Разрушенный Дворец

Лалиса
Во мне сейчас смешались все эмоции. Я ненавижу Чонгука за то, что он подумал, будто я смирюсь с его идиотским решением пойти на сделку с обвинением и признать себя виновным, но я люблю его за то, что он хочет покончить со всем этим беспределом. Я понимаю, почему он отказывается бороться за себя. Он вбил себе в голову, что ему необходимо спасти репутацию своей семьи.
Я понимаю его решение, но ненавижу его.
- К твоему сведению, я абсолютно против, - говорит Тэхён на всю комнату.
- Мы тоже, - в унисон поддакивают ему близнецы.
Чонгук кивает им.
- Я вас услышал. Но это случится независимо от того, нравится вам или нет.
К горлу подступает желчь. Что ж, это воля Чона, и плевать на то, что думают об этом остальные, верно?
Раздается тихий стук в дверь, и мы дружно поворачиваемся на звук.
- Как у вас тут дела? - спрашивает Хосок , его голос звучит необычно мягко.
Но никто ему не отвечает.
Он вздыхает.
- Я так полагаю, Чонгук рассказал вам о сделке?
Тэхён хмуро смотрит на своего отца.
- И ты не против?
- Нет, но это решение твоего брата. Я поддержу его в любом случае.
Суровый взгляд Хосока говорит нам, что мы должны сделать то же самое - поддержать Чонгука.
- Я могу поговорить с Чонгуком наедине? - натянуто спрашиваю я.
Сначала никто не двигается, но потом они замечают выражение моего лица, и, что бы там ни было, это заставляет их шевелиться.
- Мальчики, пойдемте на кухню, посмотрим, чем можно поужинать, - говорит Хосок сыновьям. Но, прежде чем выйти из комнаты, он обращается ко мне. - Лиса, я уже договорился с Намджуном, так что ты можешь переночевать здесь. Я отправил Иль Сона в отель за твоей школьной формой.
- И Намджун согласился? - Я в шоке.
- Я не оставил ему выбора. - Криво улыбнувшись, Хосок уходит и закрывает за собой дверь.
Оказавшись с Чонгуком наедине, я уже больше не в силах сдерживать свой гнев.
- Это же сумасшествие! Ты не убивал ее! Так зачем тебе признавать свою вину!? В чем?!
Чонгук медленно опускается рядом со мной.
- Это единственный вариант, детка. Пять лет в тюрьме - это еще не конец света. Но вот альтернатива - сидеть за решеткой до конца моей жизни - это точно конец! Я не могу так рисковать.
- Но ты невиновен. Будет суд присяжных, и ты...
- Проиграю, - безжизненным голосом отвечает он. - Я проиграю.
- Ты не можешь этого знать.
- Показания Руби Майерс слишком дискредитирующие. Она скажет присяжным, что я угрожал убить Миён. - В его голосе слышатся нотки беспомощности. - Не знаю, почему эта женщина хочет оклеветать меня, но ее показания упекут меня за решетку.
- Тогда давай докажем, что она лжет! - отчаянно говорю я.
- Как? - Он говорит тихо, смирившись с поражением. - Она подписала свои показания.
Чонгук берет меня за руку и с силой стискивает ее.
- Все решено, Лиса. Я соглашаюсь на сделку. Понимаю, тебе это не нравится, но мне очень, очень нужна твоя поддержка.
Ни за что.
Но вслух у меня получается лишь слабое:
- Я не хочу потерять тебя.
- И ты не потеряешь меня. Всего каких-то пять лет. Они пролетят так быстро, что не заметишь. - Вдруг он в нерешительности умолкает и проводит рукой по своим темным волосам. - Только если...
Я прищуриваюсь.
- Только если что?
- Только если ты не передумала и правда будешь ждать меня, - грустно добавляет он.
Я смотрю на него, открыв рот.
- Ты сейчас издеваешься, что ли?!
- Я не стану винить тебя. - он переплетает наши пальцы. - И ничего от тебя не жду. Если ты хочешь расстаться, я пой...
Не веря своим ушам, я обрываю его фразу яростным поцелуем.
- Я не собираюсь расставаться с тобой, - со злостью говорю я. - Так что выкинь эту дурацкую мысль из своей головы, Чон Чонгук.
Но вместо ответа он рывком притягивает меня к себе и впивается в губы. Его сильное тело вдавливает меня в кровать, и он так глубоко целует меня, что в легких не остается воздуха, чтобы дышать.
Его руки в моих штанах. Мои пытаются снять с него футболку. Он отстраняется от меня ровно на секунду, чтобы стянуть ее через голову. И вот мы снова целуемся. Его рука проскальзывает у меня между ног. Я поднимаю свои бедра навстречу его возбужденному члену.
Мы падаем на матрас, и Чонгук прижимается ко мне всем телом. Моя футболка улетает в сторону. Его бедро проталкивается между моих ног, а рот находит мою грудь и не скупится на ласки изнывающим от желания вершинам. Легкое покусывание зубами - и я выгибаюсь на кровати, выкрикивая его имя.
- Гук , пожалуйста!
Он языком прокладывает дорожку вниз, чтобы ослабить это невыносимое напряжение и подарить другой поцелуй, - он сводит меня с ума до тех пор, пока я не разбиваюсь на тысячи маленьких кусочков. Чонгук поднимается на колени и берет с тумбочки презерватив. Я в своем полубессознательном состоянии даже не подумала об этом, в отличие от него. Чонгук не разрушитель. Он ничего никогда не разрушал; он всегда защитник, даже когда ему приходится бороться с собственной страстью.
Я протягиваю руку между нами и направляю его между ног. Массивная головка вонзается в мое тело, но в этот раз я не чувствую боли .
На лбу Чонгука выступают капельки пота, а его тело подрагивает от напряжения, пока он позволяет мне найти нужный ритм. Медленно, нежно, отчаянно он входит в меня снова и снова, пока во мне вновь не взрывается наслаждение.
Он утыкается лицом мне в шею.
- Я люблю тебя, детка. Чертовски сильно люблю.
- Я тоже тебя люблю.
Хорошо, что он не смотрит на меня, потому что я не в силах справиться с навернувшимися на глаза слезами. Я прижимаю его к себе, обхватывая руками и ногами, как будто могу вечно удерживать его здесь, рядом с собой, в безопасности.
Ночью он будит меня еще дважды, чтобы ртом, руками, всем телом показать, как сильно любит меня, как отчаянно нуждается во мне, как не может жить без меня. Я говорю ему все то же самое, слово в слово, и вот мы уже настолько устаем, что не в состоянии больше держать глаза открытыми.
Но я не знаю, верит ли кто-то из нас всем этим словам. Мы два комка необузданных эмоций, потерявших надежду и пытающихся найти успокоение в телах друг друга. Однако, как бы сильно мы ни старались забыться, у нас не получается.
Потому что Чонгук скоро сядет в тюрьму, а это хуже смерти.
* * *
Утром Чонгук и Тэхён отвозят меня в школу. На тренировке я едва слежу за тем, что делает группа поддержки, потому что все мое внимание приковано к противоположному концу зала, где выполняют силовые упражнения футболисты. Я смотрю в спину Чонгука, и Санна, наконец не выдержав, рявкает на меня.
- Я понимаю, что твой бойфренд-уголовник тоже здесь, но, может, ты хотя бы на секунду отвлечешься на свою команду?
- Что я вообще здесь делаю? - огрызаюсь я в ответ. - Лейла уже в порядке.
Я показываю на ученицу выпускного класса, которая заматывает пластырем свою лодыжку.
Санна надувает губы и упирается руками в свою тонкую талию.
- Потому что ты согласилась стать частью команды, а не просто потусоваться с нами во время выездного матча.
- Да срать я хотела на вашу команду!
Несколько девчонок позади меня ахают, и я тут же жалею об этой вспышке злости. Если честно, команда мне вовсе не безразлична. Пусть все это и начиналось как сделка с дьяволом, но я получила неописуемое наслаждение от каждой секунды представления на выездной игре. Я даже хотела примириться с Санной, только чтобы делать то, что люблю больше всего на свете.
Но уже слишком поздно. Глаза Санны вспыхивают.
- Тогда убирайся отсюда! - сердито говорит она и показывает рукой в сторону раздевалок. - Ты официально исключена из команды.
- Вот и отлично.
На глаза наворачиваются слезы, но я ни за что не позволю Санне увидеть, как сильно расстроена. Забрав бутылку с водой, я марширую через спортзал.
И только оказавшись в раздевалке, позволяю своим эмоциям взять верх. Глаза щиплет от слез. Мне хочется ударить себя за то, что я выплеснула свою злость на Санну. Иногда она, конечно, заслуживает хорошей взбучки, но не когда речь идет о танцах. На самом деле она - хороший капитан и, как я сама убедилась, делает только то, что лучше для команды. Было ошибкой вот так взять и наорать на нее. Теперь она никогда не позволит мне вернуться.
Чонгук перехватывает меня у шкафчиков до начала занятий и внимательно изучает мое лицо.
- Что произошло на тренировке? Санна что-то сказала тебе? - Он уже на взводе, готов кинуться защищать меня.
Я похлопываю его ладонью по плечу, чтобы успокоить.
- Нет, я сама виновата, - признаюсь я. - Накинулась на нее ни за что ни про что, и она выкинула меня из команды.
Он вздыхает.
- Ой, детка, мне так жаль!
- Ладно, плевать десять раз, - снова вру я. - Пустяки. Все равно я присоединилась к ним, только чтобы поехать на выездную игру.
Я забираю учебники и захлопываю дверцу шкафчика.
- Ну тогда ладно. - Рукой он скользит по моим волосам и обхватывает за затылок. - Увидимся за ланчем?
- Угу, я займу тебе место. Или мы можем сесть на одно - я посижу у тебя на коленках.
В ответ он наклоняется и целует меня, так сильно, что я забываю о своей перепалке с Санной, о том, что мы не должны демонстрировать свои чувства в школе, и о своих тревогах по поводу нашего будущего. На несколько секунд я даже, по-моему, забываю, как меня зовут.
Когда он наконец отстраняется от меня, я смотрю на него стеклянными глазами и дрожу. Потом до меня доходит, что колокольчики в моей голове - это школьный звонок. Урок скоро начнется.
- Сейчас ты выглядишь просто сногсшибательно. - Чонгук опять наклоняется ко мне и шепчет на ухо: - Я слышал, что свидания в тюрьмах проходят очень горячо.
И тут же мое блаженство сменяется досадой.
- Не говори так!
Лицо Чонгука становится серьезным.
- Прости, но...
- Да, тебе есть за что извиняться.
- ...если я не буду шутить, то, наверное, начну плакать, а это не вариант.
Он выглядит таким несчастным, и я чувствую себя виноватой, что отчитала его. Боже, сегодня утром я набрасываюсь на всех и каждого.
Просто я отказываюсь мириться с тем фактом, что Чонгук скоро окажется в тюрьме. Я не могу этого допустить.
Не могу.
* * *
Теперь мне больше не надо ходить на тренировки после занятий, и я собираюсь провести операцию «Правосудие», как ее назвала. Я беру с собой Намру, но не только потому, что мне нужно прикрытие, а потому что надеюсь, что, когда мы окажемся в машине, она наконец расскажет мне, что происходит между ней и Минхёком. Я знаю лишь то, что они встретились и поговорили, но без подробностей.
- Ну что, как прошел разговор с Минхёком? - Выезжая со школьной парковки, я сразу же начинаю допрос.
- Потрясающе.
Ее голос не выражает никаких эмоций, и я пристально смотрю на нее.
- Не могу понять, это сейчас был сарказм?
- И да, и нет. - она вздыхает. - Он все говорил правильно, но я не знаю...
- Не знаешь, верить ли ему? - заканчиваю я за нее.
- Точно. Или хочу ли я зайти с ним так далеко. Ну, в смысле отношений.
- Это потому что ты еще не забыла Шихёка?
- Нет, я думаю, что уже забыла его. Просто я еще не уверена, что хочу быть с Минхёком.
Мы обе фыркаем.
- Если хочешь, я больше не буду спрашивать тебя об этом. Заткнусь и все, честно. Но если хочешь поговорить, я готова тебя выслушать.
Переключиться со своих проблем на проблемы Намры будет настоящим облегчением.
- Нет, ты можешь спрашивать о чем хочешь. Просто мне кажется, что мы с Минхёком не совсем подходим друг другу. Он веселый и все такое, но в том-то и дело: с ним можно только веселиться. А на этом далеко не уедешь. - Она слабо улыбается мне, в этот раз глядя прямо на меня, и я вижу, насколько она сама озадачена тем, что происходит.
- Мне кажется, Минхёк не такой уж и поверхностный. Просто он боится показывать свои чувства, - высказываю я предположение.
- Может. - В голосе Намры звучит сомнение.
- Ты с ним пойдешь на Зимний бал? Гук сказал, что он пригласил тебя.
Она морщится.
- Нет, я останусь дома. Ненавижу Зимний бал.
- Неужели там все так плохо? Все в Асторе ведут себя так, будто это самое лучшее событие в их жизни.
- Это же юг. Все только и рады любому шансу разрядиться в пух и прах и щеголять перед остальными.
- Но не ты.
- Нет, я это терпеть не могу. А твой отец разрешит тебе пойти с Чонгуком ?
- Хм, сомневаюсь. Я еще не говорила с ним об этом, но не думаю, что он согласится. К тому же у меня даже нет платья. Ты никогда не говорила мне, что понадобится платье для Зимнего бала.
Мы улыбаемся друг другу. Когда мы только познакомились, Намра сказала, что у меня должно быть платье на любой случай, от свадьбы до похорон, но вот про платье для школьного бала упомянуть забыла.
- Значит, мы купим его, - говорит она.
- М-м-м, - отвечаю я со всем энтузиазмом, на который способна.
Танцы, платья, вечеринки сейчас интересуют меня меньшего всего на свете: мне нужно найти улики, чтобы вытащить Чонгука. Я не позволю невиновному сесть в тюрьму. Может, остальные Чоны и согласились с решением Чонгука, но только не я.
Спустя десять минут я останавливаю машину перед невысоким зданием в одном из районов города. Заглушив двигатель, я смотрю на Намру.
- Готова?
- Напомни, зачем мы здесь?
- Мне нужно кое с кем поговорить.
- А позвонить нельзя?
- Не думаю, что она ответит на мой звонок, - признаюсь я и отворачиваюсь к окну.
Все показания свидетелей, о которых нам рассказывал Чонгук, в общем и целом правдивы или хотя бы отчасти. Но показания этой женщины, по словам Чонгука, - сплошная ложь. К тому же никто из нас не помнит, что видел наверху э ту официантку. И я решила разыскать ее. Хочу, чтобы она повторила эту ложь мне в лицо.
- Сомнительное местечко, - замечает Намра, наклонившись вперед и глядя через мое окно на длинное жилое здание.
Она права. Все дома в этом районе выглядят старыми и обветшалыми. Цементный тротуар весь в трещинах и выбоинах. Сорняки тянутся по забору из проволочной сетки, которым огорожена парковка между зданиями. Но я жила в местах и похуже.
- Как думаешь, мне постучаться или подождать, пока она выйдет? - спрашиваю я.
- Ты знаешь, как она выглядит?
- Да, она была одной из официанток, которые как-то обслуживали наш ужин. Я узна́ю ее, если уже видела.
- Тогда давай подождем. Если она не будет отвечать на твои звонки, то уж тем более не откроет дверь.
- Согласна. - Я нетерпеливо стучу пальцами по рулю.
- Ты когда-нибудь думала, что это все-таки Чонгук? - тихо спрашивает Намра через несколько минут.
- Да, думала. - Все время об этом думаю.
- И?
- Мне все равно. - И, чтобы Намра поняла меня, отворачиваюсь от окна и смотрю на нее. - Я не думаю, что он убил ее. Но если вдруг окажется, что это был несчастный случай, что они поссорились, она упала и ударилась головой, я все равно не понимаю, почему Чонгука нужно наказывать за это. Может, я ужасный человек, но все равно буду на стороне Чонгука.
Она улыбается и накрывает мою руку своей.
- Если что, я тоже на стороне Чонгука.
- Спасибо. - Я сжимаю ее руку и поворачиваюсь к окну как раз в тот момент, когда открывается дверь квартиры 5б. - Вот она!
Я вылезаю из машины так быстро, что чуть не падаю на тротуар.
- Мисс Майерс, - кричу я.
Миниатюрная черноволосая женщина останавливается. Она только что вошла на парковку.
- Да?
- Я Лалиса Манобан.
К моему облегчению, она не узнает меня. Я расправляю свой пиджак - мне пришлось оторвать нашивку с логотипом Астор-Парка - надеясь, что похожа на журналистку.
- Я репортер газеты «Бэйвью Ньюз». У вас найдется минутка?
Ее лицо тут же меняется.
- Нет, я занята.
Она отворачивается, но я резко выкрикиваю ее имя.
- Руби Майерс, я бы хотела задать вам несколько вопросов о показаниях, которые вы дали по делу об убийстве мисс Мун.
Мне видна только часть ее лица, но я замечаю, как она побледнела и испугалась. Вот это уже точно подозрительно!
- М-мне нечего вам сказать, - запинаясь, говорит Руби Майерс и, вжав голову в плечи, бежит к своей машине, припаркованной через три места от меня.
Мне лишь остается смотреть, как она садится за руль и уносится с парковки.
- Ты это видела? - спрашивает Намра.
Я оборачиваюсь - подруга стоит совсем рядом со мной.
- Что именно? Что следователь из меня никакой? - Мне хочется топнуть ногой, как капризному ребенку. - Я не добилась ни одного ответа.
- Нет. Ты видела, на чем она уехала?
- Боже, нет, и ты туда же! Чонгук вечно донимает меня тем, что я не вижу разницы между грузовиком и машиной. Это был внедорожник?
- Это «линкольн навигатор», и он сто́ит от шестидесяти штук баксов. А этот весь сияет и блестит, значит, он новенький. Ты говорила, что она работает официанткой, верно? А теперь скажи, откуда у нее могут быть такие деньжищи?
- Думаешь, кто-то заплатил ей, чтобы она оклеветала Чонгука?
- Возможно.
Я обдумываю эту мысль, а потом со свистом выдыхаю.
- Есть только один человек, которому выгодно повесить это дело на Гука.
- И кто это?
Я смотрю Намре в глаза.
- Моя мачеха.