Тёмная страсть

РОV Тень

Атласные простыни. Пуховые подушки. Клубника в шоколаде и шампанское. Все это слишком претенциозно для меня, который предпочитает меньше комфорта и больше кожи и цепей, но Руне такая роскошь подходит. Ее мягкая кожа заслуживает шелковых простыней. Длинные густые волосы рассыпались веером по пушистым подушкам. И то, как она слизывает клубничный сок со своих губ, зажигает во мне огонь.

Где-то в глубинах моего сознания таилось подозрение, будто это сон, но я не хотел просыпаться. Быть с Руной так прекрасно.

Я двигался на ней, погруженный в глубины ее влажного жара. Мы так давно не были вместе, так давно я не позволял себе удовольствия быть с женщиной, а не просто пользоваться ею.

Давать волю таким чувствам опасно. Если б тогда она не застала меня с двумя женщинами, я бы сам порвал с ней, но не потому, что она стала слишком привязываться, как я постоянно твердил себе, а потому, что привязываться стал я.  Если б не проклятие, маленкур, я мог бы уступить соблазну продолжить наши отношения и посмотреть, куда они приведут.

Но что-то в ней влекло меня, заставляло все время думать о ней после того, как я оставил ее возле кофейни, побудило разыскать номер ее телефона, позвонить и назначить встречу спустя два дня.

— Я скучала по тебе, Тень.

Голос Руны был сладким нектаром, пузырящимся в жилах, как игристое вино, которое я слизывал с ее поясницы несколькими минутами ранее, когда она лежала на животе, распростершись передо мной как роскошное угощение.

— Возьми меня в себя.

Я резко вскинул голову. Ее глаза, в которых сияли желание и любовь, с нежностью глядели на меня, и я понял, что Руна сказала это всерьез. Она хочет единения со мной. Стать моей парой, моей половинкой, моей супругой и помочь пройти через эсгенезис, чтобы мне не пришлось проходить через это одному и жизнь не пошла кувырком.

Правая сторона моего лица пульсировала. Кожные знаки пытались пробиться на поверхность и объявить, что я прошел Перелом. Меня отделяют какие-то недели, а может, дни или даже часы, от превращения в демона-трансформера, который забывает свою прежнюю жизнь и дни и ночи проводит в бездумной погоне за женщинами, с тем чтобы оплодотворить их.

Единение со своей половиной остановит это безумие — в буквальном смысле. После эсгенезиса мужчины-демоны часто слетают с катушек, и Роуг тому пример. Те же, кто имеет свою пару, сохраняют здравый рассудок, становятся способными к размножению и превращению, но единственные женщины, с которыми они могут спать, — их половинки.

Тот факт, что они на всю жизнь будут ограничены одной женщиной, — причина, по которой многие семы не идут на слияние, особенно после эсгенезиса. Кому захочется провести шестьсот лет с одной партнершей? Хуже того, существует только один выход — смерть одного из партнеров. А поскольку демоны в большинстве своем очень мало ценят чужую жизнь, найти половинку, в которой ты будешь уверен на все сто, не опасаясь, что она прикончит тебя во сне через двести лет супружества, почти невозможно.

И все же я готов рискнуть… Если б не проклятие. Я не могу позволить себе влюбиться в женщину, которая станет неотъемлемой частью моего существования, а я знал, что влюблюсь, и влюблюсь крепко. Желание иметь любящую семью было привито мне матерью, и каждый день я тоскую по тому, чего не могу иметь.

Хотя сейчас у меня есть Руна.

Ее ноги крепко обвились вокруг меня. Она выгнулась мне навстречу, забирая меня целиком, издавая громкие стоны наслаждения. Я и забыл, в какой гармонии всегда были наши тела, с каким энтузиазмом она всегда откликалась на любое мое желание. Ее любопытство не знало границ, и я получал несказанное удовольствие, знакомя ее с различными позами, игрушками и действами.

Протянув руку, она вонзила ногти мне в ягодицу, побуждая к ритму по своему выбору.

— Жестче, — прорычала она. — Пока я не закричу, демон.

Удивление зазвенело во мне — она никогда не проявляла никакой агрессии во время секса, угождала моим желаниям и потребностям, была податливой и идеальной.

Но так даже лучше.

Я увеличил мощь и темп своих толчков, давая ей то, чего она хотела, заставив ее застонать, когда мы забрались выше. Запах ее возбуждения усилился, одурманивая меня вожделением, опьяняя меня так, что комната закружилась. И когда она приказала: «Пей меня», — и процарапала длинным ногтем по своей ключице до крови, я так и сделал не думая.

Руна сплела пальцы своей левой руки с моей правой и вытянула их руки над головой. Боль пронзила меня — чудесная, восхитительная боль, растекавшаяся от плеча, где она вонзила зубы. Моя родовая отметина, тянувшаяся от пальцев до шеи, начала пульсировать жидким жаром и, казалось, сплавила наши конечности воедино.

О, дьявол, да это же Слияние! Бондинг. Оно происходит, и я не могу это остановить, когда ее кровь течет как вино по моему горлу, а Руна втягивает мою кровь длинными, эротическими посасываниями. Когда оргазм накатывает на меня волнами, и она изгибается, и…

Ослепленный страстью, я не мог ясно мыслить, но что-то было не так. Запахи в комнате изменились. Это были уже не ароматы шоколада и возбуждения, но вонь прелой земли и нечистот. Колени мои скользили не по атласу. Они царапались о твердый камень.

— Руна, — прошептал я, и она застонала, пробуждаясь от того же сонного дурмана, что окутывал и меня.

— Что случилось?

Она заморгала, глядя на меня. Краем глаза я увидел, что дермуар перестал светиться. Я чувствовал ее в себе, в своей душе, в сердце. Слияние произошло.

И с растущим ужасом я осознал, где мы.

РОV Руна

— Ах ты, ублюдок! — Моя кровь чуть ли не вскипела от ярости, когда я просверлила его убийственным взглядом. — Что ты со мной сделал? — Я с силой толкнула его в голые плечи. — Слезь с меня!

— Черт, — выдохнул он, вставая на колени рядом со мной. — Что произошло?

— А ты не знаешь?

— Я знаю только, что это было Слияние. Но я понятия не имею, как мы дошли до этой стадии.

Слияние? Я поморщилась от тупой боли в голове. Должно быть, меня чем-то опоили. Мой мозг лихорадочно заработал. Смутные, расплывчатые образы кружились в голове. Надзиратели принесли нам еду и воду. Мы поели, а потом… Потом провал в памяти. Я смутно припомнила, что слышала голос Роуга, но в следующий миг уже была в гостиничном номере с Тенью и мы занимались любовью.

Слияние. Укусы, кровь… Что-то вроде брачного ритуала?

Покалывающая волна возбуждения прокатилась по мне, разметав связные мысли. О, я помню это, помню, как еще долго после секса с Тенью наслаждалась оргазмами. Я закусила губу, сдерживая стон, стыдясь того, что в подобных обстоятельствах в состоянии испытать еще одно освобождение.

Когда оно накатило на меня, Тень привлек меня в свои сильные объятия.

— Люблю эту часть, — пробормотал он мне на ухо. — Люблю наблюдать, как ты кончаешь уже после того, как я овладел тобой.

Я выгнула спину, цепляясь за его широкие плечи, за волны наслаждения, которым, казалось, не будет конца. Ах, как мне хотелось, чтобы они не прекращались! Его твердые выступающие мускулы смягчали спазмы тела. Смутно я сознавала, что Тень раздвинул бедром мои бедра и крепко держал, вдавливая свою твердую плоть мне в живот.

Губы его касались края моего уха, когда он нашептывал мне что-то между оргазмами, которые накатывали один за другим. Слова Тени были красочными, жаркими — словесный афродизиак, от которого я продолжала содрогаться в его объятиях.

Когда все закончилось и голова у меня прояснилась, я вновь оттолкнула его, хотя и с меньшей силой.

— Это безумие, — проговорила я голосом, хриплым как никогда.

— Значит, это Роуг.

Тень взъерошил руками волосы, наблюдая за мной так, словно оценивал мою способность справиться со всем, что произошло.

— Я помню, что слышала голос Роуга. Должно быть, они опоили нас. Но зачем?

Я оглядела маленькую темницу, и только сейчас до меня дошло, что мы больше не прикованы цепями к стенам. В душе моей запела надежда. Я приветствовала это чувство, покуда смутный голод не заставил меня осознать, что то, что я испытываю, — не надежда.

Это зов полной луны. Время близится.

— Зачем, не знаю. Но в его силах заставить нас поверить в то, чего на самом деле не было. Это тот же дар, что и у Фантома. Он влез в наши головы и заставил нас хотеть Слияния.

— А что вообще такое это Слияние?

— Это то, что делают демоны семинусы, если хотят либо избежать, либо смягчить худшие последствия эсгенезиса. Мы все равно проходим через Перелом, но если у нас есть пожизненная пара, мы не погружаемся в пучину насилия и не испытываем потребности сделать беременной каждую женскую особь на земле. — Он подался вперед, глаза его опустились на мою обнаженную грудь, которая напряглась под этим пылающим взглядом. — Единственная женщина, которую мы хотим делать беременной, — это наша половинка.

Я сглотнула и обхватила себя руками.

— И ты…

— Я еще не способен к зачатию. — Тень нахмурился. — У меня есть кольцо вокруг шеи?

— Да.

Оно было продолжением кожного узора, идущего вверх по руке… Какой-то замысловатый ошейник.

Я протянула руку, чтобы дотронуться до него, но он увернулся.

— Не надо. — Голос Тени был низким и сиплым. — Я и так с трудом сдерживаюсь. То, что мне хочется сделать с тобой…

Мое сердце заколотилось в груди, подпрыгнуло к горлу, и я едва сумела выдавить:

— А это… Это нормально?

— Я слышал, что Слияние со своей избранницей до Перелома ускоряет его. — Взгляд его потемнел, и вскоре белки глаз почти полностью поглотились чернотой зрачков. — Из-за того, что секс доступен постоянно и в любом количестве.

От этих слов и собственнического, напряженного выражения его лица я едва не застонала.

— Я не собираюсь быть твоей сексуальной рабыней.

Я надеялась, что для него это прозвучало убедительнее, чем для меня самой.

Тень отодвинулся от меня еще дальше, но то, как напружинилось его тело, то, как он наблюдал за мной, напомнило мне пантеру, готовящуюся к прыжку.

— Это происходит не так. — Он потрогал свое горло. — Кольцо одно или два?

— Одно.

— Когда эсгенезис завершится, их будет два. Первое означает, что у меня есть пара. Второе — что я репродуктивен, способен к зачатию. Через несколько минут у тебя на руке появится такой же узор, как и у меня. Поскольку ликантроиия изменила твою ДНК, ты теперь не совсем человек, поэтому Слияние не должно убить тебя.

— Не должно?

Да уж, просто замечательно. Я вскочила на ноги и заметалась взад-вперед. Волчья кровь пульсировала прямо под кожей.

— Ладно, как нам прекратить это чертово Слияние? Разорвать его?

Он потер ладонью челюсть.

— Никак.

— Что значит — никак? Должен же быть какой-то выход. Заклинание, ритуал…

— Его нет. — Он снова потер челюсть. — Черт побери.

Мне пришло в голову, что я должна была больше расстроиться, но поскольку мы оба, по всей вероятности, умрем через день-два, это пожизненное Слияние не кажется таким уж страшным.

— Просто ради интереса: давай представим, что нам каким-то образом удастся сбежать отсюда и остаться в живых. Что это Слияние будет означать для меня? Для нас?

Он встал и тоже заходил взад-вперед, и я поневоле залюбовалась его прекрасным мускулистым телом.

— Во-первых, вынужденная верность. Никто из нас не может по желанию заниматься сексом с кем-то другим. Тебе будет больно, если попытаешься. Я не смогу «подняться». Мы будем чувствовать возбуждение друг друга, какое бы расстояние нас ни разделяло. Будем чувствовать эмоции друг друга. Прямо сейчас я чувствую твой гнев.

— Еще бы ты его не чувствовал. — Я сердито посмотрела на него. — Все это похоже на какой-то бред. Зачем кому-то это делать? То есть я поняла, что вам это облегчает прохождение сложного периода, но зачем женщины идут на это?

— Только не женщины-люди. Наша кровь токсична для людей, поэтому Слияние с ними для нас невозможно.

— Ну хорошо, значит, другие женские особи. Почему женщины-демоны идут на это Слияние?

— Демоны тоже влюбляются, знаешь ли, — резко бросил он. — Женщина хочет уберечь мужчину, которого любит, от безумия и не дать ему кидаться на все, что движется. — Он сделал глубокий вдох, и когда заговорил, казался уже спокойнее. — У некоторых видов за счет этого увеличивается продолжительность жизни. Хищные виды получают в лице своего избранника защитника. Существует множество причин, почему женщина-демон образует пару с семинусом.

— А как насчет оборотней?

— Неземные оргазмы.

Я вытаращила глаза.

— И все? Отличный секс? Я буду привязана к тебе до конца жизни, и все, что за это получу, лишь отличный секс?

— Лучше, чем просто отличный секс, — поправил он несколько рассерженно.

Я наклонилась за своей одеждой, разбросанной вокруг.

— А что стряслось с твоим братом? Почему он такой?..

— Он всегда был неуравновешенным. Родился в семье нитхалов-рабовладельцев. Крайне жестокая раса. А когда прошел свой эсгенезис, то растерял последние мозги.

Я, натягивая джинсы, в какой-то момент, должно быть, зарычала, потому что он бросил на меня любопытный взгляд.

— Ты близко, да?

В ответ мои мышцы болезненно напряглись, как будто отделялись от костей.

— Уже почти полнолуние.

— Черт побери.

— Да, как только я превращусь в зверя, они сдерут с меня шкуру.

Медленно качая головой, Тень затеребил свою серьгу.

— Не думаю. Роуг связал нас не без причины.

— Значит, он не убьет меня?

Тень встретился со мной взглядом.

— Непременно убьет, — тихо проговорил он. — Но не сейчас. Думаю, он запланировал нечто гораздо худшее.

* * *

POV Автор

Доктор Джемелла Эндри стояла в ординаторской подземной больницы, наблюдая, как Фантом мечется, словно лев в клетке, а Призрак и Кинан пытаются успокоить его.

Тщетность их попыток надрывала душу. Фантом уже много часов не находил себе места.

— Я по-прежнему не могу определить его местонахождение. Проклятие! Я не могу найти его!

Призрак, сидевший напротив него, вскинул глаза. Взгляд его был затравленным. «Скорую», на которой ездили Тень и Скалк, нашли, но не осталось никаких следов демонов и все в госпитале не на шутку встревожились.

— Я получаю отрывочные сигналы, когда ему больно, но они быстро пропадают. Должно быть, кто-то использует маскирующий магический покров или еще что.

— Это хоулы, да?

Кинан озвучил то, о чем они все думали. Джем судорожно вздохнула.

— Нет. — Фантом метнулся через комнату и швырнул Кинана спиной о стену. — Не смей так говорить. Не смей так даже думать.

Кинан никак не отреагировал, только спокойно смотрел на Фантома. Он попал точно в цель, и все это знали. Только сегодня утром привезли демона, у которого хоулы вырезали язык и все три глаза.

Прошло несколько мучительных секунд, прежде чем Фантом наконец оттолкнул Кинана.

— Мне надо убраться отсюда.

Призрак встал, поправив свой стетоскоп, который все время соскальзывал с шеи.

— Фантом…

Предостережение в его голосе было острым, как лезвие скальпеля.

— Избавь меня от очередной нотации, брат.

Фантом выскочил из ординаторской, и, чертыхнувшись, Призрак последовал за ним, оставив Джем наедине с Кинаном.

— Вот псих ненормальный, — пробормотал Кинан, потирая спину.

Он открыл холодильник и взял оттуда банку «Ред булл». Джем заставила себя оторвать взгляд от того, как штаны униформы обтянули его красивый зад, когда он наклонился.

— Думаю, мы все немного не в себе, — устало проговорила она.

— Ты имеешь в виду всех-всех? Или только демонов? — Ки открыл банку, глядя на нее своими голубыми глазами, от взгляда которых у нее всегда учащалось дыхание. — Вроде тебя.

Грубоватое напоминание поставило ее на место. Он человек, который раньше убивал демонов за деньги и у которого есть все причины ненавидеть их. И все же он работает с ними, общается с ними, лечит их. Однако по-прежнему не видит ничего, кроме того, кто она. Не видит, как сильно она желает его.

Конечно, рана от измены его жены все еще кровоточит, но Джем так отчаянно хочется исцелить его, пусть даже только по своим собственным, эгоистическим причинам.

Она любит Кинана Моргана, любит уже много лет. И не важно, что он уже не тот мужчина, в которого она когда-то влюбилась. Ее демоническая половина радуется тому, что он утратил свою чистоту, свою добродетельность. Человеческая же половина плачет, страстно желая снова видеть его цельным.

— Джем?

Ладонь Кинана легла ей на плечо, резко выдернув ее из этих размышлений, но успокоив своим теплом.

Господи, какой же он невозможно привлекательный: черные курчавые волосы, голубые глаза, смуглая кожа, — а его атлетическое тело создано для марафонов — как в постели, так и вне ее.

Джем заморгала.

— Прости, я задумалась.

— Мы все беспокоимся о Тени и Скалк.

— Даже ты? В самом деле? — Вопрос прозвучал резче, чем ей бы хотелось, и Джем осторожно выровняла голос для следующего: — Ты правда беспокоишься о них?

— Думаешь, мне наплевать, потому что они демоны?

— Это приходило мне в голову.

— Я знавал людей, в которых было больше зла, чем в любом из них.

Этот его ответ дал ей надежду, легкое, трепещущее ощущение в животе.

— А ты смог бы… Смог бы когда-нибудь… Э-э… Быть с демоном?

Вопрос вырвался у нее раньше, чем она успела остановить себя.

Давнее повреждение голосовых связок сделало его голос хриплым и низким. Но сейчас он стал еще более сиплым.

— О чем мы говорим? О сексе?

Во рту у нее пересохло, и трепет желания и одновременно волнения пробежал по телу.

— Я… Я не знаю. Просто я… Мог бы ты представить себя со… С демоном?

Один длинный палец скользнул вдоль ее скулы — самый интимный контакт, который когда-либо был у них.

— Никогда.

И он стремительно вышел из комнаты.

Кинан резко остановился сразу за дверью ординаторской. Сердце его колотилось, дыхание обжигало горло. Полутемный больничный коридор сомкнулся над ним, и пришлось прислониться к стене, когда у него вдруг закружилась голова.

Что это, черт побери, только что было? За все годы, что знает Джем, он никогда не замечал, чтобы она относилась к нему как-то иначе, чем по-дружески, но внезапно показалось, что она…

Хочет его? Его? Почему? Он подпорченный товар и первостатейный болван. Не говоря уж о том, что в течение последних одиннадцати месяцев его либидо было таким же мертвым, как и его жена.

Но внезапно, когда он стоял там, его тело ожило, возродилось к жизни. Словно от встряски дефибриллятора.

Она же демон.

— Только наполовину, — пробормотал он сам себе.

Но и этого более чем достаточно.

Господи Иисусе! Он стоит тут, в коридоре, сражается с собой, тонкая ткань брюк униформы не скрывает его возбужденного состояния, а почему? Он только что ясно дал понять: у него никогда не будет ничего с демоном, даже чего-то такого поверхностного, как секс, ибо секс никогда не был для него поверхностным.

Да, братья, инкубы надорвали бы животы со смеху, если б узнали это про него. Он всегда считал секс неким таинством, происходящим между людьми, которые любят друг друга. Но тем не менее он не осуждает тех, кто не чувствует то же самое. Он был сыном девочки по вызову, которая ушла из бизнеса, когда его богатый женатый отец заплатил ей за молчание. Он видел и лучшее, и худшее в людях, когда рос, и потом, в армии, во время сражений. Люди порой совершают дурные поступки под влиянием стресса, или боли, или из-за своего воспитания.

Может, он просто неправильно понял вопрос Джем. Может, она говорила не о сексе — по крайней мере не о сексе с ней.

А может, он законченный идиот, потому что прекрасно знает, о чем был разговор, и его дружок под ширинкой знает тоже.

Впрочем, это не имеет значения, потому что между ними ничего не может быть, какой бы сексуальной она ни выглядела в своих кожаных мини-юбках и черных чулках, которые, как он только что осознал, казались невероятно возбуждающими.

Проклятие! Он по уши в дерьме и понятия не имеет, как вытащить себя из него.