23
***
Как же я ненавижу гоблинов! Кто бы только знал!
Мы, алхимики, умеем мстить и ждать. О да, я подожду! И потом месть моя будет сладка.
Такие мысли вертелись в моей голове, пока я, крепко связанная, лежала на куртках, постеленных прямо на скале. Ну, спасибо, хотя бы на голый камень не уложил. И все равно возмутительно!
Я его преподаватель и кто-то совсем об этом забыл! Но ничего, ничего...
Шаги Чонгука я расслышала, когда он уже ступил на площадку и пристально на меня посмотрел. Оценивающе так...
— Как твое настроение?
— Отравлю!
— Понятно. Как насчет того, чтобы искупаться? Через пару десятков метров выступ расширяется и там, в углубление, стекает ручейком вода, а потом течет с обрыва. Получился небольшой пруд.
— С удовольствием, только если без тебя.
— Как ты себе это представляешь? А если, пока ты плескаешься, подкрадется дракон? — усмехнулся Чон.
— Я больше переживаю, что, когда я буду плескаться, подкрадешься ты.
— Буду лишь охранять, — пообещал гоблин.
Настороженно косясь на личность, что потеряла всякое мое доверие, я, порывшись в сумке, взяла все необходимое и направилась вслед за Чонгуком.
Мы прошли по краю обрыва, нырнули под своеобразную низкую арку и оказались на довольно протяженной террасе, на которой находились небольшой водоем, куда по откосу поступала вода, и несколько деревьев, что цвели совершенно потрясающими розовыми цветами. Глаз не отвести!
У нас эти деревья никогда не цветут...
По краям пруда росли дикие колючки, без листвы, немного скрюченные, они придавали дополнительное очарование месту, под лунным сиянием.
Зачарованная, я не сразу отметила, что Чон отошел чуть в бок и присел на камень, повернувшись ко мне спиной. Это мне напомнило эпизод, что был раньше, когда я собиралась обработать себе рану.
Бока болели и сейчас, поэтому я очень осторожно разделась и осмотрела поврежденные места. Ссадины, уже намечающиеся синяки, но ничего серьезного.
Легко ступив на камни, выточенные водой, я начала медленное погружение, чуть прикрыв глаза. Прудик оказался теплым: видимо, здесь днем жарко. Влага омывала кожу, принося ей облегчение и обновление.
Я, едва не мурлыкая от удовольствия, окунулась с головой.
Плескалась я примерно с полчаса, и все это время меня отвлекали мысли о сидевшем рядом гоблине. Может, слишком часто я видела его раздетым или мне пора было завести отношения с мужчиной. Сказать точно я не могла, однако понимала его слова, сказанные мне не так давно: «Я слишком часто думаю о вас».
Вот и я о нем тоже очень часто, а еще очень пошло. Веки полностью закрылись, и перед глазами замелькали картинки, образы, наши поцелуи, переплетенные тела, жаркие объятия.
Мои руки против воли скользили по телу, словно повторяя ласки Чонгука, когда другие, более широкие и сильные, ладони опустились на мои плечи. Сзади прижалось горячее, совершенно обнаженное тело, и я, не в силах противиться своим желаниям, откинулась на широкую грудь.
Гоблин гладил мои плечи, груди, мягко сжимая полушария. В поясницу красноречиво упиралось свидетельство его желания. Я выгнулась и повернулась к Чонгуку, встречая теплые губы, — все мое существо охватило удовольствие. Я жадно пила его поцелуи и не могла ими насытиться.
Не устояв от соблазна потрогать литые мышцы, тискала сильные руки и мощный торс желанного мужчины. Он нетерпеливо порыкивал, пока спускался поцелуями по шее, груди, целовал вершинки, заставляя выгибаться и просить большего.
Наши ласки и поцелуи заходили все дальше и дальше, все двигалось к главному. Чон подался назад, ища опору для удобства продолжения, когда ночную тишину разорвал его вопль.
Вздрогнув, я отшатнулась, мгновенно придя в себя. Что это мы сейчас чуть не сделали?
Вскинув ошеломленный взор на гоблина, отдирающего от своей пятой точки колючку, я прошипела:
— Где там был пульсар?
— Зачем? — замер Чон.
— Сейчас я кое-что отстрелю!
— Не надо, — прикрылся он руками. — Я тебе еще пригожусь. Ты же не против детей в браке?
Я бросилась из прудика к берегу, не желая смотреть, как довольный гоблин плавает и плескается.
Грязную одежду, что осталась на берегу, одевать не хотелось, как и идти на компромиссы со своими желаниями. Все равно Чонгук меня видел обнаженной и не раз, поэтому я невозмутимо вернулась обратно к воде и, перестирав вещи, разложила их на камне неподалеку.
Накинув куртку, я вернулась обратно к сумкам и, достав очередную порцию пайка, принялась есть. Луна в небе светила ярко, освещая впереди прекрасную панораму. Вода, снова вода и ничего кроме воды.
В крови гулял адреналин, тело все еще ныло от неудовлетворенного желания, и очень хотелось продолжения. А ведь у Чона серьезные намерения, женится хочет... Но в любви не признается.
Вот дура! Даже думать нельзя об этом всерьез!
— А не поудить ли рыбу? В водопаде часто можно нацеплять ее во время падения.
— И ты уверен, что это съедобно?
— Есть захочешь, будет съедобно, — пробормотал Чон, роясь в сумке.
Я же с сомнением посмотрела на водопад, а оттуда высунулись голова и полтуловища дракона. Сначала я решила, что это глюки, а потом морда ящера нырнула в воду и, вытащив оттуда исполинскую рыбу, в два захода проглотила добычу.
— Чонгук... — тоненьким голосом проскулила я.
— Погоди немного.
— Ты должен это увидеть, прямо сейчас...
Тут голова дракона снова нырнула в водопад и выловила себе еще одного исполина. Довольный ящер ползал по скале, потоки воды были для него словно ручеек.
— Дракон, — пискнула я.
Чон вскинул голову, и я увидела, как его лицо меняется.
— Поднимаемся и медленно-медленно отходим в сторону, — последовала команда, и я поползла.
Приподнявшись и встав на ноги, продолжили отступление, не прекращая смотреть на дракона. Вот и порыбачили. Даже если бы поймали, то неизвестно, кто бы кого съел.
Когда вернулись обратно к пруду, воспоминания о произошедшем снова нахлынули, и непонятно, что больше всего тревожило: мое странное поведение или дракон совсем неподалеку.
Заметив, что Чон расстилает походные мешки, я удивилась:
— Мы что, будем спать?
— Конечно. Завтра будет трудный день: придется охотиться и двигаться дальше, идти на разведку. Нужны будут внимательность и силы, поэтому отдохни. Сейчас ты уже вряд ли что-то сможешь изменить. Да и ящер, наевшись, не тронет тебя.
Я не стала спрашивать про остальных, которые, несомненно, здесь водятся: выбора действительно не было. Только о каком сне может идти речь? Ведь если я закрою глаза, то тут же представлю...
Но стоило улечься в мешок и положить голову на мягкий валик, как я провалилась в сон.
— Лалисла, быстро вставай.
Кто-то сильно тормошил меня, но вставать совершенно не хотелось, однако неизвестный не отставал.
— Лалиса, летят драконы.
Меня подбросило вверх.
— А?! Драконы?!
Чон завороженно смотрел на меня, не в силах отвести взгляда, напомнив мне, что я без одежды. Покраснев, я бросилась к своим вещам, гоблин, отмерев, — к нашим мешкам со снаряжением. И тут небо закрыла стая драконов, что неслась куда-то за горизонт.
Только бы нас не заметили, только бы не заметили.
Словно дождавшись моих молитв, трое ящеров, снизившись, один за другим сели.
— Хорошие дракоши, хорошие, — проблеяла я.
— Отступаем, медленно, — велел Чонгук.
— Сзади обрыв, — напомнила я, делая шаги.
— Лучше в пропасть, чем быть разорванным на куски.
Тут сверху спикировала еще одна ящерица, задев нас крыльями, и мы, резко подавшись назад, сорвались со скалы в воду.
— Ненавижу драконов! — только и успела крикнуть я.