Глава 4
Чэн пешком поднялся на пятый этаж. Привычно толкнул деревянную дверь и вошел на порог. Квартира встретила его невыносимой духотой и беспорядком. В коридоре куча коробок с надписями и маркировкой. Углядывалась бытовая утварь, верхняя одежда и даже стиральная машина. Все-таки решила переезжать.
Он закрыл дверь и тихо прошел в комнату, игнорируя приоткрытую дверь в ванную. Шун все никак не успокоится.
В спальне ничего не изменилось. Красная шелковая постель не заправлена, на ней какие-то вещи и косметика. Здесь пахло вином и пылью, а тяжелые бордовые шторы не пропускали ни свет, ни воздух.
Хэ еще раз бросил взгляд на кровать, сдвинул шторы и открыл окно. Прохладный ветер ворвался в комнату, закружив невидимые частички пыли на солнце.
Сколько часов он проводил здесь, прячась от дел и забот, зарываясь головой в мягкие волосы Шун? Много. Очень много. Можно было даже сказать, что ему было жаль. Все-таки с ней было хорошо. Если бы не разница в статусе он может быть даже позвал бы ее замуж, еще лет через пять. Но они оба знали, что ни отец ни Цзянь не дадут на это согласие. Идти против обоих сразу Чэн не решался.
Вдруг дверь открылась и на порог вошла она, заставив Чэна замереть.
Растрепанные каштановые волосы волной лежали на плечах, молодая вздернутая грудь манила к себе, под левой начиналась татуировка: колючие лозы уходили за спину, там окручивали спираль и спускались к бедрам, скрываясь за резинкой кружевного белья. Там, где была роза. Его роза.
– Оденься. – холодно бросил Чэн, отворачиваясь. Не так говорят с людьми, с которыми тебя связывало полжизни. Они ведь даже не расстались по-человечески: он позвонил в тот же вечер, словно подросток.
– Раньше тебя это не смущало. – обижено заметила Шун и накинув на себя полупрозрачный розовый халат двинулась на кухню.
Чэн помедлил немного, стараясь отогнать непрошенные мысли и тяжелым шагом двинулся за ней следом.
На кухне ничего не изменилось, кроме того, что отсутствовала микроволновка, стоявшая на холодильнике. Му уже поставила чайник и отвернувшись к столешнице доставлю кружки.
– Съезжаешь? – Чэн легко забрался на барный стул.
– Ага. – Плечи девушки вздрогнули. – К сестре вернусь.
– Почему не останешься?
Ишун глубоко вздохнула и повернулась на него, держа в руке пакет с растворимым кофе.
–Такая квартира мне не по карману. Да и твой круг общения мне осточертел. Одни бандиты и преступники. Лучше сестре поеду. Она давно звала, на племяшек посмотреть.
Чэн с трудом представлял Ишун в одной из провинций в роли заботливой тетушки.
– Ты хорошо все обдумала? – ему почему-то не хотелось отпускать ее. Гребанная привязанность и боязнь одиночества. Даже если они не встречались, могли бы видеться. – Может присмотришь кого? По тебе с ума сходят многие.
Ишун вернулась к приготовлению кофе.
– Я не шлюха. И не содержанка.
Чэн был согласен. С первым.
Девушка вдруг снова развернулась и впилась в него взглядом.
– Я видела ее. Ходила несколько дней назад в клуб.
Бритый. Чэн так и знал, что этот придурок не сможет держать язык за зубами.
Му, увидев, как изменилось его лицо, поспешила добавить:
– Не ругай его. Я очень сильно просила. За девчонку извини, я не сдержалась. Но она тоже мне будь здоров зарядила.
Не ругать?! Да он прикажет Цю разрезать его на куски и выкинет в реку!
– Зарядила? – не понял Чэн.
– Девчонка с серым волосом. Не красавица, ну да ладно.
Чэн молчал, разглядывая мельчайшие изменения узора дерева, на поверхности столешницы.
– Что в ней такого, Чэн? В то, что ты влюбился, я не поверю. Так в чем же дело?
– Какая разница? Мы с тобой больше не в отношениях. Я могу таскаться за любой понравившейся мне официанткой.
Ишун улыбнулась. Осторожно, едва приподняв уголки губ.
– Почти шесть лет вместе. Я слишком хорошо тебя знаю. Ты ничего не делаешь просто так. И мне интересна причина.
– Тебя это не касается. – он взял в руки предложенную кружку и ухмыльнулся. – Могу я надеться, что после всего, что между нами было, ты не подсыпала мне яд?
– Это было бы слишком просто для тебя, дорогой. – Ишун уместилась на соседнем стуле, закинув ногу на ногу. – Думаю, тебя убьёт шальная пуля.
Хэ сделал глоток и согласно кивнул. Кофе, как всегда, оказался отвратительным на вкус. Домохозяйка из Ишун была так себе.
–Это все вопросы, которые ты хотела мне задать?
– Есть еще просьба. – она откинула волос с лица. – Хочу остаться друзьями. Сильных врагов у меня предостаточно, а вот друзей мало.
– Без проблем. Мой номер у тебя есть.
Насколько же он привязался к ней, что дал свой личный телефон, который знали только Тянь, отец и Цю?
Они посидели еще немного и Ишун стала торопить его домой.
– Скоро Бритый приедет. – улыбнулась она, на немой вопрос Чэна пояснила:
– Он караулит меня после шести. Будет неловко, если вы с ним пересечетесь.
– Если дело в Бэе, только скажи. – Чэн нахмурился. –Знаешь же, что он пальцем тебя не тронет без моего ведома.
Ишун закусила губу и уронила руки на колени.
– Нет! Чэн. Дело не в нем. – голос ее сделался резким и плаксивым. – Дело в нас с тобой. Просто уходи. Молча, не прощаясь, как ты всегда привык.
Он перевел на нее взгляд. По лицу Ишун катились крупные слезы.
– Иди! – поторопила она. – Прошу тебя!
Чэн молча кивнул, поднялся на ноги и направился на выход из квартиры.
Всю дорогу до дома, он ехал с паскудно-щемящим ощущением в груди. Непривычное чувство, вернуло ему ощущение жизни, он будто глотнул свежего воздуха.
Когда последний раз он чувствовал жалость? Сострадание? В пятнадцать? После смерти матери? Отец всегда говорил, что контроль и дисциплина - самое важное в жизни.
«Чувства лишь губят тебя, сын. Эмоции порождают в душе колебания. В твоей работе это недопустимо. Закройся иначе ты умрешь», —так он сказал, когда в первый раз заставил его резать собак.