Глава 1. Фейерверк.
Обычная ночь четверга. Точная дата: 7 июля 2024 год. Солнце в Палермо давно спало, остоляя в небе глубокую, большую, выразительную луну которая погружала каждого в свои мысли и сны.
Я медленно поднялась с кровати. Телефон в руке - привычный жест, привычная траектория к тумбочке. Но рука зависла в воздухе. Внутри черепа гудело, как улей. Мысли? Нет. Осколки чужих снов, рваные голоса, страхи, которые не мои. Будто кто-то вставил в меня чужую память.
А вы когда-нибудь задумывались, что значит - встретить настоящую мафию?
Не этих дешёвых уличных «королей», а тех, про кого пишут в книгах, шепчут в подвалах. Людей, у которых власть - это не деньги и не оружие. Это кислород. Достаточно одного слова - и твои лёгкие перестают дышать. Не через час. Сейчас.
Мафия - это не люди. Это вирус. Она живёт в головах, в привычках, в страхе. У неё нет формы, но есть ритуалы. У неё нет лица, но есть глаза, которые ты никогда не увидишь. И вот что парадоксально: она пугает. Но пугает так, что хочется прикоснуться. Как лихорадка, которая сжигает изнутри и кажется сладкой.
Эта мысленная жвачка, этот зуд. Желание узнать, как думает другой. Какая у него философия, какое у него оправдание жить. Нет. Потом. Сейчас - вода и сон.
Тёплая вода из крана - это не банально. Это привилегия. Маленькая эйфория, за которую я не должна оправдываться.
Я смотрю, как капли стекают с пальцев. Поднимаю голову.
Зеркало.
Зеркало - это всегда суд. Оно не врёт. Оно не жалеет. Оно показывает тебя. Только тебя. Я - альбинос. Возможно, вы слышали. Альбинизм работает из-за нарушения выработки пигмента меланина, который определяет цвет кожи, волос и глаз. Меланин не вырабатывается или его содержание снижено. Это приводит к частичному или полному отсутствию пигментации на определённых участках. Сбой на генетическом конвейере. Одно слово - мутация. Но мои глаза... они не вписываются в диагноз. Своим существованием они нарушают все правила, как и я. Они не красные, не розовые. Они тёмно-карие. Практически чёрные. Глубокие, как колодец в заброшенной деревне. Объяснение есть, я его находила. Редкая аномалия. Сбой в пределах сбоя. Мутация, которая пощадила радужку, подарив ей способность производить пигмент, в то время как кожа и волосы остались чистыми, как белый лист. Готовым к записи.
Ноги повели меня к кровати сами по себе. Я не приказывала. Еще стояла у раковины - в следующий миг уже лежу и смотрю в потолок. Белый. Штукатурный. В трещинах. Я считаю эти трещины, как считают овец. Сон не приходит. Приходит одиночество. Тяжёлое. Густое. Как сицилийская ночь, что зовёт за окном.
Я не дома. Дом пахнет сыростью - мокрый камень, дым из камина, овсянка по воскресеньям. Англия. Здесь пахнет иначе: пылью, жарой, чужими специями. Я мечтала об этом. Сицилия - это работа. Сицилия - это цель. За цель платят. Я заплатила семьёй.
Оправдание? Да. Я его покупаю себе каждую ночь. И чтобы заткнуть вкус - таблетки. Маленькие, белые, успокоительные. Они как маленькие мамины помощники. Постоянно рядом, готовые упростить жизнь. Вы, может, думаете, я драматизирую. Может. А может - это всё, что у меня есть. Закрываю глаза. Пробую уснуть.
Новый день. Новая страница. Открываю глаза - мир плывёт в мутной дымке. Сегодня меня ждёт... а, да. Улыбчивые лицедеи Палермо. Слепящее солнце. Старый бар на окраине, пропахший кофе и протухшим вином. Там будет он. Лукас Росси. Мой работодатель.
Мой приговор. Сообщениям он не доверяет, параноик со стажем. Он хамелеон, настроение скачет быстрее курса лиры. То ноет, как старуха у колодца, то смотрит пустым, каменным взглядом. Взглядом убийцы. Это выматывает. Это сжигает изнутри. Утренние сборы, рутина - мой ритуал.
Чёрные брюки с идеальной стрелкой. Белая рубашка, хрустящая от крахмала. Чёрный галстук. Петля, туго затянутая на шее. Это мой доспех. Они верят в этот доспех. Я нет. Для меня он, напоминание, что стойкость приходится носить как униформу. Что на счёт завтрака? Нет.
Я не ем по утрам. Чай - моё топливо.
Обыденность - это костыль. Двигает вперёд. Не вверх, так хоть вбок. Лишь бы не оставаться на месте. Я не оптимист. Я реалист. Вижу вещи такими, какие они есть. Такими, какими им суждено быть. Мир цикличен. Исключения лишь подтверждают правило. Правила редко меняются.
Меньше думай больше делай. Пора идти в пекло.
Дверь моей пещеры захлопнулась глухо, как крышка гроба. Узкие улочки. Хаос. Люди вокруг. Они всегда смеются, улыбаются, живут. Для них это норма. Для меня - фон. Я не философ, не чужая, не избранная. Я просто существую. Как и они.
Резкое прикосновение, чья-то рука легла мне на плечо. Я вздрогнула, обернулась, сердце сбилось. Это была она. Старая, пожилая дамочка, синьора Бьянка. Лицо в морщинах, на губах улыбка знакомая наполненная теплом и добротой. Я иногда помогаю ей по дому. Потому что люди уходят. Не только смерть забирает родных и близких. Чаще - лень, равнодушие. А она совсем одна.
— Марла, дорогая! На долго уходишь? Зайдёшь сегодня? Я пирог испеку. Чайку попьём. – Голос трещащий, как старый паркет.
— Я ненадолго. Час. А может и два. Обязательно зайду, с великим удовольствием.
Мы обменялись "этими" улыбками. И я пошла дальше. Не буду врать: чужой чай всегда слаще. Потому что пахнет не одиночеством.
Дорога это привычка. В первые дни она была как новая игрушка: яркая, шумная, цепляющая. Я смотрела на город как на витрину. Сияние. Блики. Ложь. Теперь всё стерлось. Город облез. Он стал обыденным. Как старая жвачка, потерявшая вкус.
Я зашла за угол. Место не людное. Хотела закурить.
Только вот курение - это не удовольствие. Это маркетинг. Никотин не расслабляет. Никотин ничего не даёт. Это привычка, вбитая в мозг. Такая же, как сахар. Сахар - наркотик в обертке «сладкой жизни». Химия, формулы, зависимость. Мы жрём её ложками и называем это любовью к сладкому.
Люди думают, что чай без сахара - отстой. Знаешь почему? Потому что их мозг подсажен. Потому что «отстой» - это не чай, а они сами. Удовольствие - это маркетинг. Счастье - реклама. Мы - продукт, который покупает сам себя.
Иногда планы сами меняются. Щелчок. Запах пороха. Пуля в бедро.
Ты не падаешь, как в фильмах. Сначала - замешательство, пустота в голове. Потом - осознание. Жжение. Шрам, как подпись на коже. Навсегда. Навсегда это вечность.
Двое в масках это, видимо, ограбление? Мне страшно, до безумия страшно, потому что я люблю жизнь. Я не собиралась умирать. Что делать - не знаю.
Сигарета выпала на асфальт, пламя потухло - она тлела и дым шел высь к небу. Из горла вырвались крики. Никто не бежит. Никто не смотрит. Они подходят ближе. Наводят ствол на лоб. Наверное, боялись, что их раскроют. Я бы молчала.
Финальный выстрел. И это - фейерверк.
А вы знали, с какой скоростью летит пуля?
Не числа. Не формулы. Пуля летит быстрее, чем оправдание. Быстрее, чем обещание отложить жизнь на потом. Она пересекает сантиметры и сразу делает выбор за тебя. Пока мозг пытается расставить события в порядке - сначала, потом, почему - пуля уже прорезала пространство и оставила в теле факт.
Пуля не спрашивает. Пуля не судит. Пуля измеряет мгновения - и превращает их в вечность.
Пока мозг анализирует. Тело уже падает.