Глава 18
Нужно было потребовать больше людей.
Эта мысль неотступно преследовала Цзиньюаня во сне. Он всё сделал неправильно, не учёл очевидного, и теперь подведёт отца, подведёт А-Юэ...
Он просыпался среди ночи с больной головой и долго не мог найти себе места, проверяя и перепроверяя свой план.
Всё вроде сходилось. Но с допущением, что школы Цзянху всё же придут и поддержат.
Единственный раз, когда он почувствовал, что Небо ему благоволит, случился внезапно: командующие Сяо Сичунь и Лю Хэ, бывшие ему на Юге как правая и левая рука, прибыли всё же в столицу. Генерал Су, принявший командование, скрепя сердце отпустил их за принцем.
Хотя Сяо Сичунь по годам могла быть ему разве что старшей сестрой, прозвище у неё было «Старая тигрица»: такой опасной она была для врага, такой хитрой и яростной. Когда-то Цзиньюань опасался её насмешек, её белого невидящего глаза, перечёркнутого шрамом, но потом понял, что Старая тигрица не будет смеяться над чем попало, и начал к ней прислушиваться, чтобы заслужить доверие.
Лю Хэ был её полной противоположностью: если Старая тигрица была тяжела и широка в кости будто крестьянка, то он был строен, гибок и юн. Обожал украшать себя, знал толк в изысканных винах и мог к любому случаю прочитать стихи. Старая тигрица его ласково называла Молодым лисом.
— Неужели за мою хитрость и ловкость? — спрашивал он, щуря фениксовые глаза.
— Просто голос у тебя такой же противный и скрипучий.
Лю Хэ сотни раз слышал эту подначку, но каждый раз заходился счастливым смехом.
Ходили слухи, что они любовники, что младший сын Старой тигрицы, бегавший ещё с детской чёлкой, как раз от него, но Цзиньюань, ради приличия, эти слухи всегда пресекал. Всё-таки у Сяо Сичунь был муж, хоть и болезненный.
Отрадно было снова увидеть старых друзей, услышать их шутки. Со старыми боевыми собратьями под боком даже дышать стало легче.
И всё же, в его ночных кошмарах чудовище из тьмы пронзало бледными шипами воинов, снова, и снова, и снова, а он не мог даже подбежать к ним, — ноги не слушались...
Но вот синего тумана в тех снах не было.
Он и не заметил его сперва: в предутренних сумерках, когда «лесорубы», доставшие из своих тюков мечи и доспехи, строем отправились к Агатовой горе, синеватая дымка стелилась под ногами, змеилась в росистой траве как часто бывает. Но вот пришло промозглое утро, а синева не исчезла. Теперь туман встал вокруг плотной стеной.
Белый яд ждал их. Специально заманивал подальше.
Как много известно этим тварям? Знают ли они про А-Юэ? Про Чжоу Вэйяня и его ядовитый дым?
Он едва удержался от искушения отправить кого-нибудь к А-Юэ. Нельзя разделяться. Не сейчас.
— Быть начеку! Защищать фланги! — крикнул он, и боевой рог протяжно застонал, подхватывая команду.
Не надо было отпускать от себя Фэнбао. Но как было не отпустить?
С самого начала он заметил, что демон неохотно говорит о том, как проводил тут время.
— Показал твоей девчонке несколько приёмов старого пастуха, — признался он, когда Цзиньюань спросил прямо. — Хочешь и тебе покажу?
— Как-нибудь потом. Она... что-нибудь говорила обо мне?
Они сидели на веранде с видом на лотосовый пруд, и ему постоянно приходилось отгонять комаров, именно поэтому он махал веером так быстро. А вовсе не потому, что ответ его волновал.
— Нет, не говорила. Забыла сразу же!
— Фэнбао!
Демон довольно оскалился.
— Думаешь, я тут целыми днями болтал с ней о мальчишках и хихикал? Я нашёл дело поинтереснее! Хочу чтобы у Шэ Лань было достойное место для упокоения, так что понемногу разгребаю мусор в старой обители.
Цзиньюань искренне обрадовался. Демон, сперва заботившийся лишь о своих желаниях, совершает благое дело! Разве это не победа добра над злом?
Много он понимал тогда!
Как бы пригодился ему Фэнбао, когда туман сгустился так, что на расстоянии вытянутой руки ничего не видно! Демонический огонь, пожалуй, смог бы рассеять колдовской морок, вышибить клин клином!
— Сомкнуть ряды! — крикнул он, не надеясь, что кто-то его услышит. Он сам слышал лишь собственные шаги, словно позади уже никого не было.
Туман топил любой звук. Не почувствуй Цзиньюань движение воздуха у лица, не увернулся бы от клинка.
Спереди, слева, справа, — демоны были везде! И не только люди в масках: монстр с налитыми кровью выпученными глазами попытался хватить его кистенем, просвистел над ухом дротик слепого белого демона.
Будто во сне Цзиньюань отражал удары, стараясь не вглядываться в мерзкие рожи, чтобы не стошнило. И надеялся лишь, что его солдаты делают то же самое: сражаются, а не бегут в страхе.
— Господин! — К нему пробилась Сяо Сичунь, на ходу утирая рассечённую бровь над невидящим глазом. — Пора! Дайте сигнал!
— Докладывай!
Цзиньюань пнул длиннорукого желтушного демона цвета, и тот улетел обратно в туман. Но за ним, прямо под ноги, вывалился обезглавленный труп солдата.
— Они везде! Окружили нас, загоняют глубже в ущелье! Между молотом и наковальней!
Цзиньюань воткнул меч в горло кому-то в демонской маске, подкравшемуся сбоку.
— Цзянху?! — рявкнул он, едва не запнувшись о труп очередного солдата.
— Не видно! Но тут ничего не видно! Дайте сигнал! — Старая тигрица, одним прыжком оказалась у него за спиной и рассекла надвое существо, напоминавшее грузную, складчатую летучую мышь.
— Рано! Они должны прийти!
Старая тигрица выругалась, но перечить у неё не было времени: меч разил во все стороны, Цзиньюаню один раз даже пришлось присесть , чтобы она смогла снести демону голову.
Фэнбао! Шэ Цзюэ! Неужто решили бросить его?!
Он отказывался в это верить. А-Юэ никогда не ушла бы со своего поста, Шэ Цзюэ не ушёл бы без неё.
А Фэнбао...
Цзиньюаня многие считали наивным, не видящим очевидного. И вправду, он долго не замечал, что происходит между его демоном и главой Шэ. Догадывался конечно, но всегда думал, что такое невозможно. Где уж сойтись созданиям настолько разным?
Так и не понимал ничего, пока не подошёл однажды к кабинету главы, — павильону, скрытому среди сосен, — и не услышал странные сдавленные звуки.
Дверь была приоткрыта немного, достаточно, чтобы он смог увидеть главу Шэ на полу. Его обнажённые плечи белели в ярком солнечном луче, сползший халат едва прикрывал лопатки. Волосы, свободные от заколки, прилипли ко лбу, струились как водопад. Он прижался к доскам грудью, силясь подняться, царапался , но чья-то рука из полумрака властно легла на его затылок, прижала его щекой к полу.
Глава Шэ смотрел в его сторону, но Цзиньюань готов был поклясться, что он ничего не видит: взгляд томных, влажных глаз устремлён был куда-то далеко, алый, будто обветренный рот приоткрыт, щёки и шея залились жарким румянцем.
Поэтому он не удивился, когда Фэнбао вышел через несколько минут, помахивая винным кувшином, совершенно довольный.
Ну и нравы нынче у священных школ!
— Завидуешь? — спросил Фэнбао, проходя мимо. Сытая ухмылка так и приклеилась к его лицу. — Пока господин Хуань Фэнбао добывал огонь за горными хребтами, ты небось пытался хоть искру из мокрой палки высечь!
— Кто завидует распутству? — Цзиньюань покраснел. — Наоборот, я должен тебе посочувствовать! Чем ближе ты с главой Шэ, тем дальше твоя душа от спасения.
Фэнбао не впечатлился.
— Захочешь быть третьим, — прямо скажи, что-нибудь придумаем.
— Да как можно...
Но демон только отмахнулся и рассмеялся.
Ему всё были шутки!
Но на военном совете Цзиньюаню трудно было смотреть на невозмутимого главу Шэ. Пусть ни единой лишней складки не было на его одежде, ни единого волоска не выбилось из причёски, Цзиньюань никак не мог избавиться от того, другого образа в голове, отталкивающего и соблазнительного...
"Лучше бы демон тебя съел!" — думал он в сердцах и тут же ругал себя за мелочность, убеждал себя, что для Фэнбао это ничего не значит...
Пока тот не подошёл накануне похода, и не попросил, прямо глядя в глаза:
— Отпусти меня с Шэ Цзюэ.
— Это ещё почему?
Ему немедленно стало стыдно за свою резкость, но раздражение было сильнее.
— Ты мой слуга, Хуань Фэнбао, и должен быть там, где я скажу!
— Потому я тебя и прошу. Как своего господина. Могу поклониться даже, если сиятельному принцу от этого легче станет.
Он отвесил земной поклон по всем правилам, но никакого уважения в этом не было.
— Неужто... — Цзиньюань велел себе быть великодушнее, но челюсти свело. — Неужто он тебе так дорог?
— А ты что такой кислый, уксуса напился? — Фэнбао ухмыльнулся, отряхивая колени, и молниеносно схватил его за подбородок: вроде бы ласково, но так, что не вырваться. — Ну и ну! Сразу видно, императорской сын, хочешь владеть всем под небесами.
— Я здесь ни при чём! А вот ты... для чего тебе быть рядом с ним, когда мне нужна твоя сила?
— У тебя будет целая армия! На что тебе один проходимец с кнутом? Да я и не хожу под знамёнами, у меня свободный нрав. — Фэнбао посерьёзнел. — Соберись ты, баоцзы! Ты не спишь со своей девчонкой, вот у тебя голова и забита глупостями. Шэ Цзюэ человек осторожный, при этом никаких письменных обещаний меж вами нет. Если он прикинет опасность и решит отступить, что ты делать будешь? А если остальные повернут назад?
Цзиньюань уже думал об этом и раньше успешно избегал этих мыслей. Ему не нравилось думать о людях плохо. Но в словах Фэнбао был свой резон. Священные школы ни за что не пошли бы против императора в открытую, но затеряться случайно в горах или попасть в ловушку демонов им никто не мешал: если решат не приходить, повод всегда найдётся.
— Если ты считаешь главу Шэ подлецом, способным предать, зачем ты с ним связался?
Фэнбао хмыкнул.
— Шэ Цзюэ не предатель по натуре, но в настоящем бою оказался лишь однажды, и это крепко его напугало. Люди это всего лишь люди. Он может дрогнуть.
Почему-то Цзиньюаню в его голосе послышалась печаль.
Он вновь подумал невольно, что император Юйчжэн был, вероятно, человеком особого благородства, каких не найти в теперешние времена. Тем, кто никогда не бежал от опасности и отважно шёл навстречу смерти.
— А сможешь ли ты принудить его исполнить обещание? Я бы... я бы не смог приказывать А-Юэ.
Фэнбао расхохотался.
— Ох и весело вам будет вместе жить! Но я не такой мягкотелый как ты! Я — Агатовый владыка! И не равняй нас: вы с девчонкой Шэ слепились как медовые шарики в котле, смотреть тошно. А мы с главой Цзюэ просто дурака валяем от нечего делать. Надо будет — я его за волосы к тебе притащу!
Цзиньюань вспомнил их с Шэ Цзюэ бой, задорный, полный подначек и насмешек, и покраснел.
— Я... тебе верю. Но не переусердствуй!
Фэнбао снова поклонился ему, но в этот раз как будто искренне.
И вот теперь... ни его, ни воинов.
Сразу двое людей в масках бросились на Цзиньюаня , стремясь пронзить копьями, но лезвия рассекли пустой воздух: он упал на колени, отклонившись назад, так что алая кисточка копья, задубевшая от крови, лишь мазнул его по лицу.
С одним из копейщиков расправился Молодой Лис, другого утащила в туман рука в тяжёлой перчатке: верно, Тигрица.
Что если священные школы отступили и Фэнбао не смог их отговорить? Что если А-Юэ...
Нет, А-Юэ не могла его предать. Но из-за тумана она даже не знает, жив её возлюбленный или мёртв.
Цзиньюань прыгнул, уходя от шипастой дубины, грозившей переломать ему колени, и сверху вонзил меч в затылок огромной неясной фигуре в тигриной шкуре.
Так не могло продолжаться. В конце концов их силы иссякнут.
Он выхватил из-за пояса ракету, одним движением чиркнул зажигательной палочкой о пояс и ракета со свистом унеслась в вышину, за границу тумана. Взрыва он не услышал, лишь слабый хлопок, но ему хотелось надеяться на лучшее.
А-Юэ не могла оставить его. И не могла пренебречь своим долгом.
Ему казалось, что целую вечность ничего не происходило: пальцы, сжимавшие меч, свело судорогой, один наплечник улетел, сорванный мощным ударом копья, ноги скользили в кровавой грязи.
И вдруг...
Он скорее почувствовал, чем услышал звук. Ему показалось, что порыв ветра прошёл сквозь него, перемешав внутренности так, что сердце оказалось где-то в горле.
Тот же порыв ветра снёс без остатка туман, обнажив кровавое поле боя.
На мгновение всё замерло, словно солнечные лучи неожиданно научились пронзать как стрелы. Никогда ещё Цзиньюань не видел такого чистого неба, такого золотого света!
— В атаку! — крикнул он изо всех сил, и будто отвечая на его зов, сосновый лес на склоне расцветился синим и алым — священные кланы выполнили клятву! Они врезались клином, рассекая поток монстров, и те смешались, дрогнули. Вопль наполнил ущелье. Твари, казавшиеся такими жуткими в тумане, на ярком свету стали просто уродцами, которых водят по улицам на потеху. Пытаясь сбежать в свои норы, они поворачивались к воинам спиной, и тут же падали, пронзённые копьями, рассечённые клинками.
Так легко. Оставалось задушить их в их же логове...
— НАЗАД! — заорал Цзиньюань срывая голос. — ЯД! Там яд!
Но некому было трубить отступление, да и поздно — Фэнбао, огромный, рогатый, пылающий как пожар, с разбега врезался в ворота, расшвыривая демонов под воодушевлённый рёв.
— Назад! Назад!
Но ворота пали, и никто даже не услышал приказа. Волну уже было не остановить...
Потом Старая тигрица рассказала Цзиньюаню, что лишь когда первые ряды начали падать, сипя и харкая кровью, они очнулись. Но было уже поздно.
Где-то в вышине взвизгнула флейта, и гора вздохнула синим туманом.
Твари, так позорно бежавшие, развернулись, ощетинившись окровавленными шипами, клыками, когтями, и вновь ринулись в атаку.
Фэнбао насадил на рога разбойника в маске и отшвырнул, мотнул головой, сбрасывая гирлянду кишок.
Кровь заливала его лицо, он словно потерял разум от ярости.
— БЕЛЫЙ ЯД! — гремел его рёв над сутолокой. — ЦЗЯН СЮЭЛЯН!
Несколько солдат кинулись на него с пиками, приняв за очередного врага. но он просто расшвырял их, как котят.
Мгновение, и он взвился с места, исчезнув за границей тумана.
— Черепаший выродок! — рявкнул Цзиньюань ему вслед. Но понял.
Хочешь победить змею — отсеки ей голову. Без флейты своего господина эти существа смешаются так же, как его солдаты без боевого рога.
Если Фэнбао знает, где прячется Белый яд, все выживут. Если же нет...
«А-Юэ», — мысленно взмолился Цзиньюань, насаживая на меч очередную тварь, нечто вроде человека, зашитого в свиную шкуру. — «Сотворите чудо, А-Юэ... ещё раз... ещё хоть один раз...»
Он никогда не сдавался на поле боя, но теперь все мысли спутались, он понятия не имел, что делать. Если продолжать наступление, надеясь на ещё одно чудо, люди могут погибнуть ни за что. Да и как командовать войском, когда туман поглощает даже звук боевого рога?
Отчаяние стиснуло его горло.
«Сдавайся, принц», — прошептал ему голос из тьмы. — «Ты ничего уже не сможешь поделать, гробница Юйчжэна станет и твоей могилой».
Руки его вдруг ослабли. Высокая фигура в чёрных доспехах неслась из тумана прямо на него, но он не в силах был поднять меч, и словно бы наблюдал со стороны как палач заносит шипастую палицу над его головой...
Что-то с силой тарана врезалось в демона сбоку, отбросило к скале. Цзиньюань успел заметить только, как раскололась палица в хватке когтистой пятерни, как демон взвыл, насаженный на острые рога.
Фэнбао мотнул головой, брезгливо отбрасывая его, чёрная кровь вперемешку с золотой лавой струилась по его обнажённому телу, дыхание вырывалось клубами пара, волосы упали на лицо. Он как будто стал ещё выше, огромнее: одежда превратилась в лохмотья, едва прикрывавшие тело, а Цзиньюань, бывший обычно ему по грудь, теперь дышал в живот.
— Фэнбао! — позвал он, и демон обернулся, но ничего человеческого больше не было в его взгляде.
— Фэнбао! Ты убил его?!
Разбойник в маске на бегу вонзил в Фэнбао копьё. Тот выдернул древко из спины, как зубочистку, и с ревом выпустил несчастному струю пламени прямо в лицо.
— Фэнбао! — Цзиньюань пнул змею с человечьей головой, пытавшуюся обвиться вокруг его сапога. — Приди в себя!
— Я в себе... — его голос похож был на гул костра. — Я спокоен.
Он размахнулся и следующему разбойнику удар когтей снёс маску вместе с лицом.
— Где ты был, Хуань Фэнбао?! Докладывай! Ты убил его?
Фэнбао расхохотался, словно сотня поленьев, объятых пламенем, затрещала одновременно.
— Ты мой командир... прикажи, и я всё сделаю.
— Тогда я приказываю...
— Нет! Подчини мою волю! — Демон перегнулся пополам, заглядывая ему в глаза. В глубине его зрачков полыхало пламя, дыхание опаляло лицо. — Подчини...
Некогда было спрашивать, что он имеет в виду. Вокруг гибли люди, а туман становился лишь гуще.
— Но я обещал тебе...
— Возьми обещание назад! — Демон схватил его за горло, приподнял над землёй как игрушку. — Прикажи мне! Иначе я туда не вернусь! Никогда не вернусь!
Цзиньюань стиснул его запястье, но это было всё равно что сжимать камень.
— Хршо... гореть... тебе в аду...
Хватка немедленно раздалась, Фэнбао рухнул на колени. Бледная тварь, похожая на полуразложившийся труп, воспользовалась этим, чтобы замахнуться над его склонённой шеей, но Цзиньюань вовремя послал ей в горло нож.
Приказать ему... но что приказать? Фэнбао никакой туман не был помехой, и ядовитый дым его не отравил бы. Он один может переломить ход сражения! Но ведь и А-Юэ в опасности. Если Белый яд понял, откуда донёсся звук гуциня, значит он отправил туда своих тварей.
Убить бы его... но если Фэнбао не смог победить его один раз, кто сказал, что он сможет сделать это во второй? Нет, в одиночку — не сможет.
Но что если А-Юэ всё же в безопасности? Разве она не умеет сражаться? Разве Фэн Гуанмин не с ней? Она сможет подождать ещё немножко. Она сможет. А-Юэ всегда прощает его и всегда соглашается ждать...
— Отнеси меня на вершину горы! — потребовал Цзиньюань, отгоняя неприятное, скребущее чувство внутри. — Убьём Цзян Сюэля на вместе!
Его обдало жаром, мир перевернулся. Фэнбао безо всяких церемоний закинул его на плечо и прыгнул.
***
Не так Цзиньюань представлял схватку с вражеским полководцем.
Он один раз победил вражеского генерала, но то был честный поединок, и кочевое войско больше походило на разбойничью банду, удовлетворившуюся одной дуэлью. Трёхсотлетний колдун — совсем иное дело. Негоже прибывать на схватку с ним, болтаясь на чужом плече.
Цзиньюань успел увидеть лишь скалы, пропасть, туман внизу, и вот Фэнбао уже сбросил его на пожухлую траву, зарычал на кого-то.
Цзиньюань встал, борясь с тошнотой. Здесь, на вершине горы, не было тумана, — тот плыл внизу как море. В небе ветер гнал мрачные тучи, трепал белые одежды и волосы колдуна, восседавшего на расколотом троне, развевал чёрный плащ воина, охранявшего его.
Шевелил ленты в волосах А-Юэ.
Она лежала у подножия трона, но крови на ней не было.
Впрочем, разве нельзя убить бескровно...
Он сдержал крик, рвущийся из горла. Этого враг и добивается, — чтобы он потерял голову, показал, как дорога ему А-Юэ. Принялся умолять.
Нет. Не сейчас. Не сразу.
— Белый яд! Я, У Цзиньюань, принц Западной Шу, пришёл отомстить за поруганную гробницу своего предка, императора Юйчжэна! Встань и сразись со мной!
Белый Яд грациозно поднялся. В руках у него был тонкий, изящный цзянь с белой лентой на конце.
Цзиньюань ждал ответной речи, какой-нибудь красивой самоуверенной тирады, ведь должен же был этот злодей назвать себя! Это простая вежливость, в конце концов. Но ничего подобного не произошло: он лишь кивнул чёрному демону и тот обрушился на Цзиньюаня мощным выпадом широкого клинка.
Прежде чем сталь ударила о сталь, Фэнбао налетел на врага, обхватил его сзади, сжал, не давая вырваться. Это была странная атака — Цзиньюань ждал, что демон вопьётся в открытое горло или вырвет сердце, но вместо этого он просто держал, уткнувшись в чёрное плечо. Он даже как-то уменьшился в размерах...
Цзиньюаню некогда было думать об этом. Убедившись, что путь свободен, он бросился на колдуна в белом.
Сражаться с ним было всё равно что биться с туманом — клинок свободно проходил сквозь белые одежды, вспарывая слои шёлка, но ни разу не вонзился в плоть, даже не поцарапал: каждый удар приходился в пустоту. Колдуну этот бой будто был не интересен: он не атаковал даже когда ему представлялась идеальная возможность. Словно тянул время.
Конечно, он тянул время! Там, внизу, его демоны были на поле боя как у себя дома. Ввязавшись в эту схватку, он ничего не терял.
Раздался рёв, и Фэнбао пролетел мимо него, врезался в каменный трон, отколов подлокотник.
Чёрный демон, получив свободу, ринулся на Цзиньюаня, и теперь ему пришлось уйти в глубокую защиту, отбиваясь от обоих.
— Спаси А-Юэ! — крикнул он, но Фэнбао то ли не услышал, то ли не мог исполнять больше одного приказа за раз.
Он снова увеличился в размерах, теперь высокий трон был ему по колено, рога заострились как лезвия копий, клыки вылезли, раздвинув губы, изо рта и ноздрей валил пар.
Наклонив голову он помчался к колдуну, желая насадить его на рога, но тот был быстрее, — прыгнул, оттолкнулся сапогом от затылка Фэнбао, так, что того швырнуло о скалу и рога вонзились в камень.
Он взревел, мотая головой, пытаясь вырваться, и гора затряслась вместе с ним. Цзиньюань едва устоял на ногах, даже чёрный демон опустился на одно колено, и белый колдун упал, неловко приземлившись рядом с А-Юэ.
Этот промах ему дорогого стоил.
А-Юэ вдруг одним взмахом выдернула ленту из волос и накинула ему на горло, стягивая, откинулась назад, упираясь коленями в его узкую спину.
Чёрный демон замешкался, решая, кого ему атаковать, но выбрал А-Юэ. Разумеется, Цзиньюань не мог ему позволить.
По скале пошли трещины, порода раскалывалась у него под ногами, ходила ходуном. И всё же, наука мастера Жуань-цзы засела крепко. Не зря они с учителем когда-то сражались на рыбацкой лодчонке, влекомой течением. Тогда-то он считал это просто потехой бойцов из Цзянху...
С тех пор Цзиньюаню не попадался такой умелый противник. Широкий цзянь в руке врага казался не тяжелее травинки, взмахи, хоть и широкие, были так быстры, что нападать не выходило, оставалось лишь отбиваться.
В пылу битвы капюшон соскользнул с головы демона. На одно ужасное мгновение Цзиньюаню показалось, будто он смотрится в зеркало...
Но этот мужчина был старше, бледный как снег, бесстрастный, как мрамор — ни кровинки в лице: не то человек, не то искусно сделанная кукла.
Он даже бровей не нахмурил, когда гора начала трескаться под ним с ужасным грохотом, — продолжал сражаться перепрыгивая через стремительно ширящиеся трещины.
Краем глаза Цзиньюань заметил, что Фэнбао стал ещё выше, — теперь он был огромен, — чёрная рогатая фигура, объятая пламенем. Люди были ему теперь едва ли по колено. С рёвом он обхватил скалу и вырвал её из тела горы.
— ЦЗЯН СЮЭЛЯН!
— Фэнбао! Нет! А-Юэ! Беги оттуда!
Но его крик потонул в грохоте камней, летящих в бездну.
Цзиньюань чувствовал, что его тащит куда-то. Чёрный демон, будто не замечая препятствий, занёс меч, но камни вздыбились у него под ногами и он неуклюже упал на Цзиньюаня. На мгновение Цзиньюань запутался в его чёрном плаще, но нашарил руку с клинком, выкрутил, прижимая к груди, обхватывая плечо ногами.
Пыль забила глаза и рот. На мгновение Цзиньюаню показалось, что он не только ослеп, но и оглох, — внезапно такая тишина наступила вокруг.
Поток камней прекратился. Демон перестал сопротивляться.
Цзиньюань протёр глаза, пытаясь понять, что происходит, и, оглядевшись, обнаружил, что мир вокруг остановился. Пыль застыла в воздухе облаками, обломок скалы завис в небе. Замерли белые язычки пламени вокруг Фэнбао.
Абсолютное мгновение тишины...
...прежде чем пришёл звук.
Одна нота гуциня, низкая, вибрирующая, прошла ветром — пригнула кроны сосен как траву, сдула колдовской туман. Ураган пошатнул гору до самого основания, и Цзиньюань готов был поклясться, что она издала то ли стон, то ли вздох, прежде чем начать рушиться, складываться внутрь себя.
Он не видел ничего из-за взметнувшейся пыли, не мог встать — его тащило вместе с камнями в образовавшуюся воронку. Мимо промелькнуло что-то голубое, похожее на рукав А-Юэ, и Цзиньюань в последний миг успел схватиться за него.
Тяжесть А-Юэ потянула его вниз быстрее, и он из последних сил вонзил меч поглубже в поток, чтобы хоть как-то затормозить, удержаться... удержаться...
***
— ...ждали нас? Но не знали всего плана.
— Не знали того, что было сказано на совете.
Цзиньюань очнулся и немедленно кашель сильный, выворачивающий внутренности, напал на него. Он кое-как встал на четвереньки, и его вырвало, к привкусу песка во рту добавился привкус утренней похлёбки.
— Принц! Ваше высочество!
Он протёр глаза и увидел над собой Чжоу Вэйяня, с ног до головы закутанного в тёмно-серые одежды. Значит он не погиб в завале...
— А-Юэ!
Он сел, лихорадочно оглядываясь, но А-Юэ была рядом: её устроили, подложив под голову чей-то свёрнутый плащ, зачем-то туго примотали к телу левую руку.
Он осторожно коснулся правой руки, слушая слабый пульс, борясь с желанием сжать крепко-крепко.
А-Юэ... его храбрая маленькая А-Юэ! Но как она оказалась на этой вершине?
— Она жива, — сказал Вэйянь, подавая ему флягу с водой. — Но рука сломана.
— А Фэнбао?! Где он? Он превратился в демона, и до сих пор...
— Мастер Хуань копает. Лучше скажите, где Белый Яд? Вы убили его?
Цзиньюань встал, борясь с головокружением. Копает... Фэнбао копает... зачем?
Он взглянул на меч, лежащий рядом, старинный широкий цзянь с причудливыми узорами на рукояти, и вспомнил.
Сокровища! Всё это было ради сокровищ...
Он снова закашлялся, но на этот раз смог справиться с тошнотой, и посмотрел вверх.
Скалы нависали над ним, причудливо, почти смыкались в вышине. Скалы, которых раньше не было. Значит они внутри горы, в её пасти, а это — клыки, которые вот-вот сомкнутся...
— Возможно А-Юэ убила его. Когда я видел Белого яда в последний раз, они сражались. — Он обернулся к Вэйяню. — Вы выполнили свою работу, господин Чжоу, примите мою благодарность.
— Мы просто делали то, что должны были. — Чжоу Вэйянь коротко поклонился. — Вам нужно спуститься и показать, что вы живы. Бой всё ещё идёт.
Цзиньюань кивнул, оглядываясь в поисках Фэнбао. Гора внутри стала просто лабиринтом, нагромождением валунов, но из-за одного валуна вдруг, сопровождаемый ругательствами, вылетел крупный камень.
— Фэнбао? — Цзиньюань осторожно заглянул за валун и увидел яму. Из нее торчали длинные рога.
Значит Фэнбао ещё не до конца принял человеческий облик.
— Он где-то здесь! Он упал сюда, я видел!
— Он?
Цзиньюань заглянул в яму и разглядел среди мусора остатки лестницы, вырубленной в скале. Неужели тот самый проход...
Фэнбао, сдувшийся до размеров чуть больше человеческих, выворачивал камни голыми руками и отшвыривал в стороны. Волосы его торчали во все стороны как у сумасшедшего, лава из его ран не текла, а выплёскивалась, мускулы на обнажённой спине ходили ходуном, пара когтей сломалась.
Ему следовало бы прикрыть наготу, но кажется это сейчас заботило его меньше всего.
— Цин-эр! Он где-то здесь! Он же был рядом с тобой!
— Цин... — Цзиньюань нахмурился. — Тот чёрный демон... император Юйчжэн?! Но это невозможно! Ты обознался или попал во власть иллюзии.
Фэнбао перестал рыть. Взгляд его жёлтых глаз был нечитаем, как у зверя.
— Малыш Юань. Я узнаю Цин-эра где угодно. Если даже он яшмой переродится, я узнаю его и стану на поясе носить как подвеску.
Цзиньюань не стал спорить, ему хватало того, что Фэнбао больше не выглядел неуправляемой тварью, а способен был на разговор.
— Вы раскопали проход, мастер Хуань? — спросил Чжоу Вэйянь, подойдя к краю ямы. — Надо увериться, что его не завалило.
— Есть там проход, — бросил Фэнбао, и, поднатужившись, выворотил откуда-то сбоку узорную плиту.
Дыра за ней была узка, только если боком протиснуться.
— Малыш Юань пробил потолок в прошлый раз. Если здесь проползти, дальше можно на верёвке спуститься.
Чжоу Вэйянь немедленно спрыгнул в яму, подошёл к проходу, оценивая.
— Откуда вы это знаете?
— Это моя гора, я жил тут веками. Я её чувствую. И Цин-эр где-то здесь!
— А Белый яд? — спросил Цзиньюань, глядя, как Вэйянь протискивается в проход.
— Он слишком хитрый, чтобы так просто сдохнуть. Но если не объявится, значит тоже здесь похоронен.
Это звучало неутешительно, но Цзиньюань не стал придираться.
— Фэнбао, остановись. Не копай пока. — Он положил руку на горячее плечо. — Ты можешь навредить Чжоу Вэйяню.
Фэнбао отчего-то послушался, устало опустился на камень, на глазах уменьшаясь в размерах. Цзиньюань, воспользовавшись случаем, накинул ему на плечи свой плащ.
— Все эти годы я думал, что он... а он... — Фэнбао махнул рукой. — Нет. Я знал, что он жив. Почему тогда тот могильный мох Ван Сиюй решил, что это я его...
Он замер, глядя куда-то в пространство.
— А... вот оно что. Я же... провёл над ним ритуал.
— Что?! — Цзиньюань нахмурился, пытаясь заглянуть ему в лицо. — Это ты сделал его таким? Ты вспомнил, или...
— Не всё! Но я это сделал. — Фэнбао запустил пальцы в волосы, сжался, застонал горестно. — Я это сделал... Всё должно было сойтись... он бы умер для всех, потом воскрес для меня... и мы стали бы свободны, и жили бы вечно...
Цзиньюань потёр подбородок, пытаясь собрать головоломку.
— Вы хотели разыграть его смерть, чтобы сбежать вместе?
— Да. Видишь, всё получилось! — Фэнбао горько усмехнулся. — Мы теперь оба бессмертные.
— Но постой, при чём здесь Белый яд? Как он смог вмешаться в ваши планы?
— Этого я не знаю. Знаю только, что обрёк на страдания того, кому желал счастья. Такова натура демона и её не изменить, малыш Юань. Только вот...
Он неожиданно вскинул голову, прислушиваясь, но увидев Чжоу Вэйяня, выбирающегося из дыры, лишь разочарованно вздохнул.
— Проход действительно есть, и сокровищница там, где вы и показывали. — Чжоу Вэйянь бросил Цзиньюаню золотую заколку в виде полумесяца. — Я не умён и не учён, ваше высочество, но смею предложить вам вот что: вы возвращайтесь и добивайте остатки демонов. Мы с мастером Хуанем достанем часть золота, разбросаем среди обломков, а хранилище вновь закроем плитой. Пусть те, кто пришёл за добычей, её получат и порадуются. Но оружие и реликвии... погибли, и не достанутся уже никому. Разве так не будет лучше? Глава Шэ со мной согласен. Мастер Хуань тоже. Слово за Вашим Высочеством.
Он смотрел в упор, без тени пиетета, и Цзиньюань в который раз отметил, какие холодные у него глаза: слишком светлые, почти жёлтые.
Можно ли доверять человеку с таким взглядом?
Но в его словах был смысл. Главное, что демоны мертвы и А-Юэ в безопасности. Зачем выпускать в мир новые соблазны? Зачем делать воинов Цзянху, без того непокорных, сильнее?
Но лгать в глаза отцу и оставлять без защиты царство... разве благородный человек может так поступить?
Он взглянул на Фэнбао, надеясь найти ответ. Пусть он демон, но прожил сотни лет.
— Что, баоцзы, хочешь чтобы твой предок дал совет? — устало поддразнил Фэнбао. — Тогда скажу тебе вот что. Нищие и Каменные кулаки были за то, чтобы бросить тебя.
Цзиньюань застыл. Они действительно задержались, но вдруг это из-за тумана...
— Ты ведь не стал бы мне лгать.
— Не стал бы. А может и стал бы, я же демон. — Фэнбао усмехнулся. — Дело не в том, кто тебе лжёт. Дело в том, кому ты веришь.
Цзиньюань посмотрел на небо, голубеющее среди каменных клыков. Последний дар Шэ Юя. Жив ли он? И рука А-Юэ заживёт ли?
Дело в том, кому веришь...
— Хорошо. — Он поднялся, отряхнул одежду. — Я принял решение.