Разрушенный Дворец

Лалиса
Ким Намджун непохож на человека, которого можно легко удивить, но сейчас он замер на месте, а на его лице выражается неподдельный шок.
- Моя... - Не договорив, он поворачивается к Хосоку: за помощью, поддержкой? Не знаю.
Но для человека, который как ни в чем не бывало спрашивает, не «прикончил» ли кто его жену, он кажется совершенно неподготовленным к менее драматичной новости о том, что сидит за одним столом с собственным ребенком.
- Дочь, - мягким голосом заканчивает за него Хосок .
Намджун несколько раз моргает.
- Ты помнишь письмо, которое получил перед тем, как вы с Дахён отправились в путешествие? - спрашивает Хосок .
Намджун медленно качает головой.
- Письмо... от кого?
- От матери Лалисы.
- Соён , - добавляю я охрипшим голосом. Мне всегда больно думать о маме. - Вы познакомились с ней восемнадцать лет назад, когда получили увольнение на берег. И вы двое... э-э-э...
- Переспали, трахнулись, станцевали мамбу в кровати, - подсказывает Тэхён.
- Мама Лалисы забеременела, - вмешивается Хосок, пока его сын не успел сказать еще миллион скабрезностей, которые уже готовы сорваться у него с языка. - Она пыталась отыскать тебя еще тогда, но безуспешно. Когда у нее обнаружили рак, она отправила письмо на базу, где ты служил, надеясь, что им удастся найти тебя. И им это удалось. Ты получил это письмо девять месяцев назад, перед самым отъездом.
Намджун снова моргает, затем переводит взгляд на меня и смотрит... (с любопытством, удовлетворением?).
Я начинаю ерзать на стуле, и Чонгук гладит мою ногу, чтобы успокоить. Он знает, как я не люблю быть в центре внимания, а прямо сейчас все в комнате глядят только на меня.
- Ты дочь Соён, - говорит Намджун, и в его голосе слышится удивление вперемешку с интересом. - Она умерла?
Я киваю, потому что не могу говорить из-за огромного кома, вставшего поперек горла.
- Ты... моя дочь. - Он произносит эти слова медленно, как будто пробует на вкус.
- Угу, - удается мне выжать из себя.
- Ух ты. Что ж, хорошо. - Намджун проводит рукой по своим отросшим волосам. - Я...
На его губах появляется кривая улыбка.
- Думаю, нам о многом нужно поговорить, да?
Из-за паники внутри у меня все сжимается. Я не готова к этому. Я не знаю, что говорить этому человеку, как себя с ним вести. Пусть Чоны знают Намджуна много лет, но для меня он остается незнакомцем.
- Наверное, - рассматривая руки, бормочу я.
Сжалившись надо мной, Хосок произносит:
- Это может подождать до тех пор, пока ты не устроишься.
Намджун переводит взгляд на старого друга.
- Я так понимаю, ты разрешаешь мне пожить у вас, пока полиция не освободит пентхаус?
- Конечно.
Мне становится все тревожнее. А он не может пожить в гостинице, например? Особняк у Чонов огромный, да, но от мысли о том, что я буду жить под одной крышей со своим считавшимся погибшим отцом, мне становится не по себе.
Но почему? Почему я не могу броситься ему на шею и благодарить Бога, что он жив? Почему я не рада тому, что смогу узнать его?
Потому что он чужой.
Это единственный ответ, который сейчас имеет хоть какой-то смысл. Я не знаю Ким Намджуна, и у меня не очень получается сходиться с новыми людьми. Все мое детство - это череда переездов с места на место, и я старалась ни с кем не сближаться, зная, что мама в любой момент снова соберет наши вещи и мне придется прощаться.
Приехав в Бэйвью, я тоже не собиралась ни к кому привязываться. В итоге у меня есть лучшая подруга, парень, типа «братья», которых я обожаю, и Хосок , человек, который, несмотря на все его заморочки, стал мне кем-то вроде отца.
Не знаю, как в эту картину сможет вписаться Хосок . И пока я еще не готова думать об этом.
- Значит, у нас с Лалисой будет время узнать друг друга на ее территории, - говорит Намджун, и до меня доходит, что он улыбается мне.
У меня получается выдавить ответную улыбку.
- Чудненько.
Чудненько?
Чонгук шутливо щиплет меня за ногу, и когда я поворачиваюсь к нему, то вижу, что он едва сдерживает смех. Да, похоже, Намджун тут не единственный, кто пребывает в состоянии шока.
К счастью, Хосок и Намджун начинают говорить об «Атлантик Эвиэйшн», своей компании. Я замечаю, что Намджуну не особо интересны все подробности, а лишь какой-то проект, который они упоминают в общих чертах. Однажды Хосок сказал мне, что у них много государственных заказов. Вскоре оба мужчины извиняются и скрываются в кабинете Хосока, чтобы обсудить последний квартальный отчет компании.
Оставшись с мальчишками, я изучаю их лица, стараясь понять, так ли их огорошило происходящее, как и меня.
- Странно, правда? - быстро начинаю говорить я, пока все продолжают хранить молчание. - В том смысле, что он только что воскрес из мертвых?
Тэхён пожимает плечами.
- Говорил же тебе, что дядя Намджун крут.
Минхо усмехается.
Я обеспокоенно смотрю на Чонгука.
- Теперь мне придется переехать к ним с Дахён?
Все мигом становятся серьезными.
- Ни за что, - тут же отвечает Чонгук, тихо, но твердо. - Мой папа - твой опекун.
- Но Намджун- мой отец. Если он захочет, чтобы я жила с ним, мне придется переехать.
- Ни за что.
- Это исключено, - соглашается Тэхён, и даже близнецы выразительно кивают.
Тепло разливается по телу. Мне до сих пор не верится, что, когда я только приехала сюда, мы ненавидели друг друга. Чонгук хотел уничтожить меня. Его братья либо издевались надо мной, либо просто игнорировали. Я каждый день мечтала сбежать.
А теперь я не могу представить свою жизнь без Чонов.
Но живот опять скручивает узлом, стоит мне вспомнить, где Чонгук провел ночь. Существует вероятность, что его больше не будет в моей жизни, если полицейские докажут, что именно он убил Миён.
- Пойдем наверх, - говорю я дрожащим голосом. - Я хочу, чтобы ты рассказал мне обо всем, что случилось в участке.
Он кивает и молча поднимается со стула. Когда Тэхён тоже встает, Чонгук поднимает руку.
- Вам я расскажу все попозже. Позвольте мне сначала поговорить с Лисой.
Наверное, Тэхён видит панику в моих глазах, потому что впервые за все время, сколько я его знаю, поступает так, как ем у говорят.
Пока мы поднимаемся на второй этаж по черной лестнице, я переплетаю свои пальцы с пальцами Чонгука. Когда мы заходим в мою комнату, он тут же запирает дверь и рывком притягивает меня к себе.
Я не успеваю моргнуть, как его губы накрывают мои. Это горячий, отчаянный поцелуй с языком. Я думала, что слишком измотана, чтобы ощутить хоть что-то кроме усталости, но все мое тело с готовностью отзывается, когда умелые губы Чонгука дарят мне наслаждение.
Я издаю стон протеста, когда он прерывает поцелуй, отчего он усмехается.
- Я думал, мы собирались поговорить, - напоминает он мне.
- Ты первый начал целоваться, - ворчу я. - Как я должна помнить про разговор, если твой язык у меня во рту?
Он тянет меня на кровать. Спустя секунду мы лежим лицом друг к другу, наши ноги переплетены.
- Тебе было страшно? - шепчу я.
Выражение его красивого лица смягчается.
- Не особо.
- Тебя арестовали по подозрению в убийстве, - с надрывом говорю я. - Мне было бы страшно.
- Я никого не убивал, Лиса. - Он протягивает руку и гладит мою щеку кончиками пальцев. - Клянусь тебе, когда я ушел из пентхауса, Миён была жива.
- Я верю тебе.
Это правда. Чонгук не убийца. У него есть недостатки, и много, но он никогда и ни за что не отнял бы жизнь у другого человека.
- Но почему ты не сказал мне, что ездил туда? - обиженным голосом спрашиваю я. - Что Миён тебе сказала? И кровь у тебя на боку...
- Швы разошлись. Об этом я не врал. Наверное, это случилось по дороге домой, потому что, пока я был там, крови не было. А тебе я ничего не сказал, потому что перед вашим возвращением принял болеутоляющее, а потом мы начали ласкать друг друга... - Он вздыхает. - Я отвлекся. И, если честно, это не казалось мне важным. Я собирался сказать тебе утром.
Искренность, звучащая в его голосе, отражается и на лице.
Я прижимаюсь щекой к его ладони.
- Она хотела денег?
- Угу, - просто отвечает он. - Она испугалась, что папа назначил тест на отцовство. Хотела заключить сделку: если я перепишу на нее свой трастовый фонд, она возьмет деньги и исчезнет, и мы никогда больше ее не увидим.
- И ты отказался?
- Конечно, я отказался! Я не собирался платить этой женщине ни цента. Анализ ДНК подтвердил бы, что ни я, ни папа не имеем отношения к этому ребенку. Подумаешь, нам лишь пришлось бы подождать еще несколько дней. - Его голубые глаза темнеют. - Но я и представить себе не мог, что она убьется!
- Так ты считаешь, это несчастный случай? - Я хватаюсь за соломинку, но, честное слово, совершенно не понимаю, как так могло случиться. Миён ужасная - была ужасной - но никто из нас не желал ее смерти; чтобы она ушла из нашей жизни - да, но не чтобы умерла.
По крайней мере, я точно этого не хотела.
- Понятия не имею, - отвечает Чонгук. - Не удивлюсь, если у Миён окажутся враги, о которых мы ничего не знали. Она могла вывести кого-то из себя настолько, что этот кто-то решил размозжить ей башку.
Я морщусь.
- Прости, - быстро шепчет он.
Я сажусь и потираю уставшие глаза.
- Какие доказательства есть у копов?
- Видео с камер наблюдения, где я вхожу и выхожу из здания, - признается он. - И кое-что еще.
- Что?
- Не знаю. Они пока ничего нам не говорят. Папин адвокат утверждает, это нормально: они лишь пытаются повесить дело на меня.
Меня опять начинает подташнивать.
- Пока им не в чем тебя обвинить. Они не могут. - Волнение сдавливает мою грудь так сильно, что тяжело дышать. - Тебе нельзя в тюрьму, Гук.
- Я не попаду туда.
- Откуда ты заешь?! - Я спрыгиваю с кровати. - Давай просто уедем. Прямо сейчас. Ты и я. Я уже собрала твои вещи.
Он подскакивает, шокированный моими словами.
-Лиса...
- Я серьезно, - не даю договорить ему я. - У меня есть поддельное удостоверение личности и десять тысяч наличными. У тебя ведь тоже есть поддельные документы?
-Лиса...
- Мы смогли бы начать новую жизнь, в другом месте, - в отчаянии продолжаю я. - Я устроюсь официанткой, а ты мог бы работать на стройке.
- И что потом? - Его голос звучит нежно, и с такой же нежностью он притягивает меня к себе, встав с кровати. - Прятаться до конца наших дней? Все время оглядываться через плечо, боясь, что копы найдут нас и увезут меня?
Я закусываю губу, до боли.
- Я Чон, детка. Я не убегаю - я борюсь. - В его глазах появляется твердая решимость. - Я никого не убивал и не собираюсь садиться в тюрьму за то, чего не делал. Обещаю тебе.
И почему всем так нужно давать обещания? Разве никто не знает, что клятвы всегда нарушаются?
Чонгук сжимает мое плечо.
- Эти обвинения шиты белыми нитками. Папины юристы не позволят...
Но пронзительный вопль заставляет его умолкнуть на полуслове.
Мы оба разворачиваемся к двери, но кричали не на втором этаже, а на первом.
Я вылетаю из комнаты, Чонгук - за мной, и мы подбегаем к лестнице одновременно с Тэхёном .
- Черт, что это было? - спрашивает Тэхён.
Это была Ким Дахён, понимаю я, когда выглядываю поверх лестничных перил. Жена Намджуна стоит прямо под нами, посреди огромной гостиной, с лицом белее простыни и поднятой вверх рукой и изумленно смотрит на своего живого мужа.
- Что здесь происходит? - в ужасе кричит она. - Как ты оказался здесь?!
До нас доносится спокойный голос моего отца.
- И тебе привет, Дахён. Как чудесно снова увидеть тебя.
- Ты... ты... - заикается она. - Ты умер! Ты мертв!
Раздается звук шагов, и рядом с Намджуном появляется Хосок.
-Дахён, - натянутым голосом говорит он, - я собирался тебе позвонить.
- Тогда почему не позвонил? - покачиваясь на своих десятисантиметровых каблуках, рычит Дахён. - Тебе не пришло в голову сразу же позвонить и сообщить мне, что мой муж жив?
Мне очень не нравилась Дахён, но сейчас я даже немного жалела её. Она в полном шоке и растерянности и имеет на это право: вошла в дом и увидела привидение.
- Что ты здесь делаешь? - спрашивает мой отец жену, и меня вдруг раздражает его бесстрастный тон.
Дахён, конечно, та еще стерва, но он мог хотя бы обнять её, разве нет? Она же его жена.
- Я пришла к Хосоку . - она не перестает моргать, как будто до сих пор не поняла, что Намджун действительно стоит напротив нее и это не галлюцинации. - Полиция... оставила сообщение в моем телефоне. Они сказали, что мой пентхаус... - она тут же поправляется, - наш пентхаус - это место преступления.
Как бы мне хотелось видеть выражение лица Намджуна, но он стоит к нам спиной. Я могу лишь попытаться угадать, наблюдая за Дахён; и то, что она видит сейчас на его лице, явно вызывает у нее сильное беспокойство.
- Они сказали мне, что Миён мертва.
- Похоже, что так, - подтверждает ее слова Хосок .
- Но как? - взвывает Дахён дрожащим голосом. - Что произошло?
- Мы пока не знаем...
- Чушь собачья! Детектив сказал, что они уже задержали подозреваемого для допроса.
Мы с Чонгуком медленно отходим от балюстрады, но слишком поздно: Дахён уже заметила нас. Колючий взгляд серых глаз пронзает нас насквозь, и она издает яростный крик.
- Это он, да? Это Чонгук убил ее?!
Хосок делает шаг вперед, загораживая мне обзор. Его плечи похожи на две гранитные глыбы, твердые и неподвижные.
-Чонгук не имеет к этому никакого отношения.
- Она носила его ребенка! Он имеет к этому самое прямое отношение!
Я вздрагиваю.
- Пойдем, - взяв меня за руку, шепчет Чонгук. - Нам необязательно все это выслушивать.
Но придется. Только это мы и будем слушать, когда новость о смерти Миён станет достоянием общественности. Скоро все будут знать об интрижке Чонгука и Миён , что она была беременна, что тем вечером он ездил в пентхаус, что его допрашивали и обвиняют в убийстве.
Как только обо всем станет известно, сразу же слетятся стервятники, соберется толпа с вилами, и возглавлять ее будет Ким Дахён.
Я шумно вздыхаю, надеясь успокоиться, но это не срабатывает. Руки дрожат. Сердце бьется слишком быстро, каждый удар вибрирует от страха, который пронзает меня до самых костей.
- Я не могу потерять тебя, - шепчу я.
- Этого никогда не будет.
Он оттаскивает меня от лестницы и заключает в объятия. Тэхён исчезает в своей комнате, а я прижимаюсь лицом к мускулистой груди Чонгука.
- Все будет хорошо, - гладя пальцами мои воло сы, хрипло говорит он.
Я чувствую, как бьется под моей щекой его сердце: намного спокойнее, чем мое, ровно и четко. Он не боится.
И если Чонгук, парень, которого только что арестовали, не боится, то я должна брать с него пример. Мне нужно быть такой же сильной и уверенной и заставить себя поверить, что, может быть, впервые за всю мою дурацкую жизнь все действительно будет хорошо.