ГЛАВА 7
По дороге то и дело попадались тела пауков, кабанов, даже оленей, с испачканными кровью рогами. Трупы животных вперемешку с человеческими, словно страшная эпидемия вдруг накрыла эти места.
Время давно перевалило за полдень, начал собираться дождь: тучи плотно обсели верхушку горы, и холодный, мокрый туман спустился вместе с ними.
Малыш Юань больше не заикался о похоронах. Он стал молчалив, но это и к лучшему, — Фэнбао не собирался помогать поросёнку, который едва не сказал то, чего поклялся не говорить. Хватит благотворительности. Мальчишка — не Сюэцин: ни благородства, ни верности, одни слова и сожаления.
Он твëрдо решил, что, спустившись с горы, покинет его, ничего не объясняя. Агатовый владыка сможет справиться со своими подданными сам!
Правда, плечо слушалось всё хуже... но это ничего. Золотой бутон способен всë исправить!
Тела несчастных, прорвавшихся к обители раньше, свисали с деревьев и надвратных балок как огромные серые тюки.
Чжоу Вэйянь, увидев это, нахмурился сильнее обычного и немедленно отослал учеников вниз. Фэнбао не ожидал от него такого, но видно это были все ученики, которые прилепились к этой Небом забытой школе, и других не предвиделось.
Он подошëл к самому низко висящему тюку и ткнул его кнутовищем.
— Как думаете, кто здесь? Бедолага без роду и племени или может быть Феникс золотой долины? — спросил он, чтобы как-то развеять уныние. Мне вскрыть кокон и посмотреть, что там за шелкопряд?
Ответа он не дождался. Ну, не очень-то и хотелось.
Не оборачиваясь на молчаливых спутников, он прошёл в ворота, наклонившись, чтобы не задеть мертвецов.
Он не в настроении был красться и осторожничать, — хотел наоборот приблизить встречу, которой так страшилось его сердце.
Гуйфэй... конечно же она вернулась сюда. Каким дураком он был, что не подумал об этом раньше! Нет... может быть он подумал? Может быть не поверил в еë смерть и искал еë?
Он не мог вспомнить.
Фэнбао не надеялся встретить еë во внутреннем дворе, но и не ожидал, что увидит среди унылых серых камней и липких полотнищ паутины такое важное сборище: невзирая ни на холод ни на дождь, воины сидели в кругу, погружëнные в медитацию. Стена ци колыхалась вокруг, словно горячий воздух.
Двое «фениксов» из Огненного меча: тот, что с бородой, видно, глава школы, тот, что помоложе — точно его сын. Девица из школы Тысячи потоков, двое седобородых стариков в незнакомых Фэнбао цветах, видно пришли за лекарством от ревматизма, и красотка Шэ Юэ. Ей, видно, недосуг было медитировать, потому что услышав шаги, она тут же открыла глаза и вскочила.
— Шисюн!
Что за девчонка? Бросилась к этому копчёному куску мяса Вэйяню, будто только его и ждала, а на бедного малыша Юаня даже не посмотрела. Фэнбао заметил, как вытянулось его лицо.
— Шисюн! Оно... оно забрало Яньяня! — девчонка схватила мальчишку Вэйяня за руки. — Мы медитируем, чтобы снести ворота единым ударом!
Мальчишка Вэйянь усмехнулся.
— Ну, теперь единым не получится. Ты же покинула круг! Дурочка...
Фэнбао закатил глаза. А вот и слабое место этого сухаря! Девчонка. И что же сделает малыш Юань?
Малыш Юань, конечно, не смог оставаться в стороне.
— Мой слуга сможет уничтожить эти ворота, — надменно произнëс он. — Бояться нечего.
Фэнбао закрыл лицо ладонью.
«Слуга»! Ну разумеется.
— Вряд ли другие герои согласятся уступить мне такую честь, — усмехнулся он. — Кто первый в ворота, тот первый за Золотым бутоном!
— Не совсем так, уважаемый Хуань Фэнбао. — Глава Огненного меча подошëл и поклонился, приветствуя собравшихся. За его спиной сгрудились остальные, недовольные тем, что их медитацию прервали.
— Получит Золотой бутон тот, чей удар будет последним. Но мы не можем действовать опрометчиво: юный Шэ Янь в опасности.
Фэнбао на глаз оценил размер и крепость дверей. Они могли бы удар тарана выдержать, к тому же их так заплело паутиной, что она смягчила бы любой удар.
— Он знал, куда шëл, и скорей всего уже мëртв.
—Да как ты смеешь?! — девчонка Шэ ткнула его острым кулаком в больную руку. — Он мой брат!
— Значит ты должна была лучше присматривать за ним! Что же теперь сваливать всë на других?
— Фэнбао! — прикрикнул малыш Юань, словно пса воспитывал. — За этими дверями наверняка ждут полчища пауков. Я предлагаю нам разделиться: мой слуга и вы все отвлечëте их на себя, пока мы с барышней Шэ и Чжоу Вэйянем проникнем через крышу.
Воины переглянулись. Ясно, о чëм они все думали! Фэнбао только интересно было, решится ли кто сказать.
— Значит мы поляжем в битве с пауками пока вы незамеченными заберëте награду? — не удержался мальчишка из Огненного меча. Малыш Юань нахмурился в ответ как грозовая туча.
— Я думал о том, как спасти ребëнка! Неужто вам жадность так глаза застит?!
— Моя мать при смерти, — сквозь зубы прошипел мальчишка. — Будь вы на моëм месте, господин стратег, вы бы не задумываясь обменяли любую жизнь на еë драгоценную !
— Иди на крышу, если тебе так нужно, Фэн Гуанмин, — Чжоу Вэйянь скрестил руки на груди. — Я привык встречать противника лицом к лицу.
На милом личике девчонки Шэ отразилось страдание. Неужто этот кусок вяленого мяса был ей так дорог? Растрëпанный, мрачный, лет на десять еë старше... а всë ж у него как будто больше шансов, чем у малыша Юаня.
Фэнбао мстительно усмехнулся.
— Всë, надоела мне болтовня! — объявил он, отошëл подальше для разбега...
Ему даже ци не нужно было собирать, — ярость требовала выхода. Он наклонил голову, исподлобья глядя на дверь как на ненавистного врага, напружинившись...
Ах, как давно он не бегал вот так, чуть не отрываясь от земли, летя как огненный шар, неостановимый! Кажется, двери разлетелись в щепу за его спиной, несколько тварей попытались вцепиться в него, но с визгом отлетели, пылая.
Он думал это будут пауки, но нет — в мрачных коридорах обители несли стражу волки.
Гуйфэй любила собак. Этого она, видно, не забыла.
Волку, вылетевшего навстречу, он оторвал голову, морщась от запаха палëной шерсти. Второго удавил кнутом.
— Гуйфэй!
Нет ответа.
Он вышиб одну дверь, вторую, но ничего кроме серости запустения и волчьего помëта на находил. Паутина липла к его лицу, колыхалась вокруг шëлковыми пологами.
— Гуйфэй!
Забытая кумирня, заплесневелые таблички с именами на алтаре.
Её имя тоже было там.
Как она должно быть напугала всех! Благородный род Шэ, бежали с горы так, что забыли своих предков!
— Покажись! Неужто не узнаëшь меня?! Гуйфэй!
Мраморный экран в главном зале упал, рассечëнный его кнутом, поднимая клубы пыли.
— Шшш... Ты разбудишь его... — прошипел голос из тьмы, оттуда, где склонилась над водами яшмовая ива барельефа. Еë каменные ветви колыхались от ветерка, но присмотревшись Фэнбао понял, что это колышутся паутинные космы. А за ними, двигаясь плавно...
О, Г уйфэй!
На мгновение Фэнбао показалось, что столетия не изменили еë.
Эти белые плечи и водопад чëрных волос, словно росчерк чернил. Алые губы — лепесток пиона, и глаза, тëмные, блестящие, — затягивающий чëрный колодец...
Он едва увернулся от удара огромной паучьей лапы.
Нет, это больше не прекрасная гуйфэй. Нижняя половина еë тела сделалась уродливым паучьим туловищем, поросшим чëрными шипами.
— Ты не узнаëшь меня, Ланьлань? Это я, Фэнбао!
— Уходи... оставь меня с моим мальчиком...
Она держала мальчишку Шэ на руках, но не как живой щит, а как любимое дитя.
Изящной рукой с обломанными коралловыми ногтями, она прижимала его голову к своей тяжëлой белой груди, любуясь, как он, в забытьи, сжимает губами сосок, словно младенец, пьющий материнское молоко.
Но из второй груди, вместо молока, сочился чëрный яд, такой же, как проник в рану Фэнбао.
— Он не твой сын, гуйфэй. — Фэнбао стиснул зубы. — Твой сын умер триста лет назад. И ты давно должна была упокоиться вместе с ним.
Шэ Лань подняла на него глаза, словно только что проснулась. Чëрная слеза скатилась по еë щеке, оставляя мутный след.
— Где он... Фэнбао? Где мой господин? Его сын такой здоровый... так жадно ест...
Мальчишка глотал и глотал яд, смертельно бледный. Бесполезно было придумывать, как спасти его.
— Я не знаю, где Сюэцин. Я не помню. Но он... — Фэнбао стиснул кулаки. — Он отомстил за тебя. Всë это уже не важно, Ланьлань. О царстве Ся никто уже не помнит. Забудь!
— Мой господин... нет, он жив, он придëт... Сюэлян сказал мне...
Фэнбао нахмурился:
— Сюэлян?
Но Шэ Лань не успела ответить: девчонка Шэ упала на неё через дыру в крыше, как разозлëнная орлица, и вонзила меч в паучью спину.
Из глотки демоницы вырвался страшный крик, но мальчишку она не отпустила.
— Нет! — безнадëжно крикнул Фэнбао.
Прыгнувший следом малыш Юань отсëк еë руку и вырвал мальчишку Шэ из демонской хватки.
Третий юнец, из Огненного меча, не стал нападать — он бросился к нише под яшмовой ивой. Ничего другого Фэнбао от него и не ожидал, но бежать наперерез не было времени. Он должен был сперва проводить гуйфэй в последний путь.
Шэ Лань металась, окровавленная, пытаясь достать круживших вокруг неë детей паучьими когтями и ядовитыми плевками. Еë лицо исказилось от боли, ничего человеческого в ней больше не осталось.
Фэнбао прыгнул, и захлестнул кнут вокруг шеи демоницы.
— Юань!
Но принц не успел. Демоница рванулась пытаясь освободиться, и пнула мальчишку из Огненного меча. Тот ударился о стену, найденная шкатулка вылетела из его рук и укатилась в темноту.
Фэнбао проследил за ней взглядом.Зря — ухватившись за кнут, демоница размахнулась и швырнула его в другую стену.
Он выпустил кнутовище и успел, перевернувшись в воздухе, оттолкнуть ся от стены и приземлить ся на ноги. Рядом девчонка Шэ пыталась привести в чувство брата, у дверей глава Огненного меча отбивался от оставшихся волков, а бросивший его Чжоу Вэйянь устремился вперëд.
Они с малышом Юанем ударили одновременно: лезвие Юаня вышло между грудей демоницы, а меч мальчишки Чжоу снëс ей голову.
Последний крик, последняя судорога, — и душа гуйфэй отлетела для нового перерождения. Но Фэнбао не верил, что в следующей жизни она станет счастливее.
Он поднялся, и понял, что не может больше шевелить рукой. Если б можно было пожертвовать ей ради спасения души Шэ Лань, он бы отсëк еë немедля. Но за гуйфэй он мог теперь лишь отомстить. А для мести ему нужны обе руки.
Шкатулка нашлась неподалëку — запуталась в паутине. Он вскрыл еë, вытряхнул на ладонь единственную золотистую пилюлю...
Холодное лезвие упëрлось в его шею.
— Нет, мастер, — так же холодно сказал Чжоу Вэйянь.
— Почему же? — Фэнбао не повернулся, не хотел видеть, как малыш Юань закроет на это глаза. — Мой хозяин нанëс последний удар. Мы имеем право забрать золотой бутон.
— Мой молодой господин умирает. Все видели, что я отрубил голову этой твари.
Фэнбао рассмеялся.
— Она была уже мертва, и ты это знаешь.
— Прекратите! — Малыш Юань подошëл и отобрал у Фэнбао пилюлю, бледный как смерть, перепачканный в чëрной крови. Ни слова больше не говоря он подошëл к полумëртвому мальчишке и вложил золотой бутон в его рот, протолкнул поглубже, в самое горло.
Мальчишка проглотил пилюлю, замер... и задышал ровнее, хоть и хрипло.
— Помогите мне поднять его на спину, барышня Шэ, — негромко сказал малыш Юань.
Он ушëл вместе с девчонкой и Чжоу Вэйянем, даже не взглянув на своего слугу.
Фэн Чжицзян подошëл к сыну и пнул его под рëбра.
— Твоей матери... — горько произнëс он. — Твоей матери не нужна жизнь, добытая бесчестно. Узнай она, выплюнула бы эту пилюлю тебе в лицо.
— Я виноват, отец... — прошептал мальчишка. Он прибавил ещë что-то, но их семейные неурядицы Фэнбао не касались.
Он осторожно поднял голову гуйфэй, утëр слëзы с еë щëк, в последний раз глядя на знакомые, милые когда-то черты.
— Тех, кто отравил твоë дитя, Сюэцин сам заставил выпить яд, — прошептал он, хотя всë это было уже не важно. — Чтобы ни сказал тебе Сюэлян... твой господин любил тебя.
"Я устал, Фэнбао... "
Фэнбао поцеловал Шэ Лань в бледный лоб, любуясь, каким спокойным стало еë лицо.
— Может быть вы встретитесь все вместе на мосту Найхэ, и уйдëте, не дождавшись меня. Ведь тебе он был мужем и господином, а мне лишь... — Фэнбао горько рассмеялся. — Лишь единственным светом в моей жизни. Прощай, Шэ Ланьлань, прекраснейшая гуйфэй царства Ся! Прощай...
Он легонько дунул на еë ресницы, как делал когда-то чтобы разбудить. Она никогда не открывала глаза сразу, всегда улыбалась сперва...
Но в этот раз его дыхание сожгло еë дотла.
Оно сожгло дотла всю обитель, пока не остались лишь почерневшие камни стен.
Фэнбао спалил бы и лес, спалил бы всю гору, чтобы досадить малышу Юаню... но отчего-то не смог.
***
Наверное не так мальчишка Шэ Цзюэ представлял себе возвращение с охоты. Он-то готовился приветствовать весёлых и довольных воинов, а не кучку трусов, повернувших с полдороги и усталых, разочарованных победителей.
Он, конечно, овладел собой, и даже изобразил улыбку. Поприветствовал их, как истинных героев Цзянху. Но даже с ветки дерева, на которой устроился Фэнбао, было видно , как он бледен.
По его просьбе на помост поднялся малыш Юань . Он успел привести себя в порядок: зачесал волосы, надел доспехи и плащ. Позади него маячил мрачный Чжоу Вэйянь.
— Господин Быстрый Ветер избавил нашу гору от ужасного демона! — провозгласил Шэ Цзюэ. — Сегодня мы чествуем его как героя! Но нельзя не почтить и героев из школы Огненного меча, и остальных благородных мастеров.
Он встал на колени и поклонился сперва малышу Юаню, а потом Фэн Чжицяну и остальным собравшимся, будто на свадебной церемонии. Это, на вкус Фэнбао, было уже лишнее. Мальчишке бы показать силу, а он растерялся, что его весëлая охота не удалась! На это было больно смотреть.
— Герой Быстрый Ветер спас моего брата, за это я и в этой и в следующей жизни буду благодарить его, пока не найду способ воздать сторицей так, как он того заслуживает.
— Я сделал то, что должен был сделать, господин Шэ, — ответствовал малыш Юань и повысил голос. — Но я не желаю больше смотреть как умирают дети! Потому я присоединюсь к клану Шэ в походе на Агатовую гору, и всех вас призываю сделать то же самое!
Фэнбао замер.
Цин-эр. Это был голос Цин-эра, манера Цин-эра. Мурашки побежали по его телу. Нет, не может быть...
Речь встречена была молчанием, но мало помалу среди собравшихся поднялся ропот.
— Агатовая гора! — воскликнул пëстрый юнец с копьëм, которого Фэнбао уже знал откуда-то, да не мог вспомнить. — После того, каких ужасов я насмотрелся на Юйшань, агат мне будет не по зубам! Братец Шэ, ты что, хочешь весь Цзянху уничтожить?!
— Кого ты назвал братцем, безродный пëс?! — прикрикнул Чжоу Вэйянь, но Шэ Цзюэ остановил его движением руки.
— Да, многие воины полегли сегодня на горе Юйшань, сражаясь за Золотой бутон. Но всë это было не зря! К тому же подумайте о сокровищах, которые ждут на Агатовой горе!
Фэнбао прикрыл лицо рукой, не в силах смотреть на это.
— Ох, начни же их умолять, щенок, чтобы они плюнули на тебя и ушли, и покончи с этим! — пробормотал он под нос.
О, был бы тут Сюэцин! Он знал бы, что сказать, как завлечь этих бродяг и мастеров! Но может быть он уже здесь...
— Нам хорошо живëтся и без сокровищ! — крикнул мастер из школы Каменного кулака. — Если демоны Агатовой горы придут к нам, мы дадим отпор, но чужого нам не нужно!
Мастер Тысячи потоков сжалилась, видно, над пареньком, и выступила вперëд.
— Наша школа поможет советом и вылечит раненых, но мы не станем сражаться. Демонам Агатовой горы нечего у нас взять, нам они не угрожают. Шэ Цзюэ, я знала твоего отца и скорблю о его гибели, но разве он хотел бы, чтобы ты уничтожил клан Шэ ради мести?
Фэнбао высмотрел школу Огненного меча, державшуюся поодаль. Их наставник хранил молчание, — небось обдумывал свою выгоду, старый лис.
— Демоны погубили мастера Жуань-цзы! — Воскликнул Шэ Цзюэ, до хруста сжав веер. — Многие из вас забыли о моëм скромном отце, но как можете вы пренебречь смертью великого мастера?! Неужто никто не хочет отомстить за него?
— Я отомщу, — раздался спокойный голос.— А вместе со мной — армия Западной Шу.
Фэнбао цокнул . Как ни был он обижен , а всë же малыш Юань был сейчас хорош: с гордо поднятой головой, в богатых доспехах. Да, он выбрал правильный миг чтобы вступить. Цин-эр поступил бы так же.
— Позвольте открыть всем вам правду! Я не Быстрый Ветер из Цзянху. Я третий принц Западной Шу — У Цзиньюань, командующий армией Южных пределов! Но кем бы я ни был, прежде всего, я — ученик Жуань-цзы!
О, вот теперь они зашевелились, подошли поближе. Мастера священных школ немедленно склонились, выказывая почтение.
— Дела Цзянху слишком мелки для императорского двора, — продолжал малыш Юань, — Но уважение ученика к учителю — выше гор и обширнее морей! Многим из вас Жуань-цзы помог советом или добрым словом, таков он был! А значит, вы все — его ученики!
В ропоте толпы Фэнбао различал слово «войско» и «сокровища». Вряд ли малыш Юань понимал, что делает, но точно задел их за живое.
— Солдаты это хорошо! — выкрикнул всë тот же копейщик. — Но демоны Агатовой горы даже боевых мастеров щëлкают как орешки! Будь у нас что-то вроде Зеркала глубин или Нефритового рога...
Малыш Юань кивнул с усмешкой.
— Ты прав, уважаемый.
Он поднял с помоста свëрток из ткани и потянул за узел.
— Сходить на Агатовую гору и уйти живым возможно. Я сам это проделал! И в доказательство отдаю семье Шэ то, что принадлежит им по праву!
Он впихнул в руки растерянного Шэ Цзюэ свëрток. Тот развернул ткань и окаменел окончательно. Во взгляде, который он бросил на малыша Юаня было столько чувств, что человека менее сдержанного они уничтожили бы изнутри.
Он справился с собой и обеими руками поднял над головой медное Зеркало глубин в нефритовой раме.
— Вот он, залог победы! Уничтожим Агатовую гору!
— Уничтожим Агатовую гору! — подхватила толпа в едином порыве. Лишь Фэнбао и Фэн Чжицзян не присоединили свои голоса к остальным.
Фэн Чжицзян, дождавшись, пока голоса утихнут, выступил вперëд.
— Глава Шэ, — начал он, почтительно поклонившись. — Это неслыханная удача и поистине радостный день для вашей семьи. С Зеркалом глубин и вправду можно попытаться взять штурмом Агатовую гору. Однако...
Шэ Цзюэ нахмурился, но не стал его перебивать.
— Однако, Зеркало глубин как и любое зеркало лишь отражает то, что перед ним. Только игра искусного музыканта может оживить его. Боюсь, среди нас нет того, чья музыка способна управлять течением ци настолько хорошо, даже школа Весенней цикады здесь бессильна, ведь они лишь лекари. Пока великий мастер не найдëтся, всë бесполезно.
— Он найдëтся, — уверенно сказал Шэ Цзюэ и улыбнулся. Дайте мне два месяца, и в первый день осени соберитесь здесь снова, если хотите послушать его игру! А пока, героев ждëт заслуженный пир. Проходите же в залу, выпейте вина за наши будущие победы!
На этом всë и закончилось. Зеваки, довольные тем, что от них не потребовали ответа, пошли напиваться бесплатным вином. Фэнбао тоже сперва присоединился к ним, не желая отказываться от заслуженной награды, но посреди пира незаметно выскользнул из залы: решил было собрать вещи, да уйти под шумок, но его перехватила в коридоре невесть откуда взявшаяся Шэ Юэ.
— Господин Хуань! А как же ваша рука? — строго спросила она, и Фэнбао только тут вспомнил, что рука до сих пор болит и не слушается.
— Я отвык потакать желаниям своего тела. Но если сможешь сделать так, чтобы она снова двигалась, будет лучше, чем вовсе без неë.
Он позволил девчонке Шэ увлечь себя в комнату и сидел смирно, пока она прочищала рану.
— Ты так заботишься обо мне! А я ведь не собирался спасать твоего брата, — заметил он от скуки. Скосил глаза и тут же отвернулся, — вблизи девчонка вдруг напомнила ему Ланьлань. Что за день...
— Цзиньюань всë мне объяснил, он сказал, что демонам не понять человеческих чувств... Но однажды вы научитесь чувствовать как человек, и придëте к праведной жизни. Он верит, что так и будет.
— Олень и тигр вместе не ходят. — Фэнбао дождался, пока она не закрепит повязку, и встал. — Спасибо, барышня Шэ. Век буду помнить вашу доброту.
— Постойте! — девчонка Шэ подбежала, помогла ему надеть рукава обратно, поправила одежду. — Сидя на крыше обители, я слышала каждое ваше слово. Неужели вы знали эту женщину при жизни?
Фэнбао наконец посмотрел ей в лицо. Нет, ничего похожего на Ланьлань.
— Да, я знал гуйфэй. И тебе наверняка рассказывали о ней. Шэ Лань, столь же умная сколь прекрасная. Создательница Зеркала глубин. Это было еë приданое для мужа-императора: одно зеркало, но стоившее тысяч золотых слитков.
Хорошенький ротик девчонки Шэ приоткрылся, глаза наполнились слезами.
— Но почему она стала демоном?! Какой злой рок постиг еë?!
Фэнбао вздохнул.
— Заговорщики пытались отравить еë, когда она носила ребëнка. Она выжила, но выкинула плод, и потеряла способность зачать. Не в силах перенести смерти сына, она повесилась. И вот, что стало с еë душой.
— О... — Шэ Юэ закрыла лицо рукавом. — Так вот почему она поселилась на Юйшань... она вернулась домой...
Она поняла.
Фэнбао почувствовал, как в груди разливается странное тепло.
— Не верь тому, что демоны не понимают человеческих чувств. Мы обречены возвращаться в этот мир, не зная покоя, потому что не можем сдержать свои боль и гнев. Вот что такое быть демоном: бесконечно вариться в своей боли и ранить других.
— А вы... почему вы сделались таким?
Фэнбао пожал плечами.
— Не было причины. Мне просто стало скучно на небесах, вот я и отправился на землю, искать приключений. Неужто об этом тебе малыш Юань не рассказал?
— Он сказал, что вы — огненный буйвол, сбежавший с неба, да я ему не поверила. — Шэ Юэ утëрла слëзы. — Но если вы не хотите открывать правды, будь по вашему.
— Какая ты добрая! Даже не хочешь убивать всех демонов без разбора, после того что они сделали с твоей семьёй. Может ты умом тронулась?
— Сам ты... то есть, я поняла, кто вы. Вы тот Огненный Фэнбао, что спас гуйфэй. Семья Шэ такого не забывает... скажите только, пойдëте ли вы со мной зажечь благовония у памятной таблички госпожи Шэ Лань?
— Когда позовëте, барышня, — коротко ответил Фэнбао и сбежал от разговора... только чтобы столкнуться в дверях с малышом Юанем. Этого ещë не хватало!
Он хотел было пройти мимо, делая вид, что занят чем-то, но малыш Юань удержал его за плечо и показал кувшин с вином.
— Кажется нам нужно поговорить, Фэнбао. И выпить.
Краем глаза Фэнбао заметил, что девчонка Юэ улыбается и одобрительно ему кивает. Как пить дать это она всë подстроила!
— Мне нужно помочь матушке на кухне, — воскликнула она. — Пожалуйста, располагайтесь здесь! Я пошлю кого-нибудь с закусками.
Фэнбао махнул рукой и остался.
***
Малыш Юань разлил вино и они молча выпили. Раз, другой.
— Прости меня, — сказал малыш Юань. — Я дал слово, и едва не нарушил его в пылу битвы. Такого больше не повторится.
— Можно излечиться от удара меча, но не от яда злых слов. Откуда мне теперь знать, чего стоит твоë слово?
— Не упрекай меня, — нахмурился малыш Юань. — Ты едва не бросил ребенка умирать, озабоченный только собой. Но тебе, выходит, ошибки позволены?
— То была не ошибка. Чтобы отомстить Белому яду, мне нужны две руки!
Малыш Юань жестом остановил его.
— Не желаю ничего слышать! Иначе не смогу потом путешествовать с тобой.
— Тебя никто и не просил!
— Но я хочу. Я думаю, что ты не тот, кем хочешь казаться себе и другим, Хуань Фэнбао.
Ну вот снова этот проникновенный взгляд! Сколько же можно?!
— Хорошо, мы оба с тобой не святые! Но я-то и не хотел этого никогда, а ты стремишься к тому чтобы стать Буддой, не меньше. — Фэнбао подался вперëд, заглянул ему в глаза. — Скажи мне честно, принц. Если б я не уступил Чжоу Вэйяню, произнëс бы ты заветные слова?
Малыш Юань не выдержал его взгляда и отвернулся.
— Это было бы ради благой цели, — упрямо ответил он.
— А что есть благая цель? Кто это решает?
— Спасти жизнь ребëнка это не благо?!
— А если его судьба — убить, скажем, твоего брата?
— Слишком много «если» в твоих словах. Я не философ и не учëный, но я знаю, что хорошо, а что плохо!
— И ради чего же ты готов нарушить свои клятвы и обещания, готов других унизить, а себя покрыть позором? — Фэнбао ударил рюмкой по столу. — Ну же, ответь мне!
Малыш Юань вдруг опустил плечи, усталый.
— У меня нет сейчас сил спорить с тобой. Да и я человек дела. — Он налил себе ещë вина и посмотрел серьëзно. — Раз я едва не потребовал от тебя исполнить моë желание... тогда я исполню твоë. Любое, только скажи.
На мгновение Фэнбао лишился дара речи. Малыш Юань... этого он никак не ожидал.
«Цин-эр... Цин-эр предложил бы то же самое», — ласково подумал он. Но всë-таки, как необдуманно! За это неосторожного мальчишку нужно как следует проучить!
— Хорошо! Тогда я желаю... поцелуй меня, словно свою жëнушку, — велел Фэнбао, ухмыляясь.
Малыш Юань, конечно, залился румянцем.
— Как... жëнушку? Но у меня нет...
— Но ведь однажды будет, вот и поучишься. Давай, или и это обещание нарушишь?
Малыш Юань сдвинул брови.
— Хорошо! Будь по-твоему.
Он обошëл стол, и встал рядом с Фэнбао на колени: лицо решительное, взгляд горящий, будто он на какой-то подвиг решался. Лицо зарумянилось как у девицы.
Решительно стиснул его плечи, отпустил, снова стиснул, потянул к себе...
Фэнбао как мог сдержал ухмылку и закрыл глаза. Дыхание с ароматом вина пощекотало его губы, уверенная рука легла на затылок...
Малыш Юань осторожно обнял его и нежно поцеловал в лоб, мимоходом погладив по волосам.
Фэнбао оттолкнул его, возмущëнный.
— Ах ты... что это было?! Так ты собрался свою жену целовать?!
— Жену можно целовать по-разному, — невозмутимо отозвался малыш Юань, хотя щëки его горели. — Молодую жену целуют страстно, старую — нежно. Тебе триста лет, значит ты старая жена.
— Это я-то ста... а, да иди ты в преисподнюю!
— А ты не требуй от меня больше бесстыдных вещей!
Фэнбао рассмеялся и забрал кувшин. Малыш Юань тоже с трудом сдерживал смех.
— Иди спать, Хуань Фэнбао, — ласково сказал он.
И Фэнбао сделал вид, что послушался. На самом деле он долил себе ещë горячего вина и отправился в тëмный сад, на сливовое дерево, которое давно приметил.
Ночь была тëплая, луна полная и яркая. Достойный конец дня, — выпить, любуясь ею! Укрывшись в цветах сливы, Фэнбао поднял кувшин навстречу луне.
— Среди цветов поставил я кувшин в тиши ночной и одиноко пью вино, и друга нет со мной! — провозгласил он.
— Но в собутыльники луну позвал я в добрый час, и тень свою я пригласил - и трое стало нас, — закончил кто-то совсем рядом.
Фэнбао рассмеялся.
— Видно я совсем пьян, раз не заметил, что место занято. Прости меня, брат.
— Это дерево посадил ещë мой прапрадед. Отец говорил, что на этой сливе всей нашей семье хватило бы места, начиная с Шэ Кэ.
Наконец, Фэнбао узнал его. Шэ Цзюэ собственной персоной.
— Тогда, любезный глава Шэ, могу я предложить вам выпить? У меня есть подогретое вино.
— А у меня — едва тëплое, но из лучших южных виноградников. Давайте обменяемся, господин Хуань.
Из того, как он был любезен, Фэнбао понял, что глава Цзюэ не знает верно ни о его настоящем облике, ни о том, как он отказался спасать его брата. Ну и к лучшему.
Фэнбао не привык вести разговоры с невидимым собеседником, и потому просто перемахнул на соседнюю ветку, устроившись напротив.
Шэ Цзюэ являл собой зрелище растрëпанное: ханьфу наброшено на нижний халат, пояс куда-то запропастился, волосы небрежно перехвачены лентой едва ли не у самых кончиков. Но рядом с естественностью цветов и его естественность была уместна.
Они обменялись кувшинами.
— Почему не пируете с остальными, глава Шэ? Есть что отметить, — сказал он.
Шэ Цзюэ фыркнул.
— Что же мне отмечать? Гибель стольких умелых воинов?
— Раз они погибли, значит не были такими уж умелыми. — Фэнбао вернул ему кувшин. — А победа над демоном вас почему не радует?
Шэ Цзюэ выпил остатки вина залпом, запрокинув голову. Луна высветила его беззащитное белое горло, и рот Фэнбао наполнился слюной. Перегрызть бы...
— Долгие годы мы собирали пожертвования с крестьян в округе, в обмен на то что сражались с осквернëнными тварями из леса. На это мы и жили, да и деньги с продажи земель ещë не вышли. А что будет теперь? Как долго продлится людская благодарность? К тому же, надо позаботиться о приданом для моей сестры, о свадьбе. — Шэ Цзюэ провëл ладонью по лицу, словно стирая усталость. — Пусть жениха ещë нет, но долго ли ему появиться? Все заботы о будущем семьи лежат на мне. Ветер подует, а я уже должен знать, принесёт ли он холода... простите меня, мастер Хуань. Я больше не буду вам досаждать своими жалобами.
— Почему бы и нет? — Фэнбао отдал ему свой кувшин. — Выпейте ещë, и тоску как метлой сметëт.
Шэ Цзюэ вдруг рассмеялся негромко.
— Не знаю, откуда вы, но у нас говорят: «как ветром сдует».
— Что? Впервые слышу! — Фэнбао почесал в затылке. — Но я много времени проводил на севере. Сражался.
— Странно, что я не слышал о таком могучем мастере как вы. Вы молоды, но ваша ци подобна полноводной реке, а движения отточены как у великого учителя. Откуда вы? Из какой школы? Только не повторяйте мне то, что сказали ученикам Огненного меча!
— Даже не собирался! — Фэнбао расхохотался и вновь обменялся с ним кувшинами. — Я жил в горах, учил меня мастер... Пылающий кулак. Потом я служил семейству Цзян, а когда мой господин исчез, пошëл бродить по свету и прибился к принцу. Вот и вся история, интересного в ней ничего нет.
Шэ Цзюэ склонил голову к плечу.
— Как просто. Я надеялся, что вы придумаете сказку поинтереснее. Язык-то у вас подвешен... и, я слышал, длинный язык.
Фэнбао едва не подавился вином.
— Не знаю, о чëм вы, глава Шэ, — ответил он, как полагается отвечать пока соперник не все кости выложил на стол.
— Моя сестра мне обо всëм рассказала. У нас в семье Шэ нет тайн друг от друга, потому мы и выжили. — Шэ Цзюэ наклонился вперëд, покачнувшись, и принялся внимательно рассматривать Фэнбао.
— Значит она рассказала вам, что я не хорош и не благороден, — Фэнбао расправил плечи. — Что я — Каменная обезьяна, которую святоша водит на поводке.
Шэ Цзюэ покачал головой.
— Нет... не поверю, пока не увижу сам. — Он потянулся, и Фэнбао даже позволил ему легко ущипнуть себя за щëку. — Кожа тëплая и человеческая...
— Глава Шэ, раз вы такой любопытный, последуете за демоном в лесную чащу? — спросил Фэнбао, ухмыляясь.
— Отчего нет? — Шэ Цзюэ печально рассмеялся. — Если меня сожрëт демон, мои земные тревоги навсегда закончатся! Подождите только, я возьму ещë вина. Вам же надо будет чем-то запивать моë мясо!
Во рту пересохло. Это почти не походило на шутку , и хоть Фэнбао был сыт, желудок свело. Он был лишь пеплом, когда отведал крови малыша Юаня и ничего не понял, но этого пьяного дурачка он легко победит и напьëтся от души...
Он дождался пока Шэ Цзюэ уйдëт, разбежался и изо всех сил треснулся головой о древесный ствол, так, что лепестки посыпались дождëм. Боли он не заметил, но искры из глаз полетели, и в голове как будто прояснилось.
***
Шэ Цзюэ вернулся с наполненными кувшинами, и, взлетев на стену, сам устремился в лесную чащу, к подножию проклятой горы, на вершине которой всë ещë курился дым. Фэнбао последовал за ним, и с облегчением увидел, что путь их лежал в другую сторону, ближе к реке.
— Сюда я прихожу, когда мне нужно подумать в тишине, — сказал Шэ Цзюэ, опустившись на мшистые развалины беседки над водой. Крыши давно не было, да и стены выглядели как щербатые клыки, опутанные ползучими цветами, но вид на реку, сбегающую вниз к долине, был хорош.
— А сегодня, значит, вам не хочется думать? — спросил Фэнбао, не спеша открывать истинный облик. Зачем раньше времени терять расположение этого человека?
— Нет, — коротко ответил Шэ Цзюэ и устроился не на скамье, а на остатке стены, как мальчишка. — Покажите мне настоящего демона, Хуань Фэнбао. Я видел только осквернëнных животных, но никогда — разумное существо.
Фэнбао, немного раздражëнный, сбросил с плеч одежду и принял свой истинный облик, сравнявшись с сидящим на стене Шэ Цзюэ.
Тот замер, приоткрыв рот, и совсем побелел. Даже, можно сказать, протрезвел.
— Ты меня упрашивал показать чудо, словно я ярмарочный плясун, — Фэнбао ухмыльнулся, показывая клыки. — Весело тебе теперь?
Шэ Цзюэ покачал головой.
— Я вовсе не для этого... — Он сглотнул. — Могу сказать одно, Хуань Фэнбао... нам повезло, что вы на нашей стороне. Иначе я ни за что не отправился бы к Агатовой горе.
Он вежливо поклонился.
— Прошу прощения если был неучтив. Вино развязало мне язык.
Фэнбао фыркнул и вновь принял человеческий облик.
— К чему вам демон? Приведëте своего музыканта, он сыграет перед Зеркалом глубин, вот и Агатовой горе конец.
Шэ Цзюэ рассмеялся. Нет, не рассмеялся, — захохотал как безумец, и всë не мог остановиться. Он упал бы со стены, если б Фэнбао его не подхватил и не поставил на ноги.
— Музыканта... — прохрипел он, сгибаясь пополам от хохота. — Нет никакого музыканта... я солгал! Чтобы они... не отвернулись... я солгал! Где же я его теперь... ох, не могу! Я не знаю, где искать такого! Не знаю!
Фэнбао, не выдержав, тоже расхохотался.
— А вы не промах, глава Шэ! Я-то думал вы прямо как палка, а вы гибкий как цзянь! Уважаю!
Он заставил Цзюэ выпить ещë вина, и тот немного успокоился, утëр выступившие слëзы.
— Я, верно, обезумел! Отправлял людей на смерть, лгал всему Цзянху, а теперь вот пью с демоном, и всë в один день!
— Что ж плохого в том, чтобы быть безумным? — Фэнбао поднял голову, разглядывая бледную луну. — Лучше сойти с ума от смеха, чем от слëз.
— Нет, я предпочитаю оставаться в здравом уме. — Шэ Цзюэ придвинулся к нему. — Я отсюда вижу, как горят огни моего дома, и знаю, что там нуждаются во мне и моëм разумном наставлении. Это согревает меня. А где ваш дом? Есть ли он у демонов?
— У меня был дом. — Фэнбао старался не смотреть на него. От воспоминаний о Сюэцине стало только хуже. — Прошло триста лет и на том месте верно только камни да трава.
— Соболезную вам.
— Пустое. Задержись я там надолго — осквернил бы то место, испоганил, как все демоны. Хорошо что обошлись без меня.
Шэ Цзюэ потянулся за кувшином и на мгновение Фэнбао почувствовал запах его волос, — словно коричные цветы расцвели в сумерках...
Он сорвался с места, вскочил на стену беседки и рухнул в холодную реку.
— Хуань Фэнбао! — услышал он обеспокоенный крик и вынырнул.
— Зови меня просто Фэнбао! — крикнул он в ответ, чувствуя, как остывает жар.
Он даже не думал, что Шэ Цзюэ разденется до нижних одежд и последует за ним. Вот он ласточкой ушел в воды, вынырнул, отбросил с лица волосы и рассмеялся.
— Тогда ты... зови меня Цзюэ, брат, — сказал он, и снова оказался слишком близко, будто специально напрашивался, чтобы его сожрали.
Фэнбао лëг на воду, чтобы не видеть.
— Брататься с демоном — плохая примета.
— Я и не братаюсь с тобой. Для этого нужно заслужить моë доверие, Фэнбао, а до этого ещë далеко.
Фэнбао рассмеялся.
— Вы в семейке Шэ все странные. Знаю, ты ко мне так приветлив потому что я могу сослужить тебе службу... а всë равно занятно, как легко вы меня все приняли.
Синие рукава Цзюэ лежали на воде как лепестки цветов, чëрные волосы колыхались как водоросли. Он лежал на воде, закрыв глаза, на губах играла лëгкая улыбка. Словно он заснул, как дракон, утомившийся сражаться с волнами. Вот и хорошо. Пусть успокоится хоть немного.
Фэнбао уже не чаял услышать его ответа, но Цзюэ вдруг заговорил.
— Мастер по имени Фэнбао обучал пра-пра-прадеда моей матери обращаться с кнутом. Совпадение ли, что другой Фэнбао владеет его приёмами? В давние времена, некий Хо Фэнбао, воин из Цзянху, спас Шэ Лань от степных колдунов. Он привëз еë ко двору императора Юйчжэна, которому служил. Так Шэ Лань стала гуйфэй, любимейшей наложницей. Совпадение ли это, что некто по имени Фэнбао спас женщину из нашего рода?
Фэнбао вздохнул.
— Поднебесная не видела такой женщины. Прекрасна как орхидея, умна как учëный, весела как ласточка над водами. Верная жена, добродетелью сравнимая с Ян Юйхуань.
— Тогда скажи... — Цзюэ вдруг замялся, как ребëнок. — Увидь она нас... глазами человека, а не демона, гордилась бы она нами?
Фэнбао хотел сказать ему, но раздумал. Пусть Шэ Юэ объяснит ему, раз она хочет всë рассказывать своему брату.
— Шэ Лань почитала свою семью, выше для неё был только государь. Ей радостно видеть вас в добром здравии.
Цзюэ помолчал.
— Я понял одну вещь о тебе, друг Хуань. Чем больше ты недоговариваешь, тем цветистее твои речи. — Он печально усмехнулся. — Не нужно было подслащивать пилюлю, но благодарю, что ты всë же это сделал.
Он нырнул и поплыл к берегу. Фэнбао за ним не последовал, набрал побольше воздуха и провалился на дно как камень... но вода кипела вокруг него, не давая прохлады и облегчения.