Возвышение Темного Лорда.

Гарри уже сидел за слизеринским столом, когда студенты, вернувшиеся с рождественских каникул, начали входить в Большой зал. Хоть ему и понравились каникулы, он был счастлив снова увидеть Тео, что его удивило, ведь он никогда не думал, что будет скучать по кому-то. Кроме того, Гарри всё ещё использовал маску с Тео, но она была наиболее близкой к его истинной сущности. Кто знает, может быть, когда-нибудь он сможет быть самим собой с Ноттом, если так и продолжится. По крайней мере, тот ему нравился, что было хорошо, учитывая, насколько он вообще не любит людей.

— Привет, Гарри.

Голос Тео вывел его из мыслей, и на его лице появилась легкая улыбка.

— Привет, Тео, — поприветствовал его Гарри. — Как прошли каникулы?

— Всё было хорошо, ничего особенного, провели их с семьей во Франции, а ты?

— Они были... Познавательными.

Тео улыбнулся и покачал головой, он не знал, почему ждал другого ответа. Судя по тому, что он знал о Гарри, Нотт не думал, что тот сможет повеселиться во время перерыва или расслабится. Он готов поспорить, что Гарри проводил всё своё время в библиотеке, хотя для Гарри это, вероятно, считалось развлечением.

Он забыл о своих мыслях, когда увидел, что Джагсон входит в Большой зал. Почти инстинктивно взгляд старшекурсника упал на стол Слизерина, его глаза почти сразу нашли Гарри, и он пошёл в их направлении. Тео был удивлён, когда заметил, как мало это изумило его, хотя он этого не понимал.

Маркус Джагсон был сторонником превосходства чистокровных, который считал всех, кто не принадлежал, по крайней мере, к пятому поколению чистокровных, за грязь и подонков недостойных жизни. Однако Гарри был полукровкой, и Джагсон практически поклонялся ему.

Тео знал, что это не имело никакого отношения к тому, что Гарри был Мальчиком-Который-Выжил. В начале года Тео видел презрительные, полные отвращения взгляды, которые Джагсон бросал на Гарри, иногда Тео даже боялся, что Джагсон каким-то образом нападет на Гарри. Однако в конце первого месяца в школе всё изменилось.

Это произошло в ту ночь, когда Джагсон и четверо его друзей оказались в лазарете. Он всё ещё не знал подробностей происшествия, но понимал, что Гарри был вовлечён. Тео не знал как, но Гарри определил иерархию Слизерина, по крайней мере, до тех пор, пока кто-то не бросил ему вызов на вершину.

Однако, если быть честным с самим собой, он не мог сказать, что это его удивило. Судя по тому, что он знал о Поттере, он был уверен, что Гарри никогда не потерпит того, чтобы быть не лучшим в чём-то, не быть на вершине. Кроме того, он не думал, что Гарри когда-либо выдержит, если кто-то сделает или скажет что-нибудь, подразумевающее, что он ниже кого бы то ни было. Тео заметил, как Гарри смотрел на некоторых людей, которых он поймал за разговорами о чистоте крови, и на ум пришла фраза «если взгляд может убить...». Итак, хотя он и не догадывался, что произошло, он знал, что Джагсон и его друзья попытались что-то сделать, и был уверен, что Гарри с этим справился. Не было ничего, чего бы он не отдал, чтобы увидеть это.

Гарри мог скрыть это за своим ангельским лицом и невинной улыбкой, но иногда появлялся настоящий Гарри. Злой гений — вот что пришло в голову, когда он подумал о Гарри. Каждый раз, когда Тео видел эти злобные и садистские улыбки, ему было трудно сдержать смех, он бы поставил всё оставшееся от поместья Ноттов, на то, что Мальчик-Который-Выжил совсем не такой, как они себе представляли. Не то чтобы Тео был недоволен ситуацией, всё было наоборот.

Иногда он не мог не думать о том, что сказал бы его отец, если бы знал, что он дружит с Гарри Поттером. Ему нравилось верить, что его отец одобрит его, ведь он также поклялся в верности Тёмному Лорду. Тео знал, что технически Гарри не был Тёмным Лордом, но честно говоря, не думал, что те, кто считал Гарри следующим Тёмным Лордом, были далеки от истины. Поттер определенно имел потенциал.

Он знал, что Гарри не был заинтересован в том, чтобы стать Тёмным Лордом, по крайней мере, пока. Гарри сам находил эту идею смешной, подчеркивая тот факт, что ему было всего одиннадцать, но каждый раз, когда возникало что-то подобное, Тео не мог не думать, что он не останется в этом возрасте навсегда. Кроме того, что бы тот ни говорил, его действия не соответствовали его словам.

Возможно, Гарри просто хотел понаблюдать и увидеть, как всё работает в Волшебном мире. Это, однако, не объясняло, почему он захватил контроль над иерархией Слизерина, и, тем более, почему он распространял свои убеждения. Похоже, Поттер обратил Джагсона в свои убеждения, и ещё до того, как Тео отправился домой на рождественские каникулы, он слышал, как Джагсон упрекал какого-то ученика, когда младший использовал слово «грязнокровка». Старший слизеринец огляделся и, когда никого не увидел, сказал с ноткой страха в голосе:

— Не говори так. Единственное, что имеет значение — это магия.

Тео знал, откуда пошли эти слова, он слышал их раньше, когда его друг говорил о глупости убеждений превосходства чистокровных. Тео согласился, его не воспитывали с верой в превосходство чистокровных, хотя отец был верным Пожирателем смерти, семья Ноттов всегда верила только в силу.

Он всё ещё помнил, что его дед сказал ему за день до того, как он отправился в Хогвартс: «Теодор, ты Нотт, и Нотты всегда верили в равенство всей магии, будь она Тёмной или Светлой; в силу, будь она магической или политической. Твой отец и я следуем за одним и тем же человеком, мы оба верим в его идеалы, в его политику, и мы до сих пор верны нашему Господину. Однако я никогда не заставлял твоего отца идти по моим стопам, это был его выбор, который он сделал по своей собственной воле. Ни твой отец, ни я не будем заставлять тебя выбирать тот же путь, что и мы. Сам выбирай своих друзей, своих союзников, выбирай свой собственный путь, но никогда не забывай, что ты Нотт и единственное, что имеет значение для Ноттов, помимо семьи, так это Магия и Сила».

Тогда Тео этого не понимал, возможно, он не был воспитан с идеями превосходства чистокровных, но это была среда, в которой он вырос. Сколько раз он слышал, как семья его матери использует слово «грязнокровка», слышал, как они говорили, насколько чистокровные превосходят других магов?

Но теперь он понял. Гарри Джеймс Поттер, сын чистокровного отца и магглорожденной матери, что делает его полукровкой, который предположительно уступает чистокровным. Но Теодор не верил, что хоть кто-то может смотреть на Гарри, разговаривать с Гарри, знать Гарри и считать его в чем-то более низким.

Он предположил, что именно это имел в виду его дедушка, и, даже если этого не было, Тео ничего не мог с этим поделать, он выбрал свой путь, и не было похоже, что он пожалеет об этом в ближайшее время.

— Добрый вечер.

Голос Джагсона отвлёк его от мыслей, и он поднял голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как тот сидит на стуле перед Гарри.

— Привет, Маркус, — Гарри поприветствовал его лёгкой улыбкой, и Тео почти смог увидеть, как за спиной Джагсона появляется хвост, который двигается из стороны в сторону, именно так Джагсон в тот момент выглядел — как маленький щенок. Тео готов был поспорить, что это произошло потому, что Гарри использовал имя Джагсона. Насколько Тео знал, это было впервые.

Это показало, что Гарри перешёл от терпения к тому, что ему нравится его присутствие, ну, может быть, не нравится, но, по крайней мере, это было чем-то выше терпимого. Во всяком случае, Тео подозревал, что это было что-то в этом роде. Понимание того, как работает мозг Гарри, не было чем-то, что Тео полагал, он когда-либо сможет осознать.

Тео огляделся и не смог сдержать тихий смешок, привлекая внимание двух других.

— Что такое? — спросил Джагсон, с любопытством глядя на Тео.

— Они смотрят на тебя так же, как смотрели на меня, когда я сидел с Гарри в первый раз.

На лице Гарри появилась лёгкая улыбка, и он вздохнул.

— Трудно поверить, что они всё ещё думают, что я стану следующим Тёмным Лордом. Это начинает меня немного раздражать.

Тео увидел, что Джагсон побледнел, когда Гарри сказал, что раздражается, и спросил себя, связано ли это с той ночью, когда он оказался в лазарете. Он сдержал вздох, ему очень-очень жаль, что он не был там.

— Ты ничего не можешь с этим поделать, — сказал Тео, глядя на студентов, которые смотрели на них со страхом и отвращением в глазах. — Люди верят во всё, что хотят, особенно когда это касается слизеринцев, а учитывая, кто ты...

Тео не нужно было продолжать, Джагсон и Гарри знали, что он имел в виду. Джагсон кивал, соглашаясь с ним, он не выглядел нисколько обеспокоенным тем, что практически три четверти школы считали его последователем следующего Тёмного Лорда. Тео сдержал смешок, судя по тому, что он видел, Маркус, вероятно, даже гордится этим.

— Учитывая, кто я... — пробормотал Гарри, привлекая внимание Тео.

У Гарри был расчётливый взгляд, и через несколько мгновений на его лице появилась злобная ухмылка.

— Я не уверен, что хочу знать, о чём ты думаешь, — заметил Джагсон, однако, его глаза показали, что он поддразнивает, и ухмылки, столь же злые, как и у Гарри, появились на лицах Тео и Джагсона.

Он не часто показывал это, но когда Гарри демонстрировал ему эту свою сторону, это каждый раз заставляло Тео вздрогнуть. Нотт был уверен, что эта сторона выходила на сцену, когда Гарри был самим собой, или, по крайней мере, когда он был ближе всего к своему истинному «я», и это всегда приводило Тео в восторг. Чем больше он знал Гарри, тем больше ему хотелось, чтобы Гарри не использовал свои маски, хотя бы когда они оставались наедине. Однако он быстро взял себя в руки, зная, что это невозможно, по крайней мере, сейчас. Увидев улыбку Джагсона, он был уверен, что другой мальчик чувствовал то же самое.

— Если всё будет работать так, как я хочу, то, думаю, тебе это понравится, — ответил Гарри, его глаза показали, насколько его забавляла идея, которую он имел. — К сожалению, тебе придется подождать. Это займёт время и должно быть тщательно спланировано, однако я гарантирую, что вы поймёте, когда это произойдёт.

Тео чуть ли не обиделся, однако он знал, что спорить бессмысленно. Обычно, когда у Гарри что-то было на уме, что бы Тео ни говорил, он не менял своё мнение.

Остаток ужина пролетел незаметно: трое мальчиков говорили о своих каникулах и о занятиях, а Тео сетовал на то, что он понял только треть из того, о чем говорили двое других. Это привело к тому, что Джагсон предлагал обучать его всякий раз, когда он не был занят школьной работой, и, увидев одобрительный взгляд Гарри, оба чувствовали себя довольно гордыми. Они не знали почему, но тот факт, что Гарри одобрял их и был доволен ими, заставлял их чувствовать себя так, как будто они сделали что-то великое.

Когда ужин закончился, и Тео был в постели в своей комнате, он даже не попытался спрятать широкую улыбку, появившуюся на его лице. Когда он впервые сел в Хогвартс-экспресс, то даже на секунду не подумал, что будет так счастлив вернуться в школу, и всё из-за Гарри Поттера.

Спустя чуть больше недели после окончания каникул Гарри и Тео сидели в библиотеке за своим обычным столом, когда Гарри услышал шаги, идущие в их направлении. Он знал, что это не Маркус, тот сидел с ними недавно и ушёл с другими шестикурсникам, чтобы написать эссе по Чарам, которое они должны были сдать на следующий день. Ему было немного любопытно узнать, кто это был.

Оторвавшись от книги, Гарри увидел группу слизеринцев, приближающихся к их столу. Насколько он мог видеть, все они были первокурсниками: Драко Малфой, Блейз Забини, Панси Паркинсон и Дафна Гринграсс, если он не ошибался. Малфой казался лидером небольшой группы, что его не удивило: все первокурсники сбивались вокруг Малфоя с первого дня. Из того, что он узнал, это не имело ничего общего с самим Драко. Насколько Гарри мог сказать, только Забини был его другом, все остальные стекались к нему из-за его фамилии, а не по каким-то другим причинам. Он надеялся, что они пришли не для того, чтобы создавать ему проблемы. Гарри был не в самом хорошем настроении и не хотел попадать в неприятности из-за того, что убил или искалечил кого-то сегодня.

Они остановились перед их столом, и Гарри приподнял бровь.

— Можно сесть? — спросил Малфой, как предполагалось, уверенным голосом, хотя отчётливо слышалось волнение, которое Малфой пытался скрыть.

Гарри не мог сказать, что этого не ожидал. Он думал, что молодые слизеринцы начнут приближаться к нему, однако не решил, что с этим делать, в основном, потому что всё зависело от того, как к нему подошли и чего они хотели.

Гарри кивнул. В любом случае он сначала узнает, чего они хотят и могут ли быть полезными.

Он видел, как все четверо немного расслабились и сели на свободные стулья. Гарри заметил, что не хочет, чтобы ситуация стала неудобной, ну, более неудобной, чем она уже была.

— Я немного удивлен, увидев тебя без двух твоих телохранителей, Малфой. Они преследуют тебя везде, когда ты не в общей гостиной.

Малфой немного покраснел, и Гарри пришлось сдержать небольшой смешок. Он ожидал, что наследник Малфоев сможет лучше контролировать себя. Что ж, это была ложь. Судя по тому, что он видел, Малфой был довольно темпераментным, он вел себя больше как гриффиндорец, чем слизеринец.

Может, ему удастся уговорить Тео сказать мальчишке Малфою именно это, Гарри был уверен, что это будет довольно интересно. Да, он сделает это, наверное, когда ему станет скучно. Освободившись от забавной картины, он вернулся к делу.

Малфой действительно вел себя как гриффиндорец: ни один уважающий себя слизеринец не стал бы противостоять кому-то там, где все учителя могли бы это увидеть, и не стал бы делать это перед таким количеством свидетелей, у которых не было абсолютно никаких проблем с обвинением злого слизеринца, даже если бы он не виноват. «Ну, он ещё молод...» — подумал Гарри, полностью игнорируя тот факт, что на самом деле он был немного моложе Малфоя.

— Библиотека на самом деле не то место, куда бы они пошли...

Ответ не удивил Гарри, судя по тому, что он знал, Крэбб и Гойл из тех людей, которых он терпел меньше всего, ну, может быть, не из тех, которых он терпел меньше всего, но определенно входили в первую пятерку. Они были хороши только своей грубой силой и не более того, они даже не прилагали усилий, чтобы стать лучше, чтобы чему-то научиться. В их распоряжении были чудеса магии, и они растрачивали её. Они могли быть более усердными, могли стремиться стать сильнее, но просто довольствовались тем, что были обычными.

— Меня это не удивляет, — ответил Гарри с невинной улыбкой на лице, и Тео усмехнулся. Ему нравилось, как Гарри мог оскорбить кого-то, не теряя своей невинности.

Гарри всё ещё смотрел на Малфоя, поэтому он не пропустил его взгляд на Тео и прищурился.

— Стоп, — приказал он, и все посмотрели на него, кроме Тео, который вынул палочку и наложил несколько заклинаний конфиденциальности, которым его научил Гарри. Он знал, что Гарри вот-вот потеряет маску, и был уверен, что тот не хочет, чтобы все в библиотеке видели это. Было жаль, что Маркуса нет рядом, Тео был уверен, что ему бы хотелось это увидеть.

Было легко заметить, что четверо слизеринцев сбиты с толку, но никто из них не осмеливался спрашивать что-либо, не то чтобы Тео винил их. Если бы Гарри заговорил с ним таким тоном и приказал ему что-то сделать, он бы сделал это, не задумываясь, в конце концов, ему очень нравилось быть живым.

— Давайте кое-что проясним, — сказал Гарри не очень громко, однако этот низкий холодный тон был намного страшнее, чем если бы он кричал. — Вы ничего не значите для меня, — он продолжал смотреть на Малфоя, заставляя остальных троих немного расслабиться. Они были очень рады, что ни коим образом не рассердили Гарри, ведь когда в последний раз они слышали подобный тон от Поттера, пять старших учеников оказались в лазарете. — Вы совершенно не представляете для меня никакой ценности. Тот факт, что ты чистокровный и Малфой, ничего для меня не значит. В данный момент я терплю твое присутствие, только потому что ты можешь быть полезен в будущем. Тем не менее, моя терпимость к испорченным мальчишкам с манией величия крайне мала, как бы вы ни были полезны. И ты почти на грани моего терпения. Если я поймаю тебя на том, что ты снова так смотришь на Тео, гарантирую, что тебе не понравятся последствия. С Маркусом случилось то, что случилось, потому что я был немного раздражен. Ты уже на пути к тому, чтобы рассердить меня.

Тео не думал, что Малфой может стать ещё бледнее, но ошибся. Когда Гарри произнес последнее предложение, Малфой не выглядел так, будто мог что-то сказать, чёрт возьми, он даже не мог пошевелиться.

Он не видел, как Драко смотрел на него, но тот факт, что Гарри заботился о нём, заставил его улыбнуться так, будто бы он был сумасшедшим. Тео думал, что Гарри будет всё равно. Он прекрасно знал, что Гарри начал с ним разговаривать только из-за информации, которую он мог ему дать. Тео не возражал, Гарри был таким, какой есть, но, видя, что он действительно искренне заботился о нём, Нотт был счастлив. Возможно, он был не единственным, кто считал, что у них была дружба.

— Не забывай, что твоя кровь и твоё имя тебе не помогут. Докажи свою ценность, свою полезность, потому что, если ты этого не сделаешь, я сомневаюсь, что ты сможешь покинуть конец пищевой цепочки. Это касается всех вас.

Гарри больше ничего не сказал и снова сосредоточился на своей книге. Привязанность к Тео не входила в его планы, но она была, и он не мог выдержать презрительного взгляда Малфоя, когда тот смотрел на Тео. Теодор был первым, он не назвал его «первый друг», потому что не знал, были ли их отношения такими, но, очевидно, это что-то значило для него, даже если Гарри не замечал этого раньше.

Он не знал, сделал ли правильный выбор, имея дело с Малфоем. Судя по всему, Малфой привык, что все делают то, что он хочет, только потому, что он чистокровный, и чем скорее он привыкнет к тому, что всё изменилось, тем лучше. Гарри был уверен, что если он не покажет ему этого сейчас, Малфой рано или поздно перейдет черту, и тогда Гарри будет вынужден принять решительные меры, чтобы гарантировать, что это больше не повторится. По его мнению, он спасал Малфоя от самого себя, не позволяя высокомерию Малфоя причинять ему боль в будущем. На самом деле он был хорошим человеком, помогал своим сверстникам и всё такое.

Было бы лучше, если бы Малфой не питал иллюзий. В этот момент он был совершенно бесполезен для Гарри, даже его школьная работа была в лучшем случае посредственной. Не то чтобы Малфой был глуп или слаб, он просто даже не пытался и был уверен, что статус даст ему всё, поэтому не прилагал никаких усилий. Чем раньше он узнает, что должен заработать на собственных заслугах то место, которое так явно хотел, тем лучше.

Последовавшая тишина была немного неловкой, краем глаза он заметил, что Гринграсс и Паркинсон переглянулись. Не похоже, что они вдвоем захотят остаться надолго. Это была потеря, о которой он не сожалел. Судя по тому, что Гарри видел и слышал, их самая большая цель заключалась в том, чтобы найти чистокровных мужей из древних родословных, которые должны быть, естественно, богатыми, и провести остаток своей жизни будучи идеальными чистокровными женами, тратя деньги своего мужа.

Гарри подумал, что это было абсолютно жалко. Даже не учитывая тот факт, что им было одиннадцать, как они могли быть довольны такой жизнью? Как они могли этого хотеть, когда вокруг было столько возможностей? Гарри просто не понимал. Он всегда жаждал большего: больше знаний, большей силы, больше всего. Гарри всегда хотел быть большим и работал для этого. Он не думал, что когда-нибудь сможет понять, как люди могут довольствоваться меньшим.

— Мне жаль.

Извинение, сказанное тихим шепотом, заставило его взглянуть на Малфоя, оно было настолько тихим, что он почти не заметил его. Щеки блондина слегка румянились, и он изо всех сил старался не сводить глаз с Гарри. Тот видел, что Малфой ненавидит то, что он делает, однако он был искренен, но, прежде всего, в его серебряных глазах скрывался страх.

— Это больше привычка, чем что-либо ещё. Я... — начал Драко, прежде чем остановиться и сделать глубокий вдох, — Я чистокровный Малфой, и меня воспитывали с верой в то, что Малфои всегда получают то, что хотят.

Гарри это нисколько не удивило, он мог представить, что это было чем-то вроде неофициального девиза семьи. Поттер не думал, что это плохой образ жизни, в конце концов, он также был из тех людей, которые всегда получали то, что хотели, просто считал, что наследник Малфоев поступает неправильно.

— Никто не говорил, что ты не сможешь получить желаемое, — сказал Гарри сдержанным, более тёплым тоном. Если он будет играть правильно, возможно, Малфой станет полезным и даже лояльным, с правильными словами здесь и там ситуацию можно спасти. — Тебе просто нужно потрудиться, чтобы получить это. Я знаю, что ты силен и умён, я полагаю, тебе не нравится быть внизу иерархии. Однако, учитывая твою силу и интеллект, это то, что можно довольно легко изменить: докажи, что ты стоишь большего. Но ты не добьёшься этого, подавляя других. Унижение людей не покажет мне, что ты лучше, это скажет лишь, что ты незрелый ребенок и что я буду зря тратить своё время с тобой.

Гарри почти улыбнулся, когда Малфой решительно посмотрел и кивнул. Теперь он сможет увидеть, как может использовать наследника Малфоев, и, если ему повезет, тот даже перестанет вести себя как избалованный болван.

И Гарри действительно улыбнулся, когда увидел, как Драко вынул из рюкзака книгу по зельям и начал сочинение, которое им задали в тот день. Справа от Малфоя Забини уже писал на пергаменте, делая заметки из книги. Очевидно, они приняли близко к сердцу то, что он сказал, теперь ему просто нужно было посмотреть, как долго это продлится.

Две девушки, однако, извинились, на что Гарри не обратил внимания, и ушли. Да, он был уверен, что не пожалеет о том, что потерял их. Меньше всего он хотел, чтобы какие-то маленькие принцессы подумали, что они станут будущей миссис Мальчик-Который-Выжил, он был уверен, что ему будут сниться кошмары по этому поводу.

Пытаясь выбросить из головы эти ужасающие образы, он просто вернулся к чтению своей книги и был вполне доволен тем, как всё обернулось. Правда, ему пришлось выносить присутствие ещё двух человек, но, по крайней мере, они были умны, за что он был очень благодарен.

На следующее утро за завтраком Северус сразу понял, что в змеином доме что-то изменилось. Чёрт, каждый в этом замке, хоть немного наблюдавший, мог сказать, что что-то изменилось.

Поттер и Нотт больше не сидели на дальнем конце стола от других слизеринцев.

Поттер сидел прямо посередине стола, спиной к стене, наблюдая за всем Большим залом, Нотт расположился справа от него, а Джагсон — слева. Если бы это было единственное изменение, Северус проигнорировал бы его. Однако теперь Малфой и Забини сидели напротив Поттера, точнее не совсем: Драко занял место перед Ноттом, а Блейз — перед Джагсоном, оставив место перед Поттером пустым. Если бы это было всё, Северус уделил бы только немного больше внимания, и только потому, что Драко был его крестником. Он поговорит с мальчиком и посоветует ему держаться подальше от Поттера. Снейп может показаться холодным и равнодушным, но Драко был его крестником, он заботился о мальчике и не хотел, чтобы он находился рядом с Поттером.

Но изменения на этом не закончились, и Северус снова был вынужден скрыть свой шок. Именно это дало ему понять, что он не может разговаривать с Драко, не может сказать ему держаться подальше от Поттера. Честно говоря, он мог, но это было бы напрасно. Драко может иногда и не вести себя так, но он является слизеринцем, и Северус знал, что сейчас нет ничего, что удерживало бы его от Поттера. Единственный выход — если сам Поттер отвергнет его, но тогда Драко станет изгоем в Слизерине.

Северус посмотрел налево и увидел не одного профессора, смотрящего на слизеринский стол, а также заметил в глазах директора немного опасения. Не то чтобы он винил старика: он был уверен, что директор знал, что это означает. Северус также видел, как глаза Синистры расширились, Квиррелл смотрел на стол Слизерина с удивлением. Если бы он не находил ситуацию настолько серьезной, он бы фыркнул: даже Квиррелл заметил. Но на самом деле, как он мог этого не делать?

Слизеринцы сделали заявление.

Первокурсники сидели все вместе в конце стола, ближайшем к учительскому, за ними шли студенты второго курса, затем шли третьекурсники.

После четверокурсников по обе стороны стола появилось два свободных места, после них появилась небольшая группа Поттера, а за ними последовали ещё два места, которые были пустыми с обеих сторон.

Сразу после пустых мест последовали пятый год, затем шестой и седьмой в конце стола.

Это было настолько радикальное изменение, что неудивительно, что они заметили это, однако Снейп сомневался, что большинство из них понимало, что это означает. Вероятно, только бывшие слизеринцы будут знать истинное значение такого жеста, и даже тогда он подозревал, что большинство из них не вспомнит, по крайней мере, не сразу. Сам Северус вспомнил, как отец Люциуса говорил об идентичной ситуации.

Факультет Слизерина учредил свой Двор.

Иерархия Слизерина постоянно менялась. Иногда находился студент, который мог удерживать верхушку иерархии в течение двух или трёх лет, но обычно тот, кто был наверху, постоянно менялся.

Когда ты был частью такого факультета, как Слизерин, это было неизбежно: постоянная борьба между учениками, у которых было больше влияния, силы и амбиций.

Но то, что Северус видел, было установленным Королевским Двором, что происходило только, когда студент, определивший иерархию, заставил тех, кто мог противостоять ему, подчиниться ему, сделав его Королём, так сказать. Очевидно, это не означало, что кто-то не будет пытаться определить новую иерархию, это также не означало, что все одобряли этого человека, однако они были слизеринцами, значит дорожили самосохранением, а идти против установленного Королевского Двора было самоубийством.

Но обычно теми, кого это не слишком устраивало, являлись старшие ученики, и они уезжали самое большее через год или два, а младшие годы были приучены уважать, почти поклоняться Двору. И, учитывая, кем был король Слизерина, у него было семь долгих лет, чтобы влиять на младших учеников, и, судя по тому, что видел Северус, даже на старших.

Снейп уверен, что Джагсон был ответственным за создание Королевского Двора, учитывая, что это должен был быть кто-то, кто будет частью Королевского Двора, который убедит остальную часть факультета, что все условия для учреждения Двора соблюдены.

Джагсон являлся слизеринцем, и Северус был уверен, что как только он увидел, что было выполнено более чем одно условие для установления Королевского Двора, он начал действовать. Джагсон был первым в иерархии раньше, поэтому тот знал, что искать, что было необходимо, и он действовал, как только видел знаки. В конце концов, учитывая его положение, для него было бы огромным преимуществом создать Королевский Двор, поскольку даже после того, как они покинут Хогвартс, положение, которое они занимали при Дворе, будет влиять на них.

В конце концов, члены последнего Двора стали первыми Пожирателями смерти Внутреннего Круга.

Маркус огляделся и не мог не чувствовать гордость. Он никогда бы не подумал, что станет частью Королевского Двора, но это случилось, и всё из-за мальчика, сидящего рядом с ним.

Как только Тео рассказал ему о том, что случилось в библиотеке с Малфоем, он сразу подумал о Суде.

Даже не подозревая об этом, Гарри уже выполнил две из трёх задач, необходимых для создания Суда. Сам Джагсон был первым, он был на вершине иерархии до того, как Гарри отправил его в лазарет, после этого у Джагсона было два выбора: продолжать сражаться с Гарри или подчиниться. Он подчинился и сделал это с радостью, не злясь на побои. Сначала Маркус хотел только увидеть, на что способен Гарри, попытаться понять, кем на самом деле был Мальчик-Который-Выжил. Но, проведя с ним некоторое время, он начал уважать его, всё ещё боясь, но Гарри не был безжалостным, пока люди не злили его.

И вот так он достиг своей первой цели. Однако это было и самое лёгкое, поэтому он особо не думал об этом.

Малфой стал второй целью.

С точки зрения политической власти и богатства Малфой был единственным, кто мог стоять на равных с Гарри, единственным, кто мог, если бы захотел, попытаться отобрать у Поттера верхушку иерархии. Не в прямом противостоянии, конечно, в чистой магической силе и интеллекте Гарри был далеко вне его досягаемости. Каким бы политическим сильным и богатым ни был Малфой, если бы собрал достаточное количество слизеринцев, то, возможно, он смог бы переделать иерархию под себя.

Однако он решил не драться с Гарри, а последовать за ним, и это всё изменило.

Гарри, даже не желая этого, сделал самый трудный шаг, необходимый для создания Двора. Они были слизеринцами, они хотели власти и были амбициозны. Поэтому было вполне естественно, что кто-то, кто мог бы быть на вершине иерархии, не откажется от этого, а будет бороться. Даже если бы они смогли продержаться только год или даже месяц, это не имело значения; важна была только сила, которую они получат. Фракции формировались каждый день, создавались союзы, бои продолжались. Конечно, это не были ежедневные дуэли или что-то в этом роде, конечно, иногда были дуэли, но в основном это была политическая война.

Когда Малфой принял решение не сражаться, Гарри сделал второй шаг, необходимый для создания Королевского Двора, ему оставалось выполнить только один пункт, и у него были бы все требования.

Третий был также довольно простым: ему требовалось всего три человека с каждого курса Слизерина, которые уважают его. Им не нужно было соглашаться с его убеждениями или чем-то в этом роде, только уважать его силу, то, что он мог сделать, им просто нужно было уважать его, не более того.

В общем, это тоже был трудный шаг, но в этом случае у Гарри имелось огромное преимущество. Простой факт заключался в том, что вы не можете уважать кого-то, кого не знаете, и иногда было трудно узнать каждого ученика на факультете, поэтому и было трудно достичь хотя бы трёх учеников на курсе, особенно с учётом того, что те, которые будут частью Суда не засчитывались. Но Гарри был Поттером, Мальчиком-Который-Выжил, Спасителем Волшебного Мира, который попал в Слизерин, первокурсником, который определил иерархию Слизерина после месяца в Хогвартсе всего за пять минут, его знали все.

Маркус едва мог дождаться, чтобы увидеть, сможет ли Гарри сделать последний шаг, но он не хотел делать ничего, что могло бы вызвать недовольство Гарри. Маркус всё ещё чувствовал, как дрожь пробегала по его спине, когда он вспоминал, что случилось в последний раз, когда он разозлил Гарри. Так что он дождался обеда, где объяснил мальчику, что он может сделать и представившуюся возможность.

Гарри выслушал и, когда он закончил, помолчал несколько мгновений. Маркус терпеливо ждал, зная, что лучше не беспокоить Гарри, когда тот погружен в свои мысли. Наконец, Гарри кивнул.

— Хорошо, если возможно создать Королевский Двор, позаботься об этом и скажи мне завтра утром до завтрака. Если это невозможно, не волнуйся. Так или иначе, они будут следовать моим правилам, это будет просто самый быстрый способ. Однако вы проясните, что я не хочу, чтобы кто-то другой присоединился к Королевскому Двору, по крайней мере, на данный момент. Вы и Тео были первыми, и я всё ещё пытаюсь понять, какая польза от Малфоя и Забини. Этого достаточно пока что.

Получив его приказы, Маркус, не теряя времени, последовал им. Как только они вошли в общую комнату, он сразу же начал проверять, достаточно ли учеников.

С первого по четвертый курс студенты не понимали, что он делает, однако с пятого курса поняли почти мгновенно. Это не удивило Маркуса, каждый слизеринский студент будет проинформирован о Королевском Дворе, когда пойдет на пятый курс, это было традицией. Кроме того, никто не верил, что кто-то помладше сможет это сделать.

Некоторые из них были шокированы, когда узнали, и не могли поверить, что это возможно, в то время как другие почувствовали, что их уважение к Гарри растёт.

К концу ночи Маркус не смог сдержать улыбку.

У них был Королевский Двор.

Маркус считал, что имеет право на гордость. Гордился тем, что внёс свой вклад, что принимал участие в этом, и, прежде всего, потому что Гарри посмотрел на него, улыбнулся и сказал:

— Молодец, очень хорошо сработано.

Гарри лежал в своей постели, пытаясь заснуть, но не мог. У него было слишком много вещей, о которых нужно было подумать, поэтому он ворочался, но организм пока требовал именно сна.

На следующий день они уезжают из Хогвартса, он даже не мог сказать, что поедет домой. Хогвартс был для него больше домом, чем тот приют. Однако это не изменило того факта, что они уезжают.

Не желая задерживаться на удручающих мыслях, Гарри позволил мыслям вернуться к концу учебного года.

Он был вполне доволен произошедшим за то время, пока он был в Хогвартсе. Правда, Гарри не планировал этого, но он не мог сказать, что недоволен результатами, особенно Королевским Двором.

Поттер пока не особо в этом нуждался, но тот простой факт, что существует Королевский Двор, значительно облегчал задачу. Он будет ежедневно получать информацию о том, что происходит в доме Слизерина и Хогвартсе в целом. Информация, которую он получал от Слизерина, помогала ему увидеть, кто может оказаться полезен, а кто может вызвать проблемы в будущем. Ему очень нравилась эта «разведывательная сеть», и Гарри понимал, как её можно использовать и улучшать, хотя сначала ему нужно было посмотреть, сможет ли он выполнить то, что запланировал на летние каникулы.

Королевский Двор, также облегчил слизеринцам выполнение его приказов. Учитывая, что Королевский Двор был полностью сформирован, только суицидальный идиот будет идти прямо против них. Хотя Гарри и не был идиотом, он не властвовал над ними, позволяя им жить своей жизнью. Они могли делать всё, что хотели, у него было всего три правила, которые должны соблюдаться, несмотря ни на что, и Поттер совершенно ясно дал понять, что им не понравятся последствия несоблюдения этих простых и разумных правил.

Первое заключалось в том, чтобы не распространять свои чистокровные убеждения за пределами общей гостиной. Внутри факультета они могли изливать всё, что захотят, им просто пришлось бы иметь дело с последствиями, если бы он их услышал, но вне факультета они вели бы себя как идеальные джентльмены и леди и могли только молиться Мерлину, если бы только подумали о слове «грязнокровка» за пределами общей гостиной.

Только четверо из его Двора знали, почему это правило было реализовано, и Маркус всё ещё злобно ухмылялся, когда вспомнил, что планировал Гарри. Поттер же нашёл это довольно забавным, когда он впервые рассказал им часть того, что планировал.

Вторым было — не запугивай, а если ты делаешь это — не попадайся. Гарри было наплевать на учеников, однако у него были планы, которые не сработали бы, если бы все думали, что слизеринцы — зло. Гарри прямо сказал им, что если они хотят немного запугать первокурсницу, чтобы почувствовать себя большими и сильными, то им следует хотя бы изменить свои мантии и лица, чтобы их не поймали, в конце концов, они же слизеринцы, им следует использовать их предполагаемую хитрость.

Третьему правилу, по мнению Гарри, было легче всего следовать: выбирайте одного студента из курса, и только этот студент будет разговаривать с присутствующими в Королевском Дворе, конечно если только члены Двора не заговорили с кем-то первыми.

Это было правило, которое, по их мнению, было необходимо в первые несколько дней. Присутствующих в Королевском Дворе практически весь день преследовали студенты, которые хотели быть рядом с членами Двора и, возможно, получить шанс присоединиться. Это было утомительно, и Гарри приходилось сдерживаться не один раз, чтобы не искалечить одного из этих кретинов. Однако после того, как правило было введено в действие, и Гарри отправил студента седьмого курса в лазарет со сломанными в трёх местах руками, после того, как он проигнорировал правило, все наконец стали его соблюдать. Хотя ему пришлось признать, что это также могло быть связано с довольно садистскими улыбками, которые украшали лица членов Двора, когда они смотрели на истекающего кровью мальчика на полу, не двигая ни пальцем, чтобы помочь ему, пока он кричал.

Его маленькие змейки были такими садистами, думал Гарри с нежной улыбкой.

В целом он остался очень доволен результатом.

Ещё одна вещь, которая ему понравилась, — это Драко и Блейз. После той первой встречи в библиотеке они оба немного изменились, стали более прилежными. Похоже, они действительно приняли близко к сердцу его слова, особенно, что имело место. Когда они узнали о Королевском Дворе, оба захотели доказать, что они заслужили быть его частью, заслужили место, которое Гарри предлагал им.

Усилия, которые они вложили в учебу, были вознаграждены: Тео, а также Драко и Блейз вошли в пятерку лучших на своих экзаменах, первое место досталось Гарри по всем предметам. Остальные трое боролись между собой за второе, третье и четвёртое места. Иногда девушка Грейнджер занимала третье или четвёртое место, но в целом первые места принадлежали им.

Кстати, об экзаменах. В день последнего экзамена Гарри, проснувшись, обнаружил на своей прикроватной тумбочке книгу с маленькой запиской. Он всё ещё прекрасно помнил, что на ней было написано.

«Дорогой Гарри,

Не могу выразить, насколько интересным был для меня этот год, в основном благодаря тебе.

Это второй выпуск, продолжение того набора, что у тебя уже есть. Считай это маленьким подарком, выражающим мою признательность. Если ты прочитал и понял все книги из предыдущего набора, в чём я не сомневаюсь, то и эти сможешь понять. В таком случае тебе не составит труда положить конец чарам, которые сжали десять книг в одну. Если хочешь, считай это проверкой своих навыков.

Я с нетерпением жду возможности увидеть, что ты сможешь сделать через несколько лет.

С уважением,

TMR».

В тот же день во время обеда им сообщили, что профессор Квирелл пропал. Это снова заставило Гарри подозревать, что Квирелл и TMR каким-то образом связаны, может быть, они даже были одним и тем же человеком, но у него не было возможности проверить свою теорию. Поэтому, хотя ему было очень любопытно узнать, что случилось с Квиреллом и кем был TMR, он старался не думать об этом. В конце концов, у него не было зацепок, и Гарри не думал, что сможет что-то найти. Возможно, он рассмотрит это в следующем году или через год, это может стать его маленьким любимым проектом или что-то в этом роде.

Думая о записке TMR, Гарри заснул, его наконец настигла усталость.