26
Я знаю, что не стоит думать о том, будет ли он меня лапать в машине по дороге домой, но всё равно думаю. Без восторга. Настроение становится всё хуже. Мысли темнеют и тяжелеют. Что ж, сегодня я на удивление долго продержалась. Но, как уже было сказано, от одного свидания жизнь лучше не становится.
— Спасибо за приятно проведённое время, — решив соблюсти приличия, говорю я, когда автомобиль трогается с места.
— Тебе спасибо, радость моя.
Кей берёт меня за руку, проникновенно смотрит в глаза и по-особому улыбается.
— Позволь мне ещё кое-что напоследок, — говорит он и нажимает на кнопку связи с водителем, — Курода, покатайся пока по городу.
Услышав «Да, молодой господин», он прерывает связь и поворачивается ко мне.
— Если захочешь кричать или стонать, не стесняйся, тебя услышу только я.
— Ты что задумал?
Я на всякий случай отодвигаюсь в угол.
— Ничего особенного, просто хочу отблагодарить тебя то, что была со мной сегодня.
— Не надо, обойдусь! —уверяю я.
— Да ладно тебе! — улыбается Кей, наклоняясь ко мне, — Тебе было нелегко сегодня, я видел. Думаю, тебе стоит немного расслабиться, позволь, я помогу с этим.
С этими словами он берёт мою ногу, кладёт к себе на колени и начинает расстёгивать молнию на сапоге.
— Что ты делаешь? — спрашиваю я с ужасом.
— А на что похоже? — коварно ухмыляясь спрашивает он и, расстегнув молнию полностью, берёт сапог за пятку с явным намерением снять, — Признайся, ты ведь этого хочешь? Ты же мечтала об этом весь день?
И прежде, чем я успеваю возразить, он это делает. И в мире нет человека, счастливее меня!
— О боже! — невольно произношу я.
— Не слышал ничего сексуальнее, — говорит Кей и берётся за второй сапог, а когда избавляет меня и от него, начинает разминать мои ступни.
— Пере... перестать, — еле могу выговорить я, потому что мне становится так хорошо, как никогда не было прежде.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не застонать в голос, но похоже, судорожные вздохи меня всё-таки выдают.
— Мне нравится прикасаться к тебе, Фуюми. И тебе нравится, когда я к тебе прикасаюсь. Так в чём проблема?
Как же у него всё всегда просто!
— Я тебе не доверяю, — удаётся мне выговорить.
Его пальцы замирают на мгновение, он смотрит на меня, и взгляд его полон боли. А через секунду он ухмыляется, и говорит:
— Что ж, придётся научиться, ведь я твой будущий муж.
Его руки перемещаются выше, и я начинаю паниковать, пытаюсь убрать ноги с его коленей, но он не позволяет.
— Не беспокойся, под юбку я не полезу, если только сама попросишь. И к слову, я не стал бы трахать тебя в машине, по крайней мере, не в твой первый раз.
А чёрт с ним! Пусть делает, что хочет, пальцы у него просто божественные. А мне так надоело держать себя в руках!
— Ты такая чувственная, Фуюми, — замечает Кей и проводит большим пальцем по моей стопе. На мне плотные чулки, но это не спасает меня от ощущений.
— А-ах! — срывается с моих губ, и я изгибаюсь в экстазе.
— Ты пошла со мной на свидание только потому, что не хочешь бросать школьный театр? — спрашивает Кей, нежно сжимая мои икры.
— Пф-ф, нет, конечно! Я пошла с тобой на свидание, потому что без ума от тебя, и для меня нет большего счастья, чем быть с тобой рядом. И в то же время это пугает до жути, поэтому иногда хочется сбежать от тебя подальше.
— А сейчас не хочется?
— Хочется, но куда же я побегу без сапог?
Я абсолютно честно выкладываю ему всё, что у меня на сердце. Голос у меня расслабленный-расслабленный. Со стороны может показаться, что я пьяная или под кайфом.
— С тобой всё в порядке? — начинает беспокоиться Кей.
— Всё отлично! Не останавливайся, ты просто Бог!
— Фуюми, ты меня пугаешь. Я не могу быть настолько хорош.
— Хорош? Да ты великолепен!
— Твой десерт был с алкогольной пропиткой? Или чай заварили не на той траве? — вслух гадает он.
— Какая разница? — недоумеваю я, — Да, кстати, я же обещала тебе поцелуй.
Я быстренько раздвигаю ноги и сажусь на него верхом. И прежде, чем он успевает отреагировать, обхватываю его голову ладонями и целую в губы.
— А, прости! Не туда!
Я ласково и нежно прикасаюсь губами к его щеке, куда вчера ударила.
— Пусть заживает быстрее, — шепчу я ему на ухо.
Он судорожно вздыхает и крепко обнимает меня. Я обвиваю руками его шею и прижимаюсь к нему всем телом.
— Если это изощрённая месть за вчерашнее... то, поверь мне, она удалась, — говорит он и нажимает кнопку связи с водителем, — Курода, едем по прежнему адресу.
— Да, молодой господин, — слышится в ответ.
— Ну что ты творишь? — спрашивает Кей, запуская руки мне под плащ, — Я ведь не железный. Завтра проснёшься, стыдно будет.
— Ага, — соглашаюсь я и запускаю пальцы в его волосы.
Он обхватывает мою талию ладонями, проверяет, возможно ли это, как и собирался.
— Хм, почти. Что же мне с тобой делать? Что мне с собой делать?
Он опять печально вздыхает, гладит меня по спине. Вскоре мы подъезжаем к моему дому.
— О, приехали! — объявляю я и слезаю с моего обожаемого Такеши Кея, берусь за сапоги и говорю голосом капризной девочки, — Так не хочется снова их надевать!
— Не нужно, я тебя на руках отнесу.
— Как здорово! — восклицаю я и радостно хлопаю в ладоши.
Кей забирает у меня сапоги и выходит из машины.
— Обхвати меня за шею.
Я делаю, как он говорит. Наши взгляды встречаются, в его глазах беспокойство, а мои пусты и безмятежны, как у младенца. Я улыбаюсь, как полная дура. Он подхватывает меня на руки и несёт к дому. Я кладу голову ему на грудь, жаль, что выложенная плиткой дорожка такая короткая. Тётя Мико открывает дверь, не дожидаясь звонка.
— Добрый вечер, госпожа Йошида, — говорит Кей смущённо, спускает меня с рук и прислоняет к стенке.
— Добрый вечер, — не слишком доброжелательно отвечает тётя, — Лисёнок, что с тобой?
— Мне так хорошо, тётушка! — счастливо улыбаясь, сообщаю я.
Я ещё никогда не называла её тётушкой. Ноги у меня подкашиваются, и, если бы не Кей, я сползла бы по стенке на пол. Это меня очень веселит, и я начинаю хихикать. Тётя Мико складывает руки на груди и поворачивается к Кею:
— Та-ак. Чем ты её накачал? — спрашивает она, нахмурившись, и добавляет еле слышно: — И можно ли мне то же самое?
— Я не знаю, что с ней, — расстроенно говорит Кей, — Я просто снял с неё сапоги, и она как-то сразу расслабилась. Может быть, в них был её внутренний стержень?
— Ага, смешно, — тётя Мико сурова, как никогда, — Ладно, спасибо, что довёз до дома, а не бросил где-нибудь в подворотне. И, надеюсь, ты получил от неё всё, что хотел, потому что больше вы встречаться не будете.
— Что? Нет! Я, правда, с ней ничего не делал!
Он выглядит таким растерянным и расстроенным, что я начинаю ржать.
— Фуюми, — бросается он ко мне, — Подтверди, что между нами ничего не было!
Я перестаю смеяться, смотрю на него внимательно, а потом говорю:
— Господи, ну какой же ты красивый! Тётя Мико сказала, что таких не бывает, а ещё она сказала, что твой брат...
Тут тётя Мико ловко и быстро затыкает мне рот, выражение её лица кажется мне таким забавным, что я опять начинаю хихикать.
— Госпожа Йошида, я не хотел ничего такого, у нас было нормальное свидание, мы прогулялись по площади и посидели в кафе. Я, правда, не знаю, что произошло, и это, безусловно, моя вина. Простите меня. И извините за вопрос, раньше такое было?
Тётя Мико вздыхает и трёт переносицу. На ней очки, которые она надевает для работы за компьютером. Похоже мы оторвали её от очередных отчётов.
— Она полгода просидела на обезболивающих, было и не такое. Ладно, попробую тебе поверить. Хотя у тебя такой старший брат, что, сам понимаешь. Иди домой, я о ней позабочусь.
Кей прощается и уходит, бросив на меня полный тревоги взгляд. Когда дверь за ним закрывается, я отлипаю от стены, встаю ровно, возвращаю своему взгляду осмысленное выражение и говорю нормальным голосом:
— Прости за это, тётя Мико.
Она смотрит на меня сердито, но вздыхает с облегчением.
— И зачем был весь этот цирк?
— Я проверяла, можно ли ему доверять, — говорю я, иду в гостиную и падаю в кресло.
— А меня предупредить, конечно же, времени не было, потому что всё это было чистейшей импровизацией! — догадывается моя мудрая тётя и садится напротив, — Ну и как? Можно ему доверять?
— Судя по тому, что он привёз меня сюда, а не в любовный отель, всё-таки можно.
—А если бы он действительно повёз тебя в отель?
— Ну, я бы разыграла потерю сознания, или амнезию, или истерику, или ещё что-нибудь.
— Ты хоть понимаешь, как рисковала?
— Что поделать? Мы всегда рискуем, и когда доверяем, и когда проверяем.
— А ещё это было жестоко. На нём лица не было. А если бы я полицию вызвала?
— Я бы перестала притворяться и созналась бы во всём. Я бы не довела до такого.
Тётя Мико возводит очи к потолку, уже не зная, что мне сказать.
— Чем он заслужил такое? — задаёт она, вроде как, риторический вопрос.
Я держу при себе ответ: «Уж поверь мне, заслужил!», и ничего не говорю.
— А ведь похоже, ты ему действительно нравишься.
— Бред! Я его просто забавляю, — отмахиваюсь я.
— Ладно. Самообман — личное дело каждого, — говорит тётя Мико, — Пошли ужинать.
— Сейчас, только душ приму.