3.
11 лет до свадьбы
Сакусу выбрали для участия в Японском молодёжном тренировочном лагере. Его родители на седьмом небе от счастья. Они стали проявлять интерес к его занятию с тех пор, как Киёми расстался со своей девушкой. Он не мог не чувствовать себя виноватым перед ними. Они пытались подбодрить его в течение нескольких месяцев, когда он даже не нуждался в поддержке. Знаете, что бы его взбодрило? Возможность совершить каминг-аут без угрозы быть выгнанным из своего дома.
Или, может быть, новая пара перчаток тоже была бы хороша. Может быть, он попросит их купить ему модные перчатки. Чёрные вместо белых. Родители, вероятно, дадут ему всё, что он попросит прямо сейчас. Зная, как они хвастались сыном перед своими сопливыми богатыми друзьями. Может, ему стоит совершить каминг-аут прямо сейчас, пока они в эйфории.
«Мол, ребята, спасибо за поддержку, я молодец, не так ли? Топ-3 в стране — это я! Дорога к спортивной стипендии! Вы гордитесь? Ну, конечно же. Да, кстати, я гей».
Они ведь не смогут рассердиться на это, правда? Комори тоже приглашён в лагерь. Хотя бы одной проблемой меньше. По крайней мере, там будет один человек, которого он сможет терпеть. Надеюсь, они смогут позволить себе такую роскошь, как выбор соседей по комнате. В ночь перед отъездом он вынужден провести еще один из их семейных вечеров. Его мама начала эту традицию с тех пор, как Киёми рассказал родителям о своем разрыве. Хотя он не совсем уверен, как это может быть связано. Телевизор был включён на новостном канале, мама читала какой-то любовный роман, папа сидел за ноутбуком, и ему, честно говоря, просто хотелось подняться наверх и принять долгий горячий душ, прежде чем собрать вещи. Последней каплей стало то, что в новостях заговорили о старшекласснике, совершившем самоубийство. Очевидно, он оставил записку, в которой подразумевалось, что он сделал это, потому что был геем. Что ж, это очень утешительно. Это бы точно не заставило Сакусу вывернуться наизнанку. Он засовывает руки в карманы спортивных штанов, скрывая начинающуюся дрожь.
— Бедный ребенок. — Его мама вздыхает, качая головой.
— Его родители должны были что-то сделать с этим, когда он был моложе.
— Гораздо легче измениться, когда ты еще ребенок, — добавляет его отец. Сакуса сглатывает.
— А это действительно то, что ты можешь изменить?
— Конечно можешь. — Отец отвечает настолько уверенно, что почти убеждает и Сакусу.
— Ты можешь изменить в себе что угодно, если будешь достаточно усердно работать. Сакуса задумался, как именно это работает. Что именно он должен был сделать, чтобы… измениться. Он уже перепробовал все, что мог придумать. Он пересмотрел множество фильмов, порно, разглядывал девушек, пытался увидеть в них что-то, что помогло бы ему почувствовать большее. Чёрт, он даже целый год встречался с девушкой. Все это доказывало, что он не мог измениться. Девушки хорошенькие. Они милые, нежные, и были приятны глазу. Ему нравилось смотреть на них и разговаривать с некоторыми. На этом все. Он никогда не чувствовал ничего большего. Он встречался с девушкой целый проклятый год, и все же он не мог чувствовать к ней даже половины того, что он чувствовал к Ямазаки Кенто, Тому Холланду или ёбаному... Мии Ацуму. Чёрт бы его побрал! Он даже не разговаривал ни с кем из этих людей. Двое были знаменитостями. Ацуму он едва знал, и самый их длинный разговор длился две минуты, а состоял только из ругательств и заявлений о войне. И всё же он продал бы свою девушку за шанс хоть разок покусать эти богом забытые бёдра. Господи боже. Измениться? Как, чёрт возьми, он должен был поменяться? Если бы он знал способ, то уже сделал бы это. Он посмотрел на экран телевизора, на фотографию восемнадцатилетнего парня, всего на два года старше его, который покончил с собой, потому что не смог нести эту ношу. Он думает:
«Если я не смогу заставить себя измениться, я тоже так закончу?»
С этой мыслью он встаёт и торопливо поворачивается к лестнице. Он чувствует во рту привкус желчи. — Мне нужно собрать вещи.
_____
— Пошел ты, Саму. Почему ты не расстроен? — воскликнул Ацуму, уперев руки в бока, глядя на сгорбленную спину брата.
— Я расстроен, — устало возражает Осаму.
— Но наверное… я расстроен тем, что не так расстроен, как думал. Ацуму пригласили в молодёжный тренировочный лагерь. Осаму — нет. В детстве между ними всегда было сильное соперничество. Представьте, что каждый человек, которого вы знаете, ассоциирует вас с вашим братом. Едва ли они видят вас как отдельную личность. По этой причине люди склонны компенсировать это любыми известными им способами. Близнецы стремятся быть лучше других, быть более талантливыми, более умелыми, более накачанными. И в свою очередь, несмотря на все синяки, драки и крики, они толкают друг друга за пределы своих возможностей. Они подталкивают друг друга становиться лучше. Втайне, в глубине души, это все, чего они действительно желали друг для друга. Ацуму, несмотря на самоуверенность и соперничество, особенно когда дело касалось его брата, чертовски не любил играть в волейбол без него. Он всегда играл лишь с Осаму, и не собирался что-то менять. Ацуму считал само собой разумеющимся, что Осаму чувствует то же самое. Они будут играть в волейбол вместе всю оставшуюся жизнь, и это единственное будущее, которое видел Ацуму.
«Не так расстроен, как ему кажется?» Ацуму пришёл в ярость.
— Саму. Что, чёрт возьми, это должно означать?
— Это значит, — говорит Осаму, завязывая шнурки на ботинках и оборачиваясь к нему лицом, — я думаю, что с точки зрения мастерства мы почти на одном уровне.
— Не-а, я на голову выше тебя, — усмехается Ацуму.
— Дай мне закончить, прилипала, — фыркает Осаму.
— Я сказал, что с точки зрения мастерства мы примерно одинаковы. Но когда дело доходит до любви к игре? Этот огонь в тебе немного ярче, чем во мне, Цуму. Конечно, Ацуму понимает о чем говорит его брат, но он не хочет этого признавать.
— Это неубедительно. С кем, чёрт возьми, я буду жить, а? Осаму приподнимает брови, его губы складываются в ухмылку.
— Ну, знаешь... Сакуса Киёми, вероятно, будет там.
— Заткнись нахрен, Саму, — тихо говорит Ацуму.
— Просто... заткнись.
_____
— Ты подал слишком низко, Мия. — Сакуса невозмутим.
— Нет, чёрт возьми, не низко, — ядовито выплёвывает Ацуму.
— Ты только и делал, что критиковал меня всё то время, что мы были в паре. В чём твоя проблема, а, Оми? Что с тобой вообще не так? Слишком низко, блядь. Он был коронован лучшим волейбольным сеттером в средней школе не просто так. Сакуса Киёми, может быть, и горячая штучка, но Ацуму не собирался терпеть то, что кто-то дерьмово отзывается о его пасах. — Перестань называть меня Оми, — говорит Сакуса сквозь стиснутые зубы и злобный взгляд. Если бы Ацуму не был Ацуму, он бы испугался.
— Я же просил называть меня Сакуса, разве это так трудно? — Сакуса слишком длинно, — говорит Ацуму, играя с мячом в руках.
— А Оми очень даже симпатично. Оми — это прозвище, которое тебе дал лучший сеттер в стране, так что просто будь благодарен за то, что ты, блядь, ловишь мои пасы, слышишь?
— То, что ты лучший сеттер в стране, ничего для меня не значит, — парирует он.
— Я лучший ас. Так что давай мне грёбаные пасы, которые я хочу. Ацуму был бы чертовски расстроен прямо сейчас, если бы не был так взбудоражен. Когда он снова бросает мяч, на этот раз выше, чуть дальше от сетки, в его голове проносятся две мысли. Во-первых, была ли хоть малейшая вероятность того, что Сакуса Киёми может быть геем?
Во-вторых, если это так, есть ли хоть малейшая вероятность того, что он не будет против трахнуться по обоюдной ненависти? Ацуму никогда еще не делал этого, но начинало звучать просто отлично. Сакуса пробивает пас. Он бросает на Ацуму равнодушный взгляд.
— Неужели это было так трудно сделать? Ох, Ацуму мог бы назвать тысячи сложных вещей в этом мире. Но всё же. Быть геем в шестнадцать лет — тяжело. Быть шестнадцатилетним геем и стоять перед кем-то таким красивым не помогало его делу. Он улыбается своей фирменной дерзкой улыбкой. — Ты отлично справлялся и с другими моими пасами, Оми-Оми. Ты отлично справляешься со всеми моими пасами, так что тебе не нужно всё время быть таким капризным. «Оми-Оми…» — повторяет Сакуса про себя, словно сомневаясь во всем своем существовании, медленно поворачиваясь, чтобы уйти и попить. — «Блядь… Оми-Оми…» Ацуму поднимает голову. Он чувствует чьё-то присутствие позади себя и оборачивается, узнавая лицо кого-то по имени Комори. Парень из команды Оми.
— Я думаю, ты сломал его. Ацуму думает: «Нет, я почти уверен, что всё наоборот». Он садится на корточки, прячет лицо в колени и чуть слышно кричит.
_____
Ох, это должно было стать кульминацией долгого дня Сакусы Киёми, долгой недели, долгой грёбаной жизни.
— Итак, что ты предпочитаешь, Оми-Оми? — спрашивает Ацуму в своей обычной легкомысленной манере, указывая на их общую двухъярусную кровать на следующие несколько дней.
— Сверху или снизу?
Сакуса поворачивается, чтобы посмотреть на него. Ацуму уставился, приподняв одну бровь, понимающая ухмылка играет на его губах. Он знал, что делает. О боже, он, чёрт возьми, знал, что делает, не так ли? Те слухи, которые он слышал от игроков, что Ацуму был геем, были правдой, разве нет? Наступила пауза. Это проблема.
— Дай мне минутку, — говорит Сакуса, бросая сумки на пол. Он идёт в ванную, осторожно закрывает за собой дверь, поворачивает замок, опускается на корточки, сгибает нижнюю половину свитера, кусает его и кричит в кусок ткани. Он делает глубокий вдох. Вход и выход. Вдох, выдох. Всё будет хорошо. Когда он снова открывает дверь, то слышит голос Ацуму, который, вероятно, разговаривает с кем-то по телефону.
«Ну, мы с ним соседи...»
Внутренний голос Сакусы талдычит:
«О боже, мы — соседи по комнате».
— И то и другое. — Сакуса заговорил, заставив тем самым Ацуму подпрыгнуть, и рефлекторно повесить трубку. Вероятно, это был его близнец, если Сакуса правильно догадывается. Ацуму заметно сглатывает.
— Что, Оми?
В эту игру могут играть и двое. По крайней мере, на этой неделе, когда они будут вдвоём, в уединении этих четырех стен, Сакуса может позволить себе поиграть. Может быть, это единственный раз в его жизни, когда он сможет позволить себе сыграть в эту игру.
— Меня устраивает и то, и другое, — уточняет Сакуса, подходя к Ацуму с поднятым подбородком, словно бросая ему вызов, и, пользуясь случаем, разглядывая черты лица Мии.
— Сверху или снизу. Я оставляю выбор за тобой, Мия. Ацуму прерывисто вздыхает, облизывая губы от их явной близости.
— Э-э-э… «Соберись, Мия Ацуму, Саму был бы разочарован в тебе прямо сейчас». Он берёт себя в руки и смотрит Сакусе прямо в глаза, стараясь звучать как можно более внушительно, когда он говорит:
— Весь верх в твоём распоряжении.
В этот момент Ацуму ловит огонёк в глазах у парня напротив. Теперь он с уверенностью может сказать, что Киёми уже вовлечён в их игру. (Ацуму вспоминает свои мысли о том, была ли хоть малейшая возможность, что Сакуса Киёми может быть геем, и ответ — да. Теперь была, по крайней мере, пятидесятипроцентная вероятность того, что это так. Может быть, даже выше.)
Сакуса просто кивает и тянется за одной из своих сумок, чтобы начать распаковывать вещи.
— Но мы можем поменяться, когда захочешь, — добавляет Ацуму на всякий случай, плюхаясь на свою временную кровать.
— Я вроде как хочу почувствовать и то, и другое, понимаешь, Оми-кун? Ацуму не уверен, но ему показалось, что Киёми поперхнулся.
(Ладно, может быть, 60%.)
____________________________________________
Вот и новая часть, извините что только к вечеру. 💥
Прошу указывать критику только в мягкой форме.💢
Напоминаю что фик не мой и взят из фикбука.
Автор оригинала: internetpistol
Переводчки: vasilisa_glossy
Беты переводчика: angerpistol
Ссылка на перевод:https://ficbook.net/readfic/10654073
Ссылка на оригинал: https://rchiveofourown.org/works/27074200
Слов:1856
Ну это просто как всегда♨️: