Часть 18 : спустя 100 лет
Больше века она жила в ожидании. Если бы вы смогли окинуть весь этот долгий путь единым взглядом, вы бы увидели девочку, медленно превращающуюся в нечто иное. Не взрослая и не ребёнок, она застряла где-то на перепутье - но даже и теперь она могла удивить кого угодно. Посмотрев на это загадочное существо, вы бы натолкнулись на странно пустой, мечтательный взгляд и решили, что, должно быть, её не интересует ничто земное, и наполовину оказались бы правы. Вечная девочка обнаружила, что, для того, чтобы выжить, ей нужно погрузиться в себя и создать свой собственный мир на этом острове, где не было ничего невозможного; и Питер позволял это своей подруге.
Её свобода наполовину забавляла повелителя Неверлэнда, наполовину - бесила. Венди пустила такие же глубокие корни в этом месте, как и он сам. Пэн делился с ней секретами острова, а зачастую она самостоятельно обнаруживала их, несмотря на все его усилия. Девушка стала рассказчицей, сплетавшей фантазии и мечты в реально существующие вещи, и годы спустя уже могла потягаться с самим Питером. У него не было желания создавать замысловатые иллюзии, ведь Неверлэнд уже был творением юноши, и этого было достаточно. Но Венди не могла считать его дом до конца своим. Большинство людей, попадавших на остров, даже не догадывались, что половина земель была для них закрыта; и в один кошмарный день после жестокой борьбы Пэн обнаружил, что подруга верила достаточно сильно, чтобы отгородиться даже от него. Он ждал, слишком упрямый для того, чтобы попросить прощения, но, в конце концов, не выдержал и ворвался в её мир фантазии. То, что увидел юноша, сначала изумило его, а потом повергло в ужас.
Под покровом задумчивой мечтательности девушки скрывался острый и коварный ум, в котором не было места сентиментальности; хотя это не всегда было так. Пусть Венди любила всем сердцем, чувства её были сдержанными и скрытыми. Да и разве могло быть иначе, учитывая ревнивый нрав возлюбленного? Питер забрал её любовь и зрелость, её семью и невинность; однако сложнее всего оказалось отказаться от моральных принципов - и даже теперь они порой напоминали о себе. Когда прошли первые десять лет жизни после возвращения в Неверлэнд, девушка отринула всю холодность и светские условности, которые были частью другого мира, других людей. Правильному и надлежащему не было места на острове, и Венди позволила последним следам века, в котором она была рождена, проскользнуть сквозь пальцы и исчезнуть. Это подарило ей ощущение невероятной свободы.
Иногда, когда прилетали новые мальчишки, девушка приходила в лагерь, как некий высокопоставленный гость, и выносила решение: те, кто не подходил, отправлялись домой, остальным же позволялось жить в Неверлэнде. Это было одно из требований Венди: если уж Пэн набирал новых прислужников, они должны были хотеть остаться. А кроме того, быть в здравом уме. Никому не хотелось, чтобы появился второй Чуточка, однако разве можно было предугадать, как остров извратит ум? Когда-то девушка сама выбрала Руфио за его огонь и обаяние, однако, оглядываясь в прошлое, жалела, что остановила выбор на нём. Парнишка был слишком похож на Питера, и это стало причиной его гибели.
За долгие годы Венди увидела многое, посетила другие миры, любила и теряла, но исход у этого прошлого был один. Чем ближе был тот самый день, тем сложнее ей было притворяться, пока однажды девушка уже не могла отрицать, что над ними нависла ужасная реальность, и что она напугана.
***
Настал тот день. Два идиота, как Питер с нежностью называл их, были близки к цели, а долгий век ожидания почти закончился. Сердце Истинно Верующего вот-вот должны были доставить на остров, но это не вызывало у юноши облегчения или радости, хотя он с лёгкостью обманывал Потерянных. Повелитель Неверлэнда был тревожен, взведён, как пружина; он метался между страхом и надеждой. Однако было ещё кое-что. Грядущие события могли стать концом их с Венди отношений, а ревнивый Пэн не был готов отказаться от своей подруги.
Он стоял в дверях и пристально смотрел исподлобья. Волк у порога. Питер не сказал ни слова, как и девушка. Оба знали: возможно, это единственный раз, когда они могут быть честны с собой, потому что, когда мальчик окажется здесь, а его друзья на корабле приплывут его спасать, начнётся время сказок, и они будут вынуждены играть свои роли.
Венди хотела быть неторопливой и нежной, желала насладиться в полной мере, возможно, последним моментом их любви, но юноша был слишком взвинчен и полон желания, а она всегда легко поддавалась его страсти. Пэн прижал любимую к стене, а она зарылась пальцами в его волосы, целуя отчаянно. Его руки забрались под подол платья, ладони плавно проскользили по бедрам подруги; Питер подцепил края чулок и, опустившись на колени, стянул их вниз. Взгляды встретились, и в них отразилась правда того, что скоро должно было произойти. Девушка, которую терзали страшные предчувствия, позвала его по имени, заговорила, но юноша быстро выпрямился и накрыл её рот своим, заставляя замолкнуть. Венди лишь кивнула, прикоснувшись к его лбу своим, и, глядя неотрывно, обвила его шею руками. Пэн поднял её на руки и положил на кровать.
Словно в последний раз девушка кончиками пальцев погладила его лицо, провела по носу и губам, а Питер ласково поцеловал её ладони, после чего прижал запястья подруги к постели по сторонам от головы. Она почувствовала, как дрожь возбуждения прошла по всему телу, ведь обычно тем, кто был сверху, становилась она. Юноша раздвинул ноги любимой, расстегнул и распахнул её платье, погладил живот и, обхватив талию, приподнял, заставив выгнуться - Венди застонала. Этот тихий непрерывный звук, вырывавшийся помимо воли, превратился во вздохи, когда Пэн губами прикоснулся к груди девушки и лёг между её бёдер. Поцелуй заглушил её вскрик, когда Питер толкнулся вперёд и замер, всматриваясь в глаза подруги вопрошающе, и та ответила взглядом, в котором читалось согласие. Они были вместе так долго, что часто не нуждались в словах. Венди стиснула в пальцах простыни. Юноша скользил вперёд и назад. Вскоре его движения стали грубыми и неистовыми, и девушка вспомнила о том, как потеряла невинность. Это произошло в этой самой постели, хотя обстоятельства были совершенно другими.
Так же, как и во сне, сейчас был один из тех моментов, когда на лице короля Неверлэнда проступали его истинные чувства. Неуверенность и беспомощность прорывались в поцелуях и прикосновениях, покрывая кожу Венди синяками, а губы - укусами; однако Пэн нёс не меньший ущерб: его спину испещряли царапины и полумесяцы, оставленные ногтями подруги. Она обхватила Питера руками и ногами, словно могла заставить его остаться и никогда не уходить. Вскоре юноша уже дрожал, делая последние рывки, а девушка нежно обнимала его, захваченная удовольствием, омывавшим её. Встречая его пик, она выкрикнула имя возлюбленного, слушая, как Пэн шепчет «Венди...» ей на ухо. Он лежал, тяжело дыша и уткнувшись в её волосы, пока не почувствовал, как Венди вздрагивает под ним. Питер приподнялся - она плакала, и слёзы бежали по её щекам. Он стёр мокрые дорожки кончиками пальцев.
- Не надо, - попросил юноша.
- Не могу, - громко сглотнула рыдания его подруга. Она хотела быть смелой, уверенной, хотела думать, что всё пройдёт согласно плану; но даже через целый век слова сестёр-провидиц мучили её.
Проклят ещё страшнее...
Девушка закрыла глаза, стараясь прогнать эти мысли, и притянула Пэна ближе. Если бы только она могла оставить его здесь, как ей однажды мечталось. Питер приподнял голову и посмотрел знающе:
- Не трусь. Уже началось, старая девочка.
Старая девочка. Ей нравилось называть возлюбленного молодым человеком, но лишь наедине. Венди легонько прикоснулась к его груди. Это была её идея, последнее средство спасения на случай, если план провалится. В этом случае король Неверлэнда будет рассчитывать на неё.
- Я сыграю свою роль, - тихо проговорила девушка, - но если моим братьям будет грозить опасность, я остановлюсь, - таково было её условие. Юноша кивнул и скатился с неё, мгновенно одеваясь при помощи одной лишь мысли. Венди безотчётно потянулась за ним, и Пэн, улыбаясь, вернулся в её объятия.
Он не мог любить так, как другие, как могла его подруга - но это не значило, что повелитель острова был бессердечен. Его чувства были единственным спасением, и то, что Питер должен был отказаться и от них, причиняло девушке почти физическую боль. Но лучше стать бессердечным, чем проклятым; настоящим чудовищем, чем самым несчастным, страдающим существом на земле.
- Ты готов? - спросила Венди, меняя наряд в мгновение ока. Люди, что прибудут на остров, ожидают увидеть Венди Дарлинг, девочку, которая улетела в Неверлэнд в ночной рубашке и тапочках, а не дикарку с ядовитыми ягодами в волосах и с ножом у бедра.
- Да. Если я скажу... - Питер медлил. В его глазах застыла боль. - Это не я, - мягко закончил он, прижимая ладонь к груди, и девушка кивнула. Юноша мог быть невероятно жестоким, и она испытала его злобу на себе: но в этот раз всё будет по-другому.
- Знаю. Это не навсегда, - ответила Венди, и Пэн вложил в её пальцы своё пульсирующее сердце. Оно было тёмным и вызывало лишь сострадание, но время от времени в глубине мерцали искры света, и это дарило девушке надежду. - Я сохраню его, - прошептала Венди, наблюдая за тем, как взгляд любимого становится всё более расчётливым и холодным. Она потянулась и поцеловала Питера, желая прикоснуться в последний раз перед тем, как он уйдёт. Когда юноша отпрянул, Венди не открыла глаз и не двинулась с места, пытаясь представить, что он всё ещё рядом с ней. Пэн ушёл, не сказав и слова прощания. Игра вот-вот должна была начаться. Девушка сняла кулон-напёрсток, который всегда носила на шее, и спрятала его вместе с сердцем в надёжном месте. Питер не единственный, кто будет лгать и запутывать следы - ведь и она была настоящим мастером сказок.
Венди могла сыграть свою роль так хорошо, как утверждала.