Не пара

Мне снится странный мрачный сон. Я как будто бреду по полю, застеленному плотным туманом. Из-за густой белёсой стены не вижу ничего дальше метра. Мне холодно, зябко, а босые ступни увязают в глинистой почве. Я часто спотыкаюсь и едва удерживаюсь на ногах, но всё равно продолжаю бежать в неизвестном направлении. Ищу выход, но не нахожу. Зову на помощь, но из горла не вылетает ни единого звука. Меня накрывает паника, я начинаю замерзать и всё сильнее утопаю в глине. Беззвучно кричу, верчусь, быстро двигаю ногами и руками, надеясь избежать печальной участи. Но ничего не получается. Я всё глубже проваливаюсь под землю. И когда мне уже кажется, что вязкая почва поглотит меня с головой, я слышу низкое, хриплое «Сисси» и вырываюсь из сна в реальность.

– Тихо, куколка. Всё в порядке. Тебе просто приснился кошмар, – шёпотом успокаивает Пэйтон, касаясь пальцем моей щеки, и я шумно выдыхаю.

Однако облегчение исчезает в тот же миг, когда я бегло осматриваюсь и в приглушённом свете лампы вижу, что лежу на диване, а Пэйтон практически полностью лежит на мне. Его лицо всего в нескольких сантиметрах от моего, а бёдра вклинились между моих широко раздвинутых ног.

Почему мои ноги раздвинуты?! И какого чёрта в мою промежность упирается твёрдая эрекция?!

– Что?.. Ты… Как?.. Что?.. Почему ты на мне? – прерывисто спрашиваю я, упираясь ладонями в мужскую грудь и напрягаясь всем телом.

– Потому что увидел тебя спящую и не смог устоять.

Его вкрадчивый ответ и губы, скользящие по скуле вверх, ни капли не успокаивают, а пугают до дрожи. Я ведь знала, что это может произойти. Знала, что Пэйтон захочет взять с меня плату за проживание таким образом, к которому я никак не готова.

– Спокойно. Отменяй панику. Я пока ещё ничего не делаю и до сих пор полностью одет, – глядя мне в глаза, усмехается Пэйтон, а мне вот что-то совсем не до смеха.

– Пока ещё?

– Ну да. И не сделаю, пока ты не будешь готова.

Готова?

Я никогда не буду готова!

Мне хотелось произнести эту фразу твёрдо и уверенно, но на деле получилось сипло пробормотать. Пэйтон снова слишком нежно мажет губами по моей щеке, добирается до уха, кусает мочку, запуская порцию мурашек по позвоночнику. Они словно стая птиц летят вниз, прямиком к сердцевине бёдер, и уже знакомое сладкое тепло оплетает всё ниже пояса.

– Очень в этом сомневаюсь, куколка, – шепчет на ушко Пэйтон и спускается к шее. Глубоко вдыхает, а выдыхаем вместе. Он – хрипло, я – судорожно.
– Не сомневайся. Я не хочу больше заниматься с тобой сексом.

– Да ладно? Неужели на трезвую голову я тебе совсем не нравлюсь?

– Нравишься, но… Заниматься с тобой сексом не хочу.

Нисколько не обидевшись на мои слова, Пэйтон расплывается в улыбке и, не разрывая со мной зрительного контакта, просовывает руку между нашими телами.

– Твоё тело говорит об обратном, – произносит он, проводя пальцами по внутренней стороне моего бедра, и я вздрагиваю. Причём сильно, прогибаясь в пояснице и чувствуя, как горячие потоки похоти стремительно заполоняют все системы организма.

Сказать, что я в шоке, – ничего не сказать. Мне казалось, что в прошлый раз я столь остро откликалась на его прикосновения из-за опьянения, но какое оправдание мне найти сейчас? Я же ещё минуту назад была уверена, что останусь равнодушной, а пару часов назад опять плакала, думая о Винни. И что в итоге? Пэйтон даже промежности моей ещё не касается, только медленно водит в нескольких сантиметрах от неё, а я уже растекаюсь под ним словно лужица. С каждым движением всё сильнее и сильнее. Как меня это характеризует?
Слишком много думаешь, Сисси. Завязывай, – глухо проговаривает Пэйтон и перемещает руку к центру бёдер, срывая с моих губ предательский стон. И я краснею от того, насколько громко и сладко он звучит в пространстве комнаты.

– Ты точно читаешь мысли, – бурчу, не зная, куда спрятаться от натиска синего взгляда.

– Нет, читать не умею, но по твоему лицу несложно догадаться, о чём ты сейчас думаешь.

– И о чём же? – с новым стоном спрашиваю, обалдевая от приятных ощущений, что даруют мне мужские пальцы, ласкающие клитор сквозь двойную ткань одежды.

– О том, что любишь одного, а течёшь от другого. И это тебя явно тревожит. Но не стоит придавать этому особое значение. Если любви без секса быть не может, то секс без любви прекрасно существовал, существует и будет существовать. Не нужно напрягаться и искать внутри себя ответы, почему тебе нравится моя близость. И уж точно не стоит считать себя шлюхой. Это не так.

– А кем тогда я должна себя считать?

– Просто женщиной, которая хочет мужчину. Всё. Ты же и сама чувствуешь, что между нами есть физическое притяжение, и этим нужно пользоваться и наслаждаться, пока имеется такая возможность, – полушёпотом объясняет Пэйтон в паре сантиметров от моих губ, каждое своё слово сопровождая круговым движением пальцев по моему чувствительному бугорку.
Я сжимаю веки до боли и сильнее вцепляюсь пальцами в ткань рубашки на груди Пэйтона, пытаясь абстрагироваться от нарастающей пульсации между ног. Ведь я по-прежнему считаю, что всё это как-то неправильно. Райски приятно, но неправильно.

– Я не хочу отплачивать тебе за возможность жить здесь таким образом. Я обязательно найду другой вариант, как тебя отблагодарить за помощь, – сдавленно пищу я и в следующий миг едва сдерживаю разочарованный стон – Пэйтон резко прекращает массировать мой клитор, отгоняя прочь надвигающуюся разрядку.

– Открой глаза и на меня посмотри, – сдавив рукой мои скулы, высекает Пэйтон. Его строгий тон не предвещает ничего хорошего, но я набираюсь смелости и раскрываю веки, встречаясь с сердитой синевой его глаз. – А теперь слушай и запоминай: чтобы я больше не слышал от тебя подобной ерунды. Я уже сказал, что, в принципе, не жду от тебя никакой оплаты. И уж тем более натурой. Я не привык платить за секс, а предпочитаю получать его от женщин по их собственному желанию. Тебе понятно?

– Понятно.

– Вот и хорошо.

– Значит, если я скажу, что не хочу, тогда между нами ничего не будет?

– Конечно. Насиловать я тебя точно не стану. Мне такое тоже не в кайф. Поэтому как же прекрасно, что мы уже определили, что ты очень даже хочешь, – Пэйтон возвращает голосу вкрадчивые нотки, а я даже возразить ничего не успеваю, как мужская рука снова проскальзывает между нашими телами. Только на сей раз забирается в шортики с трусами, нащупывает влажные складочки и проталкивается внутрь сразу два пальца.

– Ах!

– Ч-ч-чёрт! – одновременно со мной ругается Пэйтон и сжимает челюсть так, что, кажется, я слышу скрип. – Какая же ты мокрая и узкая. Обалдеть просто, – выдыхает он, и пошлые хлюпающие звуки от проникновений его пальцев подтверждают сказанное.

Господи! Как мне это остановить? Почему я не могу просто взять и остыть с той же лёгкостью, с какой и распалилась?

 Прекрати напрягаться, Сисси. Отбрось все предрассудки и смущение в сторону. Уж поверь мне: нет ничего круче, чем чувствовать, что женщина столь отзывчива к моим прикосновениям. Это очень заводит, а ещё льстит и неслабо повышает самооценку.

– Мне кажется, с твоей самооценкой и так всё в порядке.

– Возможно, но мне нравится, что ты ещё больше её укрепляешь, – самодовольно ухмыляется Пэйтон и прикусывает мою нижнюю губу, оставляя терпкую нотку виски на нежной коже и продолжая толкаться в меня пальцами. Снова и снова. Глубже и глубже. Быстрее. Резче. Острее. Собирая губами мои частые стоны и непрерывно глядя мне в глаза.

Я не знаю, что он в них сейчас видит, но в его иступлённой, голодной синеве я вижу своё отражение. В нём я такая румяная, смятённая и изумлённая от нарастающих горячих ощущений внизу живота. Как и во время первого секса с Пэйтоном, мой организм работает с ошеломительным надрывом. Я вся раскалена, наполнена каким-то звенящим электричеством. Оно искрит во всех клеточках тела. Особенно сильно в месте, в которое врываются мужские пальцы.

Я с остервенением сжимаю руки на массивных плечах Пэйтона и с новым жадным вдохом вбираю в себя аромат его кожи, разбавленный лёгким шлейфом терпкого парфюма. Эта смесь всё ещё кажется мне чужой, но безумно приятной. Возбуждающей. Пикантной. А вкупе с пристальным жадным взглядом Пэйтона она действует на меня крышесносно. И я не преувеличиваю.

Пульс до головокружения распирает виски. Сердце гремит так, будто норовит пробить грудную клетку. А мощные разряды электричества долбят плоть в ритме проникновения пальцев. Раз, второй, третий… Ещё и ещё… Боже!

Винни пришёл бы в ярость, узнай он, где я и что вытворяю. И совсем сошёл бы с ума от гнева, если бы прознал, что мне это нравится.

Это пугает на миг. Сильно-сильно. А затем во мне зарождается желание сделать Винни назло. И не только потому, что хочу мысленно представить его гневное лицо, но и потому что хочу Пэйтона. Это бессмысленно отрицать. Хочу его пальцы, губы, член… Всё! Так одурело, что всё-таки расслабляюсь, забывая обо всём на свете. Ноги раздвигаю шире, пальцами хватаюсь за волосы Пэйтона на затылке и растворяюсь в удовольствии.

– О Боже! Пэйтон, только не останавливайся… Я сейчас… Сейчас… Я…

– Давай, – полурычит, полустонет он и чуть сгибает пальцы внутри меня, задевая какую-то архичувствительную точку, о существовании которой до недавних пор я даже не подозревала.

Всего пара секунд контакта пальцев с ней – и каждый атом моего тела словно превращается в гранату, из которой выдёргивают чеку. Я взрываюсь. Разлетаюсь по воздуху. От шума в ушах даже толком не слышу своего громкого стона. Лишь чувствую, как его жадно съедают мужские губы. Они нападают на мои, наполняя рот языком вместе со вкусом Пэйтона и отголосками виски. И, кажется, я резко хмелею. С каждой секундой неистовой игры наших языков всё больше пьянею и смелею настолько, что обхватываю ногами мужские бёдра. Проталкиваю язык ещё глубже и обнимаю Пэйтона, царапая кожу ногтями, ведь помню, что он не против боли и отметин. В отличие от Винни. Он всегда отчитывал меня, если я позволяла себе оставить царапину или засосы на его коже, поэтому мне всегда приходилось контролировать себя. Ага. Мне везде и всегда нужно было себя контролировать и быть идеальной. Даже в постели. И чем он мне за это отплатил?

– Ауч! – стонет Пэйтон, когда я от злости не рассчитываю силу и кусаю его губу до крови.
– Ой, прости, – выдыхаю я, а дальше не знаю, каким местом думаю и думаю ли вообще? Но в знак извинения слизываю багровую каплю с пораненного места, и потемневшие глаза Пэйтона отливают животным блеском.

– Если ты все раны будешь зализывать своим язычком, то можешь всего меня закусать, – усмехнувшись, он вытаскивает пальцы из моих трусов и – О-Боги-чтоб-я-провалилась-сквозь-землю – засовывает их себе в рот.

Мне кажется, от шока у меня округляются и глаза, и рот, и даже ноздри. Я в самых абсурдных мыслях не могла представить, чтобы Винни сделал нечто подобное. Он ведь даже целоваться взасос не любил, а, чтобы слизать мои соки, да ещё и откровенно кайфовать от этого, как делает это Пэйтон… Э-эм. Нет! Это что-то из ряда фантастики.

Мелкая дрожь сотрясает тело, крутой кипяток бежит по венам, пока я завороженно наблюдаю, как Пэйтон слизывает последствия моего оргазма.

– Обалденно вкусная, – выдаёт вердикт, вынуждая меня сгорать от смущения, а сразу после накрывает мои губы своими, позволяя мне тоже ощутить и солоновато-сладкий вкус моего возбуждения, и металлический привкус крови. Это странное комбо, но не отвратное. Скорее пошлое, новое, будоражащее.

– Как себя чувствуешь? – оторвавшись от моих губ, с порочной улыбкой интересует Пэйтон.

– Отлично. Спасибо большое.

– На здоровье, вежливая девочка Сисси, – Пэйтон срывается на смех, но быстро затихает, устремляя на меня такой голодный взгляд, что я аж взбадриваюсь. Желание с новой силой наполняет меня, как фитиль поджигая разморённое после оргазма тело. И это очень кстати. Ведь я же не дура и понимаю, что одним «спасибо» я не отделаюсь.