Глава 14
ЛИСА.
Выходя из душа, хватаю полотенце, когда звук вибрирующего телефона на тумбочке сообщает о звонке. Мокрая, подбегаю к телефону и вижу имя Сондры на экране.
— Привет, ты... — отвечаю.
— Лиса, — она драматично вздыхает. — Я скучаю, дорогая, — в ее голосе нет привычной искорки, которая обычно сопровождает каждое ее слово.
— Я тоже по тебе скучаю. Всё в порядке?
— Да, нормально. Просто немного грустно, понимаешь? Эта неделя должна была полностью принадлежать только нам двоим. Последние дни перед тем, как я стану замужней женщиной и всё изменится.
— Ничего не изменится. Мне жаль, что так вышло. Но слушай, у нас еще будет время побыть вместе после свадьбы, ладно? Твоя жизнь просто станет насыщеннее. Ничто не отнимет тебя у меня. Это не прощание.
— Ты права. Я просто драматизирую. У нас еще будут девичники и совместные поездки. Просто мне уже не терпится похитить Престона и рвануть в отель. Его семья такая давящая. Тетя Фанни заявила: «Следи, чтобы он регулярно получал оральные ласки, а то глаза начнут блуждать». И да, это ее настоящее имя, черт побери. В других обстоятельствах я бы посмеялась, но эта женщина – настоящая стерва.
— Ну, она не совсем неправа...
— Иди ты, — шипит она, и мы обе смеемся.
Сондра права. Эта поездка должна была стать «нашим временем» перед ее замужеством. Так привыкла быть для Сондры номером один, что даже не представляю себя в роли второго плана. Но, на самом деле, просто хочу, чтобы она была счастлива, что бы ни случилось. И тут меня осеняет.
— О боже. А почему бы и нет?
— Что?
— Ты же в двух часах езды отсюда? — перевожу Сондру на громкую связь, пока собираюсь. — Скажи гостям, что вы с Престоном хотите поужинать наедине, а вместо этого приезжайте сюда. Мы отлично проведем время, а утром вы вернетесь.
— Боже, Лиса, ты гений. Я поговорю с Престоном.
— Мы с Чонгуком встречаемся с фотографом для проверки освещения, а потом свободны. Кит и Дот тоже здесь. Они говорили, что приедут?
Провожу расческой по мокрым волосам, затем заглядываю в шкаф за одеждой: джинсовые шорты и свободная белая футболка. И, несмотря на неодобрение Чонгука, надеваю кеды без носков.
— Да, они хотели сделать сюрприз. Эй, Чонгук здесь?
— Нет. Я проснулась, а он уже ушел на пробежку. А что?
— Хотела сказать ему «спасибо». Мы с Престоном должны как-то отблагодарить его.
— Я не понимаю. Что он сделал?
— Для начала, он организовывает завтраки и ужины для всей семьи Престона с нашего приезда. А вчера курорт прислал контракты на люкс, кейтеринг, фотографа, всю свадьбу... Он оплачивает всё.
— Что? Он говорил об этом Престону?
— Нет, ни слова. Разве это не мило?
— Ну да, мило, — закатываю глаза. — Но у парня столько денег, что он может ими подтираться, если закончится туалетная бумага.
— Возможно, но он же не из тех, кто раздает подарки, понимаешь?
Я бы поспорила.
— Ну, когда дьявол говорит «пожалуйста», это действительно бросается в глаза, — слышу, как открывается дверь номера – Чонгук вернулся. — Так ты приедешь сегодня? Пожалуйста! Дот и Кит будут в восторге! Я забронирую столик в ресторане...
— Да. Да, мы приедем. Поговорю с Престоном. Он будет рад. Люблю тебя, Лиса.
— Люблю, детка.
Идя по коридору на кухню, готовлюсь к встрече с Чонгуком. Прошлая ночь была ошибкой. Было потрясающе, но всё-таки. Чонгук мне нравится, признаю, но он – ходячая катастрофа, а я не умею играть в «просто секс». Если это продолжится, всё закончится плачевно, так что прекратить сейчас – лучшее решение для нас обоих.Да и у Чонгука правило «без повторов», так что он точно не будет возражать.
Выходя в гостиную, вижу Чонгука, стоящего спиной ко мне у раковины. В ушах AirPods, и, о черт, он без футболки, весь в поту. Замираю, перевожу дыхание и тихо подхожу ближе.
Глаза жадно скользят по его фигуре: шорты низко сидят на бедрах, обнажая ямочки на пояснице. Он встряхивает шейкер над раковиной, каждая мышца спины напрягается, блестя под каплями пота.
Нам нужно завязывать.
«Но он так сексуален...» – ноет мое либидо.
Нет, нужно завязывать!
Пока я веду внутренний спор, Чонгук поворачивается, замечая меня. Облокачивается на столешницу с хищной ухмылкой, поймав меня на разглядывании. Виновато улыбаюсь и прохожу мимо за кружкой.
— Утро, — говорит Чонгук, вынимая наушники.
— Утро.
Он отходит левее, блокируя кофемашину, как раз в тот момент, когда я тянусь к ней. Ставлю руку на бедро и смотрю на него.
— Подвинься.
— Сама подвинь меня, — его ухмылка излучает обаяние тысячи наглых мажоров.
— Такой ребенок.
Чонгук медленно подносит шейкер к губам, не отрывая ледяных глаз от меня, и делает преувеличенно медленный глоток, будто моя единственная цель в жизни – ждать его указов.
— Подвинься, — повторяю, толкая его в сторону. Он не шевелится, и моя грудь касается его потной руки и бока.
— Фу, Чонгук. Я только из душа.
Он смотрит сверху вниз, будто я малыш... или закуска... или игрушка, с которой он хочет поиграть.
— Что с тобой не так? — спрашивает он.
Обхожу кухонный остров и сажусь с чашкой кофе в руках. Обычно я не пью черный, но не хочу снова пробираться мимо него за молоком.
— Всё нормально. Просто ты провоцируешь меня. Почему со мной должно быть что-то не так, только потому что мне не по душе твои детские выходки?
Чонгук кивает.
— Ага, понял, сегодня я имею дело с Сестрой Лисой. Ладно, подстроюсь под эту твою колючесть, — он открывает холодильник.
— Сестра Лиса? — поднимаю бровь.
— Да, Сестра Лиса. Та, которую я впервые встретил. Чопорная, — он наливает в мой кофе идеальное количество молока.
Окей. Значит, он знает, что я пью кофе с молоком. И в каких пропорциях. Ничего особенного. Он может быть чертовски милым, даже если мы заканчиваем то, что происходило между нами. Вспоминаю, как Брайан после двух лет отношений клал в мой кофе сахар, от чего меня чуть не выворачивало. Но с Чонгуком всё не так.
— Называешь меня монашкой, Чон?
Он убирает молоко и облокачивается на стойку, скрестив руки на рельефной груди.
— Среди прочего.
— Я обижена, вообще-то.
— Конечно. Сестра Лиса обижается на всё. Понимаешь, я никогда не знаю, с кем из твоих личностей имею дело. Сестра Лиса – вечно оскорбленная ханжа. Малышка Бульдог – милашка, но не знает, когда заткнуться. А еще Лиса с прошлой ночи – настоящая. С ней чертовски весело. Где же она? Потому что мне очень понравилось с ней...
— Дело в том, что та Лиса опустила защиту...
— Точно! — Чонгук наклоняется ко мне через стойку. — Та Лиса опустила защиту. Та Лиса узнала меня, веселилась, пела, будто была под наркотиками. Та Лиса была свободна. Она мне нравится. И не потому, что разрешила засунуть три миллиметра моего десятидюймового ( 25,4 см.) достоинства в себя.
Мы смотрим друг на друга не моргая, и через четыре секунды я чуть не плюю кофе ему в лицо, когда мы оба взрываемся хохотом.
— Десять дюймов – это перебор, — дразню его.
— Согласен, но мне досталось именно такое.
Закатываю глаза, игнорируя его самомнение, каким бы обаятельным он ни был.
— Прости, — говорю я. — Не хочу быть стервой. Мне тоже было весело прошлой ночью. Просто... — глубоко вдыхаю, подбирая слова. — Хочу, чтобы ты знал: этого больше не повторится. Не жалею, что это случилось, но повториться не должно.
Чонгук сохраняет улыбку, изучая мое лицо. Не знаю, что ищет в моих чертах, но под этим взглядом почти жалею о своих словах.
По спине пробегают мурашки при воспоминании о том, как он заставлял меня чувствовать себя прошлой ночью. Его руки на мне, жадный язык, член, давящий на меня через одежду в лифте... Он даже не мог дождаться, пока мы поднимемся в номер. А теперь он смотрит на меня так, будто я могу быть тем, кто вызывает в нем не только раздражение.
— Окей, — пожимает он плечами.
Стоп... Что?
— Окей? — повторяю, надеясь, что внутренний монолог заглушил его мольбы, и я просто не расслышала их.
— Ага, — снова пожимает плечами. — Если ты так хочешь.
— Дело не в тебе, — объясняю, желая, чтобы он запротестовал и сказал, что хочет меня прямо сейчас. — Я просто знаю себя, и...
— Лиса, — перебивает он. — Не надо объяснений. Всё в порядке.
Всё в порядке? Вот так просто?
Я не должна злиться, но злюсь.
— Ладно. Эм... — рада, что он понял, потому что если бы настаивал, я бы уже лежала на этой стойке, завершая начатое прошлой ночью. Но он сдался без боя. Разве не этого я хотела?
— Сондра и Престон приедут сегодня.
— Серьезно. Надолго?
— Нет. Останутся у Эдит до похорон, но им нужен перерыв. Приедут на ужин, а утром уедут. Они могут занять мою комнату – она просторнее.
Чонгук достает телефон, пару раз тыкает в экран и подносит к уху.
— Можешь остаться в моей, — говорит он. Заметив выражение моего лица, добавляет: — Я буду на диване.
Не могу не заметить укол разочарования.
Затем его внимание переключается на телефон: — Чонгук Чон, люкс «Посейдон». Хочу зарезервировать столик на шестерых на восемь вечера. Да, в уединенном месте.
Он поднимает глаза, замечает мой взгляд и подмигивает. Подмигивает! И у меня екает сердце – сложно устоять перед его обаянием.
— Также приготовьте три бутылки вашего лучшего шампанского. И предупредите шефа Помпея о нашем визите, — он обходит стойку и садится рядом. — Да, и соедините со службой доставки – закажу завтрак.
Чонгук кладет телефон на столешницу и устраивается на табурете так близко, что запах бергамота, пота и тестостерона ударяет в нос. Веки непроизвольно дрожат.
«Он – ураган, а ты – одуванчик», — напоминает мне сердце.
— Ты голодна? — спрашивает он.
Голодна по твоим рукам на мне...
Будто слыша мои мысли – а я уже не уверена, что он не может – он разворачивается ко мне лицом. Наклоняется, кладет руки на мои колени, будто так мы делаем каждый день: дразним друг друга, наливаем молоко в кофе, заказываем завтрак, игриво трогаем коленки...
Отхлебываю уже остывший кофе, не отрывая глаз от Чонгука, и киваю.
— Мне нужен омлет из белков с грибами и перцем на миндальном молоке. Один тост из цельнозернового хлеба без масла. Овсянку с черникой...
Господи. Парень слишком дисциплинирован для собственного блага.
Он прикрывает трубку рукой, коварно ухмыляясь: — Нужно брать себя в руки после вчерашнего. Жареные огурцы, мороженое, киска Лисы...
Я фыркаю, чуть не поперхнувшись кофе, и качаю головой.
— Что ты хочешь? — смеется он.
Игнорируя бабочек в животе от слов «киска Лисы» в его устах, заказываю: — Бекон...
— Бекон, — повторяет он.
— Яичницу с сыром. Побольше сыра...
— Кусок сыра с примесью яиц.
— Оладьи на пахте с кленовым сиропом...
— Оладьи с литром сиропа.
Рука Чонгука скользит вверх по бедру, пока его игривые глаза смотрят в мои. Дыхание замирает, но он останавливает руку и возвращает ее на колено.
— Картошку-фри, очень хрустящую, с кетчупом, — добавляю я.
— Знаешь что, — говорит он.
— Принесите всё. Все блюда из меню завтрака. И если есть мороженое – его тоже. Спасибо.
Чонгук кладет телефон и скользит им по столешнице. Затем откидывается на стуле, рассматривая меня, будто ждет важных слов. А я хочу сказать только «возьми меня», но этого не должно случиться.
Это будет сложно. Очень. Игнорировать Чонгука было проще, когда он был просто мудаком. Он всё еще мудак, но теперь я знаю, что он – веселый, щедрый и иногда даже милый мудак.
— Мне нравится то, как ты ешь, — говорит он, касаясь коленом моего.
— Мне тоже понравилось, как ты ел.
Я что, только что это сказала?! Да, черт возьми, сказала!
— Нельзя говорить такое, если не хочешь, чтобы я отнес тебя в душ и трахнул так, что тебе понадобится подушка-пончик на следующую неделю.
Дрожь прокатывается по телу, и, боже, изо всех сил стараюсь это скрыть. Но Чонгук – лев, чувствующий страх и желание, и я на его прицеле. Он знает, что я стою на шаткой почве. Знает, что моя решимость положить конец нашим отношениям слаба.
— Я... я уже помылась, — мой единственный ответ.
Уже помылась? Точно не в себе.
Чонгук смеется, убирает ногу и встает. С каждым его шагом чувствую, как он отдаляется, и мне это не нравится.
— Я пойду в душ, — ухмыляется. — Один, видимо. Не ешь мой омлет, если не успею вернуться.
— Не волнуйся. Только не проси оставить тебе мороженое.
— Не надо. Вчера получил достаточно сладкого, когда ел твою киску, — бросает он на ходу, скрываясь в ванной.
Призрак Джейн Остин, помоги мне.