Мелодия спокойствия
Молчание будто длилось вечно. Никто из троицы его не прерывал, будто боясь потревожить друг друга. Только звон чашек с чаем о блюдца да ложек прерывал звенящую тишину.
Третий сонно водил взглядом по столу, переваривая съеденное, Коммунизм снова свернулась калачиком на коленях Нацизма, оперевшись о его торс корпусом.
Скука навевала сон и дрëму. Совершенно ничего не хотелось, а тишина нагнетала для девушки атмосферу. Она немного беспокойно ëрзала, пытаясь усеться удобнее, будто волнуясь и не находя для себя места. Тишина бередила струны еë души, напоминая о жутком часе холода и брождения по мёртвому снегу.
Немецкая идеология на коленях которого она сидела вдруг поставил еë на пол, сам вставая с места.
Коммунизм застыла из за неожиданного соприкосновения с ледяной поверхностью, а руки сами потянулись к недавно гревшему еë телу, но никого в зоне досягаемости не было. Блондинка взволнованно поджала губы, прижав ладони к груди и неуверенно открыв глаза, смотря на мир вокруг. Всё было размытым, черты предметов всё же можно было угадать. Она легко угадала стол, стулья и человека напротив, но это всё ей не было нужно.
- Кого то потеряла? - послышался голос и она тут же обернулась на него, неожиданно для себя самой прижавшись к говорившему немцу всем своим телом. Нацизм слегка опешил, но не отстранил, а наоборот бережно прижал к себе, проводя пальцами по золотистым всë ещё спутанным прядям. Девушка уткнулась носиком ему в ключицу, замерев. Еë дыхание стало тихим и ровным, девушка немного отстранилась от немца, аккуратно ступая по полу босыми ногами.
Руки Нацизма переместились с еë спины и талии, на плечи, а затем на руки, пальцы сами переплелись между собой, крепко связывая пальцы обоих в одно целое, по крайней мере на эти мгновения. Немец медленно двинул ногой вперëд, стараясь случайно не наступить на ножку своей красавицы. Она будто почувствовав его движение, отвела ногу назад, улыбнувшись.
Слева включился патефон с каким то немецким вальсом, девушка почувствовала как вздрогнул помощник фюрера и видимо повернул голову к музыкальному инструменту.
"Guten Abend euch beiden." (Хорошего вам обоим вечера.) - слова Третьего Рейха будто тяжелым грузом осели в воздухе, заставив немецкую идеологию вздрогнуть.
"Danke schön." (Благодарю.) - прозвучало в ответ, но фюрер уже видимо не услышал, уйдя к себе в кабинет.
Коммунизм всё это небольшое мгновение выглядела напряжëнной, в конце концов она уже и позабыла о присутствии Третьего в комнате. Мысль о том какая реакция всë же была у того всë это время не была окончена, так как Наци вновь закружил еë в танце, который уже никто не мог наблюдать.
Шаг, шаг, ещё один, поворот, снова шаг, шаг, движение ногой влево и вновь шаг, а затем ещё несколько сотен шагов и шажков, которые были сделаны ими за этот вечер. Музыка будто проходила через их души, небрежно захлопывая за собой дверцы с потаёнными чувствами.
Последние звуки патефона были каким то старым немецким романсом. Одним из тех который запоминается в истории благодаря старческой памяти родственников, напивающих его то так то этак на разные лады.
Коммунизм прильнула к груди ария, который бережно прижимал еë к себе, мерно покачиваясь под песню журчащую из проигрывателя. Спокойствие будто растекалось по зале как мëд. Вскоре и она закончилась, пара замерла, боясь двинуться чтобы не спугнуть странное но очень приятное чувство единения друг с другом.
- Мне нужно тебя переодеть. - прервал тишину Нацизм, поглаживая волосы девушки. Она кивнула, позволив ему делать с собой всё что ему вздумается.
Наци улыбнулся, подняв девушку на руки и двинувшись в нужную комнату. Вскоре он остановился около своей комнаты, войдя в неë и посадив Коммунизм в мягкое обитое дорогими материалами кресло.
Русская немного поëрзала, подняв недоуменный взгляд на немца. Как же он собирается еë переодеть? Неужто самостоятельно? От такой мысли щёчки девушки вспыхнули красными цветом. Так нельзя, она не даст ему такого разрешения. Мысли заполнили еë светлую голову, ей вспомнилось как они с СССР проводили вечера вместе, как он, тогда ласковый и заботливый, гладил еë и приголубливал. Девушка махнула головой. Нет уж. Сейчас о таком думать не стоит, слишком страшно и вообще она слепа.
Такие странные мысли кружили в белокурой голове пока не послышался стук и женский голос.
- Fräulein, darf ich rein? (Фроляйн, могу я войти?)
- Ja. (Да) - кратко ответила Коммунизм, удивившись тому когда арий успел уйти. Она повернула голову на дверь, где открыв глаза увидела очертание небольшого человека с тонкой фигурой, видимо девушки.
- Herr Nazismus bat mich, Ihnen mit Kleidung und Haaren zu helfen. (Герр Нацизм попросил помочь вам с одеждой и причёской.) - служанка странно замолкла, будто осекшись.
Русская буквально ощутила к себе всепоглощающую жалость, ту жалость с которой люди часто смотрят на инвалидов и бедняков, греющихся около тёплых трасс. Она почувствовала как какое то кислое неприятное чувство наполняет еë желудок, лёгкие и грудь.
Девушка заломала пальцы, успокаиваясь. Странно. Странно это ощущать, учитывая что Нацизм тоже еë пожалел. Хотя с другой стороны он ей помог, он спас еë, а служанка.... Она просто жалеет, пройдёт мимо и пожалеет так будто это отвернет еë собственные беды от неë самой.
- Sicherlich. Ich hätte nichts dagegen, wenn Sie mir helfen könnten. (Конечно. Я была бы не против если бы вы мне помогли.) - Коммунизм начала шустро расстëгивать пуговицы и молнию на своëм подранном платьице. Вскоре оно оказалось на полу, а вместе с ним и брошь с клочком запутанных волос.
- Kannst du mir helfen, neue Unterwäsche anzuziehen? (Вы можете помочь мне одеть новое бельё?) - русская спокойно улыбнулась, ожидая когда ей помогут.
Служанка подошла к девушке, скептичным взглядом осмотрев еë. К удивлению тело русской было чистым, хотя во всём остальном была видна небольшая неопрятность.
- Sicherlich. (Конечно.) - прислуга подошла со спины, застëгивая молнию на платье. После девушка взяла со столика расчёску, коснувшись головы идеологии, спрашивая разрешения. Русская кивнула в знак согласия, почувствовав как аккуратно по еë голове провели предметом гигиены. Затем действие повторили снова и снова, это методично расчёсывание продолжилось ещё пару минут, а затем неожиданно прервалось.
За спиной Коммунизм послышалось шуршание одежд, а после расчëска снова начала распутывать еë волосы, но движения стали иными, ещё более нежными и ласковыми чем до этого. Девушка затаила дыхание, пытаясь понять кто сменил служанку, а затем аккуратно схватила руку с расчёской своими пальцами, заставив её остановиться. Стоящий за еë спиной человек замер, давая коммунтстке возможность немного повернуться и провести рукой по кисти к рукаву где чуть ниже локтя была прошитая нитками линия. Она прочертила невидимую линию рукой к его плечу, почувствовав повязку под пальцами.
- Наци?