6 глава
После того как она выговорилась, Гера не сразу отпустил её из объятий. Он чувствовал, как её дыхание медленно выравнивается, и это вызывало в нём тихое, почти болезненное узнавание. Он помнил, как когда-то держал так же Иру — женщину, которая умела сводить его с ума и разрушать в одно и то же время.
Ира была как шторм: красивая, сильная, свободная, но непостоянная. Она могла смеяться с ним до утра, а на следующий день исчезнуть на двое суток без объяснений. Могла прижаться ночью так, будто он для неё — весь мир, а утром бросить холодную фразу, от которой хотелось стереть себя до нуля. Он терпел, надеялся, что её ранит меньше, чем его, что они ещё смогут найти общий берег. Но шторм всегда уносил её прочь.
Когда всё закончилось, в нём осталась пустота и убеждённость: никому больше нельзя отдавать себя целиком. Он стал осторожным, научился прятать сердце за ровным голосом и спокойными жестами.
И вот теперь он держал Карину и ощущал, что с ней всё иначе. Она была не бурей, а тёплым осенним дождём, который можно слушать и под который можно спать. В её усталых глазах он видел собственные старые раны и понимал, что рядом с ней ему не нужно быть кем-то другим, чтобы её удержать.
Он обнял её крепче, губами коснулся её виска и тихо сказал:
— Я не дам тебе снова пройти через это.
Она чуть отстранилась, всё ещё оставаясь в его объятиях, и вгляделась в его лицо.
— О чём ты сейчас думаешь? — её голос был тихим, но цепким, будто она боялась ответа и в то же время хотела его услышать.
Гера моргнул, словно возвращаясь издалека.
— Просто… вспомнил кое-что, — сказал он, не спеша, будто выбирал слова.
Её взгляд стал внимательнее.
— Про кого-то?
Он не стал отнекиваться.
— Про Иру, с которой когда-то был.
Карина чуть опустила глаза, но не отстранилась. Она знала если он начал говорить, перебивать нельзя.
— Она была… слишком сильной, чтобы остаться. И слишком резкой, чтобы беречь меня. С ней всё было на пределе. Если мы смеялись — то до слёз, если ссорились — то так, что хотелось исчезнуть. А потом… однажды она просто ушла, — его голос стал ровным, но в этой ровности слышалась хрупкость.
Карина медленно провела рукой по его щеке, заставляя его взглянуть на неё.
— И ты всё ещё иногда возвращаешься туда?
Он кивнул.
— Иногда. Не потому что хочу вернуть её. А потому что боюсь… боюсь снова ошибиться.
Она прижалась к нему, не давая договорить.
— Со мной всё будет иначе, — прошептала она, и в этот момент её слова звучали не как клятва, а как тихая уверенность.
Он ответил ей лёгким поцелуем в губы, и в этот раз в нём было не только утешение, но и благодарность за то, что она заметила его тень и не испугалась.
Она ещё какое-то время молчала, просто слушая, как ровно и тихо он дышит рядом. Но мысль, засевшая в голове, не давала ей покоя.
— Гера… — она чуть отстранилась, так, чтобы видеть его лицо. — А кто мы друг другу?
Он замер, будто вопрос застал его врасплох. Несколько секунд он просто смотрел на неё, как будто пытался прочитать её интонацию, понять, это шутка или серьёзно.
— Ты правда хочешь услышать ответ сейчас? — спросил он тихо.
— Да. — Она не отводила взгляда. — Мы просто… встречаемся? Друзья, которые иногда… — она запнулась, но продолжила. — Или это что-то другое?
Гера провёл рукой по её волосам, задержавшись на затылке, и чуть сжал её ближе к себе.
— Я не хочу, чтобы ты была «просто» чем-то. Не хочу, чтобы мы были случайностью. Но я и не готов бросаться словами, которые ничего не стоят, — он говорил медленно, как будто каждое слово приходилось вытаскивать изнутри.
Карина кивнула, но в глазах у неё мелькнула тень разочарования.
— То есть… пока мы — никто?
— Пока мы — мы. — Он слегка улыбнулся, но в этой улыбке было больше грусти, чем лёгкости. — И мне этого мало. Но я хочу, чтобы когда мы назовём это, мы оба были в этом уверены.
Она снова прижалась к нему, но внутри всё ещё пульсировало напряжение от этого разговора.
Карина слушала его, и внутри у неё всё было по-другому. Ещё до того, как задала вопрос, она уже успела нарисовать в голове ответ — тёплый, почти киношный. Она представляла, как он, не раздумывая, скажет: «Ты — моя», или хотя бы признается, что любит её. Она уже почти почувствовала, как это прозвучит, как её сердце подскочит и в груди станет легко, как в первый тёплый день весны.
Но вместо этого она получила осторожные слова, в которых было больше тумана, чем ясности. И этот туман вдруг начал холодить. Она пыталась скрыть, что внутри всё сжалось, но едва заметно уронила взгляд вниз, чтобы он не прочитал в её глазах разочарования.
В голове мелькнуло: «Значит, я ошиблась… Значит, он не чувствует так же. Или не готов сказать».
Она кивнула на его «Пока мы — мы», но в душе эта фраза зазвенела пустотой. Мы — это как? Что-то временное? Полумера? Или просто удобное слово, чтобы не врать, но и не обещать?
Её ладонь, всё ещё лежавшая у него на груди, чуть дрогнула. Ей хотелось верить, что он просто боится торопиться, но тень обиды уже расползалась внутри. Она поняла, что слишком быстро допустила его в свои мечты, слишком быстро приписала ему роль, которую он, возможно, не собирается играть.
Он обнял её крепче, и внешне всё было как раньше: тепло, спокойствие, его дыхание у виска. Но внутри у неё уже билась тихая, упругая мысль — «А вдруг я ему нужна только сейчас? Пока удобно. Пока подходит».
Тогда это может выглядеть так.
Она кивнула на его слова и улыбнулась — лёгко, как будто согласна, как будто ничего не случилось. Но внутри улыбка была хрупкой, натянутой, как тонкая нитка, готовая порваться.
Карина устроилась у него на груди, как и раньше, но уже иначе — чуть отстранённо. Она прислушивалась к его дыханию, а сама ловила себя на том, что считает секунды между вдохами, чтобы не слышать собственных мыслей.
Её пальцы, которые обычно сами собой рисовали ленивые круги на его футболке, теперь лежали спокойно, неподвижно. Он, наверное, не заметил — или сделал вид, что не заметил.
Она смотрела в сторону окна, за которым тянулись огни осеннего города, и представляла, как могла бы выглядеть их жизнь, если бы он сказал то, чего она ждала. Как они просыпались бы вместе, как он брал бы её за руку среди улиц, не думая, что это просто жест. Как в его взгляде не было бы этой осторожности — только уверенность.
Но реальность сидела рядом и обнимала её. И чем дольше она чувствовала его руки, тем отчётливее понимала: он держит её крепко, но не так, как держат того, без кого невозможно дышать.
Она тихо вздохнула, и этот звук утонул в его плече. Он погладил её по волосам — привычно, нежно. И всё же в этом движении она вдруг ощутила что-то чужое, как будто он гладил, чтобы успокоить, а не потому, что не может оторваться.
К концу вечера она стала говорить меньше. Смеялась в нужных местах, отвечала, когда он спрашивал, но её голос потерял прежнюю искру. Она чувствовала, что это маленькое разочарование уже вплелось между ними, как тонкая нить — почти невидимая, но ощутимая.
И когда он проводил её до двери, она задержалась всего на пару секунд, целуя его, — ровно столько, чтобы это выглядело привычно. Но внутри этот поцелуй уже был другим.
//маленькая глава, но дальше интересно