4
Лив крепче прижалась к седлу, чувствуя, как ветер прохладой щекочет кожу, но в груди по-прежнему жило напряжение. Снежик летел плавно, но его уши то и дело настороженно шевелились — он что-то слышал, что-то ощущал, что ускользало от неё.
Вдруг, внизу, под крыльями, мелькнуло что-то странное: слабое свечение, словно расплывчатый огонёк, который не мог принадлежать ни костру, ни светлячкам. Лив напряглась и ткнула ногой — «Крути направо».
Фурия послушно повернула, и через мгновение они оказались над старой заброшенной деревней, которой раньше не было на карте. Дома здесь были наполовину разрушены, улицы покрыты мхом, а воздух — густой и тяжёлый, словно сама тьма наползала сюда.
— Что это?.. — пробормотала Лив, заглядывая вниз.
Снежик резко взмыл вверх, взревев громко — и тут же вдалеке, в центре деревни, вспыхнул ещё один тусклый огонь, от которого по земле поползли тонкие искры, будто живые.
Лив почувствовала, как внутри поднимается холод, и вдруг услышала голос — тихий, еле слышный, словно шелест листьев:
«Ты искала ответы... Но будешь ли готова встретить правду?»
Она сжала рукоять ножа, обернулась — но в воздухе не было никого.
— Снежик, мы не одни, — сказала она.
Фурия кивнула, глаза его блестели в темноте.
Лив заставила Снежика опуститься ниже, чтобы рассмотреть деревню получше. Чем ближе они подходили, тем отчетливее становился странный свет — он исходил из старого храма, полуразрушенного и заросшего лианами.
Они приземлились на краю деревни. Вокруг было пусто и мертво — ни одного звука, кроме редких скрипов от ветра в разрушенных ставнях.
— Мне кажется, этот остров... забыт не случайно, — пробормотала Лив, глядя на храм.
Снежик тихо зарычал, предостерегая.
Вдруг у входа в храм из тени показалась фигура — высокая, в длинном плаще, с капюшоном, закрывающим лицо.
— Кто ты? — спросила Лив, инстинктивно доставая нож.
Фигура не ответила сразу. Потом медленно откинула капюшон, и Лив замерла.
Перед ней стояла женщина с холодным взглядом и серебристыми волосами, словно отблеск луны.
— Ты искала правду, — сказала она тихо. — Но не все тайны стоит раскрывать. Особенно когда за ними стоит война, которая еще не окончена.
Лив ощутила, как сердце сжалось. Кто эта женщина? Союзница или враг?
— Что ты здесь делаешь? — спросила Лив.
— Я — хранительница. Я слежу, чтобы древние силы не пробудились раньше времени.
— Какие силы? — Лив сжала кулаки.
— Те, что могут поглотить этот мир. И тебя тоже, если ты не будешь осторожна.
Женщина шагнула ближе и протянула руку, на ладони которой мерцал маленький светящийся камень.
— Это ключ, — сказала она. — Но не к дверям. К памяти. Он покажет, откуда пришёл твой страх. И почему прошлое всё ещё держит тебя за горло.
Лив взглянула на камень и почувствовала, как внутри что-то дрогнуло.
— Но будь готова — дорога назад уже не будет такой же.
Снежик скользил по утреннему воздуху, будто тень на фоне неба. Холод обжигал щёки, но Лив этого почти не чувствовала — мысли были заняты другим.
Камень в её кармане будто жил своей жизнью. Он пульсировал слабым, еле уловимым светом, а в груди от этого ощущения поднималась дрожь — не страх, но и не спокойствие. Она снова видела перед глазами лицо той женщины. Серебристые волосы, спокойный, почти безжалостный голос: «Ты искала правду... Но не все тайны стоит раскрывать».
Слова эхом отзывались в голове, будто кто-то повторял их за неё.
И внезапно — вспышка. Не яркая, но настолько резкая, что Лив на миг потеряла ориентацию.
Она не заметила, как Снежик сбился с курса и повернул, предупреждая о чём-то.
А когда очнулась — сердце кольнуло: под ними, на плато перед Олухом, стояли каменные исполины.
Четыре.
Огромные, вросшие в землю фигуры с лицами, выточенными будто под древние маски. Один держал копьё, другой — раскрытую ладонь, третий смотрел в небо, четвёртый... был без лица вовсе.
— Что за... — выдохнула Лив.
И в этот момент камень вспыхнул.
Но это был не просто свет — мир вокруг изменился.
На несколько ударов сердца всё стало... другим. Цвета — глуше. Тени — длиннее. Каменные исполины дрожали в воздухе, как отражения в воде. Лив ощутила запах гари, старого железа. Где-то рядом звучали голоса — приглушённые, как сквозь толщу воды.
— Это уже было... — прошептала она.
Не то видение, не то воспоминание — она стояла здесь, когда была ребёнком. Нет, не совсем здесь. Но в этом же свете. Смотрела на точно такие же статуи — только они были целыми, новыми. Кто-то держал её за руку. Высокий силуэт. Мужской голос говорил:
«Они запечатали проход. Чтобы он не открылся снова. Пока время не придёт.»
Лив дернулась — камень потух.
И мир вернулся. Цвета снова стали настоящими, исполины — неподвижными, мертвыми. Снежик беспокойно фыркнул, расправляя крылья.
— Ты тоже видел? — спросила она.
Он кивнул.
И хотя не было ни опасности, ни шума — ей стало тревожно.
Как будто кто-то уже знал, что она летит. И что у неё есть камень.
Они летели низко.
Снежик скользил по воздуху почти неслышно, и лишь лёгкий звук крыльев разбивал тишину. Лив смотрела вниз, туда, где серое озеро растекалось между скал. Вода была спокойной, почти зеркальной, как затянутое глазное яблоко.
И посреди этой безжизненной глади — они.
Четыре исполина.
Выточенные не из скалы — как будто из самой тьмы. Высоченные, без признаков времени. Только один глаз у каждой фигуры. У одной — пустой. У другой — словно глядящий прямо в неё, несмотря на расстояние.
Они стояли по колено в воде, но Лив знала — озеро тут без дна.
В детстве старики говорили:
«Это не статуи. Это головы. Всё остальное — под водой.»
Лив стиснула пальцы. Камень в кармане пульсировал.
Снежик занервничал, крылья дрогнули — он хотел развернуться. Улететь. Прочь.
— Я знаю, — сказала Лив. — Я тоже.
Но что-то влекло её вперёд.
Она указала — «Вниз».
Снежик неохотно подчинялся. Он опустился прямо над зеркальной гладью озера. Лив смотрела на отражение — оно было искажённым. Там, внизу, статуи были не такими, как наверху. Они двигались. Медленно. Словно ждали.
— Это... не просто отражение.
И в этот момент — камень во всполохе света вырвался из её руки.
Он сам.
Прямо в воду.
Всплеска не было.
Он вошёл, как в дым.
И тут — вода сдвинулась.
Не шумно. Не бурно.
Как будто сама глубина вдохнула.
Снежик взревел — резко, громко.
Но было поздно.
Из-под одной из статуй — той, что была с пустым лицом — поднимался светящийся столб. Не огонь. Не магия. Что-то живое, почти сердцебиение. Он разрезал воду и небо.
Лив инстинктивно закричала:
— ВЫШЕ! ЛЕТИ!
Но прежде чем они оторвались от воды, все четыре исполина... повернули головы.
Не полностью. Лишь чуть-чуть.
Но этого было достаточно.
Глаз той, что смотрела в небо — открылся. Внутри не было зрачка. Только глубина. Тёмная, как сама бездна.
И в голове Лив зазвучало.
Слово. Одно.
«Вернулась».
⟡
Они улетели. Но не ушли.
Позади, внизу, вода всё ещё дрожала.
И под гладью, в толще бездны, что-то двигалось.
Не исполины.
То, что они удерживали.