Разрушенный Дворец

Лалиса
Высадив Намру у ее дома, я сразу же на всех парах мчусь в отель. На то, чтобы найти Дахён, у меня уходит всего две секунды. Когда я вваливаюсь в наш номер, она сидит на диване, откинувшись на спинку, с остекленевшим взглядом и спутанными волосами.
- Где мой отец ? - оглядываясь по сторонам, спрашиваю я.
Мне хочется в открытую выяснить у Дахён, не она ли подкупила Руби Майерс, и для этого нам не нужны посторонние. Наиджун лишь разозлит ее, и она никогда ничего не скажет.
Дахён приподнимает одно плечо, лямка ее пеньюара соскальзывает вниз по тонкой руке.
- Кто его знает? Наверное, покупает себе шестнадцатилетнюю проститутку на причале. Знаешь, он любит молоденьких. Я удивляюсь, как он еще не забрался в твою постель.
Меня подташнивает от отвращения.
- Ты еще хоть чем-то занимаешься, кроме того, что целыми днями просиживаешь задницу на диване?
- Конечно, а как же. Я хожу по магазинам, в спортзал, а иногда трахаюсь с твоим сводным братом Чимином. - Она разражается пьяным смехом.
Я встаю над диваном, скрестив руки на груди, но никак не могу решиться. Я собиралась зайти и сразу же в лоб спросить ее про Майерс, но сейчас не знаю, с чего начать. Как она заплатила Майерс? Наверняка наличными. Интересно, позволит ли Намджун взглянуть на выписки с их банковских счетов? Или она всегда таскает с собой несколько пачек наличных?
Но, вместо того чтобы напрямую обвинить ее в подкупе, я решаю использовать другой подход. Пьяные люди лишены бдительности. Может, мне удастся выудить из нее хоть сколько-то информации так, что она даже этого не заметит?
Я сажусь в другом конце дивана и жду, когда Дахён снова заговорит.
- Как тренировка? Что-то ты не выглядишь особо уставшей.
Я пожимаю плечами.
- Я ушла из команды.
- Ха! - чрезмерно громко восклицает она и тычет в меня трясущимся пальцем. - Я говорила Намджуну, что ты записалась туда, только чтобы переспать со своим дружком.
Я снова пожимаю плечами.
- Какая тебе разница, чем мы с Чонгуком занимаемся?
- Мне плевать, если честно. Просто я люблю, когда Чоны страдают. А то, что плохо еще и тебе, лишь добавляет всему этому пикантности.
- Как мило, - язвительно отвечаю я.
- Будь милой - и никогда ничего не добьешься! - огрызается Дахён.
Тут же ее лицо морщится, и я вдруг замечаю, что от нее не только разит как от ликеро-водочного завода, но и глаза у нее красные-прекрасные.
- Ты в порядке? - с тревогой спрашиваю я.
- Нет, я не в порядке, - рявкает она, но в этот раз ее голос слегка дрожит. - Я скучаю по Миён, очень сильно скучаю. Ну вот зачем она была такой жадной и такой глупой?
Я стараюсь не показать, насколько шокирована. Поверить не могу, что она сама подняла эту тему! Просто идеально! Я украдкой засовываю руку в карман и нащупываю телефон. У меня есть приложение с диктофоном? Я смогу заставить Дахён сказать что-нибудь, изобличающее ее?
- Что ты имеешь в виду?
Дахён смотрит как будто куда-то вдаль.
- Она говорила, что ты такая же, как и мы. Это правда?
- Нет, - вырывается из меня, о чем я тут же жалею.
Проклятье! Нужно было сказать «да»!
Но Дахён, похоже, совсем перенеслась в свой мир и даже не заметила, что я ответила.
- Тебе нужно быть осторожнее с этими Чонами. Сначала они примут тебя с распростертыми объятиями, а потом воткнут нож в спину.
В этот раз я слежу за тем, что говорю.
- Как это?
- Так было со мной.
До или после того, как ты переспала с Чимином? До или после того, как ты решила уничтожить Чонов?
- Что произошло? - спрашиваю я.
Она вертит одно из увесистых колец на своей руке.
- Я знала Чон Су Джин. Она была королевой Бэйвью. Все любили ее, но никто не замечал ее печали, кроме меня.
Я хмурюсь. К чему она ведет?
- Я сказала ей, что знаю, откуда она родом, и понимаю, какой одинокой себя чувствуешь, если не рожден в этих кругах. Я пыталась быть дружелюбной, - шепчет Дахён - И что, она оценила это?
- Нет?
- Нет! Конечно, нет! - Она так сильно бьет рукой по кофейному столику, что я испуганно вздрагиваю. - Чоны - они как то яблоко из сказки. Золотистые снаружи и сгнившие внутри. Мария не была из богатой семьи. Она была нищебродкой с причала, которая в нужное время раздвинула ноги перед нужным мужиком - Чон Хосоком. Когда она забеременела, ему пришлось жениться на ней. Но преданности одного Хосока ей было мало. Она всегда хотела большего, и горе было той женщине, которая вставала на ее пути: Су Джин ни с кем не хотела делить свою безоговорочную власть над мужчинами, окружавшими ее. Эта стерва обожала манипулировать людьми, ей нравилось играть на две стороны. С женщинами она была злобной и жестокой, уничтожая своих соперниц. С мужчинами - сплошь ласковые слова и комплименты.
Вот это да! Об этой стороне Чон Су Джин я еще не слышала. Чонгук и его братья считают ее святой. Но тут же в голове вспыхивает фраза, которую сказал мне Намджун в тот день, когда забрал меня из школы.
«Но живой человек не может быть святым.»
Однако Дахён меньше всех заслуживает доверия. И еще она, возможно, подкупила человека, чтобы отправить Чонгука в тюрьму. Я буду полной идиоткой, если стану верить всему, что она скажет.
Пусть даже Су Джин и была стервой, одержимость Дахён Чонами все равно остается мне непонятной.
- Значит, вы с Миён взъелись на Чонов и Намджуна, потому что когда-то Чон Су Джиг нагрубила тебе? - удивленно спрашиваю я.
Дахён тяжело вздыхает.
- Нет, милая. Чон Су Джин олицетворяет любую богатую стерву в этом городе. Ты уже сталкивалась с такими в школе. Они из тех, кто не верит, что их дерьмо тоже воняет.
Ну да, типа Кан Санны. Похоже, Дахён несет не полный бред. Но мы отличаемся тем, что мне плевать на Санну, а вот Дахён явно заботило мнение Су Джин.
- А когда я снова попыталась подружиться с ней, она оскорбила меня. Назвала шлюхой и сказала, что я ей и в подметки не гожусь.
- Жаль, что так получилось.
Но, видимо, мои слова звучат недостаточно искренне, потому что Дахён начинает плакать. Она всхлипывает, а по ее щекам катятся огромные слезы.
- Нет, ничего тебе не жаль! Ты не понимаешь. Все еще считаешь Чонов чудесными. Миён была единственной, кто меня понимал, но она умерла. Ее больше нет.
Вот она, прекрасная возможность, и я решаю тут же воспользоваться ею.
- Так ты поэтому убила Миён? Потому что она замахнулась на твой кусок пирога?
- Нет же, черт тебя подери, я не убивала ее! - Голос Дахён сочится гневом. - Это сделал твой драгоценный Чонгук!
- Нет, это не он, - сквозь зубы говорю я.
- Продолжай говорить себе это, солнышко.
Я смотрю на нее в упор, не обращая внимания на ее насмешку.
- Ты заплатила Руби Майерс, чтобы она сказала, что Чонгук угрожал убить Миён? Это ты?
Она улыбается холодно и презрительно.
- А что если и я? Как ты это докажешь?
- Проверю ее финансовую отчетность. Детективы Хосока выяснят правду.
- Думаешь? - Злобно усмехнувшись, она протягивает свою трясущуюся руку и хватает меня за подбородок. - Всех богатств Чонов не хватит, чтобы купить свободу Чонгука. Я сделаю все что угодно, чтобы этот убийца, этот кусок дерьма, сидел за решеткой, пусть даже это будет последним, что я сделаю в своей жизни.
Я отбиваю ее руку и соскакиваю с дивана.
- У тебя не получится повесить это дело на Чонгука! - выкрикиваю я. - Я собираюсь доказать, что ты подкупила Руби Майерс. И, возможно, даже докажу, что это ты убила Миён.
- Вперед, принцесса! Ты ничего не найдешь на меня. - Она залпом осушает стакан и снова наполняет его.
Меня уже начинает тошнить от ее самодовольного, мерзкого лица, я быстро ухожу в свою комнату и с силой хлопаю дверью. Успокоившись до состояния, когда смогу держать в руке телефон и не уронить его, я звоню Чонгуку.
- Как дела? - спрашивает он.
- Я ездила к Руби Майерс и...
- Что?!
Он кричит так громко, что мне приходится отодвинуть телефон от уха.
- Ты издеваешься?! Чего добиваешься?! Хочешь, чтобы тебя тоже убили?!
- Мы с тобой оба знаем, что ее показания - ложь, - парирую я и, понизив голос до шепота, говорю: - Дахён замешана в этом по самые уши. Она фактически призналась в том, что подкупила Майерс.
- Лалиса, черт тебя подери, держись подальше от всего этого! Папины детективы изучили это дело вдоль и поперек, но мы так и не смогли получить никаких новых сведений. Если Дахён действительно замешана, тогда ты ворошишь осиное гнездо и можешь сама пострадать. Я не могу допустить этого.
- Просто я не могу сидеть и ждать.
Я подхожу к окну и рывком раздвигаю шторы. По какой-то идиотской причине горничные все время сдвигают их.
Чонгук вздыхает.
- Слушай, я все понимаю. Я знаю, как тебе тяжело. Но тебе уже надо признать, что это правильное решение для всех нас. Если я соглашусь на сделку с обвинением, все это прекратится. Вместо года в подвешенном состоянии, а потом еще нескольких лет, когда все наше грязное белье будет на первых полосах газет, мы покончим с этим сейчас и будем жить дальше, - потом он тихо добавляет, - время пролетит очень быстро.
На глаза наворачиваются слезы.
- Нет, это неправильное решение. И я не хочу расставаться с тобой даже на день.
- Я знаю, малышка.
Знает ли? Его голос звучит отчужденно, как будто он уже проложил дистанцию между нами.
- Я люблю тебя, - начиная терять надежду, говорю я.
- Я тоже тебя люблю. - Он говорит грубо, низко, хрипло. - Давай не будем ссориться, а попытаемся отстраниться от этого и наслаждаться тем временем, которое у меня еще есть. Ты даже глазом моргнуть не успеешь, как я вернусь. - Он на секунду умолкает. - Все будет хорошо.
Но я уже не верю ему.

* * *

На следующий день я стараюсь вести себя так, будто этого кошмара не существует и Чонгук не говорил, что собирается сесть в тюрьму как минимум на пять лет, а мое сердце не разрывается на кусочки каждый раз, когда я смотрю на него.
Он прав только в одном: если мы собираемся следующие недель пять или около того провести, зациклившись на нашем ужасном будущем, то он с успехом может отправляться за решетку прямо сейчас.
В школе я делаю все на автомате, словно ничего не происходит, но, когда звенит последний звонок, у меня уже нет сил притворяться и нестерпимо хочется домой.
Я уже на середине парковки, когда меня окликает резкий голос.
Я застываю на месте. Отлично, Санна.
- Нам нужно поговорить, - говорит она, когда между нами остается около десяти метров.
Я пытаюсь открыть дверь машины, но Санна оказывается рядом до того, как мне удается сбежать. Вздохнув, я поворачиваюсь к ней.
- Что тебе нужно?
Ее глаза зловеще поблескивают.
- Ты должна вернуть мне должок.
Каждый мой нерв натягивается как струна. Черт, я так сильно надеялась, что она забудет об этом! Но мне стоило догадаться, что Кан Санна
ничего не забывает, особенно если это в ее интересах.
- Ладно. - Я фальшиво улыбаюсь ей. - И кого я должна приклеить на скотч к школьным дверям?
Она закатывает глаза.
- Мне не нужны непрофессионалы в этом деле. - Махнув рукой с идеальным маникюром, она говорит: - По-моему, тебе даже понравится моя просьба. Тебе и делать-то ничего не придется.
Я с подозрением смотрю на нее.
- Что тебе нужно? - повторяю я.
Санна широко улыбается мне.
- Чон Чонгук.