Глава четырнадцатая
Весь день Эмили провела на кухне рядом с Фраем. Ни один из них не пытался завести диалог о том, что случилось вчера. Фрайпан не спрашивал в порядке ли она, не пытался разговорить её или узнать хоть что-то о произошедшем. Они общались только по делу, решали, что подать на обед и ужин, потушить картошку или просто сварить её, пожарить курицу или свинину. И ни о чём больше. Ели они вдвоём после ухода всех глэйдеров, не выходя в столовую. Фрай просто налил полные тарелки супа, Эми нарезала бутерброды и разлила по стаканам свежесваренный компот, а потом они молча разделили друг с другом трапезу. Фрайпан понимал, девушка не готова говорить о случившемся, ей просто хочется чувствовать, что она не осталась одна, что у неё по-прежнему есть друзья, есть люди, которые никогда её не осудят. И как же Эмили была ему благодарна.
Ближе к вечеру их посетил Клинт, аккуратно заглядывающий в приоткрытую дверь, видимо боясь метлы, которой Фрай мог гонять глэйдеров, решивших обчистить его холодильник, с кухни. Эмили была одна, повар ушёл на плантации за овощами, так что медак смог спокойно выдохнуть, ступая на порог.
— Эмили, — парень старался говорить негромко, чтобы не напугать, но при этом привлечь к себе внимание. Девушка обернулась на зов, слегка приподнимая губы в улыбке при виде друга. — Привет.
— Привет, Клинт. Ты к Фраю? Он только что ушёл, можешь присесть и подождать его, думаю он быстро вернётся.
— Вообще-то я к тебе.
— Ко мне? — блондинка в непонимании наклонила голову в бок.
— Я кое-что принёс. Мы с Джефом думали вдруг ты зайдёшь после обеда, но ты не пришла, так что я решил сам заглянуть. — медак улыбнулся, стараясь унять неловкость между ними. — Это мазь. Она для синяка, но для царапин и мелких ран тоже подойдёт. Ускорит процесс заживления. Мы с Джефом утром ходили в лес за травами, готовили всё строго по рецепту, так что можешь не волноваться – это точно не яд. По крайней мере если исходить из того, что написано в той книжке по медицине, которую прислали Создатели.
— Спасибо, Клинт. Большое. — девушка приняла из рук парня небольшую баночку, наполненную зелёной кашицей. И как она только могла подумать о том, что хоть один из этих людей мог осудить её? Вот Клинт и Джеф, которых вообще не должны заботить её царапины, потратили кучу своего времени на сбор трав, чтобы приготовить лекарство специально для неё. Или Фрайпан, любящий поболтать за готовкой, но сегодня целый день погружённый в тишину, лишь бы не доставлять ей неудобств и не заставлять поддерживать беседу, на которую она явно пока не настроена. Сколько же вокруг неё было поистине прекрасных и чутких людей, готовых пройти с ней и огонь, и воду. И как же часто она этого не замечала. Она больше никогда не позволит себе воспринимать их как должное. — Передай Джефу, что ему я тоже очень благодарна.
— Да не за что, — парень тепло улыбнулся, неловко проводя рукой по затылку и даже немного краснея. — Это ведь наша работа. Нам в любом случае нужны были травы. Да и мазь неплохо так уходит на строителей. Эти остолопы только и делают, что молотят себе по пальцам.
— Думаю мазь поможет им только в том случае, если окунуть их в неё полностью. Иначе эффект не проявится, с их то постоянными побоями. — ребята смеются, и Эмили чувствует, как понемногу возвращается к ней то утерянное желание всеми силами бороться за свою жизнь, за близких ей людей и их общее, хрупкое, но такое неизмеримое, поистине ценное счастье.
— Ладно, я пойду. Скоро закроются ворота, нужно подготовить всё для изгнания. — парень разворачивается, собираясь уходить, но его останавливает окрик девушки.
— Постой! Что за изгнание? — спросила Эмили, хотя исходя из такого неприятного слова, уже можно было сделать вывод, что ничего хорошего за ним не кроется.
— Ты не знаешь? — Клинт получает ответ в виде отрицательного мотания головой. — Вчера вечером и сегодня утром проходил Совет кураторов на эту тему. Принято единогласное решение. Фила ждёт изгнание за то, что…
Медак осёкся, понимая, что чуть не ляпнул лишнего. Эмили опустила взгляд, сглатывая вязкую слюну.
— В общем, его ждёт наказание за нарушение одного из наших правил. Не думаю, что тебе стоит знать подробности. Во всяком случае, я не тот, кто должен рассказывать тебе об этом. — сказал парень, пожимая плечами. Он был не из тех людей, умеющих поддерживать и всегда знающих, что сказать в любой ситуации. Здесь явно был нужен кто-то другой.
Эмили кивнула, принимая и такой ответ, хотя понятнее ей, конечно, не стало.
— Он возле картографической. — Клинт знал, она понимает, о каком именно человеке идёт речь, так что, окинув её теплым взглядом, полным волнения, молча ушёл в сторону медчасти.
Эмили тяжело вздохнула, собираясь с силами. Они не пересекались с Ньютом с самого утра и так нормально и не говорили. Почему-то посмотреть в глаза именно ему, заговорить именно с ним было тяжелее всего. Однако она понимала – это необходимо им обоим и рано или поздно обсудить произошедшее всё-таки придётся. Блондин всегда был на её стороне, так чего бояться? Она просто не могла позволить словам Фила поселить сомнения в своей душе. Эмили знает Ньюта. Она знает, что он никогда не сделает ничего плохого и она обязана платить ему тем же, а не бросать парня в этой слишком громкой, давящей глыбой тишине. Он последний, кто заслуживает чего-то подобного.
Заместитель действительно находился около картографической, активно обсуждая что-то с Алби. Бегуны должны были скоро вернуться, глэйдеры постепенно заканчивали свои обязанности, убирая на место инструменты и загоняя животных в сараи. Каждый с нетерпением ждал скорого ужина и возможности наконец расслабиться и отдохнуть. По крайней мере так казалось девушке, ведь она и Чак были единственными, кто не знал о том, что сегодня предстоит пережить всей поляне, что сегодня никому из ребят и кусок в горло не полезет.
Алби кивнул, видимо соглашаясь с каким-то утверждением Ньюта, а после, хлопнув того по плечу, удалился в неизвестную блондинке сторону. Она крепко сжала руки в кулаки и медленно выдохнула, не позволяя себе отступить. Ну уж нет. Не после всего, что ей пришлой пережить, она будет бояться какого-то разговора. Пора уже брать жизнь в собственные руки и прекращать убиваться и ныть по тому, как несправедлива к ней собственная судьба. Вряд ли она справедлива хоть к кому-то. Так что, собрав все свои силы, Эмили подходит к парню, до этого не замечавшему её присутствия.
— Ньют, привет. — она вдруг почувствовала, что вся былая уверенность утекает от неё сквозь пальцы, стоило только глэйдеру повернуться к ней лицом. Может просто уйти? Как же неловко. — Могу я спросить тебя кое о чём?
— Эми? — карие глаза распахнулись в удивлении. Он не думал, что она подойдёт к нему по собственному желанию, да ещё и заговорит. Блондин тепло улыбнулся, кивая в ответ. — Конечно, спрашивай о чём хочешь.
— Клинт рассказал мне о изгнании. — внутри Ньюта всё оборвалось. Нет. Она не должна была спрашивать его об этом. Как ему говорить о том, что должно произойти? О том, что они отправят человека на верную смерть? И самое главное, что сам заместитель ничуть его не жалеет и впервые в жизни жаждет расправы с кем-то из их общины. — Я точно не поняла, но он говорил, что сегодня Фила ждёт наказание. Что всё это значит? Это из-за меня, да?
— Нет. Нет это не из-за тебя. Это из-за него. Из-за его омерзительного поступка. — Ньют почувствовал, как внутри него начинает закипать злость. Эми и вправду думает, что в чём-то виновата? Будь его воля он бы собственноручно свернул чистильщику шею за то, что тот заставил её чувствовать себя брошенной, покалеченной, за то, что она не может смотреть ему в глаза, за то, что не улыбается, не смеётся как прежде, за отобранное у неё право хотя бы в редкие минуты быть счастливой. — Мы собираемся изгнать его в Лабиринт. Такая участь ждет любого, кто нарушит правила. Он прекрасно понимал, что его ждёт и всё равно пошёл на это, так что в логове гриверов ему самое место.
Эмили понадобилось несколько минут, чтобы осмыслить услышанное. Фила собираются изгнать. В Лабиринт. Ночью. Что означает лишь одно: живым оттуда он уже не вернётся. Его отправляют на смерть. Своего рода казнь. Она не могла понять радоваться ей или сочувствовать ему. С одной стороны, жить в закрытом пространстве с тем, кто напал на тебя, и кто явно пожелает отомстить, не самая блистательная возможность, но с другой… Он всё ещё оставался человеком, который этой ночью должен будет умереть. Которого будет терзать механический монстр, рвать на куски в те минуты, когда они все будут спокойно спать, зная, что в это мгновение где-то там, скрытый высокой стеной, умирает их бывший товарищ, тот, с кем они выживали бок о бок последние годы.
— Я знаю о чём ты думаешь. На твоём лице написано. Но Эмили… — Ньют делает шаг навстречу, стараясь хоть на миг поймать её взгляд и не имея возможности прикоснуться. — За всё в этой жизни приходится платить. За всё необходимо нести ответственность. Мы сами принимаем решения, отвечающие нашим моральным ценностям. И с этими решениями мы либо живём, либо умираем из-за них. Он свой выбор сделал.
— Я понимаю это, но… Изгнание. Это слишком жестоко.
— Таковы наши правила. И Фил, хоронящий мертвецов, знал их как никто другой. — парень вздыхает, обдумывая свои следующие слова. — Эмили, я должен попросить тебя. Во время изгнания побудь на кухне хорошо? Или в Хомстеде. Неважно просто… Не приходи к воротам. Не к чему тебе смотреть на всё это.
Девушка молчит, не зная должна ли соглашаться с ним. Хотелось ли ей действительно увидеть, как её обидчик отвечает за свои действия? Несомненно. Больше всего она желала, чтобы он получил по заслугам. Но таким ли образом? Минхо и так избил его до полусмерти, Фил целые сутки провёл в кутузке без еды и воды, разве этого не было достаточно? Однако она понимала, что законы глэйдеров не оспоримы и решения, принимаемые Советом, всегда подлежат исполнению. Её желания для них не имели никакого веса.
— Эми, я серьезно. Не смей приходить.
— Хорошо. Я буду на кухне. — с этими словами блондинка направилась в сторону столовой, зная, что её слова не стоят ничего. Она должна увидеть. Ведь это самым прямым образом касается её самой.
Вечером, когда над Глэйдом начали сгущаться сумерки – примерно за полчаса до закрытия проходов, – Ньют и Алби собрали всех глэйдеров у Восточных Ворот. Бегуны вернулись совсем недавно и тут же скрылись в картографической, задраив за собой тяжелую стальную дверь. Минхо уже находился там. Алби попросил бегунов закончить свои дела как можно скорее и выделил им на все про все двадцать минут.
Гнетущая атмосфера ожидания чего-то зловещего нависла над толпой, словно грозовая туча. Глэйдеры неспокойно перешептывались. Эмили стояла довольно далеко, совсем немного отойдя от столовой. Никто не смотрел в её сторону и хорошо. Знать, что всё происходящее связанно с тобой и ловить все эти взгляды было бы еще тяжелее. Наконец бегуны покинули будку. Выглядели они очень уставшими, на лицах по-прежнему оставалось напряженное выражение глубокой задумчивости.
— Давайте его сюда! — скомандовал Алби, заставив девушку вздрогнуть и очнуться от дум.
Она опустила руки, до этого сцепленные в замок, повернулась в сторону и стала выискивать глазами Фила, с беспокойством думая, как поведет себя обезумевший юноша, если вдруг увидит её.
Из-за дальнего угла Хомстеда показались три крепких парня, которые буквально волокли Фила по земле – тот отказывался идти самостоятельно. Одежда на парне была изорвана настолько, что едва держалась, а всё лицо покрывали ссадины и кровавые подтёки, оставшиеся после стычки с Минхо. Он походил на мертвеца – таким Эмили его не видела. Надменное выражение его лица, растянутые в усмешке губы и полные собственного превосходства глаза теперь сменились чистым страхом.
— Ньют, — сказал Алби очень тихо. Блондинка поняла, что обратился он именно к нему только потому, что прочитала знакомое имя по губам. – Неси шест.
Заместитель, очевидно, ожидал приказа, поэтому кивнул, уже направляясь к небольшому сараю с садовым инвентарем, стоявшему на плантациях.
Эми проводила его долгим взглядом, а после вновь посмотрела на Фила и его конвоиров. Он по-прежнему не пытался сопротивляться, позволяя волочить себя по пыльным камням. Поравнявшись с толпой, глэйдеры поставили парня прямо перед Алби, и пленник лишь безвольно свесил голову, не решаясь глядеть никому в глаза.
— Ты сам виноват, Фил, — бросил Алби, покачав головой, и посмотрел на сарай, к которому пошел Ньют.
Блондин как раз выходил из перекошенного дверного проема с несколькими алюминиевыми трубами в руках и принялся соединять их в единый шест. Закончив, он закрепил на одном из концов какой-то странный предмет и потащил готовую конструкцию к толпе. У Эмили мурашки побежали по спине, когда она услышала жуткий скрежет, с которым труба волочилась по камням. Она была ужасно напугана всей этой процедурой и почему-то никак не мог отделаться от чувства ответственности за случившееся, хотя и понимала, что ничем Фила не провоцировала. Несмотря на это, девушка сильно переживала. Что она сделала не так? Ответа не было, но угрызения совести все равно продолжали рвать её тело изнутри, словно гриверы, на растерзание которым собирались отправить чистильщика.
Наконец Ньют подошел к Алби и передал тому конец шеста. Только теперь Эми смогла рассмотреть странный предмет, который прикрепил заместитель к противоположному краю: к железной трубе толстой проволокой была прикручена петля из грубой кожи. Большая застежка в виде кнопки указывала на то, что петля могла открываться и закрываться. Назначение механизма стало очевидным.
Это был ошейник.
Эмили наблюдала, как Алби расстегнул его и надел на шею Фила. Когда кожаная петля с громким шлепком сомкнулась, тот поднял голову. Его глаза застилали слезы. Глэйдеры взирали на него в молчаливом ожидании.
— Алби, пожалуйста, — начал умолять Фил таким жалостливым голосом, что Эми засомневалась, а тот ли это парень, который днем ранее избил её в попытке изнасиловать. — Я не собирался её трогать. Клянусь! Это было секундное помешательство. Пожалуйста, Алби. Пожалуйста!
Каждое слово, слетающее с уст чистильщика, было для блондинки словно удар кулаком в живот; она ощущала себя виноватой всё сильнее и сильнее.
Алби не удостоил Фила ответом. Вместо этого он дернул за ошейник, чтобы убедиться, что и на трубе, и на шее парня тот закреплен как надо. Затем прошел вдоль шеста, оторвав его от земли и проведя ладонью по всей длине. Когда достиг конца, крепко обхватил трубу и повернулся к толпе. Он выглядел настоящим монстром. Тяжело дышал, диким взглядом окидывая каждого.
На противоположном конце шеста была совсем иная картина: Фил, дрожащий и плачущий, с петлей из неровно вырезанной старой кожи на бледной худой шее, прикованный к длинной трубе. Даже оттуда, где стояла Эми, она казалась очень прочной – алюминиевый шест если и прогибался в центре, то совсем чуть-чуть.
Алби заговорил громким, почти торжественным голосом, не обращаясь ни к кому конкретно и в то же время ко всем сразу.
— Фил Чистильщик, Совет кураторов вынес решение. Ты приговариваешься к изгнанию за жестокое нападение на Эмили – единственную девушку Глэйда. Решение окончательное. Ты покидаешь нашу общину. Навсегда. Кураторы, занять места у Шеста Изгнания!
Эмили испытала дикую неприязнь к Алби за то, что тот публично связал её имя с изгнанием Фила. Чувствовать собственную ответственность было невыносимо. Ощущение вины трансформировалось в злость и желание обвинить кого-нибудь другого – ей сильнее всего хотелось, чтобы Фил наконец-то исчез, а все поскорее закончилось.
Один за другим из толпы вышли несколько юношей и, подойдя к шесту, крепко взялись за него. Помимо Ньюта, среди них был и Минхо, что неудивительно, ведь он тоже был куратором. Десять парней расположились с равными промежутками между Алби и чистильщиком: наступило гробовое молчание. Единственным звуком, нарушавшим тишину, были приглушенные всхлипывания Фила, который не переставал вытирать нос и глаза. Он пытался повернуть голову, однако ошейник мешал ему оглянуться назад и увидеть сам шест и кураторов.
В душе у Эмили снова что-то переменилось. Все-таки это было неправильно. Неужели Фил заслужил такую судьбу? Наверняка можно наказать его как-то иначе. Неужели она до конца своих дней будет нести груз ответственности за случившееся? Как же хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Находиться здесь было невыносимо, но и уйти она не могла.
— Пожалуйста, — сказал Фил срывающимся от отчаяния голосом. — Пожалуйста! Кто-нибудь, помогите мне! Вы не можете так со мной поступить! Я был здесь гораздо дольше неё!
— Молчать! — крикнул Алби.
Но Фил не обращал на него внимания, продолжая умолять о пощаде и дергая кожаную петлю на шее.
— Эмили! Пожалуйста, останови их! Помоги мне! Пожалуйста!
Он переводил жалобный взгляд с одного глэйдера на другого, но все неизменно отворачивались, не решаясь посмотреть ему в глаза. Девушка была несказанно рада, что находится так далеко. Фил не смог бы увидеть её даже если бы захотел. И как только хватало наглости простить помощи у того, кому всего за несколько минут навсегда сломал жизнь? Для него это ошибка, а ей жить с этим чертовым страхом, протягивая его сквозь всё своё уродливое существование.
И всё-таки это было невыносимо…
— Если бы мы позволяли безнаказанно творить преступления таким шанкам, как ты, община долго бы не протянула, — крикнул Алби. — Кураторы, приготовиться!
— Нет, нет, нет, нет, — слезно заголосил Фил. — Я клянусь, сделаю все что захотите! Клянусь, что больше это никогда не повторится! Ну пожалуйста!
Его пронзительный вопль заглушил грохот Восточных Ворот, пришедших в движение. Правая стена, скрежеща камнем по камню и высекая снопы искр, заскользила влево, отгораживая Глэйд от ночного Лабиринта. Земля задрожала. Эмили поняла, что сейчас должно произойти, но не знала, хватит ли у неё мужества досмотреть до конца.
— Вперед! — скомандовал Алби.
Кураторы толкнули шест перед собой и начали выпихивать Фила за пределы Глэйда – прямо в Лабиринт. Его голова резко дернулась назад, и он издал пронзительный сдавленный крик, даже более громкий, чем грохотание закрывающейся стены. Он упал на колени, но один из кураторов, идущий впереди тут же рывком поставил его на ноги.
— Нет! — закричал Фил, брызгая слюной. Несчастный бился изо всех сил и, вцепившись в ошейник руками, пытался его разорвать. Впрочем, он не мог противостоять парням, которые общими усилиями продолжали волочить его к границе Глэйда, выход из которого был уже почти перегорожен правой стеной.
Фил попытался упереться ногами в камень на границе Ворот, но задержал продвижение лишь на долю секунды – несмотря на сопротивление, шест неотвратимо выталкивал его в Лабиринт. Приговоренный извивался всем телом, стараясь освободиться от ошейника, но вскоре оказался за пределами поляны. До полного закрытия Ворот оставалось всего несколько секунд.
В последней отчаянной попытке избежать изгнания Фил с силой вывернулся в петле, рискуя сломать шею, и оказался лицом к лицу с глэйдерами. Эмили зажмурилась так сильно, что перед глазами заплясали разноцветны пятна. Она зажала уши двумя руками, опускаясь коленями на землю. Нет, она не может слышать этого. И как только у кураторов хватает воли совершать подобное? Как этой силы хватает у Ньюта, у её маленького личного солнца?
— Держать! — крикнул Алби.
Фил издал протяжный крик, настолько пронзительный, что Эми сильнее припечатала руки к лицу, в попытке заглушить этот звук. Это был животный исступленный вопль, от которого у бедняги наверняка разорвались голосовые связки.
Неужели вчера она выглядела также? Неужели кричала также отчаянно?
В последнюю секунду стоявший впереди куратор отсоединил наконечник с прикрепленным ошейником от основной трубы, после чего остальные быстрым движением втащили шест назад, оставив Фила за пределами Глэйда. Он был изгнан, и его последние крики потонули в ужасном грохоте сомкнувшихся стен.
Эмили почувствовал, как по её щекам, крупными каплями потекли слезы...
P.s: Всем доброго дня) Как всегда задержанная глава и как всегда я ей не удовлетворена🥲 Это уже традиция. Постепенно буду проверять её на ошибки. Вся сцена изгания полностью взята из книги, поэтому не удивляйтесь, что она немного отличается от того, что было в фильме. Во всяком случае, я надеюсь, что вам новая часть понравилась. Следующая глава в процессе, постараюсь её не задерживать (надеюсь получится хоть раз). Ну, а пока что, спасибо всем, кто меня читает, мне очень важно ваше мнение❤️🌸