глава одиннадцатая.
После тосканских просторов Сидней показался душным и гнетущим. Солнечный свет конца декабря пропекал стены и мостовые и отражался от поверхности воды в гавани ослепительными вспышками.
Лиса с головой ушла в работу «Клеменджерз». Ей годами не доводилось испытывать подобное ощущение счастья. У всех трех отелей дела шли успешно, персонал был доволен, а свободных номеров почти не оставалось. Слияние пошло на пользу и «Силверз». В результате заключенной сделки они начали действовать совместно, и взаимное обогащение идеями двух гостиничных сетей уже приносило первые плоды.
Ее беспокоил только «Дом Перл». После Рождества там осталось лишь несколько жильцов, многие пытались вернуться домой или остановиться в другой семье. Дженни Скотт с дочерью снова оказалась в «Доме Перл», после того как сгорел их многоквартирный дом. Причину так и не установили — может быть, пожар начался потому, что было слишком много огней на рождественских елках, — но полицейские кое-что подозревали. Теперь, когда Лиса вернулась, она сумеет лучше присмотреть за «Домом Перл». Может быть, даже позаботится о новом месте, более просторном, как и собиралась.
Лиса читала последний доклад Дейрдре Хэнкок, как вдруг в дверь постучали, и она тут же открылась. В кабинет вошел Чонгук и запер за собой дверь. Лиса не ожидала, что увидит его сегодня, и поспешно перевернула бумаги. Чонгук взял ее за подбородок и не отпускал, наклоняясь все ниже к своей жене.
— Привет, — задыхаясь, прошептала она.
Через секунду он прижался губами к ее губам и положил руку ей на затылок, прижимая ближе к себе. Его рот скользил по ее рту. От чувственного танца губ и языка у нее участился пульс.
Лиса никак не могла привыкнуть к действию, которое он на нее оказывал. Каждый раз оказывался для Лиса первым. Теперь она знала, как хорошо им вместе, и поэтому желала его все сильнее.
— Привет, Лиса, — сказал Чонгук едва слышным, чуть охрипшим голосом. — Ты занята?
Его губы отодвинулись не больше чем на миллиметр, поэтому она не услышала, а, скорее, почувствовала каждое слово, колебавшее воздух между ними.
Уголки ее рта приподнялись, ее охватило знакомое волнение.
— А что ты задумал?
— Может быть, немного романтики в кабинете? — Он уткнулся ей в шею.
Она задрожала от удовольствия. Сегодня утром, перед завтраком, они занимались любовью, и все-таки он уже снова желал ее.
Чонгук поднял Лиса на ноги, положил руки ей на талию. Потом высвободил длинную шелковую блузу из-под ремешка юбки и повернул Лиса, так что она оказалась лицом к столу. Его ладони двинулись вверх, поймали в ловушку ее груди и принялись их массировать, медленно и ритмично, в то время как его горячее дыхание Лисаяло ей шею. Через минуту пальцы Чонгука проникли под кружевной бюстгальтер и подняли его вверх. Ее груди оказались у него в руках. Соски были восхитительно чувствительными из-за ранней стадии беременности, а груди — полными и упругими. Чонгук крепко прижался к спине Лиса, а она обхватила стол и начала покачиваться, покоряясь его желанию.
Он превратил ее из неопытной девственницы в свою женщину, свою жену, и теперь хотел исключительной страсти. Его пылкий огонь невероятно волновал Лиса.
Чонгук задрал ей юбку и что-то одобрительно прошептал, когда его пальцы коснулись верней части чулок и подвязок, которые он подарил ей на Рождество. Потом его рука скользнула между ног Лиса. Она пошевелилась, чтобы ему было удобнее.
Она хотела, чтобы он полностью овладел ею. Чонгук быстро расстегнул молнию на своих брюках и, прижав руку к спине Лиса, заставил ее лечь, другой широко раздвинул ей бедра. Ее жар все возрастал, и наконец одним рывком он вошел в нее. С криком, принесшим такое удовлетворение!
Он распалял ее, увлекал за собой — все ближе и ближе к всепоглощающему пику блаженства.
Чонгук последний раз вскрикнул и упал на нее, прямо на стол. Они оба задыхались, стремясь вернуть в легкие кислород, поглощенный огнем страсти; их усталые тела лоснились от пота.
Ей захотелось ему сказать, как много он для нее значит и что она чувствует к нему. Теперь этот мужчина был ее частью. Он силой ворвался в жизнь Лиса, а потом показал ей, насколько жизнь может быть богатой, научил ее любовным ласкам, подарил ей ребенка.
Он был ей нужен как воздух.
Она любила его.
Чонгук поднял Лиса, набросил на нее одежду и заключил в объятия. Она посмотрела на него снизу вверх, желая увидеть его глаза, когда она скажет: Я люблю тебя. Ее губы уже собирались произнести эти слова, но внезапно она начала колебаться, почувствовав страх.
Что, если ему не нужна ее любовь? Что, если ему все равно? Он уже полностью обладал телом Лиса. Следует ли Чонгуку знать, что ему принадлежит и ее сердце?
Он поцеловал Лиса в губы, нежно и мягко, и она, закрыв глаза, ответила на его поцелуй.
— Так что ты думаешь о романтике в кабинете? — спросил Чонгук.
Она приподняла бровь.
— Думаю, ее должно быть больше.
У него вырвался мягкий смешок. Он чмокнул Лиса в кончик носа.
— Думаю, я могу это устроить. Но придется подождать до моего возвращения. Сегодня вечером я уезжаю.
— Уезжаешь? Так скоро? — Она отшатнулась. Чонгук не предупреждал ее об отъезде, а ведь послезавтра канун Нового года. Лиса собиралась устроить особенный обед, а затем полюбоваться вместе с высоты птичьего полета на фейерверк в Сиднейской гавани из окна квартиры-«пентхаус». Хорошее начало Нового года. Для них обоих. — Но почему?
— У меня дела в Лондоне. Я должен ехать.
— О! — Она отошла к маленькому зеркалу за дверью, чтобы привести себя в порядок. Конечно, он возглавлял огромную гостиничную империю. Путешествия были частью его работы. Что-нибудь не так?
— Ничего, что могло бы тебя волновать. Я с этим разберусь, а потом вернусь обратно.
— Но... это обязательно сейчас?
— Да, именно сейчас. — Он подошел к ней, взял за плечи, развернул к себе и поцеловал в лоб. — Я уезжаю через два часа. Забежал попрощаться.
— Можно было обойтись без этих сложностей, — сказала Лиса, пытаясь скрыть свои чувства. — Ты мог просто прислать письмо по электронной почте.
Он приподнял брови.
— Вот как ты поступаешь, да?
— Как я поступаю? — весело спросила она.
— Делаешь вид, будто что-то не имеет никакого значения, а в действительности — наоборот.
— Что ты хочешь сказать?
— Тебя не радует мой отъезд. Почему ты притворяешься безразличной?
— Кто сказал, что меня не радует твой отъезд? О, конечно! — со смехом воскликнула Лиса. — Мне будет не хватать секса. Но ведь на самом деле между нами больше ничего нет. Секс и... она провела рукой по животу, — и ребенок.
— Ты говоришь «ребенок» так, словно это какое-то проклятье. Какая-то обязанность.
Она недоверчиво посмотрела на него снизу вверх.
— А разве это не так? У меня явно не было выбора. Ты не дал мне выбора. Брак, которого я не хотела. Ребенок, которого хотел ты. Я выполнила оба условия, а теперь, покончив со статьями твоего контракта, я больше ничего тебе не должна. И уж конечно, не объяснения своих чувств.
— При чем здесь контракт? Как бы то ни было, мы женаты и ты носишь моего ребенка.
— Без этого контракта мы бы никогда не поженились. Без контракта, который подготовил ты. А этот ребенок, — ее рука задержалась внизу живота, — означает, что выполнено еще одно условие сделки. Больше нас ничего не связывает.
— Понятно, — сказал Чонгук, взяв себя в руки. — Ты права. Больше нас ничего не связывает. — Он прошел мимо Лиса, отпер дверь и распахнул ее. — Я дам тебе знать, когда вернусь. Может быть, на этот раз просто пришлю письмо по электронной почте.
Чонгук вышел. Глупо! Глупо! Глупо!
Лиса упала в кресло. Что, черт возьми, с ней не так? То она собирается признаться ему в любви, то нападает на него и бросает ему в лицо жестокие слова.
И все же он согласился. Их связывает только контракт. Именно сейчас у него была возможность сказать, испытывает ли он к ней хоть какое-то чувство, но Чонгук не воспользовался этой возможностью.
Для него она всего лишь партнерша по сексу, всегда находящаяся под рукой.
И она только что доказала, насколько готова отдаваться ему, даже на столе. Подумать только, она почти призналась ему в любви! Дура! Идиотка!
Лиса вздохнула. Зачем себя мучить? Она с самого начала знала, как будут обстоять дела. И не стоит надеяться на то, что никогда не произойдет.
Чонгук уехал, а у нее есть работа. Лиса вернулась к столу, взяла доклад Дейрдре Хэнкок и заставила себя читать.