Акцентор 📚Вероника Десмонд📚

«I hear the sound, echoes beneath
Я слышу звук, эхо внизу,
Angels and skylines meet
Ангелы и линии горизонта встречаются,
And I'm straining to reach
И я напрягаюсь, чтобы достичь
The light on the surface, light on the other side
Света на поверхности, света на другой стороне»
Fleurie, Tommee Profitt - Breathe

Окрестности, Элгина. Шотландия.

Тень.

Я не понимаю, что со мной происходит.

Может быть, он искусно подчиняет меня.

Я знаю, что он наказывает меня за то, что я солгала.
Пытается вытащить из меня то, что я скрывала от других.

Когда его длинные пальцы начинают играть мелодию, я начинаю задыхаться. Нотому что он не просто играет. Монстр смотрит на меня с этой оглушающей тяжестью во взгляде, а его губы нежно касаются внутренней стороны моего бедра.

Невозможно оторвать взгляд от его сверкающих темных глаз, от той мощи, которую он излучает, не произнося ни слова.

Я совершенно и абсолютно тону в этом человеке.

- Я знал, что ты будешь идеальной для меня, Элеонор.

Я вскрикиваю, когда его зубы вонзаются в мою кожу, а порочный язык широко проводит по укусу, оставляя мокрый след.

- Только посмотрите на этого маленького ангела.
Возбудилась от погони и чуть не кончила от безобидных игр с пальцами.

- Меня трудно назвать нормальной.

На его губах расцветает широкая улыбка:

- В следующий раз ты будешь упражняться на моем члене, а потом визжать и подпрыгивать на нем, пока я буду разрывать твою маленькую киску на части. Думаю, нам придется запечатлеть этот момент на камеру, потому что девственная кровь течет только один раз.
А теперь пой, Эль, - приказывает он мрачно.

Я не думаю, что когда-нибудь смогу принять эту часть себя.

Я напугана. Очарована.

И, черт возьми, у меня никогда не было так много сверхчеловеческой энергии, которую он впрыснул в мои вены.

Мне требуется несколько долгих изнурительных секунд, чтобы собраться с мыслями, но в конце концов я делаю это. Сочиняю песню на ходу. Для него.

— В саду, полном ангелов, где танцуют тени и шепчут секреты... - мое горло больно сжимается, а по телу пробегает дрожь.

Я не могу.

Я до боли кусаю губу и сглатываю слезы, когда понимаю, что мой кошмар воцаряется вновь.

Снова и снова.

Наверное, ты самая убогая певица, Смит.

- Смотри на меня, — его голос понижается. - Я не буду милосерден, когда начну преследовать тебя. Пой об этом.

Он возвращается к аккорду, на котором я запнулась, наклоняет голову к моей киске и широко проводит вдоль складок, задевая клитор, отчего зачатки ранее утерянного оргазма вспыхивают во мне с невероятной силой.

- Я слышу шаги дьявола. Если он хотел, чтобы я умерла, он должен был сказать, - мой голос дрожит и усиливается, когда парень кусает мою кожу, снова и снова. Чем громче я пою, тем безумнее он становится. — В саду, где бродят потерянные души...

- Будь громче, - его хриплый голос проникает все глубже и глубже под мою кожу.

Адреналин выбрасывается в кровь, как бомба, и я больше не пою, а выплескиваю то, что держала в себе долгое время.

Надежду.
Отчаяние.
Стыд.
Смирение.
Жажду.

- ...Я молю ангелов, чтобы он не нашел меня.

— Громче.

«...Скажи это громче. Что ты любишь, Элеонор?

...Я люблю лютики, потому что они красивые. И пауков, потому что их никто не любит».

Я зажмуриваюсь и хватаюсь за виски, когда неожиданные голоса проникают в мое сознание, но он не позволяет мне провалиться в них:

- Еще. Я хочу услышать еще, ангел.

В моем расщепленном разуме появилась трещина.

Однако он заставляет меня взять под контроль темную сторону своей сущности.

Он ласкает меня так, будто не может насытиться.
Погружается языком внутрь моей киски, трахая меня в жестоком ритме, который сводит с ума. Заставляет мой голос прерываться.

О боже.

Не прекращая играть на рояле, он лижет, сосет и давит на клитор.

Мои задушенные звуки разносятся по всей оранжерее, бедра неконтролируемо дрожат, когда я пою последнюю сочиненную строчку:

— Шаги дьявола близко, я чувствую страх. Но я знаю eго... Я вижу его...

Удовольствие становится слишком сильным. Мои уши заложены, сознание затуманено, а сердце останавливается, когда он вылизывает сильнее. Безжалостнее.

И я кончаю, почти не слыша его стонов, последовавших за грохотом упавшего стула.

Его пальцы больно впиваются в мою кожу, но он компенсирует боль тем, что продолжает лизать меня до тех пор, пока я не начинаю рыдать и умолять его остановиться.

Сменив язык на пальцы, он поднимает голову, дергает меня ближе и поднимается поцелуями вдоль моих тазовых костей, живота, бешено вздымающейся груди, пока я совершенно далека от реальности. Поэтому, когда он сжимает мое горло, приподнимая меня к нему, я не сразу осознаю его действий.

Его губы скользят по моим искусанным губам, он слизывает каплю крови, а затем глубоко проникает в мой рот. Острый аромат моего возбуждения вперемешку с металлическим привкусом взрывается на языке, и он хрипит:

- Мой прекрасный ангел... - Все еще держа меня в крепком захвате, он вновь глубоко проникает в меня двумя пальцами, а затем приставляет их к моему рту. - Открой.

Я качаю головой.

— Открой рот, Элеонор, - его голос мрачнеет, а карие глаза горят так ярко и маниакально, что у меня сбивается дыхание. — Этот десерт - мое любимое блюдо.

Черт возьми.

Приоткрыв губы, я позволяю его пальцам ворваться
в мой рот и облизываю их, чувствуя свои соки.

Это... слишком.

- Хорошая девочка. А теперь... - неожиданно он забирается на рояль так, что он возвышается нало мной. а его колени находятся по обе стороны от моей головы. затем он расстегивает джинсы, и мой пульс подскакивает.

Он ведь не... Боже...

По всему моему телу ползет жар, когда он вытаскивает свой член - огромный и настолько твердый, что мне хочется отшатнуться.

Нежное прикосновение пальцев к моей щеке, и его
сумасшедшая улыбка:

- Теперь, ангел, мы будем делать то, что нравится мне.

Мое сердце разрывается от безумной порции адреналина, когда я чувствую, как он усиливает хватку на моем горле. Мои ногти впиваются в его кожу, но безумного монстра это не заботит. Даже близко нет.

- Ты...

- Элеонор, успокойся, - он склоняет голову, как псих. Черт, и улыбается, как псих. А затем шлепает увесистым членом по моим дрожащим губам. Он толстый, с выделяющимися венами и действительно огромный.
Я могу вывихнуть себе челюсть. - Не притворяйся, что ты не хочешь попробовать мой член, и что твоя киска не течет сильнее, чем когда-либо.

Я ловлю остатки воздуха, с ужасом ощущая, как между ног собирается влага. Он прав. Вся ситуация действует на меня, как катализатор. Моя кожа нагревается, когда я снова опускаю взгляд ниже.

Нет сомнений, что мне будет ужасно больно не только когда он меня трахнет, но и если я возьму его член в рот, потому что он вряд ли влезет даже на пару дюймов.

Кто-нибудь когда-нибудь умирал от фелляции?

- Открой, - приказывает он. Я зажмуриваюсь, когда капли предэякулята попадают на мой язык, он не прекращает водить своим членом.

Мои познания в минете до печального скудны, но я хочу сделать с ним то же самое. Я хочу свести его с ума. Безумие? Но что означает безумие, если не монстр
передо мной?

Мои щеки пылают, и я скольжу ладонью по его члену, не отрывая внимания от потемневшего взгляда. Его мышцы напрягаются под моими прикосновениями, а хватка становится сильнее. Жар затапливает всю мою
систему.

Он задыхается.

Из-за меня.

Сильные слезы текут по моему лицу, но я не отвожу от него взгляда, когда медленно обхватываю губами головку, а затем провожу языком, мое сердце колотится.
Его вкус аналогичен его сути. Соленый, тяжелый.

Ужасно притягательный и мрачный.

- Блядь, Элеонор, - он стонет и вцепляется в мой затылок, помогая держать голову на весу. - Мой маленький ангел в первый раз сосет член. У тебя такое милое личико. Второй урок за сегодня, мм?

От его хриплого, полного похоти голоса по всему моему телу проходит волна дрожи. Он смотрит на меня с восхищением и напряжением, которое вибрирует на коже и пронзает кости.

- У тебя нет рвотного рефлекса, - он ласково проводит пальцами по моему лицу, широко улыбаясь. - Ну разве это не лучший подарок на день рождения?

Я мычу, ощущая, как вибрация моего голоса распространяется по его плоти, и он командует:

— Расслабься, не используй зубы. Только соси.

Я делаю это усерднее, помогая себе рукой, чувствуя, как он утолщается во рту. Мой рот болит от натяжения, а по подбородку начинают течь слюни, и я даже не успеваю сделать вдох, как он наматывает мои волосы на кулак и входит до упора.

Мои глаза расширяются, слезы текут сплошным потоком. Я захлебываюсь от его длины, но он проникает все глубже, продолжая насиловать заднюю стенку моего горла. Кислород в моих легких заканчивается, но я больше не могу двигаться самостоятельно.

Его рука крепко прижимает меня к своему паху, пока он вводит член.

Снова.
Снова.
И снова.

Вынимает его полностью, а затем заполняет мой рот, ударяя яйцами по моему подбородку и не давая даже ничтожной передышки.

- Ты будешь хорошей девочкой и попробуешь меня на вкус? — на его губах сквозит усмешка, мой рот безжалостно насилуют, используют меня, гонясь за собственным освобождением. - Я могу делать это весь день.
Твой очаровательный рот создан для траха. Ты, блядь, создана для меня, ангел.

Его слова усиливают мое возбуждение. Он дьявол, который хочет разрушить меня. Присвоить. Подчинить.

Наверное, поэтому я нахожусь на пределе. Он лишь изредка дает мне вдохнуть кислорода, входя и выходя с безумным ритмом.

Движения становятся интенсивнее, сильнее, мощнее. И когда мне кажется, что это никогда не закончит-ся, он долго изливается в мое горло, а потом резко вытаскивает свой член.

Я ловлю ртом воздух и надсадно кашляю, борясь с пострадавшими легкими.

Черт побери, я чуть не умерла.

Моя голова кружится, тело дрожит, а теплая сперма и густые слюни стекают по моему подбородку, и ему это нравится.

Я вижу это в глазах дьявола.

Нет, ему это не просто нравится. Он в восторге.

- Глотай, - приказывает он, приподняв меня за челюсть. - Ты и так потеряла слишком много.

Его взгляд едва не съедает меня заживо - в нем сквозит чистый, неприкрытый садизм и восхищение, когда я следую его словам.

На самом деле, я все еще не оправилась, мое сознание заволокло туманом, и у меня нет сил сопротивляться. Поэтому, когда он наклоняется, чтобы мягко поцеловать, этот нежный поцелуй приносит мне умиротворение.

- Вот и все, антел, — шепчет он, сжимая меня крепче. Он переворачивает нас так, что теперь я лежу на нем.
Я чувствую, как его ладонь нежно поглаживает место между моими лопатками, словно он выискивает там крылья. Его взгляд становится тяжелым, и он говорит с тревожным спокойствием: - Ты моя, Элеонор. Каждый твой идеальный и сломленный дюйм.

Святое дерьмо.

Не думай о его словах. Не думай. Не думай.

Я прикасаюсь пальцем к ране на его губе, осторожно, задержав дыхание.

— Прости за укус. Думаю, нам надо обработать его.

И мои тоже.

- Как скажешь, детка. Твой невинный поцелуй был таким очаровательным. Ты ведь укусишь меня еще раз?

Он улыбается. Черт возьми. Это не очень полезно для моего сердца.

- Укушу, если ты снимешь маску.

Его красивый, глубокий смех заполняет всю оранжерею. Он проводит рукой вверх-вниз по моей спине, а затем убирает прядь за ухо, касаясь слухового аппаpaтa.

— Снова «если»? Меня заводят маленькие манипуляторы, ангел. Но еще не время.

- Ты просто невыносим.

- Тебе пора привыкнуть к мысли, что я всегда получаю то, что хочу, Элеонор. И сейчас это ты.

Я хмурю брови.

- Сейчас? Ты не можешь относиться ко мне как к какой-то чертовой цели или как к собственности.
Я никогда не соглашусь на это.

- Я не понимаю, ты о чем-то просишь? Просто скажи это.

Я делаю паузу, а затем отвечаю напряженным тоном:

- Как минимум мы должны узнать друг друга, общаться, ходить на свидания. Я хочу услышать твое имя.

- Мы выполняем все пункты кроме последнего, - он целует меня в лоб, а затем растягивает губы в широкой улыбке: - О, и, если ты позволишь кому-то прикоснуться к тебе, я убью его. Я серьезно, ангел. У меня даже есть замечательный подвал в Лондоне. Что-то вроде комнаты пыток.

Я глубоко вздыхаю. Господи, это даже близко не смешно.

- Каким образом ты знаешь обо мне так много?

- Я был в твоей комнате, следил за тобой и несколько раз взламывал твои аккаунты, неужели ты не заметила?

- Тебе разве не говорили, что сталкерство - это противозаконно?

Он ласково проводит по моим волосам, а затем спокойно отвечает:

— Быть такой чертовски милой - это противозаконно.
А исследовать то, что принадлежит мне, - нет, Элеонор.

Мои щеки затопляет жаром, и я бормочу:

- Ты психопат.

- Я социопат, - он прищуривается. - А ты дрожишь.

- Если ты не заметил, то я голая.

- Я заметил. И я пиздец в каком восторге, - он осторожно поднимает меня и спрыгивает с рояля.

Мое дыхание сбивается, когда меня закутывают в плед, взятый с одной из полок, где стоят горшки с растениями. На самом деле мое тело истощено, а пульс учащен, и я продолжаю ожидать приступа, но он не наступает.

Черт, разве это нормально, что у меня практически никогда не было приступов рядом с гребаным монстром?

Это неправильно и правильно одновременно.

Напряжение в его сверкающем взгляде проникает под кожу.

Он ловит мою ладонь, а затем подносит ее к своим
губам, касается поцелуем и шепчет:

- Ты всегда будешь со мной, ангел. Всегда.