Разрушенный Дворец

Лалиса
Субботним утром Намджун объявляет, что мы переезжаем обратно в пентхаус. Сегодня.
- Сегодня? - ставя стакан с апельсиновым соком на стол, тупо повторяю я.
Поставив локти на кухонную столешницу, он широко улыбается мне.
- Сегодня вечером, если совсем точно. Прекрасные новости, как считаешь? Наконец избавимся от тесноты этих пяти комнат.
Честно говоря, мне хочется уехать отсюда. Я уже прижилась в этом отеле (хотя год назад я бы ни за что так не сказала), но Намджун прав: нам нужно больше пространства, чтобы отдыхать друг от друга. Намджун и Дахён постоянно ссорятся. И пусть вначале мне даже было немного жаль ее, сейчас меня тошнит уже от одного взгляда на нее. И не только потому, что Дахён подкупила Руби Майерс, но и потому, что она каким-то образом замешана в смерти Миён. Просто я ничего не могу доказать, черт побери!
Чонгук рассказал Хосоку о моих подозрениях, но даже его армия частных детективов вернулась с пустыми руками. Но они должны найти хоть что-то, и поскорее, потому что если Чонгук не передумает, то сделка с обвинением будет подписана в понедельник утром и он окажется за решеткой, как только подсохнут чернила.
Может быть, я найду какие-нибудь подсказки в пентхаусе.
Намджун склоняет голову набок.
- Что скажешь? Готова съехать отсюда?
Его заискивающая, как у щенка, улыбка напоминает мне Тэхёна. Намджун не так уж и плох. И он старается изо всех сил. Я не могу не улыбнуться ему в ответ.
- Да, я не против.
- Вот и хорошо. Может, тогда соберешь свой чемодан? Бери только самое необходимое, остальное нам доставят служащие отеля. Дахён уже распорядилась, чтобы перед нашим приездом как следует прибрались.
Я собираюсь ответить ему, но жужжит мой телефон. Это звонит Чонгук, и я стараюсь прикрыть рукой экран, чтобы Намджун ничего не увидел.
- Это Намра, - вру я. - Готова поспорить, она хочет узнать, как прошел Зимний бал.
- О, отлично, - с отсутствующим видом говорит он.
- Я поговорю с ней наверху, чтобы не беспокоить тебя.
И я вылетаю из кухонной зоны.
Он кивает, погруженный в свои мысли. У Намджуна есть один большой недостаток: если разговор не касается его персоны, он быстро теряет всякий интерес.
Оказавшись в своей комнате, я сразу же отвечаю Чонгуку, пока звон ок не перевели на голосовую почту.
- Привет.
- Привет. - На мгновение он умолкает. - Я говорил с папой о той официантке. Решил, что тебе следует знать.
- Официантке... а-а-а. - Сначала я даже не поняла, что он имеет в виду Руби Майерс. Мой пульс тут же учащается. - И что он сказал? У нас есть доказательства, что кто-то заплатил ей?
- Она взяла кредит, - ровным голосом сообщает он. - Ее мать скоропостижно скончалась, но она была застрахована на небольшую сумму. Майерс использовала эти деньги для первоначального взноса за машину. Никаких следов того, что закон был нарушен.
Я проглатываю крик отчаяния.
- Не может быть! Дахён практически призналась мне в лицо, что заплатила Майерс.
- Тогда она сделала это каким-то хитрым способом, потому что у меня есть копия кредитного договора.
- Боже, но я знаю, что Дахён в этом замешана.
Меня охватывает паника. Почему эти детективы никак не могут продвинуться хоть сколько-нибудь вперед? Должна быть хоть какая-то зацепка, указывающая, что это не Чонгук.
- Если даже и так, самолет Дахён приземлился только через несколько часов после смерти Миён .
На глаза наворачиваются слезы, горло сжимается. Я прикрываю рот рукой, но приглушенный всхлип все равно вырывается наружу.
- Мне нужно идти, - удается выговорить мне, хотя мой голос немного дрожит. - Намджун хочет, чтобы я собрала вещи. Сегодня вечером мы переезжаем в пентхаус.
- Хорошо. Люблю тебя, детка. Позвони, когда устроишься.
- Конечно. Тоже люблю тебя.
Я быстро вешаю трубку и зарываюсь лицом в подушку. Закрыв глаза, даю волю слезам, но только на минуту, максимум две. Потом приказываю перестать жалеть себя и начинать собираться.
Миён умерла в пентхаусе. Там должны быть какие-нибудь подсказки.
И я намерена их найти.

* * *

Несколько часов спустя Намджун подталкивает меня в вестибюль шикарного небоскреба. Дахён уже внутри, ждет лифт. За всю поездку она едва проронила пару слов. Она нервничает, что вновь окажется на месте преступления? Я краем глаза пытаюсь отыскать на ее лице, в ее поведении хоть какие-то признаки вины.
- Ты будешь жить в гостевой комнате, - тараторит Намджун , когда мы втроем входим в кабину лифта. - Но мы, конечно же, сделаем там ремонт.
Я хмурюсь.
- Разе не там... - Я понижаю голос, хотя мы в замкнутом пространстве, и Дахён будет все равно слышать каждое слово, - жила Миён до того, как погибла?
Намджун тоже хмурится.
- Она там жила? - спрашивает он у Дахён.
Она коротко кивает и натянутым голосом отвечает:
- Она продала свою квартиру, когда Хосок сделал ей предложение, и до свадьбы собиралась пожить в пентхаусе.
- О, ясно. Не знал. - он снова поворачивается ко мне. - Лиса , так ты не против пожить в этой комнате? Как я уже сказал, мы все равно сделаем там ремонт.
- Да, ничего страшного.
Воображение может разыграться, но она же умерла не здесь.
«Да, а вот прямо здесь», - думаю я, когда мы входим в роскошную гостиную. Мой взгляд тут же останавливается на каминной полке, и по спине пробегает холодок. Намджун и Дахён тоже смотрят туда.
Намджун отворачивается первым. Сморщив нос, он говорит:
- Здесь воняет.
Я делаю глубокий вдох. Он прав. Воздух тут действительно спертый. В квартире пахнет странной смесью из нашатыря и старых носков.
- Может, откроешь окна? - предлагает он Дахён. - А я включу отопление и разожгу камин.
Дахён по-прежнему стоит, уставившись на камин. А потом, издав полный муки стон, убегает в коридор. Слышно, как открывается и захлопывается дверь. Я смотрю ей вслед. Это чувство вины? Черт, но откуда я знаю, как оно выглядит? Если бы я убила кого-то, то тоже спряталась бы в своей комнате, нет?
Намджун вздыхает.
- Лиса , а ты можешь открыть окна?
Радуясь, что мне есть чем заняться и на что отвлечься от места преступления, я киваю и быстро открываю окна. Но, когда прохожу мимо камина, по спине снова пробегает холодок. Боже, как же тут жутко. У меня такое чувство, что сегодняшней ночью я не сомкну глаз.
Намджун заказывает еду на дом, и через пятнадцать минут нам ее привозят. Квартиру наполняет пряный аромат. И мне бы он даже понравился, если бы от ощущения смутной тревоги у меня не бурлило в животе. Дахён так и остается в своей комнате, отказываясь отвечать на приглашения Намджуна к ужину.
- Нам нужно поговорить о Дахён, - говорит Намджун, нависая над тарелкой дымящейся лапши. - Тебе, наверное, любопытно, почему я до сих пор с ней не развелся.
- Это не мое дело.
Я гоняю по тарелке зеленый перец, наблюдя, как он оставляет следы в соевом соусе. Их брак интересует меня меньше всего. Пока что все мои мысли заняты предстоящим тюремным заключением Чонгука.
- Я как раз улаживаю все детали, - признается он . - Надо все привести в порядок, прежде чем начинать оформление документов.
- Серьезно, это не мое дело, - настойчивее повторяю я.
Мне плевать, что он планирует делать с Диной.
- Ты точно не против жить здесь? Ты выглядишь...
- Напуганной? - подсказываю я.
Он улыбается.
- Да, это слово отлично подходит.
- Уверена, что переживу, - отвечаю я.
- Может, нам стоит поискать другое жилье? Тебе и мне.
Через год я уеду в колледж, но отвечаю «конечно», потому что не хочу его расстраивать. Я сейчас со своими-то эмоциями справиться не могу, что уж говорить про чужие.
- Я тут подумал, ты могла бы взять год перерыва и не поступать в колледж сразу после окончания школы. Или мы могли бы нанять тебе репетитора и отправиться за границу.
- Что? - удивленно спрашиваю я.
- Ну да, - с нарастающим воодушевлением отвечает Намджун . - Мне нравится путешествовать, а раз мы с Дахён разведемся, то будет здорово, если мы с тобой вдвоем отправимся куда-нибудь.
Я смотрю на него, не веря своим ушам.
Он слегка краснеет.
- Ну, хотя бы подумай об этом.
Я засовываю в рот вилку, чтобы не ляпнуть ничего обидного или, еще хуже, не ткнуть вилкой в него. Что, вообще, за нелепая идея? Я уеду из Северной Каролины только вместе с Чонгуком .
Поужинав, я, извинившись, собираюсь уходить. Намджун из столовой показывает мне, какая из дверей в коридоре ведет в гостевую комнату. Внутри достаточно мило: все в кремовых и золотистых тонах. Дизайн и обстановка немногим отличаются от номера в отеле, из которого мы только что съехали. Но зато у меня есть собственная ванная комната.
Единственный минус - в этой кровати когда-то спала ныне покойная женщина.
Отогнав от себя эту мысль, я достаю из чемодана школьную форму, несколько футболок и джинсы. Обувь и куртка отправляются в стенной шкаф. Рядом с кроватью, за тумбочкой, обнаруживается розетка. Поставив телефон заряжаться, я ложусь на кровать и смотрю в потолок.
Завтра я собираюсь поискать фотографии для Чимина. Но сомневаюсь, что они в этой комнате. Дахён не стала бы хранить материал для шантажа вдали от своих глаз.
Но... а если бы Миён спала на них, были бы они в меньшей безопасности?
Я соскакиваю с кровати и заглядываю под каркас. Паркетный пол сияет чистотой, все планки вроде бы на месте - иначе это было бы явным знаком того, что под ними что-то спрятано.
А если посмотреть под матрасом? Матрас мне удается поднять только через несколько попыток, но под ним ничего - только пружинная сетка. Я с глухим стуком опускаю его на место.
Затем быстро проверяю тумбочку, где нахожу пульт от телевизора, четыре таблетки от кашля, бутылку лосьона и запасной набор батареек. В нижнем ящике комода мне попадаются дополнительные одеяла, в среднем - подушки, а в верхнем вообще пусто.
В стенном шкафу тоже ничего нет. Дахён или копы забрали одежду Миён .
Я провожу рукой по стене и останавливаюсь, чтобы осмотреть безвкусную абстрактную картину, которая висит на противоположной от кровати стене, над консолью. Но сейфа за картиной нет. Раздосадованная, я плюхаюсь на кровать. В этой комнате нет ничего, кроме обычных вещей. Если бы никто не сказал мне, что Миён жила здесь, я бы ни за что не догадалась.
Обыскав все, что только можно, я мыслями возвращаюсь к Чонгуку. Большая комната вдруг кажется удушающей, как будто внутри повис густой туман.
Все будет в порядке, убеждаю я себя. Пять лет - это не срок. Я бы прождала и больше, только бы он вернулся. Но мы сможем писать друг другу письма или даже разговаривать по телефону. Я буду навещать его так часто, как он позволит. И еще я верю, что он может контролировать свой вспыльчивый характер, когда хочет. У него будет огромный стимул: хорошее поведение позволит ему выйти досрочно.
В каждой темной туче всегда есть просвет. Так всегда говорила мама. Правда, чаще всего, когда мы собирались переезжать на новое место. Но я верила в это. И даже когда она умерла, я знала, что выживу. И выжила.
Чонгук не умирает, хоть я и чувствую, что снова теряю близкого человека. Он просто... уезжает в продолжительный отпуск. Или как будто переезжает учиться в Калифорнию, а я остаюсь здесь. И у нас что-то типа отношений на расстоянии: все эти телефонные звонки, сообщения, электронные письма, обычные. Ведь это почти то же самое, правда?
Почувствовав себя немного лучше, я встаю и иду за телефоном. Вот только чемодан с дороги я убрать забыла и запинаюсь о него. Взвизгнув, я падаю на консоль. Лампа, что стоит сверху, покачивается. Я тянусь к ней, чтобы подхватить, но чертова штука слишком далеко и падает на пол.
- У тебя там все в порядке? - обеспокоенно спрашивает из коридора Намджун .
- Да.
Я смотрю на то, что осталось от лампы.
- Вообще-то, нет. - Вздохнув, я подхожу к двери и открываю ее. - Я запнулась о чемодан и разбила твою лампу.
- Нашла из-за чего переживать. Мы же задумали ремонт, помнишь? - Он поднимает вверх палец. - Не двигайся, я принесу метлу.
- Ладно.
Я наклоняюсь и начинаю убирать большие осколки. Из-под одного из них выглядывает что-то белое. Озадаченно нахмурившись, я вытаскиваю кусок бумаги. Судя по тому, как поспешно он был сложен и как лежал под осколком, кто-то намеренно засунул его в основание из белого фарфора. Может, это инструкция к лампе? Ну да, наверное.
Моя рука уже занесена над мусорной корзиной, когда в глаза вдруг бросается слово «Су Джин».
Сгорая от любопытства, я разворачиваю лист бумаги и начинаю читать.
Потом ахаю.
- Что это у тебя там?
Я резко поворачиваюсь к двери, где с метлой в руках стоит Намджун. Мне хочется соврать ему и сказать «ничего», но я утратила дар речи. Лист бумаги я спрятать тоже не могу, потому что все мое тело оцепенело.
Забеспокоившись, Намджун прислоняет метлу к дверному косяку и шагает ко мне.
- Лиса, - приказывает он. - Скажи хоть что-нибудь.
Я смотрю на него большими, испуганными глазами. А потом протягиваю лист бумаги и шепчу:
- Что это, черт побери?