ᬊГЛАВА 17࿐
Два дня спустя ▶
Я лежала в постели полностью опустошенная. Во мне не было ничего, лишь зияющая дыра. Я потеряла счет времени, сколько так уже лежу, день, два, или всего лишь час. Не знаю, время идёт очень медленно, мучительно лениво протекая. Мы с Эммой в ту ночь просидели почти три часа, а после врачи сообщили, что его не смогли спасти, слишком тяжёлый случай... и тогда, я разбилась в дребезги, я не истерила, и не рыдала, просто сидела молча. Признавая поражения в этой схватке, отдаваясь тьме, погружаясь в мглу пучины с головой. Я стала живым мертвецом. Эмма отвела меня к себе, и после этого я не выходила из комнаты. Просто лежала на постели и смотрела в пустоту, такую же, как и моя душа. Спросите больно мне? Нет, я ничего не чувствую, абсолютно ничего. Словно что-то из меня вырезали, оторвали с корнем, и на месте этого красовалась чёрная дыра.
Опустошенная.
В комнату постучали, но у меня не было сил даже поднять голову в эту сторону. Я не помню даже, когда последний раз ела, в моей голове вновь и вновь вспыхивают слова людей в белых халатах:«Простите, пациента номер 125 не удалось спасти. Отказ сердца. Приносим наши соболезнования». Они эхом бьют по моему сознанию, повторяясь и повторяясь. И, я не могу заглушить эти голоса, эти воспоминания. Запереть их под железную дверь и забыть. Разнесся эхом следующий стук и ручка повернулась. Я услышала неторопливые шаги приближающийся к кровати.
-Детка, я принесла тебе поесть. Ты совсем ничего не ешь. Изнуряешь своё тело голодом, - грустно произнесла Эмма.
Она присела на край кровати и я подняла бездушный взгляд на неё. Пустота. Ничего не чувствую. Женщина подсела ко мне ближе и положила поднос с едой себе на колени.
-Я не голодна, спасибо, - лишь ответила я, на большее не было сил.
Силы как будто кто-то выкачивали из меня большим насосом в стеклянную банку. Какой смысл есть, если у меня нет желания продолжать эту жизнь? Всё рухнуло по щелчку пальца. Я буквально в ту ночь, молила о смерти, я не хотела больше жить без отца. Он покинул меня, и во всём виноват этот парень. Человек, в которого я влюбилась и мечтала с ним о будущем. Ненавижу его. Если я когда-нибудь и могла возненавидеть его, то этот момент настал.
-Милая, - нежно произнесла Эмма нарушая тишину, она провела тыльной стороной ладони по моему лицу, смахивая прядь волос за ухо, -Я знаю, тебе сейчас очень тяжело и больно, ты потеряла близкого человека. Но, мне кажется, твой отец бы не хотел, чтобы ты так себя мучила... прошу тебя, поешь хоть что-нибудь.
Услышав про отца, на глаза навернулись не пролитые слезы, но я сдержала их в себе, не дала волю глупым слезам скатиться. Я повернула голову на рядом сидящую ему, а потом перевела взгляд на еду. На вид только приготовленного блюда, к горлу подкатила желчь, и я боролась с приступом тошноты, она была мне отвратительна, еда вызывала приступы рвоты.
-Детка, -вновь заговорила Эмма, - Честно, я без понятия, как уговорить тебя взять хоть ложку еды в рот...
Она не успела договорить, как я села в сидячее положение и облокотилась на изголовье кровати. Женщина смотрела на меня с удивлением и такой болью в глазах с примесью радости. Я положила поднос с едой себе на колени и отчаянно боролась с отвращением глядя на неё. Взяв последние оставшиеся силы в кулак, и обхватив ложку руками, я набрала на нее немного бульона от супа и затолкала в рот. Мне хотелось выплюнуть её, и вырвать прямо себе на колени, но я пыталась овладеть желчью внутри, и проглотила этот бульон. Подняв взгляд, я увидела счастливое лицо Эммы и широкую улыбку на лице. Неужели, она так рада оттого, что я ем?
-Милая, ты сейчас осчастливила меня в миллион раз, - горечь с радостью смешались в ее голосе и на глазах женщины выступили слезы.
Она быстро смахнула их и притянула меня к себе заточая в крепкие объятиях. Я не понимала, такого порыва счастья с её стороны. Ничего не понимала, потому что ничего не чувствовала.
Пустота.
Эмоционально выгорела.
Последние фиалки завяли, превращаясь в гниль.
Я до сих пор нахожусь не в реальности, думая, что этот сон. И, каждый день борюсь, пытаюсь проснуться, но все попытки тщетны. Потому что это и есть горестная реальность, которую я не хочу принимать. Меня до сих пор обнимала Эмма.
-Кара, ты не представляешь, как я за тебя переживаю. Я понимаю, что это сложно будет пережить, но ты сильная, ты должна бороться, - она отпустила меня и ее ладони легли на мои поникшие плечи, - Ты должна жить дальше, думаю, твой отец хотел бы этого. Он желал для тебя только самого лучшего. И, если тебе нужна опора, я рядом, ты можешь ухватиться за меня, я всегда схвачу тебя за руку, если будешь падать.
Будешь падать, повторила я про себя. Будешь падать... Я зажмурила сильнее глаза, пытаясь бороться с самой собой. Но, я не смогу победить это сражение, на этот раз я пала от своего же клинка. Гораздо более осознавать было тот факт, что к этому причастен Нино.
Человек, который смог пробраться под кожу.
Он ранил больнее острого ножа в самое сердце.
Я правда думала, что он способен отказаться от мести и дать нам шанс. Но, видимо гниль была не снаружи, а внутри, скрыта от моих глаз. Слова Эммы вновь прозвучали в голове: « твой отец хотел бы, чтобы ты жила дальше... ». Я должна бороться ради него, ради... ради Вивиан. Она единственный родной человек, который у меня остался. И, рядом сидящая Эмма, не знаю, могу ли назвать её близким человеком, но именно она сейчас сидит со мной и возиться, как с ребёнком...
Четыре дня спустя▶
Все эти шесть дней я жила в доме Эммы. Позавчера мы похоронили отца, полностью отправили его в другой мир, потусторонний. Надеюсь, он обретет покой там. Сегодня я взяла себя в руки. Эмма предложила переехать к ней, и сейчас мы приехали в мой старый дом, полный воспоминаний, чтобы собрать необходимые мои вещи для переезда. Да, может мне и стало легче, и я начала есть, но в душе по прежнему было пусто. Ничего похожего на жизнь. Она вытекала из меня тихим, неторопливым потоком, но я боролась, и вела войну внутри. Благодаря Эмме, мне удавалось иногда победить пустоту, но не до конца, она по прежнему сидела во мне. Машина остановилась, и открыв дверь, я вышла из неё. Подойдя к порогу, я остановилась и глубоко вздохнула.
Я должна с этим справиться.
Борись, Кара.
Поднеся запястье к ручке, я не осмеливалась ее открыть. Боялась, что кошмар пронзит с новой силой мою истощенную душу. На моё плечо легла теплая рука.
-Я рядом, детка. Мы вместе будем вести сражения с твоими демонами.
И, я прекрасно знала, что она не врёт. Что будет рядом, и осознание этого давало больше сил. Потянув за ручку вниз, я отворила дверь и сделала шаг вперёд. Все в этом доме напоминало о нём. Каждая лежащая вещь на полках, атмосфера, и запах. В особенности цветы во дворе, которые отец сам садил, а я ему помогала. Меня снова поглощала внутренняя темнота... Рука Эммы легла на мою возвращая в реальность, набрав больше воздуха в лёгкие, я ей кивнула и пошла подниматься на второй этаж. Поднявшись по ступенькам, я почти вплотную приблизилась к двери собственной спальни, толкнув её вперёд, она открылась. И, здесь не было того пылающего огня, уюта, и теплоты. Я вспомнила, как мы сидели с папой на этой постели в последний раз, его ласковые прикосновения, нежный голос и трепетное тепло. На глаза навернулись слезы, я сдержала их внутри себя. Мне очень сильно хотелось его обнять сейчас, чтобы он сказал, что это все было страшным кошмаром. И, осознание того, что этого не будет, душило с новой силой. Чудовищная рука когтями вонзалась в мое горло. Быстро достав чёрный чемодан, я сложила туда необходимые вещи и хотела поскорее убраться отсюда. На первом этаже послышался отдаленно знакомый мне голос, но я не могла его вспомнить, и голос Эммы. Я слышала возмущенные возгласы женских голосов. Любопытство заиграло внутри. Выйдя из комнаты и тихо спустившись вниз, меня сковал шок с неистовой силой и я испуганно сделала шаг назад.
-Это моя дочь, и она едет сейчас со мной, сука! - злобно воскликнула моя мать.
Она очень сильно изменилась. На лице было очень много морщин и большие синяки под глазами. Впалые скулы, и худощавое, дряблое тело. Было такое ощущение, что мать перестала вообще есть какую-либо еду. Волосы поредели, и стали выглядеть, как у пожилой женщины. Яркий, врожденный, белокурый цвет, превратился в что-то выцветшее и страшное. Боже. На худом теле висело платье, в бордовом выцветшем цвете. Она совсем не похожа на ту, что я видела много лет назад...
-Нет, дорогуша, вы оставили свою дочь и забыли о её существовании. Поэтому, я не думаю, что вы имеете право качать на эту девочку какие-либо права. Вы хоть раз позвонили ей и спросили, как у неё дела? На вашем лбу четко и ясно написано, что вам было плевать на вашу дочь, - сложив руки на груди раздраженно ответила Эмма на вспышку агрессии моей матери.
Мать угражающе развела руками по сторона и ткнула в плечо Эмме.
-Это вы не имеете никакого права указывать мне, как обращаться с дочерью. По закону я её единственный опекун, до совершеннолетия Кара обязана проживать со мной, и мне позвонили и сообщили об этом. Я приехала сюда, чтобы забрать свою дочь, а не ради того, чтобы какая-то шлюха диктовала мне мои обязанности!
Я молча продолжала смотреть за этой картиной, а обе разъяренные женщины словно меня совсем и не видели.
-Дамочка, попридержите слова за зубами, а то ваша голова облысеет окончательно, - прошипела Эмма.
-Ты ещё, сука, мне угрожаешь? - рявкнула мать и сделала шаг на Эмму прищурившись и сместив брови на переносице.
Морщины на её лице скопились на лбу в большом количестве. Мать была меньше Эммы на несколько сантиментов и подняв высокомерно подбородок, смотрела с антипатией на черноволосую женщину напротив.
-Нет, предупреждаю. Научитесь различать угрозу от предупреждения, - спокойно заговорила Эмма.
Она яростно глянула на мать и подняла темную бровь вверх домиком. Но, та продолжала злиться и кричать на Эмму, размахивая нервно руками по сторонам и недовольно ходя по гостиной. Её кисти рук дрожали, и было непонятно от чего. Черт. Мне хотелось сбежать. Убежать отсюда, чтобы она не могла меня забрать, этот ужас. Он просто убьёт меня. В дверь вошел сгорбленный, седой мужчина лет пятидесяти может быть. У него было округлое лицо, второй подбородок и впалые, пухлые щеки. Его взгляд не означал ничего хорошего уж точно. Под футболкой торчал небольшой пивной живот и в месте на подмышках было мокро, давая знать о том, что он вспотел. Его взгляд обратился в мою сторону пока я стояла у начала лестницы на второй этаж. Мужчина с жадность разглядывал меня, и мне стало не по себе до жути. Мой живот скрутило, и к горлу подступила желчь от отвращения. Его взгляд был животным, не человеческим, и мужчина облизнул свои тонкие губы с похотью в глазах. Я сделала шаг назад и паркет под ногами заскрипел. Глаза двух разъяренных женщин обратились на меня, и я распахнула свои глаза шире, сначала посмотрев на Эмму, а после на мать. Две противоположности.
-Собирай свои вещи, мы едем сейчас в твой новый дом, - злобно проговорила мать.
В горле скопился ком, и сжав свои руки в кулаки, я его проглотила и набрала воздуха в легкие.
-Я никуда с тобой не поеду, я поеду с Эммой.
Ее выпученные глаза с яростью глядели на меня, пробираясь вглубь души, отчего страх внутри заиграл новыми красками.
Черными и белыми.
Она подошла ко мне вплотную и сильно сжала запястье, таща насильно к двери. Я сопротивлялась и пыталась разжать схватку матери, которая причиняла коже боль. Наконец-то высвободившиеся, я сделал несколько шагов назад и рядом встала Эмма. Нога в ногу.
-Я. Сказала. Что. Никуда. Не поеду, - процедила я сквозь зубы.
-Поедешь. Либо по добровольной воле, либо с помощью опеки...
-Только через мой труп. Это дело мы будем решать через суд, - перебила её Эмма обхватив мои плечи.
Женщина знающая меня совсем мало, стоит на моей стороне и уверенно держит планку отстаивая опекунство на меня, когда шансы на это были невелики. Она сильнее сжала руку на моём плече, когда мать сделала шаг вперёд. Мама истерически засмеялась и иронично произнесла:
-Не была бы настолько уверена на твоём месте. Меня могут лишить родительских прав только в том случае, если я веду неподобающий образ жизни и не способна обеспечить свою дочь. Увы, доказательств на счёт этого нет, а это значит, проигрыш в суде.
Она скрестила руки на груди полностью уверенно стоя на пороге дома. Её взгляд означал только одно. И, это было, что она однозначно права. У меня не было выхода, как идти с ней сейчас, полностью признавая поражения. Я не могу подставлять ещё и Эмму на трату денег в ходе бесполезного суда. Закрыв глаза, мои плечи окончательно поникли, от отчаянного осознания. Должна. Глубоко вздохнув, и натянув улыбку на лицо, я повернулась к Эмме лицом и решительно заговорила без намека на какие-либо страдания и неуверенность.
-Я поеду с ней. Она права, и она моя мать.
-Но, детка, - во взгляде женщины играла тревога и беспокойство за меня, - Пожалуйста, не сдавайся раньше времени, мы можем бороться...
-Не нужно, Эм, если ты уважаешь мои решения, прими и это, - перебила я её, и аккуратно дотронулась кончиками пальцев до ее руки на моём плече и убрала руку женщины медленным движением.
Мне было больно, признавать это, произносить эти слова. Но, у меня не осталось никаких сил бороться. Я сдаюсь без боя, признаю поражение. В этот раз, я не сильная, в этот раз я чертовски слаба и во мне нет больше никакой надежды на что-то. Надежда, эта фальшивая эмоция, которая завязывает людские души в узлы. Тлеющий огонь погас в груди. Просто устала, и весь этот груз сильней меня. Моя измученная душа продолжает кричать, чтобы я не сдавалась, но я заперла её в чертовой клетке под тысячью замков. Я видела в глазах Эммы столько боли, столько несказанных слов, и бушующий вихрь эмоций. Она взяла меня за руку и сжала в своей шепотом произнося:
-Клянусь, я вытащу тебя оттуда, Кара. И, мне плевать, чего это будет стоить. Ты для меня стала, как родная дочка, в этой записке записан мой номер. Визитка.
Женщина говорила очень тихо, чтобы её слова доходили только до моих ушей. И, от этих произнесенных слов, мне хотелось броситься в ее объятия, громко зарыдать в плечо, но я лишь кивнула и натянула улыбку. Прощальный знак.
Я сделала шаг назад, слезы так и просились наружу, хотели навернуться на глаза, но я их усердно сдерживала внутри. Предательские слезы, которые вызывают только глубокую тоску в моём сердце, и не облегчат сейчас душу. Медленно развернувшись и выпрямив плечи, я гордо подняла голову и пошла за чемоданом, прощай жизнь, которая дарила мне любовь и тепло, и здравствуй жизнь, которая будет губить с каждым ударом сильнее. Но, я выберусь оттуда. Не сейчас. Но, однажды, сама судьба встанет передо мной на колени, потому что не зря ураганы называют в честь женских имён. Этот циклон снесёт с ног все вокруг, по-моему желанию.
Спустя три месяца▶
Я смогла встать на ноги, но этот кошмар вновь и вновь пытался сбить меня с ног. Жизнь с матерью была действительно отвратительна и ужасна, она мне не дала учиться в образовательном учреждении, и все деньги, которые я копила на это, воровала. Я находила новые нычки, куда могу их прятать, а после когда хотела добавить сумму денег к остальным, там их не оказывалось. Жили мы в самом опасном и плохом районе, потому что там всегда дешевле, и каждые три недели переезжали в новый город, и так за это время я объехала одну третью городов Европы. Мать задолжала большое количество денег какому-то бандиту, и теперь её ищут, чтобы забрать долг или убить, иначе я не понимаю такого бегства из городов. Она действительно переиграла меня с приключениями на пятую точку. Места жительства оставляли желать лучшего, в основном из мебели там было два матраса и стол, в лучшем случае. С каждым месяцем одежды у меня становилось всё меньше и меньше. Я даже и подумать не могла, что мать настолько сильно зависима от наркотиков и алкоголя со своим мужчиной. Дурь, такое абстрактное понятие, и многие люди настолько подавлены ударами от жизнь, что прибирают к ней за помощь, но оказываются в самой глубокой яме, из которой выход, как правило, найти нельзя. Так и с этими двумя. Не они владеют наркотиками, а наркотик их хозяин. Глупцы думают, что с дурью жить легче, когда умные борются за сложную жизнь. И, вывод очень прост. Наркотики это продукт, который хорошо покупаем на торговом рынке этого общества, некоторые имеют на этом хорошие деньги, а некоторые умирают по своей тупости и ограниченному восприятию этого мира. Поэтому я никогда в своей жизни не прибегу к употреблению, оно губит, не спасает, а добивает тебя больше. Лучше уж никак, чем как-нибудь. С каждым днём становилось всё хуже и хуже, я наблюдала регулярные избиения своей матери от старого мужчины, и зачастую пыталась спасти мать из рук мерзкого человека, потому что мое сердце не выдерживало от такого зрелища, я не могла тупо стоять и наблюдать за этой картиной. И, я понятия не имела кем он ей приходиться, потому что отношения у него было свинское к ней. Каждый вечер происходил ад, мужчина матери, как бы это отвратительно не звучало, продавал её другим упырям. Будто она была не человеком, а вещью для лёгких, грязных денег. Продуктом на известном нам рынке патриархата. Бил и издевался над ней. И, после этой картины, я никогда не смогла бы подпустить подобного человека к себе, у меня есть честь, и гордость, спасающая от таких животных. Ночью было невозможно спать, я лежала с закрытыми глазами и закрывала уши, как можно сильнее руками. На данный момент мы проживали в Париже. Я собирала свой рюкзак, и клала туда почти все вещи, которые у меня остались. Ноутбук, был единственной вещью для связи с Эммой, я нашла способ писать там без интернета, но иногда это было слишком проблематично, поэтому чаще всего пользовалась телефоном на работе. Единственный человек, с которым я имела хоть какое-то общение, и был номер телефона, написанный на визитке. Я прекрасно понимала, что если оставлю в этой квартире хоть что-нибудь, то к моему приходу этого не будет. Потому что это продадут. Сейчас я работала в кофейне, где действительно получала копейки, меньше, чем за все время на своей работе в Фил-Шерт. У меня незаконченное среднее образование, и других мест для заработка я не нашла. Эмма помогала, как могла. Но, в основном я отказывалась от её помощи. Я чертовски скучала по своей сестре, которая к сожалению даже не знала, что происходит. Черт, и единственной связью было на ноутбука скайп, чтобы связаться с ней, но интернета у меня не было. Но, я клянусь, что как только уберусь отсюда, найду её в Нью-Йорке. Надев свои чёрные джинсы и белую водолазку, которая стала мне велика в размере, так как еды в доме не было и её чаще приносила я, и то это был хлеб и самые дешёвые сосиски, которые я могла найти. Это мы растягивали на несколько дней. Я глубоко вздохнула и закинула тяжёлый рюкзак себе на плечо. Другого выхода нет. Я не жила, а выживала в этом бардаке, когда так отчаянно хотела жить. Да, мне до сих пор тяжело после потери отца, но я пытаюсь смириться с этим, даже когда это больно. Чертовски невыносимо. А, Нино.
-Нино...
Я тихо произнесла имя парня и словно кто-то вонзил мне нож в сердце прокручивая его внутри держа за рукоять. Во мне загорелась злость с отчаянием. И, боль, которая до сих пор меня пожирает изнутри. Я ненавидела его, но в то же время и скучала. Любовь- бывает силой, а бывает слабость, от которой ты падешь по собственной воле. Она, как наркотик полностью изнуряет твоё сознание и состояние, либо же вызывает бабочки в животе. Я ненавидела себя за это. Что не могла полностью вычеркнуть его из своей памяти. Стереть, как на ноутбуке не нужную игру, или приложение. Я удалила все свои аккаунты в соцсетях, потому что не видела смысла в них, а телефон, я так и не смогла себе купить, из-за матери, которая воровала деньги. У меня не осталось ни одного номера, так как прошлый телефон у меня разбился, он у меня с собой, но починить я его никак не могу. Везде дорого, а все что у меня есть в кармане это двадцать евро. Теперь, я чертовски жалею, что не учила номера наизусть, и когда это необходимо, начала задумывать об этом. Я потянула за ручку двери и немного приоткрыла её посмотрев по сторонам. Вроде никого. Я вышла и направилась к двери, чтобы пойти на работу. Из другой двери вышла мать вставая у меня на пути, в красном поношенном халате с новыми синяками на руках и лице.Оно опухло от многочисленных побоев. Синяки под глазами становились ярче, а мешки заметнее. В её глазах играл страх и злость одновременно. Я подняла выше подбородок, немного возвышаясь над ней, пару дюймов, но всё же.
-Куда ты собралась?
-На работу, -сухо ответила я ей.
Отношения мы с ней не наладили, я как и относилась к ней, так и отношусь из-за поступка в детстве. Одна неприязнь, поэтому я старалась сторонится каких-либо разговоров.
-И, где заработанные деньги? - Сложив руки на груди спросила мать.
-У меня их нет, - солгала я, пытаясь выйти на улицу.
Она резко сорвала мой рюкзак с плеч и швырнула по другую сторону. Я ошеломленно посмотрела на неё и на вещь от летевшую в угол. Из комнаты, откуда вышла мать, вышел мужчина, тот же. Без верхней части одежды. Живот свисал, и с морщинок тело было скверно для взгляда. Он со злобой схватил мать за горло и прижал её к стене со рваными обоями. Она едва стояла на полу, на носочках.
-Мне нужны деньги, шлюха, - процедил он сквозь зубы.
Она пыталась убрать его тугую хватку, и её лицо стало наливаться красным цветом, давая понять о перекрытие кислорода. Женщина пыталась набрать хоть какой-то воздух и с трудом произнесла, кашляя.
-Лив... у...мен-ня их н-нет...
-А где они, сука?! - проревел он, усиливая хватку на горле.
Его вены на шее вздулись от злости и лицо покраснело. Взгляд был сумасшедшим, и угрожающим. Черт! Я не могу на это смотреть, подбежав к ним, я толкнула мужчину, но он не сдвинулся с места, он с отвращением и злобой глянул на меня. Внутри вспыхнул страх, но я старалась держать планку, не показывая его. В нос ударил мерзкий запах пота с примесью алкоголя. Я схватила его за руку держащую горло матери пытаясь её освободить от хватки, и уверенно сказала:
-У меня есть деньги, отпусти её.
Дарлинг не только был жутким алкоголиком, но и чертовым игроманом, день за днём проигрывал деньги и повис в неимоверных долгах. Мужчина настолько был зависим от азартных игр, что не видел где реальность, а где вымышленный им мир. Что плохо, а что нет, цель была достать деньги, и не важно причинит он кому-то боль или нет. Наркотики открывают им двери в иной мир, но этим они захлопывают дверь перед своим носом в этот. Он ослабил хватку и отпустил мать, она упала на колени с жадностью глотая воздух, который ей перекрыли несколько секунд назад. Её глаза выражали лишь животный страх. Она сидела на полу и задыхаясь кашляла выплевывая кровь. Раздраженный взгляд мужчины стрельнул ядом на меня. Я достала из кармана двадцать последних евро и протянула их ему.
-Это всё что у меня есть, - без намека на страх произнесла я.
Когда гиены заметят в небольшой щели твою неуверенность или страх, то будут целиться именно туда. Когда кто овладевает твоим страхом, ты стоишь на коленях, потому что козырь в руках не у тебя. Они давят психологически, потихоньку уничтожая в тебе всё, для достижения своей цели. И, ты падаешь в грязь лицом. Поэтому я приучилась, живя с ними, держать самые тайные, темные глубины души в себе, не показывать свой страх и беспомощность, вот и всё. Я лучше умру, чем паду в ноги этих людей, поклонюсь им. Подняв подбородок вверх, я уверенно посмотрела на этого павшего мужчину. Он сделал шаг на меня и фыркнул под нос.
-Это всё? Это ты называешь деньгами, маленькая дрянь!? - угрожающе заговорил он произнося один вопрос за другим повышая тон.
Я встала рядом с сидящей матерью, чтобы он вновь не распускал свои руки. Пытаясь хоть как-то защитить женщину, которой всё время было абсолютно плевать на меня. Я её ненавидела, но не могла позволить, чтобы он при мне её бил.
-Да, это деньги, у меня больше нет.
Дарлинг громко стукнул по стене кулаком и разъяренно вышел из дома направляясь скорее всего, туда где проигрывал деньги. Азартные игры. Я посмотрела на мать, и пошла к своему рюкзаку, и так опаздывала на работу, я не могла и её потерять. Подняв его с грязного пола и отряхнув, направилась к входной двери. Позади спины послышался хрипящий голос матери.
-Спасибо...
-Не стоит благодарности, в отличие от тебя, я не могу на такое смотреть, - лишь ответила я и вышла за дверь.
Зло никогда не сможет погладить моё сердце, даже если весь мир перевернется во круг, я буду с ним бороться. Не важно, насколько тяжело мне это дастся, ему не место в моём разбитом сердце. Даже после её свинского и похабного отношения, я помогла своей матери, она выглядела слишком жалкой в моих глазах. Падшая женщина, дает мужчине оскорблять ее и бить, мне было жаль её. Она потеряла всё в этом мире, и даже не бореться на что-то действительно ценное. Этим она для меня и беспомощна. Женщины не слабый пол, они гораздо могут быть умнее мужчины, но мать этим решила не пользоваться, она приклонилась к ногам животного, не имеющего чести. Губит себя наркотиками, и алкоголем. Я не испытывала ни любви к ней, и даже той маленькой симпатии, и какой либо гордости за то, что она являлась моей матерью, лишь отвращение и жалость.
После смены в забегаловки, я направлялась домой. Было холодно, но у меня даже не было куртки. На улице было уже темно и лишь огни в небе придавали сил. Свет в окнах домов почти везде погас и многие готовились к сладкому ночному сну, я же была уже готова слушать отвратительные стоны и агонию криков повествующих мне о боли. На небе засияла яркая ,растущая луна, наверное, близиться полнолуние. Там мой отец и бабуля. И, я чертовски скучаю по обоим. А где-то сидит Вивиан, не знающая ничего обо мне, и не может связаться со мной. Черт, надеюсь, у нее не случился сердечный приступ, потому что когда я не отвечаю на десять её звонков, сестра жутко паникует. От этих мыслей стало невыносимо грустно, каждый раз когда я об этом вспоминала невидимый камень падал с неистовой силой на душу. Было больно, и тяжело всё это осознавать. Но, иногда надо быть сильнее, так как ты можешь гораздо больше, нежели ты думаешь. И, я из-за всех сил стараюсь не упасть на колени перед жизнь, хотя ноги почти меня не держат. Жизнь, такая штука, которая в один миг может к чертям разбить все твои мечты и разломить молотом твоё сердце на тысячу осколком. Таким человеком оказалась именно я, теперь понимаю эту фразу, потому что она коснулась меня. Я шла по тёмному переулку, и почти приблизилась к дому. Этот район пугал меня, особенно по ночам, поэтому я всегда крепко сжимала перцовый баллончик в руках. Дом, в котором я жила, если это вообще можно назвать так, довольствуюсь тем, что есть, хотя бы не на улице, был совсем близко. Хотя в моём положении, это казалось бы сказка. Телефон был сломан, а перцовый баллончик не потерян. Считаю, что уже в выигрыше вместе с ним. Постоянная защита в обществе людей, с которыми я жила была необходима, словно воздух. Париж был очень красивым, и я даже смогла увидеть саму Эйфелеву башню, жаль, сфотографировать не смогла. Потрясающий город, и будь я здесь по иным причинам, смогла бы с радостью об смотреть его полностью. Каждый уголок, каждую улицу, и бутик с кафешками. Круассаны тут поистине вкусные, и к сожалению, я попробовала их всего один раз. Посмотрев по сторонам, я издалека увидела название улицы, на которой мы проживали. Если меня не подводит память и знания по географии, то жила я в двадцатом округе Парижа, точнее с матерью и Дарлингом. Единственный плюс там, где я работала это то, что платили каждый день по десять евро, если были покупатели с хорошим кошельком, то давали и чаевые. Приходилось иногда строить глазки, как сегодня, и тадам, в кармане пятнадцать евро. Когда я подошла к двери квартиры, то быстро спрятала эти деньги в бюстгальтер. Там-то их никто не сможет украсть, потому что они всегда рядом. Глубоко вздохнув, я дернула за ручку и прошла вперёд в помещение. С порога мои ушные перепонки пронзили отвратительные стоны и крики из комнаты матери, рычание нескольких мужчин вызывало тошноту. Они вели себя как грязные животные, а не люди. Закрыв свои уши, я прошла к комнате, где спала и зайдя внутрь заперла дверь на ключ. Безопасность превыше всего. Сняв с плеч тяжелый рюкзак, я выпрямила спину и вздохнула с облегчением. Черт, как же она сильно болела после такой тяжести. Все кости ломило, но так я хоть остаюсь со своими вещами. Через тонкую стену крики по прежнему были слышны, и я сморщила свой нос от отвращения. Слышны были даже шлепки. Черт, я сейчас просто вырву, к горлу подкатывала желчь, но я старалась её сдержать внутри. В доме не было отопления, поэтому порывшись в рюкзаке, я нашла футболку и нацепила ее на себя поверх водолазке. Прыгнув на матрас, я вспомнила былые времена. Разговоры с сестрой, и занятие с Эммой, школу. И, небольшая улыбка затопила мое лицо, согревая осколки оставшиеся от сердца. Со дня смерти отца, я действительно возненавидела музыку, потому что она чертовски сильно напоминала мне папу. Скрутившись калачиком, я поджала ноги, потому что так было теплее и попыталась заснуть, сильно закрыв уши ладонями. Я думала, что самое ужасное чувство было, когда я потеряла родного человека. Но, я ошиблась, самое ужасное было чувство, когда ты осознаешь, что потерял себя.