Запасная
В спёртом воздухе машины стояла гробовая тишина, столь глубокая, что было слышно шуршание шин по асфальту. Княжна Виктория в компании своей фрейлины княгини Коруновой возвращалась с матча по конному поло.
— Виктория, — осторожно начала подруга, — брось расстраиваться. Это же поло, там вечно творится какое-то безобразие. Упал – ну и что? Вот если бы шею свернул, тогда бы и переживала, — легко бросила Александра.
— Дело даже не в князе... — она запнулась, вспомнив, как чуть не вскрикнула, когда мужчина вылетел из седла. Виктория совершенно точно видела: брат намеренно опасно подрезал князя. — А в наследнике престола, который ведёт себя как деревенский конюх.
— Твой брат — нахал, это ни для кого не секрет, — пожала плечами подруга. — Не переживай насчёт того, что могут подумать эти напыщенные дворяне. Иоанн позорит только себя.
У княжны в горле встал ком, к глазам подкатили слёзы. Раньше он унижал её в стенах дворца, а теперь — на глазах у подданных.
— В том и проблема, что он выносит личное на публику, — вздохнула княжна, унимая дрожь в голосе. — И ты права: он подставляет сам себя. Императорская семья должна выглядеть монолитом, гарантом стабильности. А тут что? Отец не вечен, и если элиты увидят, что наследник не уважает даже собственную сестру, вторую претендентку на престол, то кто гарантирует, что они станут уважать его как императора? — высказала свою основную мысль княжна.
— Ты вечно его покрываешь, — хмуро продолжила Александра. — В этой ситуации тебе точно стоит нажаловаться отцу! Он не оставит это просто так.
Виктория промолчала. Характер у отца был взрывной, особенно часто Иоанн чувствовал на себе карающую руку родителя и переносил это с трудом. И, как будто в пику отцу, после временного затишья начинал вытворять с утроенной силой. Княжна всегда в моменты их скандалов и в часы сразу после было невыносимо жаль брата, особенно если она являлась причиной вспышки гнева отца. К тому же она знала: сейчас Иоанн прячет слёзы, а потом он на ней отыграется с лихвой.
Она нервно застучала пальцами по коленке. Машина подъезжала ко дворцу.
— Слушай, — внезапно прервала тишину Александра, — у тебя есть ещё дела на сегодня?
— Нужно уточнить у секретаря, — рассеянно отозвалась княжна, — а ты что-то хотела?
— Да, хотела предложить тебе хитрый ход: давай сбежим на сегодня из дворца? Пусть императору доложит кто-то другой о сегодняшних подвигах цесаревича. Его Величество накрутит хвост Иоанну, а ты и не при чём.
— А если отец хватится, а меня нет?
— Ты уже не ребёнок и не обязана отчитываться о каждом своём шаге, — наставительно ответила подруга.
— Не уверена, что мой отец разделяет твою точку зрения, — нервно усмехнулась княжна.
Сбежать она всё-таки не решилась. На немой вопрос в глазах Александры лишь отрывисто покачала головой и скрылась за дверью. Она маялась в покоях до вечера, жестами отгоняя слуг. Ждала, сидя то в кресле в спальной, то на диване в гостиной. Прислушивалась к каждому шороху за дверью — не идёт ли секретарь с приказом отца явиться в его кабинет? Но так и не дождалась: то ли он ещё был не в курсе произошедшего, то ли был занят. Она прилегла на кровать с книгой. Но чтение не шло: буквы прыгали перед глазами, никак не складываясь в осмысленные предложения. Она и не заметила, как уснула, измотанная тягостным ожиданием.
Её лихорадило, но тело было будто пришпилено к кровати, она не могла пошевелиться, застревая в липком плену сна.
Там, во сне, князь падал снова и снова. Под копытами взбешённой лошади ломалась сначала шея, хрустнувшая как сухая ветка, а потом позвоночник. Он танцевал с ней на том балу, но глаза его были стеклянными, а улыбка растягивала разбитые губы. Её голубое платье превратилось в алое, залитое его кровью.
«Люблю...» — шептал он, и это звучало как предсмертный хрип.
Брат бил её по лицу. Раз. Другой. Его пальцы впивались в горло, перекрывая воздух. Она хрипела, пытаясь вдохнуть, но стальная хватка лишь сжималась сильнее. И перед глазами вдруг падала чёрная пустота.
«Это твоя вина!» — кричал он ей в лицо, но она не могла вырваться или отвернуться.
«Я умираю!» — хватался за сердце отец, уходя в агонию. Она бежала к нему, падала, цеплялась содранными ногтями за землю, стараясь ускориться, но было слишком поздно. Она не успевала.
По её распущенным волосам текло расплавленное железо, она силилась закричать, но рот, искривлённый в немой гримасе, не издавал ни звука.
Её подбросило над кроватью, и она наконец смогла открыть мокрые глаза. Испуганно провела пальцами по губам — ей показалось, что во рту солоно от крови, но это были слёзы. В груди застряли рыдания, не давая вздохнуть. Она легла обратно, держа глаза насильно раскрытыми и стараясь глубоко дышать. Комната была погружена в полумрак, но она никак не могла понять, сколько спала. Ей казалось, что прошло не меньше суток, но настенные часы показывали 19:00. «Неужели вещий сон?» — мелькнула мысль, но она тут же отогнала её. Кошмар постепенно таял, оставляя после себя лишь головную боль и тошноту. Самое страшное уже случилось — в её воображении. Теперь даже возможный скандал между отцом и братом не вызывал прежнего страха.
Дверь в спальню резко распахнулась, чуть не вылетев с петель. В комнату вошёл брат, за ним забежала горничная.
— Ваше Высочество, простите, я говорила, что к вам нельзя... — начала отчаянно лепетать она.
— Пошла вон, — прошипел Иоанн. Горничная перевела испуганный взгляд на княжну, и та шепнула одними губами: «Иди». Князь с напускным спокойствием закрыл за девушкой дверь и, вальяжно пошатываясь, прошёлся по комнате, уселся в кресло и посмотрел на княжну осоловелым взглядом. И тут она поняла: он пьян.
— Ну что, уже наябедничала отцу? — начал он, с трудом контролируя речь. У княжны затряслись руки, в ушах зашумела кровь. Он действительно напугал её своим появлением, застав врасплох в неловком положении, поэтому он чувствовал себя хозяином ситуации. — Мне донесли, что ты после возвращения сразу побежала к нему. — Она понимала: он рассчитывает надавить на неё, чтобы она во всём призналась сама. Но как признаться в том, чего не было?
— Я не видела отца с утра, Иоанн, — она выбралась из постели, поправила свой синий костюм. Так и не переоделась после матча.
— Скажи мне, глупая девчонка, как ты посмела такое сказать?
— Не понимаю, о чём ты, — соврала девушка. Отлично понимала...
В памяти всплыла грязная спина князя Хендерсона. Возбуждённая толпа, перешёптывания: «Хендерсон совсем озверел!», «Вы видели? Великий Князь сделал это специально!»
Княжна кипела от распирающей изнутри ярости. Брат, как всегда, своими выходками умел вывести её из себя.
Сидевшая рядом Александра сжала её руку, наклонилась ближе и, не отрывая взгляда от поля, тихо прошептала:
— Возьми себя в руки. Хватит уже сегодня развлекать аристократов.
Княжна замерла, подавляя новый приступ гнева. Третий чаккер завершился победой «Гвардии», но князя так и не вернулся на поле — его заменили запасным. Похоже, этот матч для него закончился.
Она бросила взгляд на брата. Тот, конечно, сиял от самодовольства, наслаждаясь своим превосходством. «Алые маллеты» так и не оправились после потери ведущего нападающего. Вполне возможно, произошедшее подкосило их боевой дух. В итоге «Гвардия Поло» одержала победу.
На постаменте сверкал на солнце массивный позолоченный кубок. Княжна стояла у края поля в компании дворцовы гренадёров, готовясь к церемонии награждения. В голове беспорядочно метались мысли: что сказать в речи? Она вынула из кармана значок князя и сжала в ладони до боли — это помогло собраться.
Команды выстроились для награждения. Князя среди них не было.
— Её Императорское Высочество Великая Княгиня Виктория Константиновна Альденбург для вручения кубка любительского чемпионата страны по конному поло!
Фанфары протрубили, аристократы в шатрах поднялись со своих мест. Княжна приблизилась к кубку, заставляя себя улыбаться, и взяла микрофон из рук распорядителя.
— Дамы и господа, сегодня мы стали свидетелями... живой игры. Команда «Гвардия Поло» продемонстрировала решительность и волю к победе. А капитан Иоанн Альтенбургский показал сегодня истинное лицо лидера — решительность, настойчивость... и готовность идти до конца. — она выдержала паузу. — Пусть этот кубок напоминает, что настоящее мастерство измеряется не только трофеями, но и честью, с которой они добыты. Поздравляю.
— Иоанн, а как ты себя повёл со мной? — неуверенно начала девушка.
— Запомни и не вынуждай меня повторять: я — наследник престола, ты — лишь запасной ребёнок! — сказал он как ударил. Её глаза снова наполнились слезами — от обиды, от бессилия.
— Если ты сейчас не уйдёшь, отец узнает не только о поло... — дребезжащим голосом пригрозила она.
— Давай, рассказывай. — Его голос звучал холодно, но в глазах вспыхнула ярость. — И отец узнает о том, что ты заигрываешь с князем Хендерсоном по углам, как потаскуха. — Девушка не удержалась от смешка, настолько абсурдными были эти обвинения.
— Ты вообще понимаешь, что несешь? — Она начинала злиться, несмотря на страх. Этот крайне неприятный разговор грозился превратиться в грандиозный скандал.
— Ты очень сильно пожалеешь, — презрительно искривил губы брат. — Кто плюёт против ветра — тот потом умывается. — Он встал и вышел, намеренно громко хлопнув дверью.
Дверь захлопнулась с таким грохотом, что со стены упала семейная фотография, разбившись вдребезги. Виктория застыла на месте, сжимая кулаки так, что ногти впились в ладони. В ушах ещё звенело от его слов: "Запасной ребёнок... потаскуха... ты пожалеешь..."
Она медленно опустилась на край кровати. Слёзы потекли по щекам сами собой.
В коридоре послышались торопливые шаги. Дверь осторожно приоткрылась — это была Александра, бледная, с расширенными от ужаса глазами.
— Он... он прошёл мимо меня по коридору, — прошептала подруга. — Боже, Виктория, что он тебе сделал? — Александра присела рядом.
— Мы и раньше ругались, ты знаешь. Но сегодня он наговорил такого... — Виктория покачала головой. — Это слишком даже для него.
— Мне кажется, я знаю, что вывело его из себя... — Александра нервно теребила кружевную отделку платья. Виктория подняла на неё заплаканное лицо.
— Ты же знаешь, я всегда держу ушки на макушке, — фрейлина понизила голос до шёпота, бросая взгляд на плотно закрытую дверь. — Слуги шепчутся, будто твой брат вернулся во дворец буквально следом за нами. И не успел он дойти до своих покоев, как его просили немедленно явиться в кабинет Его Величества.
Княжна вытерла ладонью мокрые щёки, пытаясь взять себя в руки.
— Значит, кто-то действительно донёс отцу о случившемся?
— Именно, — кивнула подруга, поправляя выбившуюся прядь волос княжны. — А теперь представь, что мог такого сказать ему император, чтобы привести Иоанна в такое состояние? Ведь твой отец обычно...
— Да, обычно они просто скандалят, а потом отец ещё и извиняется перед ним, — перебила подругу Виктория, и в её голосе прозвучала горечь. Она резко встала, подошла к окну, опираясь о холодный мрамор подоконника, и распахнула шторы. Закатное солнце окрашивало сад в кровавые тона. — Ты права, Александра. Видимо, сегодня отец задел Иоанна за живое... Хотелось бы знать, что именно он сказал.
Кабинет Его Величества был погружён в полумрак — плотные бархатные шторы практически не пропускали свет. Император Константин стоял у камина, спиной к двери.
— Войди, — цесаревич зашел, намеренно громко хлопнув дверью. Он ещё не успел переодеться после матча — белые бриджи были испачканы травой, а рубашка расстёгнута на три пуговицы.
— Ты вызывал, отец?
Император медленно повернулся. В его обычно спокойных глазах Иоанн увидел то, что заставило его внутренне сжаться — холодную, расчётливую ярость.
— Садись.
— Я предпочитаю стоять.
— Я сказал — садись, — с нажимом повторил отец.
Голос монарха прозвучал как удар кнута. Иоанн нехотя опустился в кресло, развалившись в нём с показной небрежностью. Его пальцы барабанили по золочёным подлокотникам.
— Я не понимаю лишь одного, — начал император, медленно прохаживаясь перед камином. — Я люблю тебя, практически ни в чём тебе не отказываю... — Он резко остановился. — А ты продолжаешь вести себя как избалованный мальчишка! Задираешь младшую сестру на глазах у дворян... А твоя сегодняшняя выходка на поле чуть не стоила жизни князя Хендерсона!
Иоанн фыркнул:
— Это поло, отец. Там случается...
— Не ври мне! — Император ударил кулаком по мраморной столешнице. — Я знаю, ты намеренно подрезал его лошадь!
Иаонн вскочил, глаза его горели:
— А тебе не интересно, почему? Этот выскочка вечно плюёт в лицо нашей семье, а ты ему это спускаешь с рук! Только я не могу понять: в чём причина такой мягкотелости?
— Замолчи! — Император внезапно изменился в лице. — Ты хочешь сказать, что рисковал жизнью единственного наследника знатнейшего рода из-за... его личного мнения?
Иоанн замер. Его пальцы непроизвольно сжались в кулаки.
— Насчёт любви ты, конечно, погорячился, отец, — он произнёс эти слова с неестественным спокойствием. — Меня любила только мать.
В комнате повисла тягостная тишина. Его Величество медленно подошёл к окну, отодвинул штору, вглядываясь в дворцовый парк.
— Слушай внимательно, — начал он, не поворачиваясь. Голос его понизился. — Это была последняя капля. Чаша моего терпения переполнена. С сегодняшнего дня — ни пьянок, ни твоих бесконечных барышень. Я подготовлю и представлю тебе список достойных кандидатур. К концу недели ты выберешь невесту. К следующей осени — свадьба. — Он повернулся, и Иоанн увидел в его глазах нечто, заставившее кровь стынуть в жилах. — И ты озаботишься наследниками. Иначе... я официально внесу предложение в парламент о пересмотре порядка престолонаследия.
Цесаревич побледнел:
— Она — девчонка, ты не решишься...
— Не сделаешь так, как я сказал, и узнаешь, — ледяным тоном сказал Его Величество.