• 6 •
Но он не находит в себе обеспокоенности этим. Не теперь, когда он обезумевший и вконец сломленный, очень сильно напуганный первым встречным, которому стало известно о его муже за несколько дней. Стив разрушен изнутри, и ему плевать, что он открыто плакал перед другим альфой, проявил уязвимость, да будут прокляты инстинкты альфы.
Он хочет вернуть своего омегу, он хочет вернуться домой. Стив просто хочет снова иметь возможность виться вокруг омеги и спать, оказавшись в их собственном маленьком мирке. Но он не может. Не может, пока не исправит всё это. Колени Стива немного дрожат, прежде чем он берёт себя в руки и возвращается к стулу, переводя взгляд с Наташи на обручальное кольцо.
Он чувствует, как начинающиеся потрясение, паника, отчаяние и тоска, наконец, успокаиваются в большом теле, и абсолютно подавлен тем, как воспринял новости о муже. Когда он прокручивает в голове то, что только что случилось, всё выглядит так, словно он внезапно вернулся в сороковые, времена, где омеги были изнежены, будучи беспомощными, и альфы должны были защищать их от любых страданий.
Постыдно - вот каково это. Он думал, что это прошло, когда женился на Тони, наименее обычном омеге, которого когда-либо встречал в своей жизни, но влияние до сих пор давит на него.
- Стив, - мягко шепчет Наташа, даря ложное чувство безопасности, - что случилось в Сибири?
Стив чувствует, как горло сильно сжимается, словно отказываясь дать возможность сказать ему хоть что-то. Он не знает, как объяснить самого себя, свои действия в тот день, и не чувствовать, словно раздел мужа и бросил умирать на холоде. Так что вместо этого он говорит: - Знаешь, ты права - его голос, несомненно, охрипший из-за недавнего расстройства, но ему насрать. - В глубине сознания я вижу его беспомощным омегой, и неважно, что твержу, как неправильно это предположение, самому себе и другим людям, я, чёрт возьми, не могу измениться.
- Стив, ты вырос во времена, когда омег воспринимали так, словно они психически не в состоянии принимать собственные решения. Ты прошёл долгий путь, учитывая, что оказался внезапно выброшенным в будущее, - Наташа садится и внимательно наблюдает за ним, на её губах лёгкая улыбка. - Ты не понимаешь, Наташа, - Стив грубо трёт лицо, после качает головой, морщась от следующих слов, которые срываются с губ. Тело наклоняется вперёд, он руками прикрывает лицо, поставив локти на коленях, когда бормочет: - Я предал его.
Произносить эти слова подобно греху, и Стив, возможно, не был набожным католиком с тех пор, как умерла его мать, но он знает, что мольба о прощении от Тони не сотрётся из памяти. Он думает, что это будет преследовать его до последнего вздоха.
Он садится, прокручивая воспоминания о холодных горах Сибири, и задаётся вопросом, что тогда пошло не так. Он даже не может вспомнить, как пытался что-то доказать. Всё, что он видит, - как глаза Тони краснеют от гнева при известии о гибели родителей, особенно смерти матери. Как сердце Тони разбивается, когда он смотрит запись камер наблюдения, где Баки убивает его родителей. Он вспоминает праведное негодование Тони, когда тот пытался убить убийцу его матери. Всё это понятно, если оглядываться в прошлое. Стив должен был понять Тони с самого начала, и он думал, что понял.
Но после он вспоминает, как муж посмотрел на него, когда он отказался подписывать Договор. Он вспоминает слова, обмененные на удары, в Германии. Сильнее всего он помнит окровавленного и раненого Энтони Эдварда Старк-Роджерса на полу в Сибири, неверие и боль, написанные на его лице, когда Стив наносил последний удар.
Он ни разу не дал мужу шанса объяснить своё решение, считая, что знает его ответы, вместо того, чтобы поддержать его, Стив, не задумываясь, отвернулся от него. Стив знает, что доверие Тони исчезло, когда он вышел из той пещеры с неправильным человеком на руках. Баки его лучший друг и всегда будет, несмотря на то, что он солдат с промытыми мозгами, но Тони его единственный муж, его лучшая половинка, вся его жизнь....