Глава 21
Лонелийское солнце било в глаза, отражаясь от белых фасадов домов и золотистой мостовой. Воздух, густой от запаха моря и пряностей, щекотал ноздри. Запах сушёных цитрусовых, вяленых сайорконских олив и меда тянулся от рынка, смешивался с прохладным морским дыханием.
Янг провел рукой по волосам, смахивая капли пота. Он расстегнул рубашку и закатил рукава, но даже самая легкая ниярская одежда оказалась для климата лонелийского Архипелага слишком теплой. Он вздохнул и перешел на теневую сторону улицы. Он-то надеялся, что без формы Лоцмана легко сольется со здешней толпой. Напрасно: одежда все равно выдавала в нем чужака.
Столица Архипелага была полна людей, похожих на него: те же светлые волосы, те же черты лица, тот же характерный лонелийский выговор. Но взгляды прохожих застывали на нём чуть дольше, чем всегда.
Янг не был в Колхоре слишком долго, и город не мог остаться таким же, каким он его помнил. И все же каждый изгиб улиц отзывался в памяти эхом детства. Узкие проходы между домами, где он когда-то, играя, прятался от брата. Гладкие, шлифованные тысячами шагов камни набережной, по которым он бегал босиком. Цветастые шатры на рынке, где вечно царил полумрак и пахло перцем, миндалем и солью.
И этот, ни с чем не сравнимый, звук. Так звучали 97-е Врата, главный межпространственный портал Архипелага. Когда-то Янг с удивлением узнал, что каждые Врата звучат по-своему, и что этот звук слышат только одаренные. Так он понял, что и сам — такой.
Колхор разросся ввысь и вширь, но самые заметные перемены коснулись прибрежных кварталов. В его детстве и ранней юности за домом его семьи простирался дикий пляж. Сейчас вдоль береговой линии тянулись белоснежные виллы с уходящими вдаль пирсами.
Он пришел в родительский дом в середине дня.
Мать встретила его в дверях и клюнула в висок поцелуем. Не обученная одарённая, Селеста Анжелика читала души и сердца, и с наслаждением била в открытые раны.
— Что-то ты бледный, Рон. И совсем исхудал. Или это теперь модно — выглядеть уставшим?
Мать умела филигранно отмеривать колкости. Это рано научило Янга сохранять невозмутимое выражение лица.
Правда с ней эта тактика не срабатывала. Анжелика откинула назад роскошную гриву волос, и пригубила от своего бокала. Потом лениво протянула, прикрыв глаза:
— Ты же с ней разошёлся, так? Ох, не закрывайся от меня, это же и так понятно! Я даже не буду спрашивать, кто кого бросил. Такие, как она, всегда берут больше, чем могут дать.
— Ты не знаешь её.
— Я знаю таких, как она. И знаю тебя — ты наивен и легко даешь себя обвести вокруг пальца.
— Возможно, — холодно произнес Янг, — А где отец?
— Откуда я знаю? Весь в работе, как всегда, — Анжелика раслабленно закинула ногу на ногу, подражая праздной светской львице.
Сценический образ, Янг это знал. Мать всегда была в курсе дел, держала руку на пульсе, и больше всех в семье пеклась о том, чтобы их клан никто не ущемлял. "Слишком наивен" в её устах было сродни обвинению в глупости. Мы не жалуемся, не верим и не просим, а если надо — хитрим, больно жалим и берем своё: таким был семейный идеал.
Янг легко скользнул лучом внимания по краю её сознания. В семье он позволял себе нарушать Кодекс — это было досадной необходимостью, условием выживания. Отец отправился с инспекцией на верфи, понял он, а Эринг, хоть и нехотя, последовал за ним.
Эринг. Янг ощутил острый укол зависти. Если Тиру досталось больше всего восхищения и ожиданий, ему самому — недовольства и придирок, то младший из их троицы купался в безусловном принятии. Интересно, каким бы вырос он сам, если бы не Дар?
Он протянул руку через стол.
— Дай мне ключи.
Анжелика оскорбленно подняла брови.
— Ты что собрался на Змеиный мыс прямо сейчас?
— Хочу побыть один.
— Зря ты отшельничаешь. Остался бы, отвлекся...Знаешь, ты с легкостью найдешь ей замену...если будешь попроще. Эффи о тебе спрашивала. Или вам разрешают встречаться только с себе подобными?
Не быть наивным и быть проще. Требования Анжелики всегда исключали друг друга, сколько Янг помнил себя.
— В другой раз, — сказал он, — Дай мне ключи, я хочу успеть до темноты.
Анжелика нехотя поднялась и выдвинула ящик стола. Она не сразу вручила ему ключи, а картинно повертела ними у него перед носом.
— Даю, но только потому, что Тир меня просил. Эта вилла — подарок ему на совершеннолетие, ему и решать кого пускать.
— Он там не живет.
— Это не имеет значения. Вилла Сол — его дом, а ты — его гость.
***
Вечерное солнце тонуло в море, бросая на Колхор мягкие предзакатные отблески. Янг шёл вдоль набережной, прислушиваясь к плеску волн. Проходя мимо рынка, он замедлил шаг, поравнявшись с толпой зевак. Люди столпились у шатра гадалки.
На циновке перед женщиной лежал прозрачный стеклянный шар. Янг успел разглядеть её обмотанную на урдский манер голову. Урди? Здесь, на Архипелаге?
— Вот он! — она вскинула руку и указала пальцем прямо на него, — Вот, чьи мечты исполнятся! Правда, путь будет одиноким. И долгим. Да!
Янг замер в нерешительности. Толпа расступилась вокруг него, люди переговаривались и перешептывались.
Он сделал шаг к шатру.
— Ты ищешь счастья, а надо искать радость, — проскрипела гадалка, — Ищи в себе то, что никто не отберет.
Женщина — одарённая, и, возможно, слепая, пристально смотрела на него. Смотрела, и видела, сквозь зрачки затянутые молочной пеленой.
— Ты должен перестать бороться с тем, с чем борешься. Твой бой — не тот, что ты думаешь, дорогой.
Она улыбнулась ему всезнающей улыбкой. Янг бросил ей монету, попятился назад, и, так и не спросив, что она имела в виду, поспешно скрылся от любопытных взглядов.
Ближе к стоянке отбывающих из Колхора наземных шаттлов, он сел на ступени набережной, и, в который раз за этот длинный день, проверил комм. Транспорт типа "Бригадир", который он сопровождал на Киллум, уже вернулся в доки Третьих Врат. Датчики в грузовом отсеке работали и посылали сигналы.
Янг вгляделся в их значения и замер. Индикатор массы груза оставались неизменными.
Не может быть.
Воздух застыл в легких. В вечерней колхорской духоте Янга пронзил ледяной холод. Он вновь проверил комм, вновь с тем же результатом.
Теперь у него нет ничего. Даже единственных бесспорных улик.
***
— Запомните, — Фэйер обвел группу эмпатов строгим взглядом и заглянул в глаза каждому, — Вас пригласили на пресс-конференцию не для того, чтобы выражать своё мнение. Отвечать на вопросы будут Старшие Совета. Вы здесь, чтобы общественность узнала, что все Лоцманы Гильдии, и старшие и младшие, вовлечены в расследование. Это вам ясно?
Его громкий голос эхом отражался от стерильных стен коридора Внутреннего Ведомства.
Эмоциональная балансировка, — добавил он не разжимая губ — Ваша настоящая задача. И тут же разум Стины окутало нечто теплое, густое, вязкое. Тотальная расслабленность, спокойствие, ощущение правильности всего происходящего — вот что эмпаты должны были транслировать представителям прессы.
Стина понимающе кивнула вместе со всеми, но в мысли её прокрались сомнения. Все это далеко от нарушения Кодекса, но все же... Разве это не манипуляция общественным мнением?
И разве сама она не сделала то же самое на днях с охранниками, чтобы её допустили к Даррену? Из лучших побуждений. Потому что не могла иначе. Так ведь?
— Стина Галеб, — окликнул её Фейер, когда остальные разошлись по местам, — Останьтесь.
Она сделала шаг к нему, поправляя фибулу на парадном форменном плаще. Сегодня она собрала волосы в аккуратный пучок, пытаясь выглядеть нарядно, но сдержанно. Правда всю картину портили бледное лицо и покрасневшие глаза.
— Последняя просьба вас не касается. Ваш эмоциональный фон никуда не годится. Просто пытайтесь привести себя в норму. Понятно?
Стина кивнула, и отправилась на отведенное ей место в Зале Собраний, кусая губы и сгорая от стыда. Эмоциональный фон! Как будто она не чувствовала, что проваливается в бесконечный водоворот растерянности и самообвинений. Как будто не знала, что её ошеломляют и сводят с ума её чувства к Даррену. Как будто не понимала, что скучает по Янгу, несмотря ни на что. То, что её состояние не удавалось скрыть, только все усугубляло.
Она поглубже втиснулась в кресло, будто пытаясь исчезнуть. Остальные четверо эмпатов из группы содействия следствию заняли места в разных концах зала, излучая покой и благостность. Сама Стина настолько глубоко погрузилась в свои переживания, что не сразу вникла в происходящее.
Но стоило ей отвлечься от своих мыслей, как оно захватило её целиком.
Зал Собраний был заполнен до отказа. Журналисты, сенсоры, эмпаты, молодые Лоцманы – все заняли свои места. Освещение било в глаза ярче обычного, камеры висели в воздухе, снимая происходящее с разных ракурсов.
Старшие Совета сидели за длинным столом на подиуме. Не все, только уполномоченные говорить с прессой. Элизар, Ларкин, Фэйер, Фавел. Стина с удивлением поняла, что не видит Шерреля — должно быть, она не успела уследить за последними интригами и должностными смещениями. Киры тоже нигде не было.
Пресс-секретарь Гильдии, Кайл Дарси Бэйл координировал вопросы и ответы стоя за небольшой трибуной. Сегодня он выглядел ещё серьезнее, чем обычно, а его тонкое и нервное лицо казалось ещё бледнее. Стина могла только догадываться на какие компромиссы и нарушения приходилось идти ему, чтобы из зала звучали только правильные вопросы.
Лоцманы, задумалась она, служат людям ценой своих умственных и душевных сил, порой рискуя собственной сохранностью. Разве плохо использовать эти способности, чтобы хоть немного помочь самим себе? Самую малость?
Она так и осталась с наедине со своими сомнениями.
Тем временем Ларкин отвечал от лица Сенсоров:
— Хоть изначально мы и предполагали, что причиной крушения могли быть пространственные феномены, наше исследование пространства над набережной не обнаружило существенных аномалий.
— А разве не бывает феноменов с ограниченным сроком действия? Могли ли они возникнуть и так же внезапно исчезнуть? Не оставив следа?
— Поверьте мне, — Ларкин поморщился и его лицо стало ещё больше похоже на засохшее яблоко, — Даже такие феномены оставляют след. И в тот, и в предыдущий день на набережной их не было. Сейчас вы можете считать наши выводы окончательной гарантией.
В рядах прессы загудело. Стина обернулась: мужчина солидного вида в светлом костюме готовился задать вопрос. Сам вопрос, яркий и четкий, светился на краю его сознания. Стина уловила образный ряд: техническая экспертиза, невидимое вмешательство...Мужчина поднял руку, но Бэйл уже успел передать слово другому вопрошавшему.
Стина перевела взгляд на прес-секретаря. Между его стиснутыми бровями пролегла морщина, рука слишком сильно сжимала карандаш. Режим полного фокуса. Бэйл выявлял невысказанные вопросы и лавировал между острыми темами. Вмешательство в сознания техэкспертов явно решили оставить вне повестки.
— Расскажите, как вам удалось выявить подмену в воспоминаниях Даррена Морригана? — прозвучал чей-то звонкий голос.
Стина замерла. От звука этого имени её пробрала дрожь. Как могут они так спокойно говорить о нём?
Даррен.
Она посмотрела на вопрошавшую — улыбка светилась на лице молодой журналистки. Эмпаты беззаботно восседали в своих креслах лучась безмятежностью. Стина поёжилась. Их работа.
— Обычным людям, таким, как мы, это покажется удивительным, — продолжала женщина, — Он ведь признался в преступлении и помнил, как совершал его!
— Ответит руководитель группы эмпатов Эзра Фэйер, — низкий и глубокий голос Бэйла никак не соответствовал его узким плечам и мальчишескому лицу.
— Видите ли... — Фэйер откашлялся, — В день катастрофы мы оказались на набережной и, незадолго до крушения, успели уловить необычайно сильный всплеск эмоций. А, поскольку, зрители не подозревали о катастрофе, принадлежать они могли только пилоту. Эти чувства не соответствовали эмоциональному ряду убийцы. Наша чуткость помогла выявить несоответствия.
Наша? Стина насупилась, давя в себе возмущение. Кира, первая, кто уловила эти чувства, отсутствовала, а самой ей было приказано молчать. Зато гордо отчитываться об успехе выпало Фэйеру — хотя он сам, по своему же признанию, не ощутил ровным счетом ничего!
— Как же нам всем повезло, что на месте оказались Лоцманы! — журналистка, казалось, вот-вот захлопает в ладоши от энтузиазма, — Но ведь нужно было ещё и отличить истинные воспоминания от ложных. Что именно помогло вам обнаружить подмену?
— Ответит руководитель группы содействия следствию Райв Густав Фавел, — объявил Бэйл.
Вот оно что. Стина похолодела. Значит, вот кем заменили Шерреля. Значит Теора под шумок убрали, обвинив в неудаче с телепаткой...
— Ни что иное, как наши практики и экспертиза, которые мы развивали столетиями, — Фавел улыбнулся объективам многочисленных камер, — В нашем арсенале есть целый ряд процедур, которые позволяют безошибочно выявлять подмену. Именно неукоснительное следование нашим протоколам позволило нам добиться успеха. Практики Гильдии и точность их соблюдения...
— Но это же бессовестное вранье! — возмущение взорвалось внутри. Стина встала и выпрямилась во весь рост. Она продолжала говорить, хотя её щеки горели, — Если что и спасло пилота от несправедливых обвинений, то это готовность мыслить шире! Нестандартность, изобретательность, решительность, и, если хотите... — голос её дрогнул, — Неравнодушие!
На лбу Бэйла выступил пот. Фавел сжал губы, а лицо его на миг стало мертвенно бледным. Стину ослепило щелканье объективов. В следующую секунду кто-то сжал её плечо, а сознание окатило кипящей волной гнева.
Фэйер.
Вон! — отчетливо прозвучало в её голове.
— Мы приносим извинения за этот эмоциональный выпад, — бархатно произнес Фавел, — Это правда, — Стина Галеб проявила больше всех неравнодушия в этом вопросе. Видите ли...
Стина перестала слышать. Мир вокруг неё завертелся и поплыл. Такой покинутой, одинокой и лишенной поддержки она не ощущала себя с самых ранних лет, с тех пор, как оказалась в приюте совсем маленькой девочкой.
Она остановилась у выхода, окинула вглядом Зал Собраний, и с изумлением увидела, что и эмпаты из группы содействия следствию демонстративно встали с мест. Вначале одна. Потом ещё двое. И, наконец, последний.
Отбросив маски расслабленности, всем видом выражая несогласие, они тоже направились к выходу, преследуемые гневным шипением куратора.
В дверях один из них шепнул ей на ухо.
— Так им и надо. Мы с тобой. Молодец!