глава десятая.
— La bella donna! — Гульельмо Чон широко раскинул руки в стороны, собираясь обнять Лиса. — Ты так и не сказал мне, что у тебя такая красивая молодая жена, Чонгук.
Его родители встретили их, едва они вышли из машины и оказались в широком дворе, обсаженном виноградными лозами. Лиса улыбнулась, с радостью принимая объятия седовласой версии ее мужа. Гульельмо расцеловал ее в обе щеки. В свои семьдесят лет он все еще выглядел сильным и красивым, хотя, судя по тому, как висела на нем одежда, было ясно, что во время своего недавнего лечения он похудел.
— Как же тебе удалось завоевать руку такой женщины? — спросил он сына.
— У него не было выбора, — сказала Лиса, не дав мужу возможности ответить. — Я досталась ему вместе с отелями. Пришлось соглашаться и на то, и на другое.
Чонгук бросил на нее предупреждающий взгляд, но Гульельмо рассмеялся.
— Я всегда считал тебя хорошим бизнесменом, сынок, и вот тому доказательство. Подозреваю, что на этот раз ты нашел достойную пару. Ты очень обрадовала старика, моя дорогая.
Она улыбнулась, глядя на него снизу вверх. Его смех был заразителен.
— И я счастлива обрадовать вас, свекор.
Он снова засмеялся, у него увлажнились глаза.
— И я счастлив. Ты даже не подозреваешь, насколько это верно. Что скажешь, Роза?
В шестьдесят пять лет Роза Сильваньи оставалась поразительно привлекательной женщиной. Она была элегантно одета: в красивую вязаную блузку и юбку. Роза улыбнулась и взяла Лиса за руки. Ее добрые глаза сияли.
— Dare il benvenuto alia famiglia. Добро пожаловать в нашу семью. — Она поцеловала Лиса и вслед за Гульельмо крепко обняла.
— Grazie, — ответила Лиса, исчерпав словом «спасибо» свое знание итальянского языка.
— Я забываю о законах гостеприимства. У вас был нелегкий путь из аэропорта. И ты выглядишь бледной, дорогая. Сейчас Мария принесет вам поесть и выпить.
Лиса не знала, хочет ли она есть или пить. Они долго летели из Сиднея, а потом ехали в семейное загородное поместье неподалеку от Вольтерры, в сельской части Тосканы. Она устала и все еще не пришла в себя после полета.
Неожиданно у нее закружилась голова, и все поплыло перед глазами.
Несмотря на уверения, что она просто не оправилась от полета, ее уложили в постель и вызвали врача. Не так уж плохо, немного погодя подумала она, подремывая в мягкой постели, под пуховым одеялом. Пришел доктор, тщательно осмотрел ее и задал несколько вопросов, довольствуясь односложными ответами. Наконец он ушел, и Лиса крепко уснула.
Что-то коснулось ее губ, что-то теплое и приятное. Она открыла глаза и увидела, что возле нее сидит Чонгук. Он взял ее за руку и погладил большим пальцем тыльную сторону ладони.
— Как ты себя чувствуешь?
— Лучше, — сказала Лиса. — Но мне очень жаль, что, как только я приехала, из-за меня начались сплошные проблемы.
Он покачал головой. На его губах играла нежная улыбка.
— Вряд ли это можно назвать проблемой. Мои родители невероятно взволнованны. Завтрашняя вечеринка станет настоящим празднеством.
— Какая вечеринка?
— Ты не знаешь? — мягко спросил он. — Я думал, что ты, может быть, держишь это в секрете. Но врач совершенно уверен. У тебя будет ребенок, сага. Мой ребенок.
— Я беременна? — Лиса положила свободную руку на живот. Ребенок. Малыш рос внутри нее. Неужели это правда?
— Он предполагает, что ты могла забеременеть восемь недель назад.
— Но тест...
Лиса рассказала ему об отрицательном результате. Хотя у нее так и не начались месячные, она решила, что резкие боли в последние два дня означают, что они потерпели неудачу и в этом месяце. Неужели это были признаки развития ребенка внутри нее?..
Чонгук покачал головой.
— Врач сказал, что эти тесты не всегда надежны.
Она нахмурилась, подсчитывая в уме срок.
— Но восемь недель... Это должно означать...
— Вот именно. Это должно означать, что ты забеременела, когда мы были на острове, может быть, в первую ночь, которую мы провели вместе.
Она неуверенно кивнула, пытаясь все это осознать.
— А теперь тебе надо отдохнуть. Но я хочу сказать тебе спасибо, жена.
Потом он ее поцеловал, взяв лицо Лиса в ладони и касаясь губами лба, глаз и кончика носа.
На нее вновь нахлынула волна головокружения — то ли от усталости, то ли от его нежного прикосновения. Все так чудесно изменилось. Лиса испытывала волнение, зная, что носит ребенка Чонгука. Изменит ли это их отношения? Значит ли она для него больше, чем приложение к отелям?
За время, проведенное вместе, она уже начинала все больше и больше ценить Чонгука. Он вел себя совсем не как плейбой, которым она его сочла, выходя замуж. Не было ни одного случая усомниться в его верности, если не считать брачной ночи, когда она сама толкнула его в объятия другой женщины.
Теперь Лиса ни за что не заставила бы его уйти. Их занятия любовью были потрясающими. Она наслаждалась и ночами, когда они оставались наедине и часами лежали в объятиях друг друга, и моментами, украдкой проведенными в ее или его офисе. Запертая дверь, страстные объятия... Они теряли над собой контроль и оба горели как в огне. Ее ласки доставляли ему удовольствие, в этом она не сомневалась. С какой стати ему искать другую?
Может быть, она напрасно боится его измены? Может быть, слишком увлекается печальной историей своей матери? Может быть, у них есть шанс найти счастье в браке?
Поцелуи Чонгука были такими нежными, а слова — теплыми и полными чувства, это не напоминало реакцию мужчины, довольного тем, что выполнены условия контракта, и не более того. Наверняка в его поцелуях было что-то еще.
— Ты осчастливила моих родителей, — сказал он. — Это идеальный подарок к годовщине свадьбы. Я не мог бы найти лучшего дара.
Ее охватило отчаяние, и она попыталась скрыть разочарование. Так вот в чем дело? Значит, она всего-навсего преподнесла подарок его родителям? Разве он не обрадовался тому, что вместе они создали нечто особенное, что это результат их любовных отношений?
— Нет проблем, — откликнулась Лиса, растягивая губы в улыбке и стараясь говорить веселым голосом. — В конце концов, я здесь именно для этого. Теперь, если можно, я хотела бы отдохнуть.
Чонгук странно посмотрел на нее. Пристальный взгляд его темных глаз сбивал с толку.
— Хорошо, — сказал он, сжал ей руку и встал с кровати. — Завтра важный день. Придет много людей, которые хотят с тобой встретиться. Так что пока спи.
Но заснуть Лиса не могла. Она станет матерью. Матерью! Это перестало быть сухим пунктом контракта, который необходимо выполнить, еще одним условием спасения гостиничного бизнеса и всего связанного с ним. Внутри нее рос ребенок, и он заслуживал любящую семью.
Она вовсе не хотела, чтобы этому малышу выпало такое же детство, как ей, чтобы он слишком быстро понял, что у него дома напряжение и разлад. Этого ребенка нужно воспитывать и лелеять в любви.
Если бы только у них были другие отношения! Если бы только Чонгук мог оценить ее как личность и привязаться к ней не только как к инкубатору. Неужели она просит слишком многого?
Утро следующего дня выдалось солнечным и мягким, и приготовления уже были в полном разгаре, когда Лиса встала с кровати, чувствуя себя отдохнувшей и свежей, хотя и не могла полностью избавиться от тревог. Главная заключалась в том, что ее отношение к браку с Чонгуком полностью изменилось. Ей стало очень важно знать, как будет складываться их супружеская жизнь в дальнейшем. Конечно, вскоре у них появится ребенок, но неужели это все?
У нее было мало времени для размышлений. Она занялась подготовкой празднества для Гульельмо и Розы, важного события, на которое, судя по всему, собиралось прийти много местных жителей. Во дворе разместили длинные столы и уставили их тарелками с итальянской закуской ассорти, макаронами и салатами. В воздухе витал сочный аромат жарившегося на вертеле барашка.
И вот вечеринка началась.
Выстроилась бесконечная очередь из желавших поздравить молодую чету с первенцем, новости о котором молниеносно распространились среди пришедших. Лиса понимала, что на нее обращают больше внимания, чем на счастливую пару, праздновавшую пятьдесят лет со дня свадьбы.
Чонгук стоял рядом с ней, обнимая ее за плечи одной рукой с видом собственника. Он представлял ее своим родственникам и местным жителям и постоянно спрашивал, не устала ли она. Но после долгого сна и теплого приема со стороны семьи и друзей Чонгука чувствовать себя плохо в их обществе было невозможно.
Лиса увидела, что к ней приближается какой-то незнакомый мужчина под руку с девушкой...
— Сапфира! — закричала она. — Я не знала, что ты приедешь.
Сапфи засмеялась и поцеловала сестру. Она представила ей Паоло, «доброго друга», а потом повернулась к Чонгуку.
— Я ничего не знала до вчерашнего дня. Твой муж, Лиса, позаботился обо всем, чтобы сделать тебе сюрприз.
Лиса с подозрением взглянула на Чонгука, но его глаза были скрыты солнцезащитными очками.
— Вот как?
— Конечно! Он от тебя без ума. Я так рада, что у вас будет ребенок. Поздравляю.
Лиса снова повернулась к нему, пытаясь найти хоть какое-то подтверждение его любви, но улыбка Чонгука ни о чем ей не говорила. Как он может быть таким заботливым и тут же перестать о ней думать?
Чонгук поступил великодушно, пригласив Сапфи на это празднество. И Лиса хотелось думать, что им двигали чувства к ней. Настоящие чувства, а не только те, которые он должен проявлять в качестве молодожена и будущего отца. Он ее ценил, в этом не было сомнения. Но после их краткого разговора накануне вечером Лиса казалось, что ее роль в его жизни ограничивалась всего лишь рождением ребенка.
Все остальное было только наносным глянцем их отношений, чтобы убедить других в искренности этого брака. Лиса приходилось признать не без чувства вины, что этот лоск наносил не только он, но и она. Встреча с сестрой очень обрадовала ее, и все же она страдала, видя, что их семьи втянуты в фальшь, окружавшую ее брак.
Ближе к вечеру Роза под предлогом знакомства с садом увела Лиса от гостей. Держась под руки, они гуляли неподалеку от дома, свекровь показывала ей виноградники, оливковые рощи и границы имения, обозначенные прямыми соснами, спускавшимися по склону холма. Наконец перед ними открылся вид кустов розмарина, посаженных маленькими симметричными рядами. Внизу раскинулась долина, а вверх уходил еще один холм и виднелись стены города Вольтерры.
— Здесь прошла жизнь нескольких поколений Сильваньи, — сказала Роза. — У нас есть особняк в городе, мы можем остановиться и в любом из отелей, но наш родной дом всегда будет тут.
— Неудивительно, — улыбнулась Лиса, любуясь мирной красотой пейзажа. — Здесь так красиво.
Роза взяла Лиса за руку.
— И ты тоже красива, моя дорогая. Спасибо за то, что благодаря тебе наше празднество стало таким знаменательным.
— И вам спасибо за теплый прием. Мне очень жаль, что вы не смогли приехать в Сидней на нашу свадьбу. — Лиса некоторое время колебалась, подыскивая нужные слова, чтобы объяснить их необычное обручение. — Все произошло так быстро.
— Я понимаю, — сказала Роза, похлопав Лиса по руке. — Тогда мы не могли путешествовать: как ты знаешь, Гульельмо проходил курс химиотерапии. Но его очень обрадовало, что Чонгук наконец нашел себе жену. — Она прищелкнула языком. — А теперь у вас будет ребенок. Мы счастливы, очень, очень счастливы. Я уверена, что теперь Гульельмо выздоровеет гораздо скорее. — Лиса увидела, что Роза вытирает выступившие слезы. — Дети — это дар от Бога, — проговорила она, и на последнем слове ее голос прервался.
Лиса сжала руки Розы. Она чувствовала, что та рассказала ей еще не все.
— Мне было пятнадцать лет, когда я вышла за Гульельмо. Я так волновалась — мы встретились тогда в первый раз, — но ему уже исполнилось двадцать лет, и он был таким красивым, высоким, гордым. Я не могла в него не влюбиться. — Женщина улыбнулась. — Может, тебе покажется странной мысль о браке, устроенном по сговору...
Лиса улыбнулась в ответ, думая, что времена, в конце концов, не так уж и изменились.
— ...но прошло пятьдесят лет, и мы до сих пор вместе, до сих пор любим друг друга. Я хотела дать ему счастливую семью, окружить его детьми и заботой. — Она помолчала. — Но все произошло по-другому. Мы пытались родить ребенка несколько лет, и все безуспешно. И когда я забеременела, Гульельмо был невероятно рад.
Прошло шесть месяцев, и я потеряла ребенка... Потом чудо повторилось. Я забеременела во второй раз, Гульельмо решил не рисковать. У меня были лучшие врачи, лучший медицинский уход, и я долго лежала в больнице, где мне совершенно ничего не позволяли делать. Наконец пришло время, и начались роды. Гульельмо так волновался. Он был рядом со мной, когда что-то пошло не так. Меня тут же отвезли в операционную, сделали кесарево сечение, а потом начали бороться, чтобы спасти жизнь и Чонгуку, и мне. После этого врачи сказали, что у меня больше не будет детей. — Она вздохнула. — Так что ты понимаешь, моя дорогая, почему мы так рады новостям о вашем ребенке, почему так счастливы, узнав о твоей беременности. И особенно Гульельмо. Ты дала ему лучшее в мире лекарство. Более того, ты дала ему стимул, чтобы жить дальше. Чонгук не только привез нам красивую молодую жену, но и надежду, что скоро родится внук. Для нас это действительно самый великий дар из всех — дар жизни.
Лиса посмотрела в добрые глаза свекрови, полные слез, и напряженно улыбнулась, пытаясь справиться с собственными нахлынувшими переживаниями. Не в силах говорить, она обняла пожилую женщину за плечи и крепко прижала к себе. Ее сердце разрывалось при мысли о том, что этой женщине пришлось пройти через огромную боль, чтобы достичь того, что должно быть таким естественным.
Для нее это оказалось легко. И столько значило для Розы и Гульельмо! Вот что имел в виду Чонгук вчера вечером, когда сказал, что ее беременность — идеальный подарок. Естественно, он знал, чего стоило его матери рождение сына.
Неудивительно, что он страстно хотел ребенка и в последнюю минуту вписал это дополнение в контракт, избрав ее, Лиса Клеменджер, в матери его будущего наследника.
Лиса переполняли нахлынувшие чувства: такая ответственность сильно на нее подействовала, и, когда Роза положила голову ей на плечо, она испытала огромную гордость.
Как же можно сердиться на человека, который так старается, чтобы его родители были счастливы? Как можно не любить его?
Лиса широко раскрыла глаза. Что за дурацкая мысль!
Она его не любит!
Любовь тут ни при чем. Она не являлась частью сделки.
Конечно, Лиса расстроилась, когда вчера вечером он вышел из ее комнаты, но тогда она просто дала волю эмоциям. В конце концов, она только что узнала, что забеременела. И еще ее разозлило, что Чонгук больше волновался за своих родителей, нежели за них обоих, но ведь в тот момент она еще не знала их истории...
Лгунья, ответило ее сердце. По какой еще причине в последнее время враждебность к Чонгуку сменилась привязанностью? По какой еще причине она мечтает о его прикосновении, его ласке, его нежных словах, убаюкивающих ее, когда она лежит в объятиях Чонгука?
По какой еще причине, если не из-за любви?
Лиса медленно перевела дыхание. Она не предполагала, что с ней такое случится. Ведь ради собственного душевного равновесия пообещала себе, что никогда его не полюбит.
Но это произошло.
Роза пошевелилась, сидя рядом с ней.
— В чем дело, дорогая? Что-нибудь не так?
А Лиса пробовала на вкус слова, которые никогда не думала произносить.
— Я люблю Чонгука, — медленно сказала она. — Я люблю вашего сына.
С губ Розы сорвался смешок. Она встала и поцеловала Лиса в лоб.
— Тебе незачем говорить мне об этом. Каждый раз, когда ты на него смотришь, это можно понять по твоим глазам. — Она снова взяла Лиса за руку и крепко обняла ее. — А теперь давай вернемся на вечеринку, пока все не решили, что мы заблудились.
Лиса провела в Италии чудесные две недели. Ее приняли как родную. Гульельмо с каждым днем выглядел все лучше. Даже начал набирать вес. Роза явно наслаждалась ощущением, что ее окружает семья, о которой она всегда мечтала.
А Чонгук был само внимание.
Он отвез Лиса в город на прием к специалисту. Тот подтвердил диагноз местного врача и заверил, что все идет хорошо. По дороге домой Чонгук остановился в харчевне, где им подали огромные порции макарон и ломти хрустящего хлеба. Они поговорили о новостях, которые сообщил им врач, и обсудили имя, которое дадут малышу.
Чонгук уже думал о будущем, мечтая, что они не ограничатся одним ребенком. Он хотел, чтобы у его ребенка была компания, которой сам он был лишен в детстве. Лиса согласилась. Она не могла представить себе жизнь без братьев и сестер. Конечно, малыш не должен расти в одиночестве.
Еще недавно она не сомневалась, что никогда не выйдет замуж, а теперь сидела и рассуждала о будущей семье, как будто годами только о том и думала.
Они поболтали об архитектуре, политике и моде, обсудили работу местных отелей, ресторанов и даже рынков, словно старались компенсировать время, которого у них не нашлось на беседы до брака. Сейчас они наконец знакомились друг с другом.
Только тема любви не затрагивалась ими. Лиса никак не могла решиться сообщить Чонгуку то, что поняла совсем недавно. Зачем? Чонгук ей не поверит. Она ведь поклялась, что никогда его не полюбит. А судя по тому, что он ей сказал, заключая сделку, его это устраивало. Чонгук не нуждался в ее любви. Эта сделка касалась создания семьи, ему был нужен наследник; условия их предсвадебного контракта дальше не заходили.
Поэтому Лиса ему ничего не сказала. Просто сомневалась, что сумеет найти нужные слова. Когда она узнала о своем чувстве к нему, ей вспомнился урок, который дал ей Чонгук в «феррари», услышав, что она привыкла водить более скромный автомобиль — «хонду». Каждый рычаг в эксклюзивной машине был в другой позиции, каждое переключение передач требовало разных действий. Это был совершенно другой зверь. И, если на то пошло, в том, что касалось любви, она тоже была новичком, оказавшимся в шикарном автомобиле.
Сам Чонгук никогда не упоминал слово «любовь». Он уже получил все, что хотел от этого брака. Чувства тут были ни при чем.
Если не считать моментов, когда они оказывались в постели. Там страсть выходила на первое место. К чему говорить о любви, когда занимаешься ею каждую ночь?
Они весело провели Рождество в Тоскане. Из Милана приехала Сапфи, к которой на следующий день присоединился Паоло. Чонгук настоял на том, чтобы на праздник прилетела и Руби, и Лиса обрадовалась, что сможет ее увидеть.
Лиса никогда не чувствовала себя счастливей. В их доме ни разу не было такого Рождества. Теперь страхи о том, что Чонгук снова вернется к жизни плейбоя, казались ей смешными. Даже если Чонгук ее не любит, он ни за что не стал бы рисковать своей новой семьей и счастьем своих родителей, так как очень высоко ставил семейные традиции.
Пусть он не любит ее, зато она может наслаждаться покоем и заботой, которыми ее окружили.