Правда лжеца

Кошмар приходит с утра. Сакуса просыпается от ослепительного солнца, пробивающегося сквозь жалюзи, и от натиска сообщений и пропущенных звонков.

Первая мысль Сакусы: «О боже, что я натворил прошлой ночью».

Его вторая мысль: «О боже, а что сделал Ацуму?».

Его третья мысль: «Может Комори умер?».

Первое уведомление, которое он открывает — от Комори, так что третья идея отпадает.

Комори Мотоя Эй, ты не спишь? Чёрт Сакуса Позвони мне, когда сможешь. Мы постараемся взять ситуацию под контроль. Ты как? Ты в порядке? Дай мне знать, как обстоят дела

Сердцебиение Сакусы учащается. Какого хрена? Дрожащими руками он открывает следующее сообщение от Хинаты.

Хината Шоё Сакуса-сан!!! Надеюсь, у тебя и Ацуму-сана всё в порядке Мне очень жаль. Мне правда очень жаль Если что, мы рядом, несмотря ни на что, хорошо?

Да что происходит? Что это значит? — Ацуму! — кричит Сакуса, не отрывая глаз от телефона и протягивая руку, чтобы разбудить своего парня. — Проснись, я думаю, что-то не так.

Ячи Хитока Сакуса-кун? Позвони мне, когда сможешь, пожалуйста. Я волнуюсь. Но всё будет хорошо. Дай мне знать, если я тебе понадоблюсь. Обещаю, я сразу прибегу!!!

— Оми, — стонет Ацуму, потягиваясь и протирая глаза. — Какого чёрта? Зачем ты меня будишь?

— Тут что-то не так, — повторяет Сакуса. Его трясёт. Оставшиеся сообщения от других членов команды, некоторые и от тех, кто был с ними прошлой ночью.

Бокуто Котаро Срань господня, Оми-кун, мне так жаль Никто из нас не собирался этого делать Мы даже не думали об этом. Мне так жаль

Ацуму садится, нахмурив брови при виде уведомлений на телефоне Сакусы, прежде чем потянуться за своим. — Саму и мои арендаторы звонили мне несколько раз… Аран, Суна, Кита, Бокуто… Что, чёрт возьми, происходит? — бормочет Ацуму. Сакуса наконец находит то, что искал. Снова ссылка на статью.

САКУАЦУ НАКОНЕЦ ПОДТВЕРДИЛИ СВОИ ОТНОШЕНИЯ?

После многолетних теорий, похоже, наша любимая неподтверждённая пара из мира волейбола, Мия Ацуму и Сакуса Киеми из "Черных шакалов" MSBY, была поймана за горячим поцелуем. Ни для кого не секрет, что Бокуто Котаро из "Черных шакалов" MSBY отпраздновал свой 26-й день рождения 20 сентября и устроил не одну вечеринку! (Неудивительно для такого общительного человека). Первая тусовка состоялась в B.A.D. и попала во все заголовки из-за знаменитых лиц, которые там присутствовали. (Кто знал, что Бокуто знаком с ютубером Кодзукеном?) Но, похоже, второе празднование прошлой ночью вызвало настоящее безумие в средствах массовой информации! Всю ночь в Инстаграм так и лились истории (хм... должно быть, это был алкоголь), разоблачая многих наших любимых спортсменов в некоторых очень... сомнительных ситуациях. Мы могли бы продолжать и продолжать говорить о танцевальной вечеринке или о том, как одна из наших любимых пар, Кагеяма Тобио и Хината Шоё, страстно целовались на диване. Но нашей главной новостью дня является то, что похоже на подтверждение романа между теми, кого поклонники с любовью называют СакуАцу. На фоне некоторых историй в Инстаграме вы можете мельком увидеть, как эти двое обнимаются, держатся за руки, прислоняются друг к другу, и даже целуются! Возможно, они никогда и не произносили этого вслух, но если вы видели эти видео, я думаю, что любой согласится, что это само по себе подтверждение. А если вы по какой-то причине пропустили эти истории, вот подборка видео, сделанная фанатами, с лаконичным названием «СакуАцу на заднем фоне историй заставят тебя почувствовать одиночество на протяжении четырёх минут».

Ацуму пугает, что Сакусу не накрывает паника. Не похоже, чтобы он снова накручивал себя. Он не выглядит испуганным. Страх в его глазах, с которым Ацуму так хорошо знаком, просто исчез. Он выглядел так, как будто принял поражение. В его взгляде, когда он поднял глаза на Ацуму, можно было прочитать лишь одно. Всё кончено. Самое последнее уведомление, которое открывает Сакуса, от его матери, и это не что иное, как резкое сообщение.

Киёми, нам нужно поговорить. Мы будем в твоей квартире через несколько часов.

— Оми? — умудряется сказать Ацуму, положив руку ему на спину. — Ты в порядке?

Сакуса не уверен, как он должен реагировать. Он даже не уверен, что чувствует. Кажется, он ещё не осознал всю ситуацию. Он знал, что в конце концов что-то подобное произойдёт. Но теперь, когда настал этот момент, ему хочется сделать только одно. Он смеётся. Смеётся так сильно, что в уголках его глаз появляются слёзы. Ацуму наблюдает за ним, как за умалишённым. Хотя может быть, он и правда совсем потерял рассудок.

— Чёрт, — ругается он, вытирая слезы от смеха. — Ну что, Ацуму, готов встретиться с родителями?

Если бы его попросили повторить то, что именно сказали его родители в тот день, он не смог бы сказать и слова. Он слышал, что когда что-то причиняет тебе сильную боль, ты склонен забывать об этом — твой мозг подсознательно заставляет тебя запихнуть эти воспоминания как можно дальше. Сакуса не уверен, насколько это правда, но он предполагает, что именно это и произошло. Кроме того, справедливости ради, он был в отключке бóльшую часть разговора. Сакусе пришлось сдержать смех в ту секунду, когда его родители вошли в квартиру с мертвенно-бледными лицами. Казалось, он находил всю ситуацию комичной. Во всяком случае, Ацуму был тем, кто волновался за него — он сидел как можно ближе, стараясь не прикасаться. Вероятно для того, чтобы родители Сакусы не разозлились ещё больше. Но он оставался достаточно близко, чтобы быть рядом на случай, если что-то пойдёт не так. Сакуса действительно не помнит первую часть. Его мозг начинает догонять только к середине монолога отца:

— Я же говорил тебе, что если ты собираешься жить с ним в одной квартире, тебе придётся быть осторожным, потому что он может оказать плохое влияние... — и эти слова выводят его из транса.

— Не смей так отзываться о нём, — говорит Сакуса тихим, но твёрдым голосом. — Ты можешь говорить обо мне всё, что хочешь, но оставь Ацуму в покое.

Он видит шок в глазах родителей. Он понимает, что никогда не перечил им. Никогда. Ацуму тоже выглядит озадаченным, но его взгляд переполнен любовью, когда он незаметно тянется и сжимает руку Сакусы, вцепившуюся в край дивана.

— Киёми, — говорит его мать, и её голос звучит так, словно она умоляет его о чём-то. — Мы беспокоимся за тебя. Путь, который ты выбирал, трудный и неправильный. Мы просто хотим помочь.

На этот раз Сакуса не сдерживает истерику в голосе.

Путь, который он выбрал.

— Путь, который я выбирал? — повторяет он. — Да ты думаешь, я сам выбрал это?

— Киёми, — сурово отвечает его отец.

— Послушай, что говорит твоя мать. Мы просто хотим, как лучше.

— Нет, это вы послушайте меня, — Сакуса шипит сквозь стиснутые зубы. — Я всю жизнь слушал вас, так что теперь настала ваша очередь выслушать и меня.

Он делает глубокий вдох.

— Я знал, что я гей с пятнадцати лет. А вы об этом знали? С пятнадцати! Просто подумайте об этом. А вы и понятия не имели. Вы не имели ни малейшего понятия о том, что я провёл всё это время, пытаясь превратить себя в того, кем я просто не был. Я делал себя несчастным, принимая решения, которые вы от меня ждали, чтобы я мог быть хорошим сыном. Потому что я не хотел вас разочаровывать!

Ацуму крепче сжимает его руку, и Сакуса понимает, что он практически кричит, но не может остановиться.

— Если бы у меня был выбор, я бы не сделал его в пользу этого. — Он продолжает, потому что если сейчас остановится, то никогда больше этого не скажет. — Мне нужно, чтобы вы это знали. Если бы я мог выбирать, я не был бы геем.

— Киёми, если бы ты только последовал за нами-

— Я пытался, — утверждает он, закрывая глаза и приземляясь обратно. — Если было что-то, что я делал, так это пытался. Всю свою жизнь. Я так устал… всю жизнь.

Он смотрит на них, смотрит родителям в глаза и говорит:

— Но вот он — я! Как бы я ни старался не быть таким, это я. И если вы не можете принять это, тогда…

Сакуса говорит себе:

«Скажи это. Скажи им. Скажи, что если они не могут принять тебя, то пускай уходят. Скажи им, что если они не смогут полюбить тебя таким, какой ты есть, пускай выметаются из твоей жизни. Скажи им, что тебе будет хорошо и без них. Скажи им, чёрт возьми. Открой свой грёбаный рот, Сакуса Киёми».

— Если вы не можете принять меня, — говорит он, выдыхая слова с последним кислородом, — тогда уходите.

Это самое долгое молчание в его жизни. Ацуму держал его за руку, а родители, которых он действительно любил, смотрели на него так, словно не узнавали. Чёрт, Сакуса не мог их винить. В конце концов, они никогда не знали его настоящего. Он вспоминает, что Юу сказала ему в тот день в кафе.

«Сакуса-кун».

— Киёми, — вздыхает его отец, нежно держа мать за руку. — Как только ты соберёшься с мыслями, позвони нам.

«Будет больно».

Сакуса наблюдает, как они проходят к двери. Его мать бросает на него последний взгляд, говоря:

— Мы любим тебя, Киёми. Мы просто хотим, чтобы ты встал на правильный путь.

«Иногда мы теряем людей, которых на самом деле не хотим терять».

— В следующий раз, когда решишь поговорить с нами, убедись, что ты будешь готов получить помощь. Иначе... — его отец прикрывает глаза, качая головой, прежде чем открыть дверь. — Сделай правильный выбор, сынок.

«Но нет смысла жить жизнью, которая не соответствует действительности».

Дверь закрывается. Только тогда колени Сакусы подгибаются. Руки Ацуму оказываются на нём, прежде чем он касается пола.

— Оми? — голос Ацуму звучит издалека, но Сакуса смутно чувствует руки на своей коже. Они так сильно дрожат. Или же он сам дрожит?

— Оми, ты в порядке? Оми? Ты здесь?

Сакуса не знает. Он ничего не знает. Он совсем ничего не знает. Ацуму знал, что это произойдет, поэтому он был к этому готов. После того, как родители Сакусы вышли за дверь, в квартире воцарилась жуткая тишина, которая так никуда и не исчезла. Прошли минуты, часы, дни, недели. Тишина превратилась в пустоту, она проникла во всё, чем они занимаются и куда бы они ни пошли. Они по-прежнему так же хорошо играют. Как и всегда, их работа и волейбол держались отдельно от всего, что, чёрт возьми, происходило в их жизни. Но сейчас это стало единственной вещью, которая у них осталась. Единственное, что удерживало их вместе. Волейбол. Как и много лет назад. На это ушло три недели, и Ацуму знал, что это произойдет, но всё равно ждал, как идиот, только потому, что у него не хватало духу сделать это самому. В то проклятое утро три недели назад он успокаивал Сакусу, когда его вырвало. В тот день он сделал всю работу по дому, как всегда делал Сакуса, убедился, что он поел, несмотря на психологическое напряжение. В ту ночь он обнимал его, чтобы уснуть, даже если Сакуса не обнимал его в ответ. И после этого он делал так каждую ночь. Три недели. Родители Сакусы не звонят ему, не пишут, не пытаются навестить их. Честно говоря, Ацуму ожидал, что они начнут написывать и обвинять его в том, что их сын гей, но они этого не сделали. Три недели тревожных звонков и сообщений от его родителей, от Осаму, от Суны. На всё это Ацуму отвечал лишь:

«Скоро поговорим».

Только не сейчас. Три недели. Они не целовались три недели. Ацуму знал, что это произойдет; знал, что Сакуса ждал, когда у них будет перерыв, прежде чем поднять этот вопрос, поэтому когда он слышит эти слова, он готов.

— Ацуму, — начинает Сакуса, стоя перед ним со сжатыми в кулаки руками. — Я думаю, нам нужно-

— Расстаться? — Ацуму заканчивает фразу, не моргнув глазом. Сакуса опускает голову. Он не может смотреть ему в глаза. — Ты снова пытаешься сбежать, Оми? — спрашивает Ацуму, убеждая себя, что точно не заплачет. Он не может сейчас лить слёзы.

— Ацуму… Я не могу, — говорит Сакуса, и его голос звучит так пусто, как будто он израсходовал все силы только на то, чтобы стоять здесь перед ним прямо сейчас. — Для меня это слишком.

— А ты не думаешь, каково мне? — спрашивает Ацуму, стараясь сделать так, чтобы голос не дрожал. Он видит, как ногти Сакусы впиваются в ладони. Он делает глубокий вдох, повторяет себе ту же мантру, которую использовал всю жизнь, с тех пор, как осознал, что именно он чувствует.

Вход и выход. Вдох, выдох. Всё будет хорошо.

— Знаешь, Оми, — Ацуму подходит ближе и берёт руки Сакусы в свои, убеждая его перестать причинять себе боль. — Честно говоря, я не думаю, что хоть когда-то я владел тобой. У меня всегда была лишь половина тебя, понимаешь? Потому что ты был слишком напуган, чтобы открыться мне... и это нормально. Потому что я люблю тебя всем своим существом, Оми. Каждой клеточкой своего тела.

Ацуму видит тот момент, когда Сакуса раскалывается. Его голова на мгновение задрожала. Если бы он моргнул, то пропустил бы это.

— Я сделаю для тебя всё, что угодно, — говорит Ацуму без тени сомнения или колебания. — Всё, что угодно.

Руки Сакусы, кажется, пытаются вырваться, но Ацуму им не позволяет.

— Так что если ты действительно веришь, что это то, что тебе сейчас нужно, тогда я позволю тебе сломать меня, Оми, — говорит он, прижимая их лбы друг к другу. — Я позволю тебе разорвать меня на грёбаные куски.

— Пожалуйста… — Сакуса открывает рот, прерывисто выдыхая.

— Нет, послушай меня, — голос Ацуму внезапно становится уверенным, каким бы дрожащим он ни был. — Я позволю тебе расстаться со мной. Но я не позволю тебе съехать. Я не позволю тебе сбежать. Потому что знаешь что, Оми? Я уверен, что ты меня любишь. Даже если я забуду всё на свете, это я буду знать всегда. Неважно, как сильно ты хочешь сбежать — мы были влюблены друг в друга всю нашу жизнь, и от этого никуда не убежишь. Ты глупо влюблён в меня, и ты это знаешь.

— Ацуму, остановись. — Он выглядит так, словно вот-вот рассыплется.

— С тех пор, как мы были детьми, Оми, — выдыхает Ацуму. — Ты любишь меня, ты ломаешь меня и убегаешь. И знаешь что? На этот раз я не собираюсь облегчать тебе задачу. Ты останешься здесь и увидишь, какой ущерб ты причинил, увидишь, как я сломаюсь.

Сакуса закрывает глаза, и Ацуму понимает, что ему больно. Он знает, что это причиняет ему боль, и думает:

«Хорошо. Почувствуй это. Пойми уже, чёрт возьми, что тебе нужно делать дальше».

— Я устал плакать из-за тебя в одиночестве, Оми. Так что как только ты разберёшься в себе, было бы хорошо, если бы ты извинился передо мной, — говорит Ацуму, наконец отстраняясь. И для человека, которому только что разбили сердце, он звучит так, будто победил. — Я устал плакать из-за тебя. На этот раз поплачь и ты.

Ацуму поворачивается, берёт свою спортивную сумку и выходит за дверь, оставив её слегка приоткрытой, чтобы Сакуса последовал за ним.

— Тренажёрный зал свободен. Пойдём. Сакуса понимает — Ацуму не прощается. Вместо этого он не позволяет ему струсить и берёт дело в свои руки.

— Это последний раз, когда я оставляю свою дверь открытой для тебя. Что ты собираешься делать?

____________________________________________

Извините за моё отсутствие! Так как началась школа то я все время уделяю учёбе, не знаю когда будут выходить главы, но я попытаюсь выпускать их как можно чаще, так что не злитесь!!

Прошу указывать критику только в мягкой форме.Напоминаю что фик не мой и взят из фикбука.

Автор оригинала: internetpistol
Переводчки: vasilisa_glossy
Беты переводчика: angerpistol

Ссылка на перевод:https://ficbook.net/readfic/10654073

Ссылка на оригинал: https://rchiveofourown.org/works/27074200

Слов:2453

Смотрите какой божественный арт: