Глава 2. Отец
Златороза жила в одном из домов, построенных во времена Брежнева, на улице Коллонтай. В окружении деревьев она прошла по тропинке через детскую площадку, подошла к подъезду и открыла дверь. Внутри все дрожало. Она предчувствовала, что отец все-таки вернулся домой после очередного запоя.
Поднявшись на седьмой этаж, она почти целую минуту смотрела на дверь, долго не решаясь повернуть ключ. Наконец, она вошла. В квартире был беспорядок. Отец был в гостиной. Сидя на диване, он выпивал.
- Розочка! - воскликнул он, увидев дочь.
Константин Николаевич встал и, подойдя к дочери, сжал ее в своих объятиях.
- Папа, мне нужно с тобой поговорить, - тихо сказала Златороза.
Константин Николаевич начал пить после смерти Марьяны - матери Златорозы и Льва. Она умерла от рака три года назад, угасая в течение долгого времени и мучаясь от невыносимых болей. После ее смерти Константин Николаевич потерял свой бизнес - строительную компанию и начал пить. С тех пор он едва сводил концы с концами, подрабатывая рабочим на стройке и погружаясь в запой каждые три месяца.
- Поговорить? Розочка, о чем ты хочешь поговорить? - улыбаясь, спросил Константин Николаевич.
Он снова сел на диван, и Златороза устроилась рядом с ним.
- Я накопила денег и хотела предложить тебе пройти курс лечения, - сказала Златороза. - Клиника частная, они предоставляют комплексное лечение алкоголизма.
- Клиника? Но, Розочка, зачем? Я сам брошу, я обещаю тебе. Я же совсем чуть-чуть и очень редко.
- Папа, так не может больше продолжаться. Ты теряешь контроль. У тебя диабет, ты забываешь пить таблетки. Ты можешь умереть, папа. Я не хочу тебя терять.
Константин Николаевич молчал. Он любил своих детей, но утратил веру в жизнь. Без Марьяны он был пуст. Смерть ее забрала его сердце. "Существование, - думал он. - Жалкое подобие жизни, где царит беспросветная тьма". Он не мог взять себя в руки без посторонней помощи. "Я должен жить ради детей", - подумал он.
- Папа, папочка, пожалуйста, согласись на лечение, - слезы покатились по щекам Златорозы.
- Не плачь, Розочка, только не плачь. Я поеду в больницу. Я согласен.
- Правда, папа?
- Да.
Златороза прижалась к нему, как часто делала в детстве, а Константин Николаевич все так же продолжал молчать.
- Поедем прямо сейчас, - сказала она.
Златороза собрала его вещи и заказала такси. В окне мелькали дома и улицы. В больнице их попросили заполнить договор и указать все контактные данные. Когда все было готово, пришло время прощаться.
- Розочка, я хотел тебе сказать... Прости меня за все, - сказал Константин Николаевич, обнимая ее.
- Папочка, я люблю тебя, - прошептала она, прижимаясь к нему.
Сердце ее сжалось. Она думала о том, что он поправится и снова станет самим собой.
Она часто вспоминала, как в детстве он рассказывал ей о том, что люди состоят из тех же элементов, что и звезды, рассказывал ей о Большом взрыве и вечности, и о том, что все возрождается в той или иной форме. Он говорил, что познание - процесс само обновляющийся, и что не нужно верить только одному учению или теории, что у древа знания есть множество ветвей, и только взбираясь по нескольким из них, можно чуть-чуть дотянуться до вершины и прикоснуться к вечности. Именно Константин Николаевич настаивал в сове время на том, чтобы Златороза поступила в одну из лучших школ Петербурга, и именно благодаря ему у нее были лучшие учителя. Он усердно работал все эти годы, с той лишь целью, чтобы семья его ни в чем не нуждалась.
"Он оступился, - думала Златороза, задумчиво глядя в окно ночью. - Но каждому человеку нужно дать второй шанс". Смерть Марьяны стала для всей семьи тяжелейшим ударом. Она была его душой и сердцем, настоящей хранительницей очага. Марьяна посвятила себя семье полностью, хотя какое-то время работала учительницей в младших классах. Она была ласковой, очень мягкой и обаятельной, и в их квартире всегда царили порядок, мир и понимание. Когда она умирала, казалось, что их прежняя жизнь закончилась. Погас яркий свет, и весь их окружающий мир спрятался в тень. Именно тогда Златороза, которая безоговорочно верила в Бога благодаря матери, впервые усомнилась в его справедливости.
Мама говорила, что "такова ее судьба", и она обретет мир в "Царствие небесном".
- Иногда Бог посылает нам испытания, - говорила Марьяна. - Такие испытания учат нас больше ценить жизнь и любовь. И еще сильнее верить. Пообещай мне, Розочка, что будешь продолжать верить.
Она тогда ей пообещала, в слезах, понимая, что мама умирает, но в глубине ее сердца появилось сомнение в справедливости мира. Впервые она со всей ясностью осознавала, что жизнь полна боли и горечи, и впервые душа ее болела. Перед смертью мама подарила ей иконку, которую получила в подарок от бабушки. Златороза плакала все дни напролет. Иногда ей казалось, что слезы ее иссякли, но на следующий день они снова обжигали глаза.
Долгие, мучительные, тяжелые черные ночи после смерти матери Златороза плакала, задавая себе тот вопрос, который задает себе рано или поздно каждый человек: "Если все обречено на смерть, то в чем же тогда смысл?" Если бытие конечно, как и жизнь галактик, звезд, планет, то для какой цели все существует? А если Бога действительно нет, и вечность - только миф, созданный гордым и непреклонным существом, способным к созерцанию, и все религии - лишь попытка обрести уверенность в том, в чем уверенности изначально быть не может? Тогда и всякое высокое чувство суть инстинкт, преобразившийся в процессе медленного стремления к разложению.
"Я не верю в обреченность", - подумала Златороза. Она чувствовала, что должен быть какой-то ключ, объяснение всей этой несправедливости, спасение, надежда. И она поверила во что-то выше и разумнее себя и успокаивала себя этой прозрачной верой. Она укрыла ее теплым шлейфом надежды и не дала окончательно и бесповоротно утратить веру в жизнь. "Все есть возрождение", - вспомнила она слова отца, смотря в тот вечер на ночное небо, где едва различимы были тени двух звезд и полумесяц луны. Так, в тишине, ей казалось, что она прикоснулась к призрачному силуэту смысла - ненадолго, на мгновение, но ей показалось, что она понимает самую сокровенную суть жизни. Это было как мимолётное откровение, и впервые за долгое время ей стало спокойнее на душе.