Эпилог
Разбойники гуляли вовсю, пьяный гвалт был слышен за квартал от таверны. Еще бы! В суматохе они прихватили все, что плохо лежало. И пусть гобелены выцвели, а позолота местами облетела, добычу можно было очень удачно толкнуть где-нибудь в соседнем городе.
Налис пробиралась между столами, не скрывая омерзения. Ей были глубоко противны красные рожи, горланящие похабные песни. И все же она двигалась вперед. Налис искала сестру.
Вайсанна не праздновала с остальными. Она сидела одна в самом темном углу. На столе перед ней стояла пивная кружка.
— Когда мы поедем домой?
— А мы не поедем. Я не поеду. А ты поступай, как знаешь. Только подальше от меня.
Сестра подняла на нее взгляд. Обычно ясные голубые глаза казались мутными, расфокусированными. Лицо Вайсанны искривилось в гримасе.
«Да она же мертвецки пьяна!» — с ужасом осознала Налис. Ноги затряслись от страха. Если Вайсанна чуть не убила ее в трезвом состоянии, что же она может сделать сейчас? Амулет все еще висел на шнурке, но без Лейна Налис чувствовала себя уязвимой. И все же она спросила:
— И куда же ты собралась?
Вайсанна неопределенно махнула рукой.
— В Гочев. Теперь у меня есть люди, я могу чего-то добиться с ними.
— Но... как же отец?
— Отец... Отец будет в ярости в любом случае. И виновата, конечно, будет старшая сестра. Она же бросила нож. У нее же руки из задницы растут. Она же лезет в мужские дела. Не то что ты. Ты же еще ребенок. Папочкина принцесса.
Налис с ужасающей ясностью поняла, что ее могут уже завтра бросить одну в незнакомом городе, в сотнях километров от родного Гагошпа. Неизвестно, отправится ли с разбойниками Лейн, но даже с ним она не представляла, как они будут выбираться. Надо во что бы то ни стало переубедить Вайсанну.
Преодолев сковавший тело страх, Налис сделала шаг вперед, наклонилась к сестре.
— Неправда, Вайя. Он всегда ставил тебя в пример. Он любит нас обеих. Обеих, слышишь? А если все будет так плохо, как ты говоришь, тогда... Тогда я возьму вину на себя.
Она очень надеялась, что до такого не дойдет.
Вайсанна долго не отводила взгляд. Налис не могла понять, думает ли сестра или впала в ступор от выпивки. Рот сестры приоткрылся, голова покачивалась словно в такт неразличимой для других музыке. Наконец Вайсанна моргнула, взгляд обрел хоть какую-то осмысленность.
— Нет, Налис. Мне надоел Гагошп. Надоели тупые покупатели, косо смотрящие на женщину с мечом. Надоели лицемерные купцы, в лицо готовые умереть за тебя, а за спиной обсуждающие каждый проступок. У меня нет ни сил, ни желания всему этому противостоять. Мое место здесь, с разбойниками.
— Ты просто бежишь от проблем! С отцом, с городом. Как может такой безответственный человек руководить другими?
Вайсанна горько усмехнулась.
— Ну да, бегу. Мне плевать. Я не хочу это обсуждать. Уж точно не с тобой.
Сердце Налис упало. Угасали последние лучики надежды.
— Но... Но ты хотя бы позволишь мне идти с вами, пока по пути?
* * *
В зале приемов градоправитель Вевво выглядел куда величественнее, чем в собственной спальне. И сопротивляться ментальным атакам было куда сложнее. Даже Русалка за спиной у Феникса не вселяла уверенность.
— Итак? — спросил градправитель. — Вы принесли его?
Помимо воли губы Феникса раздвинулись в улыбке.
— О да, Ваша Светлость. Орлик.
Парень послушно выступил вперед, протянул сверток первому советнику. С брезгливой миной тот передал его градоправителю.
— Какой-то он тихий. Уж не решили лии вы обмануть меня?
— Что вы, Ваша Светлость. Присмотритесь повнимательнее, и вы поймете, в чем дело.
На лице градоправителя отразилось недоумение. Но по мере того, как он разглядывал окоченевшее тельце, завернутое в чистый лоскут ткани, недоумение сменялось гневом.
— Вы обманули меня! Стража!
Из спины Орлика тут же показалось острие копья.
— Ничего подобного. — Голос Феникса, обычно напоминающий тихий скрип, теперь громом разнесся по всему залу. — Вспомните текст моей клятвы, Ваша Светлость. О состоянии ребенка ничего не говорилось. И состояние, прошу заметить, не худшее. Он даже не пахнет.
* * *
Хуже, чем сейчас, Визар не чувствовал себя, наверное, никогда. Захотел доказать самостоятельность, умник! Повелся на подначки сестры, какой молодец!
Повесив голову, он, словно побитый пес, шел по знакомым с детства коридорам. Лиске еще хватило уверенности держать голову высоко, но взгляд у нее был испуганный, затравленный. Лица Гримберта Визар не видел, но фигура мага словно усохла и постарела. При каждом взгляде на Гримберта Виза душила бессильная злость. Он доверял этому человеку, считал его своим учителем. Думал, что Гримберт поможет ему стать кем-то большим, чем тенью сестры. А он просто сдал их отцу, как сломанные игрушки.
Димитрос, шедший во главе конвоя, постучал. Из кабинета послышался приглушенный голос:
— Войдите.
С замирающим сердцем Визар переступил порог.
Глупо предполагать, что отец встретит их без леди Келестины. Ее сочувствующий, понимающий взгляд мучил Визара куда сильнее, чем хмурая сосредоточенность Алистера ди Манселла.
— Гримберт, не мог бы ты подождать снаружи?
Маг кивнул и вышел.
— Ты тоже, Димитрос.
Брат с явным неудовольствием последовал за Гримбертом. Они оказались беззащитны перед отцовским гневом.
— Садитесь, — с убийственным спокойствием сказал Алистер. Визар еле-еле заставил себя с достоинством опуститься в кресло. Он не отводил взгляда, продолжая смотреть отцу в лицо. Алистер ди Манселла ненавидел трусов.
— Итак, — продолжил он. — Я жду рассказа.
— О чем? — выдавила сестра.
— Обо всем. О ребенке, о ваших странствиях, о ваших встречах с моими людьми.
Проглотив ком в горле, Визар начал говорить. На чародейном языке, разумеется. Он рассказал о том, как они путешествовали по «знакомым» Гримберта, как маг учил его основам своего ремесла, как они спасли Мозраэну из огня, как попали в ловушку с приглашением на праздник и чем этот праздник обернулся. Периодически Виз как можно незаметнее поглядывал на леди Келестину. Она слушала внимательно, заинтересованно, не перебивая. В этот момент они с отцом были очень похожи. Одинаковое спокойное любопытство на лицах, даже позы одинаковые.
А Лиса дополняла рассказ. Вся напускная гордость растаяла, как снег под солнцем. Сестру только что не трясло от волнения. Да и сам Визар, наверное, выглядел не лучше.
Когда они наконец закончили, за окном было уже светло. Леди Келестина пододвинула Визару графин с водой. В кабинете повисло напряженное молчание. Наконец отец повернулся к супруге и произнес:
— По-моему, они неплохо справились, а?
— Видишь, а ты беспокоился. — На лице леди Келестины расцвела улыбка.
Визар чуть не подавился водой. Лиска закашлялась.
— В каком смысле — справились?
Алистер ди Манселла посмотрел на них. Вся суровость исчезла без следа. Напротив, по лицу отца расплывалась широкая улыбка.
— Неужели мы могли подумать, что я не знаю, что затевается у меня в доме?
— То есть... Ты все знал, да? — упавшим голосом спросил Визар.
— Не только знал, но и устроил. Гримберт связался со мной еще на подходе к Ниведле. Попросил Зуб Дракона. Я согласился, но только если за кинжалом присмотрит кто-то из моих детей. Кстати, я все еще жду.
Отец протянул руку. Визар почувствовал, как его душа уходит в пятки: он вспомнил, как Лиса прятала кинжал перед праздником, а потом... Не потеряла ли она его, не украл ли стражник? Оставить Драконий Зуб в Оломе было бы верхом глупости!
У Визара отлегло от сердца, когда сестра выудила кинжал из складок платья.
— Как мы могли забыть, папа? — криво улыбнулась она.
Алистер любовно провел пальцами по цветному лезвию.
— Я давно хотел, чтобы вы сменили обстановку, стали самостоятельнее, получили новый опыт. И Берти... Гримберт с его светлой головой предложил разыграть вот такую комедию. По-моему, все завершилось вполне благополучно.
Визару хотелось разбить голову обо что-нибудь. Это было очень в стиле их отца: устроить эксперимент на собственных детях и посмотреть, «достойны» ли они. Наверное, следовало бы разозлиться, но сил на это не было. Да и логика в действиях отца была: путешествие действительно пошло им с Лисой на пользу.
— На самом деле, он еще как волновался, — добавила леди Келестина, с хитринкой глядя на Алистера. — Весь извелся.
В любой другой день она не стала бы подначивать Великого и Ужасного. При детях ди Манселла подрыв авторитета отца был табу. Эти слова значили одно: теперь Визар и А Лиса — полноправные члены семьи.
— Но это не отменяет наказания.
— О боги, Алистер, какого еще наказания?
— Они ослушались меня, так что хотя бы номинальное наказание должно быть.
И тут Визу в голову пришла в голову отличная идея.
— А как насчет добровольного изгнания?
Все изумленно на него уставились.
— Отец, я и так хотел попросить тебя разрешить мне еще попутешествовать. Может даже... — Он помолчал. — Может даже с Гримбертом, если он согласится. Думаю, тебе пригодится маг под рукой через пару лет?
Алистер ди Манселла задумался.
— Хмм... Но я не могу отпустить вас обоих. Мне нужен хоть один совершеннолетний наследник.
— Я с удовольствием останусь дома, — сказала Лиска. — Нагулялась по самое «не хочу».
Визар, конечно, ожидал похожего ответа, но мысль о расставании с сестрой расстраивала. Хотя, может, будет нелишним отдохнуть от нее пару лет.
— Как посмотришь на, скажем, недельный домашний арест? — предложила леди Келестина.
— Месяц, минимум!
* * *
Сейчас, обтирая тело Охотницы губкой, Феникс вспоминала, как они впервые встретились. Ах, как давно это было! Она помнила Охотницу еще девчонкой с длинными волосами, отливающими золотом на солнце. Она часто щурилась и стеснялась своих веснушек. Она пыталась выглядеть дерзкой и бесстрашной, но Феникс видела, как дрожат ее руки.
Сейчас Охотницу трясет по другой причине. Дар окончательно истощил ее.
Как Феникс порой жалело, что решилось на эту авантюру с собственной шайкой! Они думали, что это будет веселое приключение «для своих», и вот как все обернулось... Градоправитель не простит им выходки с ребенком, а Охотница будет вынуждена уехать в Вечные Мерзлоты.
Проклятие Пожирателя Заклинаний окончательно подавило в ней ту, прежнюю Охотницу. Девушку с резким голосом и громким смехом. Женщину с выразительным лицом, фонтанирующую новыми идеями. Отвергнутую всеми, кроме него. Нуждающуюся в защите, которую никто не способен дать. Теперь это уже не Охотница за Головами, не Двуликая, даже не Шиза. Эта женщина в ванне — Верховная Ведьмарка. Она зашла за край.
Феникс обвело пальцами острое лицо подруги, коснулось обрезанных волос, двух длинных косичек. Последняя «трапеза» вконец ее измотала. Лицо Охотницы уже не казалось живым.
В голову опять полезли воспоминания. О том, как Феникс помогала Двуликой заплести косу в первый день знакомства. Тогда Охотница как раз потянулась поправить кролика на вертеле и обожглась. При одной мысли об этом в носу у Феникса начинало свербеть от запаха паленых волос.
В тот вечер они порядком напились из фляжки, которую Охотница сняла с тела покойного наставника. Ни она, ни Феникс даже не подумали о карауле. Измученные дорогой и тяжелыми разговорами, они просто заснули у горящего костра. Для Феникса до сих пор загадка, как их не сожрали дикие звери или кто похуже.
Охотница приоткрыла глаза. Увидев склонившегося над ней Феникса, она глупо заулыбалась.
— Рас мы растелили ушин, мошешь насывать меня прошто Дшилл, латы? Тавай топиратьшя то горота вместе? — Внезапно ее лицо помрачнело. — То, щто ш топой штотворили, ушашно. Я таше не тумала, щто мошет пыть щто-то хуше того, ш щем штолкнулашь я шама...
«Она тоже переживает тот вечер».
Феникс погладил подругу по голове.
— Все хорошо, Джилли. Я рядом. Тебе нужно отдыхать. Не вставай, я справлюсь. Отнесу тебя ко мне, лады?
— Я никогта не ела нищего вкушнее! Еще утром я тумала, щто штохну в этом лесу от голота!
— Чшшш...
Феникс уже качало худощавое тело Охотницы, как ребенка.
«Как же ты одна жить будешь?»
Завернув подругу в тряпку, служившую и полотенцем, и ночной рубашкой, он понес ее наверх, в спальню. Впервые за восемьдесят лет слеза скатилась по смуглой щеке Феникса.
* * *
— Я вижу храм.
Вайсанна странно посмотрела на нее.
— Что ж, значит, пора прощаться.
Сестра спешилась. Разбойники расступились, пропуская свою предводительницу. После катастрофы на празднике Вайсанне удалось переманить к себе не только кое-кого из слуг, но и парочку стражников. Разбойники, особенно бывшие заключенные, с воодушевлением отнеслись к идее похода на Гочев.
А Налис решила все-таки заглянуть в храм. После сбывшегося предсказания она не могла выкинуть из головы загадочную эльфийку.
Налис посмотрела в лицо Вайсанне. В глазах сестры отражалась та же нерешительность, что и у нее самой.
— Передавай привет отцу, — наконец сказала Вайсанна.
— Я пойду с тобой, — вдруг сказал Лейн.
Налис постаралась не выдать свое облегчение слишком явно. Сестра с сожалением хлопнула чародея по плечу, коротко кивнула Налис и круто развернулась. Разговор окончен.
Налис смотрела на удаляющиеся спины разбойников. Они словно забыли об их с Лейном существовании. Перебрасываясь шутками, бандиты растворялись в лесу.
— Ну что, идем? — Чародей выжидающе смотрел на нее. Вздохнув, Налис взвалила дорожную сумку на плечо.
До обители они добрались меньше, чем за полчаса. Как раз успели до темноты. Жрицы Альфаренны радушно предложили гостям еду и кров. Налис с Лейном поделились с ними новостями и сплетнями, услышанными в дороге.
После ужина Налис сразу отправилась в храм. Он был обставлен аскетично: внутри возвышалась только статуя богини.
С десяти лет, когда боги отказали ей в покровительстве, Налис не была в храме. Сейчас она чувствовала себя воровкой, вломившейся в чужой дом. Осторожно ступая по древним плитам, Налис приблизилась к статуе. Поддавшись детскому любопытству, Налис заглянула в лицо Альфаренне. И почувствовала, как рот открылся от удивления.
«Не может быть!»
На Налис глядела та самая уличная гадалка!
* * *
— Приехали, жрече.
Охнув, брат Дилат оперся на руку возницы и слез с телеги. Перехватив посох поудобнее, жрец поковылял к обители. Наконец-то он был дома.