Жестокий ангел.

Когда хандра немного отпустила Родригу и он вновь стал интересоваться семейным бизнесом, то с изумлением обнаружил, насколько четко и умело ведет дела Сиру. Во-первых, он легко доказал в суде неправомочность действий Рикарду при заключении финансовой сделки с Новаэсом и все-таки уберег компанию от того грабительского кредита.
Во-вторых, представил совету директоров свой проект развития «Индустриас Медейрус», который оказался достаточно смелым и в то же время предельно сбалансированным.
— Откуда у тебя такая хватка, такие знания? — спросил его Родригу. — Ты же ведь не экономист.
— Ну, деловая хватка у меня была всегда, твой отец это хорошо знал, — ответил Сиру. — А премудрости экономики я стал изучать на специальных курсах сразу же после того, как ознакомился с завещанием.
Родригу недоверчиво покачал головой:
— По-моему, ты темнишь. За пару месяцев достичь подобного результата способен только гений.
— Так, может, я и есть гений от экономики, но поздно это в себе открыл? — засмеялся Сиру.
— Нет, ты уж извини, мне трудно в это поверить. Возможно, тебе повезло найти какого-то весьма квалифицированного консультанта?
— Ты почти угадал!
— И кто же он?
— Руководитель моих экономических курсов, — озорно блеснул глазами Сиру.
— Так представь его нам. Зачем надо делать из этого тайну?
— Да нет никакого консультанта, — пошел на попятный Сиру. — Я пошутил.
— А я в последнее время совсем перестал понимать, когда ты шутишь, а когда говоришь всерьез, — с явной обидой произнес Родригу.
— Ничего, со временем все поймешь, — загадочно улыбнулся Сиру.
— Не нравится мне твоя игра в таинственность, — еще более определенно высказал свое мнение Родригу. — Скажи, зачем ты собираешься ехать в Париж? Как это связано с делами фирмы?     
— Да никак! — отрезал Сиру. — Я еду туда по делам семейным.
Родригу усомнился и в этом, но больше вопросов не задавал.
Зато Марилу, жена Сиру, замучила его расспросами о поездке в Париж.
— Насколько я знаю, у вас нет деловых контактов с Францией, — рассуждала она.— По крайней мере, ты никогда туда не ездил.
— Раньше это не входило в мои обязанности, а теперь входит. Ты забыла, что я руковожу компанией вместо Эдуарду?
— Не забыла, но мне кажется, ты слишком вошел в роль. Возомнил себя миллионером!
— На тебя не угодишь! — вышел из терпения Сиру. — Ты пилила меня за пристрастие к картам — я с большим трудом поборол эту вредную привычку. Что тебя не устраивает сейчас?
— То же, что и всегда! — заплакала Марилу. — Вспомни, когда в последний раз мы занимались любовью! Ты привык развлекаться на стороне. И сейчас вместо карт решил прожигать жизнь в заграничных путешествиях!
— Да у тебя просто больное воображение!
— А если я не права, то почему ты не хочешь взять меня с собой в Париж?
— Потому что я еду туда работать, а не слушать твое нытье! Оно мне и здесь надоело.
Он ушел, хлопнув дверью. А Марилу вновь осталась наедине со своими проблемами. Отношения с мужем у нее испортились давно, она к этому уже почти привыкла. И беспокоила ее сейчас не собственная несчастная судьба, а будущее дочери. Лижии на днях исполнится двадцать пять, а она до сих пор не замужем. Упустила в свое время Родригу Медейруса. Вела бы себя посмелее, так никуда бы он не делся. А то «дружили» несколько лет, как школьники... И сейчас не может окрутить его. Даже нянька оказалась проворнее!
— Ты почему не зажигаешь свет? — заглянув в комнату матери, спросила Лижия.
— Задумалась... — не стала вдаваться в подробности Марилу. — А ты уже пригласила Родригу на свой день рождения?
— Да. Только он вряд ли придет. Я его совсем не интересую.
— Так надо же заинтересовать! Он переживает душевную травму, а ты посочувствуй ему, приласкай его. Мужчина в таком состоянии — как ребенок. Сам идет в руки. Кто пригреет, тот ему люб.
— Мама, хватит! — не выдержала Лижия. — Ты говоришь мне это каждый день.
— Ну да, я говорю, а ты ушами хлопаешь. Решила уступить Родригу няньке? 
—Да при чем тут нянька! Родригу не может забыть Паулу, вот и пытается ей досадить, флиртуя с Ниси.
— Я в этом не уверена, — сказала Марилу. — Нянька не так проста. И если ты будешь бездействовать, она отберет у тебя Родригу.
— Нельзя лишиться того, чего и так не имеешь, — заметила Лижия.
— Ты рассуждаешь, как твой дед. Он на тебя дурно влияет.
— Дедушка Америку не может повлиять на меня дурно. Он мудрец и реалист в отличие от тебя.
— Это он — мудрец? Не смеши меня! Я никогда не прощу ему, как он по-хамски вел себя с Клотильдой Жордан. Юродствовал. Битый час говорил о жареных сардинах, ковырялся в зубах. Конечно, она пришла в ужас от такого жениха!
— Но он-то не набивался ей в женихи, — напомнила матери Лижия. — Ты сама пригласила к нам Клотильду и намекнула ей, что дед не прочь на ней жениться.
—— Вот он за это мне и отомстил. Прикинулся хамом и кретином. А в результате отпугнул такую благородную женщину.
— Мама, я не понимаю, почему ты так настойчиво пытаешься его женить.
— Потому, что он стар и у него больные ноги! Не сегодня-завтра он может слечь, и кто тогда будет за ним ухаживать?
— Ты, я, сиделка, наконец?
— Нет, дорогая, такая перспектива меня не устраивает, — заявила Марилу. — Тебе надо выходить замуж и растить собственных детей, а мне это и вовсе не по силам.
Даже если я найму пять сиделок, все равно мне каждый день придется видеть больного неподвижного старика. Да я просто с ума сойду!
— Мама, у меня волосы дыбом встают от твоих слов, — призналась Лижия. — Это же твой родной отец! Если он не нужен тебе, то неужели будет нужен Клотильде или какой-либо другой женщине?
— Та, на которой он женится, будет вынуждена за ним ухаживать, потому что получит богатое наследство после его смерти, — спокойно пояснила Марилу.
Лижия пришла в ужас от такого откровения,
— Надеюсь, ты не говорила этого дедушке?
— Говорила много раз! Пусть не надеется, что я буду при нем сиделкой.
— Теперь мне понятно, почему он так редко у нас бывает, — печально промолвила Лижия, а про себя подумала, что не зря дед питает симпатию к Горети — женщине простоватой, но участливой и доброй.
Клотильда приняла приглашение Марилу и согласилась пообедать с Америку не от хорошей жизни. Положение было таково, что за неуплату налогов сестры Жордан вскоре могли лишиться своего фамильного особняка.
Когда речь впервые зашла о том, что особняк может быть продан с аукциона, Клотильда предложила другой вариант:
— Не разумнее ли расстаться с Ренуаром и прочими картинами, чем лишиться дома?
И тут Элизинья призналась, что давно уже продала все ценные картины из семейной коллекции, заменив их подделками.
Клотильда пришла в ужас, но Элизинья добила ее, сказав, что так же поступила и со своими бриллиантами. 
— Но куда же подавались эти деньги? — недоумевала Клотильда.
— А на что, по-твоему, мы жили последнее время? — задала ей встречный вопрос Элизинья.
Фреду предложил сдать особняк в аренду, а самим поселиться в пристройке, но сестры пока не дозрели до такого шага психологически.
Пытаясь им помочь, Фреду начал с самого простого: дал Элизинье деньги и велел ей расплатиться с Горети за сшитые для них платья. Сестра же его обманула. Встретившись не с Горети, а с Бени, отдала ему только часть долга. Но Фреду об этом не знал и поэтому надеялся, что Горети изменила свое негативное отношение к сестрам Жордан.
Для него это было крайне важно потому, что он все больше влюблялся в Горети и даже подумывал о том, чтобы на ней жениться. Горети тоже увлеклась им. Но Жулиу предупредил Фреду, чтобы тот по-прежнему не говорил ей, кто он на самом деле.
— Горети женщина решительная, — пояснял Жулиу, — Как только узнает, что ты — брат Элизиньи Жордан, сразу же прогонит тебя.
И Фреду продолжал встречаться с ней, выдавая себя за водителя грузовика.
Со временем ему пришлось включить в число заговорщиков еще и Бени, который давно был знаком с Фреду.
— Я люблю твою сестру и хочу на ней жениться, — прямо сказал ему Фреду. — Но ты пока не выдавай меня, ладно?
Бени пообещал хранить молчание, считая Фреду подходящей парой для сестры. В самом деле, не выходить же ей замуж за старика Америку, который недавно предложил Горети руку и сердце! Она, конечно, ответила ему вежливым отказом. А Фреду ей очень нравился. Возможно, Горети бы и отважилась на замужество, да этому препятствовала Симони, втайне надеявшаяся помирить отца и мать.
— Этот Фреду такой противный, — говорила она матери. — Я просто видеть его не могу! И к тому же он, судя по всему, нищий. Тогда уж лучше тебе выйти замуж за Америку. Он хоть и старик, но добрый и богатый. 
Об Америку Симони говорила так спокойно, зная, что мать нисколечко не влюблена в него.
:     Горети молча выслушивала дочь, не желая с ней ссориться. Слава Богу, та хоть перестала встречаться с отцом. Горети это радовало, и она хотела сохранить хрупкий мир в семье. А потому и не давала Фреду определенного ответа на его предложение о женитьбе.
И он, понимая ее душевное состояние, терпеливо ждал.  На своей ферме Фреду теперь практически не жил, однако в Сан-Паулу его удерживала не только Горети, но и желание разрешить финансовую проблему сестер.
А сделать это было очень нелегко.
Когда Фреду попросил показать ему все документы, оставшиеся от покойного мужа Элизиньи, то натолкнулся на ее сопротивление:
— Он все уничтожил, перед тем как исчезнуть!
Элена же была уверена, что мать не просто прячет какие-то документы, но и шантажирует ими Новаэса.
— Однажды она вынула из шкафа какие-то бумаги, положила их в сумку и сказала, что идет в музей. Но спустя час я случайно увидела ее выходящей из банка Новаэса, — рассказывала Элена дяде. — И сразу же после этого у нее вдруг появились деньги на покупку разных безделушек.
Разумеется, Элизинья отрицала, что берет деньги у Новаэса, но под давлением Фреду и Элены все же вынуждена была показать те бумаги, о которых шла речь. Это был документ, свидетельствующий, что Отавиу Феррас принадлежит половина акций какого-то предприятия, расположенного на Каймановых островах. А владельцем второй половины был, конечно же, Руй Новаэс.
— Так вот же они, деньги! — воскликнул Фреду. — Прибыль от деятельности этого предприятия до сих пор поступает на счет Отавиу. Надо только выяснить, услугами какого банка он пользовался, и перевести счет на имя его наследников.
- Руй сказал мне, что этот документ — фикция, — пояснила Элизинья. — Никакой фирмы на Каймановых островах нет. Они придумали ее, чтобы скрыть какую-то часть доходов и не платить налоги.
— И ты ему поверила?!
— Ну да...
- А он за твое молчание платит тебе деньги, которые ты к тому же скрываешь от семьи?
— Новаэс дал мне только один раз, и то немного, — созналась Элизинья. — Он утверждает, что сам едва сводит концы с концами, потому что Отавиу обокрал его.
— Ладно, с этим мы разберемся, — сказал Фреду. — А теперь ты, Олавинью, отведешь меня к своему приятелю, который видел Отавиу в Нью-Йорке.
— Его сейчас нет в Сан-Паулу. Он вообще уехал из Бразилии, — стал уворачиваться Олавинью.
И тут Фреду опять помогла Элена.
— А я думаю, ты специально держишь в тайне этого приятеля, поскольку тоже шантажируешь Новаэса и выкачиваешь из него деньги.
- Это неправда! — взвился Олавинью.
— Нет, я точно знаю, что Новаэс оплатил твое участие в недавних гонках, — возразила Элена. — Интересно, за какие заслуги?
— Ложь! — стоял на своем Олавинью.
— Но это нетрудно проверить, — заметил Фреду. — Стоит только сходить в оргкомитет соревнований и выяснить, кто перечислил деньги.
Припертый к стенке, Олавинью вынужден был назвать имя своего таинственного приятеля: Жуилгерме Амарал.
Встретившись с ним, Фреду выяснил, что Жуилгерме действительно видел в Нью-Йорке человека, очень похожего на Отавиу.
— Он сидел в ресторане с красивой женщиной и выглядел как преуспевающий бизнесмен.
— А на каком языке они говорили? — спросил Фреду. 
— Я не слышал. Они сидели довольно далеко от меня, — ответил Жуилгерме.
Фреду послал запрос в Нью-Йорк и, не дожидаясь ответа, встретился с Новаэсом. Но ничего путного из этого разговора не вышло: Рун продолжал твердить, что та совместная фирма существовала только на бумаге, и что Отавиу его обворовал. 
— Но как ты думаешь, почему труп Отавиу так и не был найден? — спросил Фреду. — Не потому ли, что он жив и выполняет твои поручения в какой-то другой стране?
— Если он и вправду жив, — сказал Новаэс, — то прячется потому, что присвоил мои деньги.
— А может, он вынужден скрываться от убийцы, которого ты нанял, чтобы с ним расправиться? Ведь Отавиу слишком много знал, не так ли?
— Это все твои домыслы!
— Не только мои, — возразил Фреду. — Я встречал такую же версию в одной из газет.
— Что же тут удивительного? — усмехнулся Новаэс. — Та газета принадлежит моему давнему противнику — Конраду Медейрусу. Он много раз пытался меня уничтожить, но у него кишка тонка!
Негаданный визит Фреду окончательно испортил настроение Новаэса, которое и без того не было радужным. В последнее время неприятности сыпались на него одна за другой, планы катастрофически рушились, а люди, на которых он делал станку, внезапно выходили из повиновения.
Одним из таких людей был Сиру. Когда он аннулировал финансовый договор Рикарду, Новаэс пригрозил ему.
— Ты зарвался, парень! Придется мне отдать Медейрусам видеокассету, отснятую как раз тогда, когда ты крупно проиграл в казино.
— Отдай, — спокойно отреагировал Сиру. — Я и сим могу им сказать, что захаживал иногда в казино, однако после того проигрыша зарекся играть в карты. И то будет чистая правда.
— Но я могу приложить к кассете копию чека, из чего станет ясно, что ты занимаешь крупные суммы в моем банке.
— А я отвечу копией другого чека — о возвращении этой суммы в твой банк, — парировал Сиру. — Ты забыл, что я ничего тебе не должен? Так что оставь меня в покое.
Новаэс и сам понимал, что Сиру сейчас неуязвим, но все же надеялся взять его на испуг.
— Ничего, настанет день, когда я вновь подловлю тебя в казино,— сказал он напоследок. — Такие азартные игроки, как ты, не способны окончательно порвать с картами.
Тем временем Паула пожаловалась отцу, что Рикарду не слишком торопится со свадьбой.
— Мне даже кажется, что он ко мне вообще охладел, — добавила она. — Я попросила Сокорру наблюдать за ним, и она доложила, что Рикарду несколько раз звонил Элене Жордан, предлагал ей куда-нибудь пойти, но та, к счастью, не согласилась. А вчера мы встретили на улице Бруну с его черной подружкой, так Рикарду глаз с нее не сводил и  все расспрашивал, где она учится, чем занимается...
Новаэс вновь помянул недобрым словом Сиру и подыскал новый крючок для Рикарду, на который того можно было бы подцепить. Когда Рикарду в очередной раз пришел к Пауле, Новаэс заглянул к ним в комнату и по-отечески осведомился:
— Ребята, может, вы тянете со свадьбой потому, что у вас нет собственного жилища? Так я готов вам помочь.
— Да, это одна из основных причин, — подтвердил Рикарду. — Мне не хотелось бы вести Паулу в родительский дом. Родригу до сих пор на нее зол, им будет сложно уживаться под одной крышей.
— Но ведь можно жить здесь, у моих родителей! — напомнила Паула.
— Нет, я надеюсь купить собственную квартиру, — сказал Рикарду. — Вот подкоплю денег...
Новаэс только и ждал этой фразы, чтобы предложить:
— Так возьми у меня! Потом, со временем, вернешь. Я, конечно, мог бы подарить вам эту квартиру, но понимаю, что ты, Рикарду, хочешь быть во всем самостоятельным.
— Да, вы верно понимаете.
— Ну, тогда тебе стоит взять деньги и написать расписку. В этом случае не останется никаких сомнений, что я не подарок тебе сделал, а всего лишь дал ссуду, — ввернул Новаэс.
И Рикарду, не учуяв подвоха, написал расписку, а потом и купил квартиру в элитном районе. Правда, Паула, как бы между прочим, оформила купчую на свое имя...
Таким образом с Рикарду все было улажено, и, казалось бы, Новаэс мог вздохнуть с облегчением, да тут ему нанес удар собственный сын.
Он обозлился на родителей за то, что они запрещали ему встречаться с Вивианой, и отомстил им весьма своеобразно: отправил на конкурс видеофильм, отснятый на скандальной свадьбе Паулы. Причем ни Паулы, ни Родригу там не было видно, гневный монолог жениха звучал за кадром, а в это время на экране поочередно возникали перекошенные лица Терезы и Руя.
По закону подлости именно фильм Бруну получил первый приз, и его показали по всем каналам телевидения.
Последовал страшный скандал, кончившийся тем, что Бруну ушел из дома и попросил убежища у Апаресиды.
Новаэс еще не успел пережить эту беду, как на него свалился Фреду, с которым надо было держать ухо востро. И Руй, поразмыслив, нашел-таки неординарный ход, способный обезопасить его от происков Фреду.
— Я знаю, что у тебя до замужества был роман с Фреду Жорданом, — сказал он жене, весьма напугав ее.
Тереза тотчас же принялась оправдываться:
— Это был не роман, а так... несколько встреч...
— Ладно, успокойся, я вспомнил о нем не из ревности, — сказал Новаэс. — Мне надо, чтобы ты подластилась к Фреду и выяснила, что ему известно об Отавиу.
— Я не сумею, — воспротивилась Тереза. — Да и с чего это он станет со мной откровенничать?
— Сумеешь, если захочешь. Поезжай к нему, скажи, что давно мечтала с ним повидаться, вспомнить молодость, — наставлял ее Новаэс. — Ну а потом между прочим спросишь и об Отавиу.
Тереза все сделала, как ее учил муж, но Фреду разгадал замысел Новаэса и, прощаясь с гостьей, сказал: 
— В общем, ты убедила меня в том, что Отавиу мертв. И я больше не стану ворошить его темное прошлое. Твой супруг может успокоиться.
Новаэс, однако, тоже был не лыком шит и потому не слишком поверил Фреду.
— Наверное, мне не обойтись без этого сосунка Олавинью, — сказал он Терезе. — Ему ведь понадобятся деньги для участия в очередных гонках, как ты считаешь?
— Безусловно, понадобятся, — улыбнулась она.
— Ну, значит, подождем пару дней. Насколько я знаю, гонки эти не за горами.
Новаэс не ошибся. Олавинью пришел к нему, чтобы продать важную информацию:
— Дядя Фреду заинтересовался фирмой на Каймановых островах и банковским счетом отца.
— Это мне известно, — сказал Новаэс. — Но я благодарен тебе за дружбу и потому оплачу твое участие в гонках. Ты ведь собираешься в них участвовать?
— Да. И надеюсь выиграть главный приз!
— Ну что ж, дерзай, — похлопал его по плечу Новаэс. — А если будут еще какие-то новости о Фреду — приходи, я в долгу не останусь.