Глава 5
Косичка. Не произнеси Тэ это слово, то я точно не вспомнил бы её: тихую, молчаливую и почти прозрачную. Я никогда не обращал внимания на подружек Дженни. Школьницами, они все казались мне на одно лицо, с одними и теми же заботами, проблемами и даже голосами. Одни много говорили, другие, как Лиса, помалкивали. Если Сехун выделял кого-то из них, то я сразу давал понять, что мне это совершенно не нравится. Я понимал, что он называл их «симпотными» просто, чтобы позабавиться, не имея ничего дурного на уме, но всё же, пресекал любую попытку развить эти его совершенно неправильные мысли. Когда нам было уже по восемнадцать, Дженни и её подружки казались мне наивными малолетками. Не знаю, может большинство из них были такими же острыми на язык, как и моя сообразительная сводная сестра, но мне никогда не приходило в голову посмотреть на них иначе, чем как на детей. Поэтому, совершенно не удивительно, что эту блондинку передо мной, я никак не мог вспомнить.
Косичка. Точно. Я лишь отчетливо помню пшеничного цвета волосы, а лицо очень смутно. Если бы я тогда увидел эти чистейшие глаза-изумруды, то уж точно не рылся бы сейчас в своих чертогах разума. Уверен, это со временем они обрели должную огранку, начисто лишенную детской наивности.
Она странная. Дженни либо опьянела, либо действительно не замечает, что её подруга совершенно точно отказывается говорить о себе. Отвечает короткими фразами и расслабляется только когда разговор не касается её лично. Не сомневаюсь, эта Лиса умеет вести себя по-другому, более свободно и непринужденно. Но здесь, с нами, ей явно что-то мешает и полагаю, что причина во мне. Киму она улыбается и даже смеется над тем, как смеется он, хотя в этом её невозможно винить, ведь мой друг может довести до веселых слез даже самого хмурого брюзгу. Просто, если ему достается её милая улыбка и звонкий смех, то мне — настороженный взгляд с бурями и убийственными молниями. Но это только в том случае, когда уязвимость исчезает. Не знаю, как остальные, но я определенно вижу, в какие именно минуты эта девушка теряет всякую защищенность. По правде говоря, за ней интересно наблюдать, даже увлекательно, я бы сказал. Мне ещё не доводилось находиться рядом с девушкой, внутри которой так много эмоций… Она как будто целый клубок в себе вынашивает и уже черт знает сколько времени не знает, как распутать его.
Судя по её плохо скрываемой тревоге, она не слишком то и хочет говорить о брате. Дженни всё трещит и трещит без умолку о нем, а Лиса застывает на месте, как ледяная статуя. Сначала я подумал, что мне всё это мерещится, ведь девушка и впрямь очаровательна, но почему-то холодна, как айсберг. Что уж говорить, для меня такое в новинку. Я нисколько не приукрашиваю действительность и не мню себя прекрасным принцем на белом коне, ведь это далеко не так, но столь явная недоброжелательность по отношению ко мне вызывает много вопросов. Я недоумеваю, черт возьми! Но вот, стоило мне деликатно заткнуть рот своей сестре, предложив, наконец, покончить с ужином и отправиться на прогулку, как темные изумруды на моих глазах стали светлее и ярче. В тот момент, когда мои слова смыли собой трескотню Дженни о младшем брате, Лиса расслабилась. Я заметил, как она тихонько выдохнула и её острые плечи опустились, а веки несколько раз устало и неспешно накрывали глаза.
На этот раз Лиса села позади Тэхена, лишив меня возможности вести за ней наблюдение. Честное слово, никак не мог подумать, что буду так вовлечен в разгадку этой молчаливой девицы, взявшейся черт знает откуда! Ни она меня не помнит, ни я её! Но если я действительно говорил правду, а теперь же имею хоть какой-то смутный образ этой блондинки, то она же продолжает делать вид, что вообще со мной никогда не встречалась.
Я в это мало верю. Уже потому, что её помнит Тэхен, а она…
Опа!
А она то что?
— Значит, ты точно не помнишь меня? — спрашиваю я, повернув назад голову. Кажется, я перебил трескотню Дженни.
— Нет.
— А Тэхена? — Бросаю короткий взгляд на дорогу и снова оборачиваюсь. — Он то тебя вспомнил, значит ты и впрямь зависала с нами.
— О чем я и говорю! — разводит руками Дженни. — Мы все часто на одной территории находились. Вы не могли просто взять и позабывать друг друга!
— Так и что? — настаиваю я. —Тэхена помнишь?
— Его я помню, — отвечает Лиса с фальшивой улыбкой, говорящей мне только одно: отвали уже.
Тогда, какого черта ты делаешь вид, что не помнишь меня — сводного брата своей подруги?
Я усмехаюсь. Останавливаю автомобиль вдоль узкой улочки и снова оборачиваюсь, не собираясь сдаваться.
— Вы ведь с Дженни подружками были и всё такое. Разве, она не рассказывала тебе о сводном брате, свалившемся на неё с неба?
— Точно! — подхватывает сестра. — Помнишь, я же тебе все уши прожужжала, что он страшный говнюк?
На слова Дженни я никак не реагирую. Знаю, что она шутит. Настойчиво смотрю в глаза той, что так упрямо стоит на своем.
— Я только помню, что её мама собиралась выйти замуж за очень обеспеченного и красивого мужчину, в огромной квартире которого они с Дженни и поселились.
— Но там жил ещё и я — старший сводный брат.
Но эта чертовка лишь слабо улыбается, поднимает бровки и пожимает плечами.
— Не припоминаю, извини.
— Но Тэхена ты помнишь.
— Ты что, ревнуешь? — хохочет тот.
— Нет, — спокойно отвечаю я, глядя ей в глаза, — просто мне непонятно, как можно помнить о моем отце и о друге, зато забыть меня?
— А ты что, особенный? — вдруг бросает Лиса.
Нет, это даже не бросок, а так, снисходительная подача. Дженни и Тэхен весело хохочут, мол, надо же, меня так жестко осадила девчонка. А меня же это ни капельки не задевает, скорее наоборот: мой интерес занимает теперь всю территорию Евразии.
В чем дело? Помню, Дженни с мамой подсели на турецкие сериалы и там постоянно звучала одна и та же фраза, казавшаяся мне чертовски глупой и неправильно переведенной: в чем твоя проблема?
Вот я и спрашиваю, в чем твоя проблема, Лиса?
— Бам-бам-бам! — верещит Дженни. — Вот это удар ниже пояса, а? Можешь ничего не отвечать! Я уверена, что твое самолюбие растоптано! В пух и прах!
— Ты ещё скажи, что Сехуна помнишь? — спрашиваю я, не реагируя на глупое поведение сестры. — Юнги, Сухо…
— О, да. Сехуна я очень хорошо помню, — перебивает она тихим голосом. Её сдержанный взгляд медленно ползет в сторону. — Светлые жирные волосы, длинная челка на глаза падала, а пахло от него сигаретами.
— В самую точку! — восклицает Тэхен. — А волосы у него жирные были из-за геля. Тогда было модно типа с мокрой шевелюрой ходить!
— Это выглядело отвратительно, — говорит Лиса, стерев с лица фальшивую улыбку. А потом, словно одним мощным ударом разбив чашу с неприятными мыслями, она резко поднимает глаза на меня и спрашивает: — Есть ещё вопросы?
Она снова делает это: медленно трет большим пальцем правой руки сверкающий браслет на запястье. Я бы даже сказал «втирает» его в собственную кожу.
— Есть. Но обо всем позже. У нас впереди ещё много времени.
***
Я просыпаюсь рано и отправляюсь на пробежку. Музыка в ушах, чистый воздух в легких, бодрый стук сердца в груди и голова ещё не забита мусором — фантастика. Но стоит мне сесть за ноутбук и разбор электронной почты, как привычные заботы проглатывают целиком. Вывеска для ресторана всё ещё не готова. Подрядчик уже второй месяц кормит завтраками и мне до сих пор непонятно, почему Сехун бездействует, ведь это именно он посоветовал это непутевое рекламное агентство.
Кстати, о Сехуне — он уже, как час назад должен был прилететь, а это значит, что скоро одна очень милая лгунья будет улыбаться ещё одному моему близкому другу, но только не мне. Невольно смотрю на белый потолок и думаю, что этот кабинет находится прямо над спальней, где сейчас сладко спит Лиса. Или уже проснулась и принимает ободряющий душ.
Нет, она забавная. Странная, но забавная. Зуб даю, она прекрасно помнит меня, но почему-то очень не хочет признавать это.
Почему?
Может, я когда-то ей слово дурное сказал и она затаила обиду? Сейчас ещё окажется, что и у Сехуна эта девица осталась в памяти! Все друг друга помнят, болтают и веселятся, и один я ни туда ни сюда.
Решив покончить с этим дурацким анализированием, захлопываю крышку ноутбука и иду на кухню. Думаю по пути, что бы такое устроить в пятницу для Дженни, как вдруг слышу звон посуды и тихонько останавливаюсь у раздвижных дверей.
Надо же, пташка уже проснулась. Пытается разобраться с кофемашиной и крутится вокруг нее, как наседка. Из тостера выпрыгивают два ломтика тонкого хлеба и Лиса пугается, дернув плечиками. Закатив длинные рукава вязанной накидки до самых колен, она снова пытается понять, как получить кофе из сверкающей хромом установки.
Стройная.
Подтянутая.
Спину держит ровно и двигается с заманчивой осторожностью. Как кошечка. Сквозь неплотное плетение накидки видны короткие джинсовые шорты и черная майка. Босая и голодная девушка на кухне — возбуждающе.
— Нужна помощь? — даю я о себе знать. Захожу на кухню, наслаждаясь эффектом неожиданности на её лице.
— Видимо, так, — нехотя отвечает она.
Становлюсь рядом. Нарочно задеваю плечом её руку и объясняю:
— Поставила кружку вот сюда, потом выдвигаешь эту пластину и выбираешь объем. Если хочешь добавить сливки, тогда нажми вот эту квадратную кнопку после того, как кофе наберется. Если будет мало, нажми ещё раз, но обычно, одного раза достаточно.
После моих манипуляций, кофемашина начинает громко измельчать зерна. Я поворачиваюсь к Лисе и с улыбкой говорю:
— Не за что.
Её взгляд распахивается и сверкающие изумруды пробегают по моему лицу. Такое чувство, что меня касается теплое море.
— Спасибо.
— Mi hai incantata [ты очаровала меня] , — шепчу я. — Vorrei annegare nei tuoi occhi [я хотел бы утонуть в твоих глазах].
Вместо ожидаемой улыбки её пухлые губки кривятся, и Лиса молча поворачивается лицом к гудящей кофемашине.
— Ты ведь не знаешь, что я сказал тебе.
— И что с того?
Я усмехаюсь и поясняю:
— Ты не знаешь, что я сказал, но при этом мои слова тебе не понравились! В чем дело?
— Ни в чем, — пожимает она плечами, игнорируя мое существование. — Просто хочу выпить кофе.
— Я тебя как-то обидел?
— Ещё не хватало.
— Тогда в чем проблема?
— Я тебя впервые вижу, — отвечает Лиса, глянув на меня. — Какие могут быть проблемы?
— Ты видишь меня не в первый раз. Просто мне пока непонятно, почему ты не говоришь правду и так враждебно настроена по отношению ко мне.
— Много чести.
Я уже смеюсь.
— Об это и говорю: ты меня недолюбливаешь.
— Мне как-то всё равно на тебя.
— Это и есть неоспоримый признак твоей неприязни! Серьезно, Лиса, в чем дело? Если я когда-то обидел тебя, задел или…не знаю, сделал что-то нехорошее, в чем очень сомневаюсь, прости меня, ладно? По правде говоря мне не по себе от того, что мы с тобой не можем найти общий язык, потому что ты затаила какую-то обиду на меня.
Наконец-то, она улыбается. Мне даже дышать легче становится! И вовсе не потому, что я очень обеспокоен её ко мне отношением, что так стремлюсь ей внушить. Просто уж очень это увлекательно — смотреть, как ледяные стены Снежной Королевы ручейками стекают к моим ногам, открывая возможности для более интересных игр.
— Давай, просто оставим всё в прошлом и будем жить сегодняшним днем?
— Послушай, Чонгук, — усмехается она, опустив голову. Мне нравится, как звучит мое имя в её устах. Очень даже нравится. — Никакого «прошлого» нет. Я не знала тебя, до вчерашнего дня, а если мы и были знакомы, то я не помню, — разводит она руки в стороны. — Не помню тебя и всё! Поэтому, заканчивай с этой чепухой, ясно?
— Или что? — говорю я, приблизившись к ней настолько, что наши тела касаются друг друга. Этого и следовало ожидать: стоит только выбить у неё почву из-под ног, как напускная смелость прячется в углу. Изумруды темнеют на моих глазах, ресницы разгоняют ветер… Девочка очень встревожена близостью моего тела и совершенно не понимает, что делать дальше. Я наклоняюсь к её побледневшему лицу, чувствуя теплый аромат розы на губах, и шепотом говорю — Ti mangerei.
Я чувствую, как её тело вибрирует. Кажется, будто что-то очень маленькое дрожит внутри него, а до меня доходят только слабые волны.
— Что это? — шепотом спрашивает она. Смотрит в мои глаза и боится.
— Хочешь знать, что я только что тебе сказал?
— Да.
— «Я бы тебя съел».
Сладкий запах на её губах пробуждает аппетит и заводит. Наклоняюсь ещё ниже, легонько задев носом уголки полных губ, и слышу, как струйка горячего кофе наполняет кружку. Не будь эта девочка так напряжена, я бы уже давно впился в этот мягкий ротик и завладел ею здесь, на кухне. От нее исходит чертовски опьяняющий аромат, мои руки так и рвутся в бой!
— Ti desidero [я тебя хочу] .
На её щеках загорается румянец. Когда мои пальцы осторожно касаются её руки, она резко и коротко вдыхает ртом плотный воздух между нами, и с возбуждающим ожиданием смотрит на мои губы.
— Думаю, ты знаешь, что это значит.
— Нет, — шепотом говорит она, не шелохнувшись. — Я не знаю.
— И не догадываешься?
«Меньше разговоров, Чон!» — говорю я себе и хватаюсь за её кисть.
Опьяненный желанием, я целую мягкие губы и прижимаю женское тело к себе. Но мое наслаждение длится всего-то несколько секунд, ведь девица напрягается, как струна, а потом вырывает свою руку и влепляет мне не хилую пощечину. В её глазах бушует огонь, заключённый в негодовании и необъяснимом испуге. Я не сделал ей ничего плохо, но глядя в эти растерянные глаза кажется, будто я только что содрал с неё белье!
Лиса толкает меня в грудь и замирает на месте. Её реакция обескураживает. Моя щека горит от удара и я так же, как и она, просто стою и не двигаюсь. Я не знаю, о чем эта девушка думает сейчас, что чувствует и чего боится, но мне точно ясно одно: она хотела, чтобы я поцеловал её.
— Всё в порядке? — спрашиваю я осторожно. Не могу подавить улыбку.
— Не делай так больше, — отвечает она после некоторого молчания.
— Ты ведь этого тоже хотела.
— Я ничего не хотела! — восклицает Лиса, смерив меня раздраженным взглядом.
— Но твое тело говорит об обратном.
— Не делай этого больше. Никогда!
Из глубины дома доносится глухой стук и кашель Тэхена. Заслышав его приближающиеся шаги, Лиса расправляет плечи и разворачивается к выходу.
— А как же завтрак? — спрашиваю я.
— Я не голодна.
Они с Кимом сталкиваются в дверях и коротко приветствуют друг друга. Тэхен слегка взъерошен и помят, должно быть только проснулся. Но как только Лиса проходит мимо, его заспанные глаза оживляются. Я замечаю его любопытный взгляд, которым он бегло оглядывает уходящую девушку, и тут же говорю:
— Проснулся?
Он улыбается мне, а потом снова заглядывает в коридор.
— Ты видел? У неё шикарная фигурка!
— Согласен.
— А какие ножки! Она очень красивая! — Тэ подходит к кофемашине и берет кружку с готовым чёрным напитком. — Спасибо, друг мой!
— Лисе скажи. Это её кофе.
— Упс! — брякает друг и делает глоток. — Кто не успел, тот опоздал. Хотя, я с удовольствием принесу ей свежий в постель.
Тэхен очень редко позволяет себе подобные высказывания в адрес подружек моей сестры. Все они, хоть и давно уже не маленькие девочки, но всё же, существует некий барьер, который мы не можем позволить себе переступить. И дураку ясно, что стоит связаться с подружкой близкого тебе человека, как тут же на тебя выльется ведро проблем и вопросов: почему не звонишь ей, почему никуда не приглашаешь, что, переспал и больше моя подруга тебе не нужна? Я не хочу портить отношения с Дженни. Несмотря на то, что нас не связывают кровные узы, мы очень близки с ней, хоть этого порой и незаметно окружающим.
— Сехун звонил?
— Этот черт разбудил меня час назад, а потом без конца писал смс, информируя о каждой своей гребаной остановке! Сказал, что познакомился с какими-то девчонками в самолете и возможно приедет с ними сюда. Если, конечно, вы с Дженни не против.
— Мне всё равно.
— Я так и не понял, а родители то приедут к пятнице?
— Без понятия. Сегодня позвоню и узнаю.
— Ты чего такой хмурый, как туча? — пихает меня в плечо Ким. — Кофе то пил? Или что покрепче желаешь?
— Не выспался, — вру я, таращась то на друга, то на широкий дверной проем. Лиса определенно ждала этого поцелуя, иначе влепила бы мне пощечину, когда я только-только начал приближаться к ней. — Думаю, чем займёмся сегодня вечером.
— Может, в клуб поедем? Девчонки навряд ли согласятся. Мне до сих пор кажется, что вчера мы помешали их разговору по душам. Пусть хоть сегодня наговорятся.
— У них всё утро свободно для этого. Лучше, давай подумаем, что устроим в пятницу?
— Тосты ты себе делал? — спрашивает он, вынув из холодильника сливочное масло и банку с джемом. — Не против?
— Их готовила Лиса. Ешь, она всё равно не будет.
— Кофе, тосты, — усмехается друг, — и передумала завтракать? Неужто ты опять её довел своими вопросами?
Поцелуем.
Я довел её поцелуем до бешенства.