И среди всего этого я чувствовала только одно - настоящую, спокойную любовь .
Я замерла, ложка застряла в воздухе.
— Что? Прямо сейчас? — переспросила я, чувствуя, как сердце ёкнуло.
— Да, — он хмыкнул и скользнул взглядом по комнате. — Съёмка срочная, не могу отложить. Тебе придётся съездить за вещами с Лёшкой.
Я хотела возразить, но он уже поднялся, собирая сумку, и за каждым его движением было ощущение, что он куда-то исчезает.
— И это всё? — тихо прошептала я, не находя слов.
Он наклонился, поцеловал меня в уголок губ, улыбнулся слегка виновато.
— Я бы хотел, но съёмки зовут, — произнёс он. — Ты справишься с Лёшкой, я уверен.
Я вздохнула, ощущая пустоту внутри. Словно весь мир вдруг уменьшился, оставив только тоску и горечь.
— Ладно, — прошептала я, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Только не задерживайся слишком.
Он кивнул, быстро натянул куртку и вышел, оставив меня стоять у окна с пустотой в груди. Я посмотрела на часы и поняла, что мне придётся целый день справляться с этим ощущением отсутствия.
Поездка за вещами оказалась не такой уж и лёгкой. Лёшка пытался развеселить меня шутками и смешными историями, но у меня всё равно тянуло сердце к пустому месту на диване, где он обычно сидел.
— Айза, ну перестань так хмуриться, — сказал Лёшка, когда я снова молчала. — Он вернётся, всё будет хорошо.
— Я знаю… — выдохнула я, стараясь улыбнуться. — Просто… какое-то странное предчувствие.
Казалось я слишком привязана к нему, и кто-то сказал бы что это не здорово, да и я так считаю ну ничего не поделаешь.
— Айза, — снова обратился ко мне Лёшка, — а хочешь мы купим мороженое.
Я кивнула, чувствуя, как внутри разливается лёгкая дрожь.
— Спасибо, — сказала я тихо.
Возвращение домой было совсем другим. В квартире стояла тишина, словно сама пустота ждала меня. Я поставила сумку на пол, достала вещи и села на диван, обхватив колени руками. Мысли о Шахе никак не отпускали, а день тянулся бесконечно медленно.
Я вздыхала, пытаясь найти в себе силы не погружаться в грусть полностью, но каждая мелочь, каждый звук напоминал мне о том, что его рядом нет. Телефон молчал, и это ощущение пустоты становилось почти осязаемым.
— Может, он уже вернулся? — тихо спросила я сама себя, словно надеясь услышать ответ.
Прошло несколько часов, и уже начинало темнеть. Я лежала на диване, почти закрыв глаза, когда услышала звук ключа в замке. Сердце сразу сжалось в комок.
— Айза, — послышался его голос.
Я резко вскочила, и в дверь вошёл он. На руках он держал небольшую коробку, а внутри — щенок.
Порода у него мальтипу, цвет был ближе к молочному.
— Сюрприз, — сказал он, улыбаясь, будто зная, как сильно я скучала весь день.
Я не смогла сдержать улыбку, а сердце будто прыгнуло в груди. Щенок вырывался из рук, весело прыгал, а я тут же подбежала, обнимая и его, и Шаха одновременно.
— Я тебе безумно люблю.— выдохнула я, смотря на него глазами, полными слёз радости.
Он слегка наклонился и поцеловал меня в макушку, а щенок, словно чувствуя нашу радость, завилял хвостом ещё сильнее.
— Ты конечно прости, — ответил он. — Пришлось целый день возиться с ней, прививки и даже паспорт сделали.
— Нюшой её звать.
— Она милая, — прошептала я, глядя на щенка..
Я уткнулась лицом в его плечо, а он гладил мои волосы.
Впрочем, следующий месяц выдался непростым: мы перевозили отца из Питера в московскую больницу. Мама с Мишкой, наконец-то, переехали к нам — точнее, в соседнюю квартиру. Нам очень повезло: долго ждали, пока прежние жильцы наконец съедут.
Впрочем, следующий месяц выдался непростым: мы перевозили отца из Питера в московскую больницу. Мама с Мишкой, наконец-то, переехали к нам — точнее, в соседнюю квартиру. Нам очень повезло: долго ждали, пока прежние жильцы наконец съедут.
Первые дни были полны суматохи. Картонные коробки с вещами расставались по комнатам, а мама, словно маленький ребёнок, пересматривала каждый предмет, улыбаясь воспоминаниям. «Как же быстро всё меняется», — шептала она, когда мы вместе распаковывали старые фотографии. Мишка пытался шутить, но глаза её выдавали лёгкую тревогу, словно она всё ещё не привыкла к новым стенам, к новой жизни.
Я наблюдала за ними из дверного проёма, понимая, что это странное чувство счастья и ответственности одновременно — они рядом, но жизнь будто перевернулась. Отец в больнице был тихим, сосредоточенным; врачи говорили, что ему нужно время, чтобы прийти в себя. А мы — вся семья — пытались сделать так, чтобы каждая мелочь приносила ему радость.
— Ты знаешь, — сказала мама, когда мы с Мишкой ставили новые полки в её квартире, — я даже не помню, когда в последний раз мне было так спокойно.
— Правда? — переспросила я. — Я думала, у тебя всегда был свой порядок.
— Это другое… Когда рядом родные, когда есть кто-то, кто поддержит… — она улыбнулась и, не дожидаясь ответа, тихо добавила: — И мне очень нравится, что у нас теперь всё вместе.
Эти слова будто растворились в воздухе, и я поняла: счастье — не в больших событиях, а в тихих моментах, когда можно просто быть рядом, когда можно позволить себе улыбнуться без причины.
С каждым днём наши отношения с Мишкой и мамой становились всё теплее. Мы вместе готовили ужины, смеялись над неудачными экспериментами с едой, обсуждали новости, которые казались важными только нам. И среди всего этого шума и забот появлялось что-то совершенно новое и нежное — ощущение семьи, которая умеет быть рядом несмотря ни на что.
А он… он тоже менялся. Я видела, как в его взгляде появляется лёгкая мягкость, как он старается чаще находить время для нас, для простых разговоров. Он больше не спешил куда-то без причины, его слова уже не были сухими и официальными, они становились теплее, как будто сам язык смягчался от привычки быть рядом.
— Я понимаю, — сказал он однажды вечером, когда мы сели на балконе, — что для счастья не нужны грандиозные планы. Главное — это быть рядом, слушать, помогать, даже в мелочах.
— И это работает? — спросила я, усмехнувшись.
— Работает, — он кивнул. — С тобой — точно.
Эта простота, эта искренность делала его другим. Мы стали больше разговаривать о будущем. Не о карьере, не о путешествиях, а о том, как хотим жить, как хотим заботиться друг о друге. Он предлагал маленькие привычки: вместе пить кофе по утрам, обсуждать книги, смотреть старые фильмы. И каждый день эти привычки превращались в ритуалы, в маленькие островки стабильности, которые давали чувство защищённости.
Постепенно пришёл момент, когда мы начали говорить о серьёзном. Сначала осторожно, между делом, потом открыто. И это было естественно, не торопливо. Каждое слово, каждый взгляд подтверждал то, что мы уже знали: мы хотим быть вместе.
— Я хочу, чтобы это было навсегда, — сказал он как-то тихо, держа мою руку. — Не завтра, не через месяц. Навсегда.
Я улыбнулась, не сразу поверив своим ушам, но сердце уже знало ответ: да. Да, я хочу того же.
Свадьба была маленькой, уютной. Только самые близкие люди, смех, разговоры, простая радость присутствия друг у друга. Мама не могла сдержать слёз, Мишка бегала вокруг, напоминая нам, что счастье ещё и в детской непосредственности. И когда он смотрел на меня, в его глазах было всё: любовь, уважение, желание защищать, оберегать и просто быть рядом.
После свадьбы жизнь не превратилась в сказку без забот. Были рабочие будни, медицинские визиты, небольшие ссоры и недопонимания. Но мы научились решать всё вместе. Каждый вечер, когда садились за ужин, мы уже не говорили о делах, а говорили о том, как прошёл день, что нового узнали, о смешных моментах, которые случились по пути.
И вот, спустя месяцы после свадьбы, мы сидели всей семьёй на балконе. Папа уже выписался из больницы и наконец-то полностью восстановился, чувствовал себя здоровым, сильным и бодрым. Мама улыбалась, Мишка играла с новым щенком, а мы с ним просто смотрели на закат, наслаждаясь тишиной.
— Знаешь, — сказал он, обнимая меня за плечи, — я раньше думал, что счастье нужно искать далеко.
— И? — я улыбнулась.
— Оно было здесь всё это время, — он показал на нас, на семью, на маленький уютный мир, который мы создали. — Всё, что нужно, — это ценить каждый момент.
И в тот момент я поняла, что наш путь — с трудностями, заботами и переменами — привёл нас именно сюда. К дому, к семье, к человеку, с которым хочется встречать каждый рассвет и каждый закат.
Жизнь продолжалась, но теперь уже не как череда случайностей, а как уверенная, плавная река, где каждый день приносил что-то ценное: смех, разговоры, мелочи, которые делали нас сильнее, ближе друг к другу. И среди всего этого я чувствовала только одно — настоящую, глубокую, спокойную любовь.