Последний

СЭМ

Запах плесени крепко держался в воздухе, заполняя мои легкие и безмолвно душил меня, пока моя спина ужасно болела. Жгучая стреляющая боль пробегала вверх и вниз по моему позвоночнику щупальцами, пока я сопротивлялся желанию уйти на день. Но даже когда я сидел, сгорбившись на своем стуле, все мое тело болело, мои глаза горели и были истощены, я искал.

Джон послал меня сюда, чтобы я узнал все, что смогу, и если я не узнаю ничего полезного о драконах или белых ходоках, то это будет напрасный труд. Теперь мой палец болит, когда я листаю пыльные страницы потрепанного журнала. Страницы под моим пальцем влажные, и когда я отдернул их, по ним пробежала черная пленка.

«Отвратительно», - подумал я и с грустным фырканьем почувствовал, как мое плечо начало сдуваться, когда я вытирал палец о мантию послушника. Не имея ничего, кроме мягкого света свечи рядом со мной, чтобы осветить выцветшие черные надписи, я тяжело втянул воздух, глядя на буквы, которые пытался прочесть. Но по мере того, как я уставал, и мой разум начинал метаться, это делало невозможным думать.

Разозленный и расстроенный, я захлопнул книгу, и мне в лицо взорвалась серая и черная пыль. Заплесневелые страницы уставились на меня, когда я потянул за потертый край халата. Потирая глаза грубой тканью, пытаясь встать. Может быть, несколько минут отдыха не повредят.

Я пробираюсь через библиотеку и выхожу в зал, дверь тяжело хлопает за мной, и я ослеплен ярким желтым солнцем Старого города. Большие открытые окна зала пропускают тепло и свет, но в самой библиотеке темно, и всегда требуется время, чтобы привыкнуть.

Я никогда не думал, что скажу это, но я скучал по северу здесь внизу, я потею 24/7, и это не то, что я считаю весельем. Вместо этого я посмотрел в одно из окон, сидя на выступе. Я тупо смотрю на небо.

Ярко-голубое с густыми пушистыми белыми облаками в форме кроликов и рычащих волков. Просто вид густых белых облаков в форме рычащего волка заставил меня вспомнить Джона. Интересно, что он и его драконы делают сейчас.

Они скучают по мне, он скучает по мне? Мертвецы уже сравнялись на стене? Я не опоздал? Панические мысли кружатся в моей голове, и я тяжело вздыхаю.

Я хотел увидеть Джилли, но я знал, что если я сейчас уйду, чтобы навестить ее и маленького Сэма, то не вернусь до конца дня. Даже сейчас пузырь Старого города держит меня в неведении, либо работа, либо то немногое свободное время, что у меня есть, с Джилли и маленьким Сэмом.

Насколько я знаю, Джон проехал на своих драконах через семь королевств, убивая всех, кто противостоял ему. Или он мог бы покинуть стражу и отправиться домой, чтобы вернуть Винтерфелл, черт возьми, он мог быть мертв, насколько нам известно, нет, не Джон, он всегда возвращается.

Я смотрю на облака еще несколько минут, думая о дочерях Джона, все мастера сказали мне сосредоточиться на ковке моей цепи, но я бы предпочел найти способ остановить упырей и ходоков. Я бы предпочел изучать драконов, пока что все, что мы знаем о драконах, это как их выводить, они реагируют на команды на высоком валирийском и дышат огнем, что, как ни странно, может помочь выращивать урожай, если использовать его правильно. Кроме того, хотя почти все это было сделано методом проб и ошибок, мы обнаружили, что магия в земле может изменить скорость роста драконов в зависимости от того, сколько магии в данной области.

Я помню, как Джон шутил, что он брал их на остров лица и оставался там несколько недель, чтобы они впитали всю магию и росли быстрее. Даже сейчас мне грустно думать о том, что он жил во лжи, я все еще слышу слова мейстера Эйемона, когда мы разговаривали в его покоях почти год назад.

Сразу после того, как вылупились драконы

Я наблюдал за мейстером Эймоном, он сидел в своем кресле-качалке, он, казалось, был почти рад, что он здесь, чтобы стать свидетелем рождения драконов. Но каким-то образом он казался преследуемым, пока он качался взад и вперед в своем кресле. Его лицо было жестким и холодным, когда он смотрел в пламя, впитывая тепло. «Сэм, иди сюда, мы должны поговорить о Джоне, я не смогу помогать ему вечно».

Только услышав эти слова, мое сердце болезненно сжалось, но я сделал, как мне было сказано, и подошел к столу, дернув деревянный стул к мейстеру Эймону. Тихий треск умирающего дерева наполнил мои уши, когда я посмотрел на пожилого мужчину передо мной, его белые глаза с тоской смотрели на огонь.

«Варги не могут проникнуть в разум драконов, они слишком умны и обладают более высоким интеллектом, чем большинство людей, и только один вид варгов и древовидцев когда-либо был способен сделать это, и поверьте мне, это не Джон.

Не говоря уже о том, как драконы тянулись к нему и наоборот. Слушай мои слова внимательно, Сэм. Я не думаю, что моя племянница Дейенерис - единственный ребенок Таргариенов, переживший ту войну. Джон - великий человек и еще лучший воин, но иметь возможность долго прикасаться к дракону так, как он это делает, - это не то, что может сделать никто, кроме повелителей драконов.

Это наша драконья кровь дает нам чувство тепла, как огонь, хранящийся в нашем собственном теле. Магия наполняет наши вены; мы идем сквозь огонь, мы можем двигаться сквозь лесной пожар и драконий огонь. Даже огонь под землей не может причинить нам вреда».

Его тон был настойчивым и настойчивым, когда он посмотрел на меня, он крепко сжал мою руку в своей, его рука была костлявой и липкой, но сильнее, чем я ожидал. «Если кто-нибудь, будь то Станнис или Ланнистеры, узнает, что они могут убить его и его драконов из страха или ненависти. Некоторые могут даже попытаться поработить его драконов, и если их приковать цепями, они увянут и умрут, как и их предшественники, и если они что-то сделали в Джоне, то потеря дракона будет подобна потере части нашей души, и то, как все трое связаны с ним, неслыханно.

Обычно человек может связать себя только с одним драконом, летать на одном драконе. Только один из них может чувствовать их эмоции и читать их мысли во время большого горя или паники. Но Джон, похоже, все три его дракона имеют одинаково сильные связи. Он может быть первым Таргариеном, который летает на трех разных драконах, вы знаете, что это может значить?

Его тон стал неистовым и настойчивым, когда он облизнул губы, он снова заговорил, на этот раз тихим голосом, словно тихое потрескивание пламени начало затихать. «Магия и мастерство, подобные этому, могут исходить только от главной родословной. Не говоря уже о том, что он может говорить и читать на валирийском, и он не должен знать этот язык, он так легко уловил этот танец песни дракона своим голосом. Боги, его голос звучал так же, как Р...» Хлопок двери заставил Эймона оборвать свой голос.

Он не пошевелился, чтобы посмотреть на дверь, но я пошевелился, и Станнис вошел в комнату, его холодные глаза горели всепоглощающей потребностью. «Уходи, мне нужно поговорить со старым королем». Его тон был жестоким и угрожающим, а я остался сидеть.

Мое сердце забилось от паники, когда Станнис прошел дальше в комнату, сжав челюсти. Я мог видеть, как его глаза наполняла маниакальная энергия, когда он посмотрел на Эймона. «Иди, проверь Джона, Сэм. Мне здесь хорошо с королем». Будущий король, подумал я про себя, я посмотрел на Станниса в последний раз, паника закипала в моей груди, прежде чем выйти из комнаты.

Одна только мысль об этом заставляет меня дрожать, когда я смотрю на большие зеленые холмы и улицы, гудящие от активности. Сладкие песни птиц наполняют воздух, а смех и стоны можно услышать от братьев.

Печаль Эймона осталась в моей памяти, когда я вспомнил тот день, я вспомнил, что он так и не закончил то, что должен был сказать. После этого Станнис не оставил его в покое, он хотел узнать все, что мог, о драконах. Но он собирался сказать, что поющий голос Джона напоминает ему кого-то, кого он знал, может быть, другого Таргариена, но кого?