Ассасин

Время до заката тянулось бесконечно.
Стоя возле ограды, я сверлила взглядом главные ворота. За час прогулки я успела выучить каждую впадинку, посчитать каждый столбик, из которых они состояли. Кроме меня, во дворе гуляли еще двое, остальные в этот студеный день решили отсидеться внутри — снаружи похолодало.

«Сегодня вечером мне не просто пригодится пальто — оно меня спасет».

В который раз пытаясь предположить, где же Розэ его достала, я смотрела, как неглубокие лужи потягиваются тонкой корочкой льда; деревья за забором гнул холодный ветер.
Из-за темно-серого неба территория Корпуса выглядела особенно унылой и мрачной, но в этот день я воспринимала ее по-другому — пустырь больше не давил, не угнетал и даже не раздражал — я оглядывала его в последний раз.
На это хотелось надеяться.
Сегодня я на все смотрела иначе: на безвкусную еду столовой, стерильные голубые коридоры, мрачных охранников и даже на ползущих, словно черепахи, заключенных. Хотя Корпус оставался все тем же тусклым и серым, для меня мир преобразился. Внутри зажегся свет, и мне следовало приложить все усилия, чтобы этот неуместный для Корпуса факел внутренней надежды не заметили окружающие.

Вечер опустился незаметно.
В столовой позвякивала посуда, одна за другой закрывались двери спален, женщина в белом халате терла шваброй линолеум в коридоре. Охранники устало зевали, рассеянно зыркали из стороны в сторону и мечтали поскорее упасть в кресло перед телевизором.
Сидя на кровати, я в последний раз оглядывала спальню. Люди вокруг копошились возле постелей — расправляли одеяла, взбивали подушки, готовились ко сну — завтрашнее утро они встретят без меня.
Весь день я нервничала так, что болел живот, но к вечеру внезапно успокоилась и ощутила, что готова действовать, — я сочла это добрым знаком. Не хватало еще, чтобы от волнения у меня в ненужный момент отказали руки, ноги или голова.
«Пусть мне повезет».
Пусть повезет нам всем.
Кровать Розэ пустовала, Чимин лежал в своей постели, сложив руки на груди, и не мигая смотрел в потолок — помнится, именно таким я и увидела его в первый раз. Только тогда его лицо было бледным и осунувшимся, а теперь от выступившего румянца оно казалось лет на десять моложе.
Что ж, тоже добрый знак — он, как и я, готов действовать.

Я откинула покрывало, поправила плоскую подушку и приняла горизонтальное положение.
Через минуту погасли лампы.

Ожидание тянулось, словно нить паутины, что спутывала между собой секунды, минуты, заставляла время застыть неподвижно. Темнота оплетала мысли, наваливалась душным покрывалом и будто смеялась одиноким звучащим издалека голосом, наслаждалась и властвовала над тихой палатой.
Я лежала, вытянувшись как струна, в сотый раз мечтая спросить Чимина о времени. Но микрофоны работали, а значит, нужно было молчать.
И я молчала. Все сильнее тяжелели веки, все ощутимее наваливалась усталость и желание провалиться в сон.

«Не спать, иначе завтра ты проснешься здесь же, а ты ведь этого не хочешь?»

Не хочу — отвечала я себе. Совсем не хочу, иначе все напрасно.

Однако в какой-то момент в сон я все-таки провалилась, ибо раздавшийся совсем рядом голос Чимина заставил меня подскочить на месте.

— Джису! — Меня, осоловелую и сонно моргающую, трясли за плечо. — Вставайте! Спать будете дома, слышите? Не здесь, дома! У нас мало времени.

— Да-да, я встаю…

Я резко поднялась на кровати и потрясла головой, прогоняя дрему.

— Розэ отключила микрофоны?

— Надеюсь на это. Сейчас шесть минут третьего, нам пора браться за дело.

— А камеры?

— Не знаю, поэтому поторопимся.

Охранники сейчас смотрят телевизор. Я выскользну за дверь и поднимусь на второй этаж. Нужно, чтобы кинувшись за мной, они оказались как можно дальше от вас, это ясно?

— Ясно.

— Наблюдайте за происходящим отсюда, из палаты, а как только увидите, что они скрылись из вида, действуйте. Я не знаю, сколько времени смогу вам обеспечить.

— Я использую то, которое вы мне обеспечите, по назначению.

— Хорошо.

Мы умолкли. В этот момент меня посетила страшная мысль, и в горле тут же встал ком.

— Чимин, я не увижу вас больше?

— Бог даст, Джису, бог даст, — туманно ответил мой сосед. — Пора.

И он достал из-под собственного матраса резиновую дубину. Поиграл ею в руке, осклабился.

— Где вы ее взяли?

— Не важно. Важно, что она есть. Ну что, готовы?

Я шумно выдохнула, прислушалась к ощущениям — бешено стучало сердце и тряслись ладони — и кивнула.

— Готова.

— Тогда удачи вам.

— И вам тоже, Чимин.

Он удивительно бесшумно выскользнул за дверь. Я соскочила с постели, вытащила из-под матраса пальто и подобралась к выходу из спальни — принялась ждать. Если кто-то из «сопалатников» в этот момент и не спал, то вида благоразумно не показывал — наверное, им проще жилось здесь, чем за пределами Корпуса.
В холле бубнил телевизор; по моей спине тек пот. Прошла, наверное, минута (а для меня целая вечность), когда из дальнего конца коридора донесся злорадный голос:

— Эй, ублюдки! А я на свободе! Побегаем?

«Что он делает?! Он же их провоцирует!»

За дверьми моментально поднялся шум: приглушенные крики, топот ног, гам. Санитары бросились за беглецом.
«Давай, Чим! Выиграй нам время!»
Шипя и бранясь, по коридору пролетели две здоровенные фигуры в голубой форме; у меня затряслись поджилки — пора!

Отсчитав несколько секунд, я распахнула дверь и метнулась в противоположную сторону. Добежала до холла, быстро огляделась, нашла деревянную доску, на которой висели ключи, и принялась ее изучать.
«Так, один маленький и серый, другой большой и желтый».
Глаза скользили по многочисленным рядам из ключей.
«Какой из них? Какой?!»

Маленький и серый удалось отыскать быстро — я моментально зажала его в руке. А вот желтого нигде не было.
Они все выглядели примерно одинаково: сероватые, желтоватые, бурые и… маленькие.

«Где же большой? А вдруг они забрали его с собой?»

Голова кипела от напряжения, из дальнего конца коридора продолжали нестись злобные выкрики охранников.

«Быстрее! Я должна найти его, должна!»

Я принялась озираться по сторонам — стол, телевизор, шкаф, два стула...

Шкаф!
Подскочив к маленькой дверце, я распахнула ее и облегченно выдохнула — вот он! Большой желтый ключ от главных ворот. Не мешкая ни секунды, я сняла его с крючка и бросилась прочь из холла. За считаные секунды добежала до входной двери, выудила из кармана «маленький и серый» и отперла замок — первый этап пройден!

Никогда еще с такой скоростью я не напяливала на себя одежду.
Морозный воздух моментально обжег легкие, но я неслась к металлическим воротам, не замечая этого. Хорошо бы Нисса оказалась права и наблюдение за воротами не велось, иначе… На «иначе» у меня не было времени.
«Большой и желтый» со скрипом провернулся в ржавом замке на пол-оборота и застрял.
«Черт! Черт-черт-черт!»
Ну давай же, давай! Если ты, кусок ржавого металла, сейчас застрянешь в замке, то я застряну в Корпусе уже не на год, а на всю оставшуюся жизнь!
Надавив на него что есть мочи, я смогла провернуть ключ еще немного, после чего тот снова застрял. И сколько бы я ни упиралась, замок не позволял ему прокрутиться ни на миллиметр.

«Проклятье…»
Пальцы болели от усилий, но я не переставала упираться.

«Только бы не сломать его».
Секунда. Короткая передышка. И новая попытка.

«Ну давай же, давай! Я не хочу жить в Корпусе, слышишь? Не хочу!»
Удесятерив усилия и не замечая того, что сдираю с пальцев кожу, я вновь навалилась на ключ.

Пошел, пошел, пошел!
И он пошел. Медленно, нехотя, со скрипом — сначала провернулся всего чуть-чуть, затем провернулся свободнее; лязгнул, выползая из втулки, ржавый язычок замка. Я медведем навалилась на ворота, упираясь ногами в стылую землю, и распахнула створки.

Свобода!
Внутри Корпуса кричали, на втором этаже зажглись почти все окна. Я в последний раз оглянулась на серое здание и, дрожа от холода, бросилась наутек. В лес, к трассе, прочь отсюда.

Сидя в темном салоне машины, я все еще не верила в реальность происходящего. Деревья мелькали по сторонам обочины, седан летел по узкой ночной дороге, стремительно унося меня прочь от злополучного места под названием Корпус.
Водитель — улыбчивый молодой мужчина с карими глазами — время от времени вопросительно поглядывал в мою сторону.

Он остановился сразу, как только заметил поднятую вверх руку. Не спрашивая, кто я и почему стою на обочине, он лишь возмущенно поинтересовался:
— Девушка, с ума сошли? Ночью, посреди леса — хотите покончить жизнь самоубийством?

Стоило ли ему объяснять, что стоя ночью посреди леса, я как раз планировала ее — жизнь — начать.
Но он был прав — к тому времени я действительно сильно продрогла. Ветер усилился, обжигая холодными порывами лицо и руки, пробираясь под тонкую ткань пижамы. Шерстяное пальто спасало, но лишь до поры.
До голубой «Аллюры», в которой я теперь ехала, мимо меня пронеслись еще три автомобиля, водители которых не желали подбирать случайных попутчиков.
Я их не винила. Решилась бы я сама подбросить до города незнакомца в такой час? Едва ли.

Мне отчаянно хотелось выяснить, насколько далеко за городом мы находимся, но подобный вопрос мог вызвать подозрения у водителя, и потому я молчала. Как я оказалась в лесу? Почему не знаю координаты сама? Если не смогу ответить внятно, он высадит меня.

Однако, сам того не подозревая, мужчина помог мне выпутаться из сложной ситуации:
— Вы, наверное, ехали из Пусана? Что-то случилось с вашей машиной, я прав?

Явно довольный своей сообразительностью, он посмотрел на меня.

Мой мозг лихорадочно подыскивал достоверный ответ. Ни о каком Пусане я слыхом не слыхивала, но с радостью ухватилась за его версию:
— Да, мы с другом ехали из Пусана, но поругались по дороге — знаете, как это бывает. Слово за слово, скандал… В общем, он высадил меня.

Я придала своему лицу расстроенное выражение.

— Создатель, помилуй идиотов! Что за?.. Какой мужчина в здравом уме высадил бы девушку в лесу?

Я вошла в роль и воодушевилась, главное — хлопая глазами, не переиграть.

— Вообще-то он неплохой человек. Просто мы не поняли друг друга и…

— Вы еще защищаете его?

— Ну…

— Можете не рассказывать деталей. Хотите я помогу вам найти его и заехать кулаком по его наглой морде?

— Спасибо, — я вложила в свой ответ искреннюю благодарность, — пусть лучше катится… с миром.

— Добрая вы.

— Просто не люблю мстить.

— Хорошо, ваше право.

Я все еще дрожала — он заметил это.

— Включить дополнительное отопление?

— Да, пожалуйста.

Водитель протянул руку и повернул тумблер на приборной панели — из радиаторов тут же потекло спасительное тепло. Я с удовольствием вытянула вперед озябшие ноги и откинулась на сиденье.

— А как далеко до Сеула?

— Отсюда километров восемьдесят. Вы поспите пока — ехать долго.

Я закрыла глаза и попыталась расслабиться. Меня все еще штормило от шока, от недавних эмоций, от сюрреалистичности происходящего. Передо мной дорога — дорога домой. А там… неизвестность. Слушая равномерный гул двигателя, я вспоминала побег и застрявший ключ, Розэ, Чимина, оставленную за спиной «спальню» и зарешеченные окна. У меня получилось? Ведь получилось?
В какой-то момент глаза начали слипаться, и я провалилась в беспокойную, полную странных видений дрему.

Поначалу мне снилось, что я все еще в Корпусе: лежу на кровати в ожидании Розэ, но знаю, что она уже не вернется. И Чимин, наклонившись надо мной, шепчет тихим голосом: «Сломали… Сломали еще одного. Скоро здесь все умрут и никого не останется. Только тени будут ходить по пустым коридорам и стонать. Дни и ночи напролет будут стонать тени замученных…»

Вдруг рот Чимина начал чернеть, сам он побледнел, скукожился и через секунду рассыпался на моих глазах, словно пересохший пергамент.
Я вздрогнула, но не проснулась.
Палата исчезала, сон продолжился. В нем трехэтажное здание Корпуса тянуло ко мне черные щупальца, пытаясь ухватить за босую ногу, обутую в голубой тапок. Шурша и извиваясь, щупальца тянулись сквозь чахлые деревья, сминая траву и листья, подбираясь все ближе и ближе. Я слышала бешеный стук собственного сердца и понимала, что не успеваю спастись от приближающихся тварей. Рванув сквозь сухие деревья, я выскочила на дорогу, и щупальца пронзительно зашипели, обжегшись о бетонное покрытие. Голодные и жадные, они зловеще приподнялись над землей и теперь смотрели на меня с окраины дороги, не смея коснуться асфальтированного покрытия.
Я злорадно рассмеялась, и смех мой подхватило эхо, многократно усиливая его, превращая в демонический хохот.

— Вам не достать меня! Не достать! Валите к черту!

И вдруг Корпус заговорил. От его тихого голоса волосы на моей голове зашевелились, а ноги приросли к земле.
— Верни-и-ись… — шептал он тихо. — Если вернешься, все останутся живы, а если уйдешь, все погибнут…

Я проснулась — рывком вылетела из дремы и распахнула глаза.
Впереди мелькала все та же дорога, по обочинам неслись темные силуэты деревьев, ровно работал мотор.
«Кошмар. Мне просто приснился кошмар». Неудивительно после пережитого. Я чувствовала, как медленно и неохотно успокаивается пульс. Стараясь дышать глубоко, молча смотрела на черную ленту дороги и силилась избавиться от преследующих меня видений.

— Вам приснилось что-то плохое? — сочувственно покосился в мою сторону водитель.

— Что-то вроде того.

— Немудрено. Столько переживаний за один день. Мы уже проехали б лыпую часть пути, скоро въедем в Сеул.

— Хорошо. Я и не думала, что спала так долго.

— Да нет, вы молодец. Сразу уснули, только вот стонали во сне, я уж хотел разбудить вас, но не решился.

— Ничего, все в порядке. Спасибо вам.

Мужчина кивнул и перевел взгляд на дорогу.

Какое-то время мы ехали в тишине, и я уже снова начала клевать носом, когда в моей голове раздался едва различимый шепот.
«Верни-и-ись…»

Я покрылась испариной и зачем-то огляделась по сторонам. Водитель молчал, погруженный в свои мысли; на заднем сиденье пусто.
И только я решила, что шепот мне примерещился, как тот вернулся вновь — на этот раз более отчетливый.

«Верни-и-ись… Здесь хорошо и спокойно. Тебя ждут».

Я резко тряхнула головой, пытаясь избавиться от наваждения, но тихие слова продолжали звучать в сознании.
Шепот усиливался, нарастал, в какой-то момент к одному голосу стали примешиваться другие — второй, третий, четвертый — все, как один, зловещие и мрачные. И вскоре уже целый хор шептал невнятные слова, повергая меня в смятение. Голова начала гудеть и раскалываться, по спине побежали холодные капли пота, лоб запульсировал от боли; я поднесла ладони к голове и с силой сжала виски.

«Я брежу. Что происходит?»
Ощущая, что начинаю паниковать, я беспрерывно терла пальцами переносицу, стараясь унять сводящий с ума шепот, — не помогало. Он не только усиливался, но и с каждой минутой менял эмоциональную окраску. Если вначале голоса просили, почти умоляли вернуться, то теперь они звучали жестко и напористо, ненавистное слово «вернись» переросло в приказ и слышалось четко, отрывисто, злобно.
Какое-то время я старалась не обращать на них внимания, но с каждой минутой делать это становилось все труднее. Теперь я уже не различала дорогу и деревья, мои глаза перестали видеть ветровое стекло, веки болезненно сжимались от каждого движения.
«Они ждут тебя. Верни-и-и-ись!»
Я почувствовала, как моя рука потянулась к двери, нащупала ручку и попыталась ее открыть.
«Что я делаю?!»
Я резко отдернула ладонь и прижала ее к колену. Вновь раздавшийся после этого шепот едва не заставил мою руку снова потянуться к двери. В этот момент я с ужасом осознала, что подтверждаются мои худшие опасения — голос не просто приказывал сделать что-то…
Он заставлял хотеть сделать это.
«Нужно что-то придумать. Торопись, иначе он заставит тебя вернуться!»
С трудом сдерживаясь от желания выпрыгнуть из машины на полном ходу, я отчаянно сцепила руки перед собой и начала выстраивать в голове кирпичную стену. Воображая, как кладу камень за камнем, я возводила ее все выше, пока перед моими глазами не возникла сплошная кирпичная кладка, занимающая все пространство сверху донизу.
Голоса притихли.

В сознании остался лишь легкий зуд и странное покалывающее ощущение, шепот на время умолк. Не полностью — я продолжала слышать его, но радовалась тому, что почти не различаю приказов.
Если стена рухнет, он накинется на меня вновь — чертова напасть! Откуда она только взялась? А ведь стена поможет ненадолго. Что представлять тогда? Безбрежный океан, космос, бункер?

— С вами все в порядке? — водитель наблюдал, как я растираю виски, и беспокоился.

— Да, все хорошо, просто побаливает голова.

— Ничего, держитесь, мы уже приехали в Сеул. Скоро будете дома.

Из-за борьбы с чужими голосами я не заметила, как мы въехали в город. Теперь вместо привычных деревьев по сторонам плыли темные здания пригородных складов и магазинов. Впервые за все это время я подумала, что дома мне появляться нельзя. Если за мной пустят погоню, то в первую очередь меня попробуют найти именно там.
«Исключено. Тогда куда?»
Вымотанная и обессилевшая, я продолжала терзать уставший разум. И тут вспомнила про Лису.

— У вас есть телефон? Мне очень нужно позвонить. Мой остался в сумочке, там, в машине…

— О чем речь! Берите. — Мужчина полез во внутренний карман и протянул мне черную трубку.
Слушая долгие гудки, я молилась, чтобы подруга оказалась дома.

— Алло, — наконец раздался ее сонный голос, и я облегченно вздохнула.

— Лиса, это я, Джису.

— Су! — встрепенулась она. — Где ты была? Где ты… есть?

— Лиса, пожалуйста, будь сейчас дома. Слышишь? Обязательно будь дома, я скоро приеду.

И я отключила трубку.

— Вы могли бы меня довезти до угла Пятьдесят второй авеню? — обратилась я к водителю. — Я заплачу вам сразу, как только увижу подругу…

— Даже не говорите о деньгах. Я все равно не смог бы оставить вас там на дороге.

— Но…

— Никаких денег, я сказал. Вы и так достаточно натерпелись сегодня. Позвольте хотя бы мне проявить благородство.

— Спасибо.
То было одно из самых искренних сказанных за всю мою жизнь «спасибо».

Все то время, пока мы ехали к дому Лисы, я отчаянно удерживала в воображении кирпичную стену. Но, несмотря на мои усилия, она вздрагивала и крошилась под напором с обратной стороны. Голоса бесновались, усиливали давление, и я поняла, что вскоре они разрушат ее окончательно.

«Сколько времени я смогу держаться? Пять минут, десять? Вряд ли больше. И что со мной будет, когда стена рухнет? Неужели ноги понесут меня обратно к Корпусу?»
Вероятно, так оно и будет.
«Только не это!»
От этой мысли меня затошнило.
«Что же вы со мной сделали, уроды?»
Голубой седан «Аллюра» уехал; я зашагала к подъезду.

Входная дверь распахнулась сразу после звонка, Лиса уже ждала в прихожей.

— Джису!

Я шагнула мимо нее в квартиру и встала посреди комнаты.

— Что с тобой, Су? Ты… ты очень плохо выглядишь. И почему на тебе такая странная одежда?

Я подняла раскалывающуюся на части голову и хрипло попросила:

— Найди мне сенсора.

— Что? О чем ты говоришь? Кого тебе найти? — глаза подруги расширились от удивления, она смотрела на меня, открывая и закрывая рот.

Чувствуя, что не могу больше стоять, я медленно опустилась на пол и закрыла лицо руками.
Стена. Нужно не дать стене рухнуть.
— Сенсора, Лиса… Быстрее.

Лежа на полу, я корчилась от боли.
Стараясь не поддаваться голосам, я мертвой хваткой вцепилась в ножку дивана и не позволяла себе двигаться.
«Я не вернусь туда, нет! — орала я мысленно. — Отвалите от меня, отпустите!»

Но голосам было наплевать на мои крики — они тянули назад, подобно черным щупальцам из сна, невзирая на выстроенную мной стену, которая к тому моменту почти разрушилась под их натиском. Все попытки выстроить новую, чтобы хоть как-то заглушить этот зловещий зов, проваливались, не успев начаться.
Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем хлопнула входная дверь и с улицы вошла Лиса. Следом за ней в комнату шагнул высокий лысый мужчина, глаза которого были скрыты за темными стеклами очков.

— Вот она! — Лиса указала в мою сторону, и через пару секунд сильные руки подхватили меня с пола и усадили на стул.

— Кто ты такая? — резко спросил мужчина. — Почему ты решила, что тебе нужен сенсор?

— Голоса, — прохрипела я сипло, — что-то не так с моей головой.

— Кто-то вмешивался в твою голову? Что ты помнишь?

— Ничего. Я ничего не помню…

— Смотри на меня, — приказал незнакомец и быстро снял солнцезащитные очки.

Когда я подняла голову, то в первую секунду застыла, потому что его радужки оказались невероятного оранжевого цвета. Их скорее можно было назвать янтарными или желтовато-коричневыми, но суть оставалась прежней — никогда прежде я не встречала у людей подобного оттенка, подходящего скорее для хищного зверья, нежели для человека.

— Смотри на меня и не моргай. — Он крепко сжал мое лицо ладонями.
Я распахнула глаза и почувствовала, как медленно погружаюсь во вращающийся омут из оранжевых бликов и ярких пятен. Поначалу ничего не происходило, но потом появилось неприятное ощущение, что кто-то шаг за шагом пробирается в мою голову, насильно раздвигает заслон из мыслей, проникая сквозь глубокие слои в центр мозга — в ядро, где формировался шепот.
Некоторое время мужчина «копался» в моем сознании, как электрик копается в забарахлившем радиоприемнике, затем резко оторвал взгляд и откинулся на спинку стула.
Комната плавно прокрутилась перед моими глазами и застыла на месте.

— Ты хоть знаешь, что ты сделала? — тихо спросил найденный Лисой сенсор. Лицо его побледнело, губы сжались, лысина блестела. — Ты понимаешь, откуда ты сбежала?

Я вздрогнула и отвернулась.
Он все узнал. Конечно, он же сенсор… И что теперь — сдаст Комиссии?
Навалился страх.
Не желая затягивать ситуацию, я довольно резко спросила:
— И что теперь, сдадите меня назад?

Лысый молча буравил меня янтарными глазами. Не выдержав его взгляда, я потупилась, сжалась.

— Что со мной? Почему я слышу этот шепот, эти дурацкие голоса? Они зовут, нет, они приказывают мне вернуться. Почему?

Сенсор кивнул, но снова промолчал. И лишь спустя длинную паузу пояснил:
— Нам предстоит долгий и очень серьезный разговор. Как тебя зовут?

— Джису.

— Мое имя Линдер. Так вот слушай, Джису. То, что ты слышишь, — это ловушка. Из Корпуса невозможно сбежать. Теперь ты понимаешь почему?
По моей спине прополз холодок.
— Тебе ведь удалось сбежать, и я готов поспорить, что особых трудностей у тебя не возникло. Так?
Я кивнула.
«Так вот почему главные ворота не охранялись…»
Сенсор вторил моим мыслям:
— Корпус оттого и не охраняется — зачем им? Когда в отделение поступает новый заключенный, местные «доктора» в первый же день кладут его на стол и «впаивают» в мозги хитрую схему, психологическую ловушку. И все для того, чтобы человек, если уж он решит бежать, не смог провести долгое время на свободе, мучаясь от ужасных болей и постоянных голосов. Как ты теперь.

Я услышала, как Лиса, все это время стоявшая рядом, потрясенно выдохнула и опустилась на диван.

Линдер продолжал говорить:
— Голоса будут звать тебя назад, постоянно усиливая давление на психику, пока ты не сломаешься окончательно и не отдашь все на свете, лишь бы оказаться в Корпусе как можно скорее.

— А они зависят от моей удаленности от Корпуса?

Внутри росла паника. Хуже — внутри росло отчаяние, что однажды я сдамся. А если так, то все зря.

— Никак. Ты можешь находиться прямо за его оградой или на расстоянии в тысячу километров — все едино.

— Почему я не помню, что со мной что-то делали? Как клали на стол, «впаивали» эту схему?

Гость усмехнулся.

— Потому что на этих воспоминаниях сейчас стоит внутренний экран. Хочешь, я его сниму, и ты все вспомнишь?

— Нет, — я помотала головой и содрогнулась — мне и без того хватало кошмарных воспоминаний, чтобы добавлять к ним еще одно.
Какое-то время я смотрела в пол, затем медленно подняла голову и с робкой надеждой спросила:
— А вы можете убрать эту лову…

— Нет, — обрубил он меня на полуслове. — Даже если бы и мог, не стал бы. Как ты думаешь, сколько пройдет времени, прежде чем на моем пороге появится Комиссия? К тому же сделать это могут только работники Корпуса либо высококвалифицированные узкие специалисты из самой Комиссии. У меня нет таких навыков, извини.

Я подавленно молчала.

— Что же мне делать?

Линдер сочувственно покачал головой.

— Возвращалась бы ты в Корпус, пока не поздно...

— Нет!

— Они примут тебя назад, может быть, накажут, но не убьют.

— Я не хочу в Корпус.

— У тебя нет другого выбора!

Есть. Должен быть!
Мне живо представилось, что я снова лежу на жесткой кровати, а рядом Розэ и Чимин. Конечно, если Чимин еще жив. И они оба равнодушно смотрят в потолок.

— Нет… — Мой подбородок затрясся.

— Я не могу, не должна.

— Можешь. И должна.

— Кому должна?

— Я просто еще не сказал тебе всего.

— Нет. Не могу… обратно. Всего?

Я словно очнулась. О чем он говорит? Точнее, не говорит?

— О чем еще вы мне не сказали? Я… я буду ему противиться… зову.
Голос Линдера стал жестким, как камень.

— Я не видел людей, которые бы могли противиться ему более двух суток. Согласен, временами тебе будет становиться легче, голоса временно утихнут, и тебе покажется, что они ушли. Но это не так. Возвращайся.

— Да не могу я!

— Почему ты так категорична? Там плохо, но там ты выживешь!

— Потому что я невиновна! — выкрикнула я, не замечая, что мой голос срывается.

В комнате повисла тишина. Я увидела, как широкая бровь на лице сенсора приподнялась, выражая недоверие, и мгновенно вскипела.

— Мне все равно, верите вы или нет, но туда я больше не вернусь! Хватит! Лучше я буду умирать здесь, чем медленно превращаться в идиота там.

— Вот именно — умирать. Это как раз то, о чем я тебе еще не сказал. — Он, прищурившись, смотрел на меня. — Хочешь узнать правду? Вот тебе правда: начиная от этого момента у тебя в запасе только пятнадцать дней. Пятнадцать дней, поняла? По истечении этого срока, если ты не вернешься в Корпус, ты умрешь, ловушка убьет тебя. Потому что именно так она устроена. Довольна?

От испытанного шока я какое-то время не могла вымолвить ни слова — превратилась в бледную статую. Мой мозг отказывался воспринимать полученную информацию, руки тряслись, а взгляд буравил сидящего напротив человека.
Он ведь шутит? Хотелось бы, но сенсор, похоже, не шутил.

— У тебя есть сигарета? — хрипло спросила я, удивленная своим собственным вопросом и тем, что неожиданно перешла с ним на «ты». Я курила всего три раза в жизни, но, видимо, настал момент, чтобы сделать это в четвертый раз.

— Есть. — Мне протянули и сигарету, и зажигалку.

Забыв о том, что хорошо бы спросить разрешения у Лисы, забыв о самой Лисе, я подошла к занавеске, отодвинула ее и открыла форточку.
Стоя у окна, подумала, что моя жизнь изменилась гораздо сильнее, чем я предполагала. Сизый дым тонкой струйкой тянулся наружу, растворяясь в предрассветных сумерках.
Что же дальше? Или это все? Какая может быть борьба, когда у тебя в запасе пятнадцать дней, зачем она? Получается, снова в Корпус? Жить там целый год? Минимум год, а то ведь за побег впаяют новый срок.
А если я не вернусь, то умру. Прекрасный выбор, не правда ли?
Болело сердце, болела голова, болели от непролитых слез веки.
«Что лучше? Пятнадцать дней на свободе или триста шестьдесят дней в Корпусе?» Задаваясь этим вопросом, я уже знала на него ответ. Осталось потушить сигарету и кое о чем спросить. Я вернулась на стул.

— Линдер, у меня пара вопросов.

— Задавай.

— Если в моей голове уже стоит ловушка, значит, преследовать меня не будут?

— Нет, они уже все сделали. Теперь им все равно, что именно ты выберешь.

— Хорошо. — Прежде чем вновь раскрыть рот, я помолчала. — А ты можешь заглушить голоса?

Несколько долгих секунд мужчина размышлял и буравил меня взглядом, пытаясь разгадать мои намерения.

— Но ты все равно умрешь…

— Я знаю. — Неужели я так быстро смирилась? — Так можешь или нет?

— Да, приглушить их я могу.

Впервые за все время нашего разговора я испытала облегчение.

— И я перестану слышать «зов»?

— Слышать — да. Чувствовать его затылком все равно будешь.

— Но он не будет влиять на мою волю?

— Почти нет.

Я поерзала на стуле и приняла удобное положение. На меня смотрели как на идиотку.

— Ты… ты хочешь, чтобы я это сделал?

— Да.

— Приняла окончательное решение?

— Точно.

— А хватит ли у тебя денег, чтобы оплатить мои услуги?

— Хватит, — обронила я коротко. — У меня достаточно денег, приступай.