голос рассказчика начинал звучать все яснее.
Чу Фэнцин сначала не обратил внимания, но внезапно почувствовал, как по столу разливается чай. Он поднял взгляд и увидел, что Чжан Чжан разбил еще одну чашку. Он с недоумением посмотрел на него — в глазах Чжан Чжана было что-то странное.
Но в следующую секунду он понял причину происходящего.
Рассказчик: — Давайте поговорим о абсурдной свадебной ночи третьей дочери семьи Чу, когда она вышла замуж за Цзи. В комнате раздавались звуки разрывающихся одежд, и третья дочь Чу с воплем кричала "Да как ты смеешь"...
Чу Фэнцин: — ......
В чайной на самом деле обсуждали его свадебную ночь с Цзи Юйцзинем!! Он слушал собственную постельную сцену в чайной, да ещё и с дядей Чжаном, который растил его с детства!
Бах!
Третья чашка разбилась в руках Чжан Чжана, осколки разлетелись повсюду.
Как и Чу Фэнцин, он был на грани взрыва!
Чу Фэнцин закрыл глаза и попытался успокоиться. Он изо всех сил старался сделать свой голос спокойным: — Дядя Чжан, мне нужно, чтобы ты помог мне проверить кое-что.
Глаза Чжан Чжана блеснули от интереса: —Хорошо, я выясню это как можно скорее.
— Эн, — ответил Чу Фэнцин, надев вуаль: — Дядя Чжан, я ухожу первым.
Он не хотел оставаться здесь ни минуты дольше.
Чжан Чжан с печалью проводил его. Чу Фэнцин вдруг понял, что он и Цзи Юйцзинь, вероятно, никогда не смогут отмыться от этой грязи.
***
Тем временем Цзи Юйцзинь мчался на лошади на юг.
Во время остановки его лицо было мрачным. Видя это, все старались держаться подальше от него, опасаясь навлечь на себя беду. Однако находились и те, кто не понимал его состояния, например, Ли Юй.
Ли Юй с улыбкой подошел к Цзи Юйцзиню:— Глава, что с тобой? Ты недоволен своей семейной жизнью?
Он просто хотел пошутить, как обычно, но, к его удивлению, Цзи Юйцзинь напрягся.
Улыбка Ли Юя мгновенно исчезла, и он в ужасе посмотрел на него: — Ты... ты... ты не хочешь сказать, что я угадал?
Он не хотел этого знать! Зная это, можно остаться без потомства!
Цзи Юйцзинь лениво поднял веки и произнес: — Убирайся.
— Хорошо! — Ли Юй стремительно покинул это место. Он скатился на другую сторону и сказал своим людям: — Сегодня не связывайтесь с этим парнем! Иначе даже я вас не смогу защитить!
«Сексуальная неудовлетворённость — страшная штука! Особенно если человек ещё и евнух, хочет, а не может... Брр, даже думать об этом противно. Хорошо, что у меня нет жены... Тьфу! Я ведь не евнух, если захочу — смогу, а жены всё равно нет!»
Несколько дней пролетели как один миг.
В последние дни Цзи Юйцзинь, казалось, был в деловой поездке, а Чу Фэнцин оставался в поместье Цзи в полном одиночестве. Он изначально собирался отправиться в Небесную тюрьму, но та была под строгой охраной, и стражи признавали лишь специальные жетоны. Несмотря на свой нынешний статус, он не мог туда попасть.
Наконец, одним послеобеденным днем Цзи Юйцзинь вернулся. Его алые одежды были пропитаны кровью. Ли Юй, который всегда улыбался, на этот раз стал холоден и с тревогой вызвал придворных лекарей.
Цзи Юйцзинь получил серьезные ранения — его плечо было пронзено мечом. Если бы удар пришелся чуть сбоку или с большей силой, половина его плеча могла бы быть отсечена. Все окружающие с хмурыми лицами изучали рану, но Цзи Юйцзинь сохранял относительное спокойствие. На его лице не было выражения боли, но ярко-красные губы побледнели, а брови, которые всегда были приподняты, сейчас опустились. Он выглядел несколько усталым.
Чу Фэнцин, руководствуясь врачебным инстинктом, естественно, подошел ближе, чтобы осмотреть рану. Но прежде чем его рука коснулась поврежденного места, она была схвачена мощной рукой.
Сила этого человека уже не была прежней. Цзи Юйцзинь бросил на него взгляд, слегка оттолкнул и с заметной усталостью произнес: — Не лезь не в своё дело. Иди отдохни в другой комнате. Что там смотреть на эту кровавую неразбериху? Только напугаешься.
В глазах Чу Фэнцина мелькнуло удивление. Увидев его состояние, Цзи Юйцзинь неверно истолковал его реакцию. Он улыбнулся и беззаботно сказал: — Не волнуйся, это всего лишь незначительная травма. Я не умру.
Придворный лекарь прибыл очень быстро и сразу же начал снимать с Цзи Юйцзиня одежду, но тот дождался, пока Чу Фэнцин выйдет, прежде чем показать рану.
Рана была глубокой, мясо разворочено, кровь текла рекой, как будто она ничего не стоила. Обычный человек не смог бы это вынести. Даже глава придворной медицины покачал головой, увидев это.
Ли Юй стиснул зубы и произнес: — Цзи Юйцзинь, чёрт бы тебя побрал! Это всего лишь незначительная травма? Ты готов страдать лишь для того, чтобы сохранить лицо.
Чу Фэнцин стоял за дверью и наблюдал, как служанки выносят ведро за ведром с кровавой водой. Он закрыл глаза.
Неужели Цзи Юйцзинь боялся напугать его?
Он закутался в лисью шубу. Как рассказывал Лао Мо, эту редчайшую белую лису Цзи Юйцзинь поймал сам и отдал ему будто бы это пустяк.
Чу Фэнцин задумался на мгновение и понял, что действительно не может понять Цзи Юйцзиня. Этот человек был странным.
Через некоторое время он услышал, как два придворных лекаря спорят в комнате. Рана была слишком велика и глубока, зажить сама не могла, но что делать — никто не знал.
Придворные лекари предложили наложить швы. Однако никто из них никогда не практиковал эту технику и не знал, как её выполнять.
Чу Фэнцин вздохнул. Он знал технику наложения швов. Но если он покажет свои медицинские знания, это вызовет подозрения, даже если он объяснит, что просто наблюдал за врачами с детства.
Но... он вспомнил слова Цзи Юйцзиня. Кроме того, лекарь должен быть сострадателен...
Прошло много времени, но в комнате так и не пришли к какому-либо заключению. Цзи Юйцзинь начал проявлять нетерпение: — Всё равно. Лечите как хотите. Если я умру, вам не придется платить.
Все присутствующие: — ......
Но мы потеряем свои головы!
В этот момент тишину нарушил холодный голос. Чу Фэнцин с ясным взглядом посмотрел на Цзи Юйцзиня и сказал: — Позвольте мне.