/ ч9
спокойно сказал Ран, глядя на женщину.
Та кивнула.
Прошёл месяц. Всего тридцать дней, но для Кохару каждый из них был как серая акварель без цвета.
Смена страны, языка, обстановки, ритма — всё это накрыло её, как ледяная волна. Всё казалось чужим: улицы, люди, голоса, даже воздух. Здесь всё было по-другому. И никто не знал, кем она была раньше. Никто не знал, что в её прошлом осталась целая жизнь. Тот, чьё имя она носила внутри, как шрам и утешение одновременно.
Ран. Тот, кто остался далеко. Тот, кому она не писала днём, чтобы не мешать — и потом тихо, почти шёпотом, рассказывала по вечерам, как прошёл её день. Не каждый день. Не всегда.
Но сегодня…
Сегодня был особенно паршивый.
Первый день в новой школе.
Новое здание, новое расписание, новые лица. Она стояла в коридоре, сжав ремешок сумки, как спасательный круг, и пыталась дышать. Кто-то проходил мимо, кто-то шептался, кто-то смотрел с интересом. Преподаватели улыбались вежливо, но отстранённо, одноклассники делали вид, что не замечают, или смотрели слишком пристально.
Она не была особенной. Просто новенькой. А в этом возрасте это — приговор.
— Эй, ты с нами не хочешь пообедать?
В середине дня спросила одна девочка с короткой стрижкой.
Кохару сначала обрадовалась, но потом, подойдя к ним за стол, поняла, что это было приглашение ради шутки. Весь обед прошёл в неловких фразах, в которых слышались полунамеки, фальшивые смешки и какие-то слова, которые она не до конца понимала — хотя язык и знала хорошо.
Она ела молча. Потом сказала «спасибо» и ушла в туалет. Там провела десять минут, глядя в зеркало.
«Я будто заново родилась. Только никому здесь я не нужна», — подумала она.
После школы домой она шла медленно. Мать, как обычно, была занята звонками и графиками, отец тоже. Они старались быть рядом, но каждый вечер был уставшим, и разговоры сводились к «как дела» и «что на ужин». Никто не замечал, что её улыбка становится всё тише.
Но Ран бы заметил. Он всегда замечал. И потому, сжав телефон в руке, она забралась на подоконник в своей комнате и набрала знакомый номер.
Гудки. Один. Второй.
Ран: Алло?
его голос. Тот самый, родной.
Кохару не ответила сразу. Она только крепче прижала телефон к уху.
Кохару: Привет, — тихо сказала она, и голос её дрогнул.
Ран: Что-то случилось?
Она не собиралась плакать. Обещала себе быть сильной. Не ныть, не жаловаться. Он и так был далеко. Зачем нагружать его?
Но слёзы начали течь сами. Она сжала пальцы на коленях и срывающимся голосом сказала:
Кохару: Первый день.. и я уже устала.
Ран молчал. Просто слушал.
Кохару: Они.. они все были вежливы, но не по-настоящему. Никому я здесь не интересна. Они говорят так быстро, что я не всегда понимаю. А когда я переспрашиваю, улыбаются, но смотрят, как на глупую. А в столовой.. я думала, они зовут меня пообедать, но.. — она замолчала, — я не вписываюсь сюда. Совсем.
Он выдохнул и произнес, она слышала в его голосе и переживание и.. заботу.
Ран: Я рядом.
Кохару: Ты далеко — прошептала она.
Ран: Нет. Я рядом. Всегда. Даже если в километрах — другие страны, в тебе я ближе, чем кто-либо.
Кохару: Мне тебя не хватает..
Ран: Мне тебя тоже.
Она не могла сдерживать слёзы.
Он не перебивал. Не пытался дать «решение» или «совет». Он просто был. Он слушал её, давал ей чувствовать, быть слабой, нужной. Это было как глоток воды в пустыне.
Кохару: Я так скучаю.. — выдохнула она. — Даже когда смеюсь, скучаю. Даже когда засыпаю.
Ран: Скучать — значит любить. А любовь никуда не делась. Она не знает границ, Кохару.
Кохару: Иногда мне кажется, что я забыла, как звучит твой голос. Что скоро забуду, как пахнут твои рубашки..
Ран: Нет. Не забудешь. Потому что это часть тебя. А ты — часть меня.
Она закрыла глаза.
Кохару: ты приедешь, хоть когда нибудь?..
Ран: Когда ты скажешь «приезжай». Хоть завтра. Хоть сегодня ночью.
Кохару: Я бы сказала. Но…
Ран: Ты боишься, что тебе станет ещё больнее потом, да? — он понял всё без слов.
Она кивнула, хотя он и не видел.
Кохару: Да..
Ран: Тогда давай просто будем вместе, как можем. Сегодня. Завтра. Неважно как. Главное — чтобы ты не чувствовала себя одна.
Они молчали. Молчание было тёплым, как объятие.
Она прижала телефон к щеке, как будто могла почувствовать его руку.
Кохару: Расскажи мне, как прошёл твой день, — попросила она.
Ран: Он был обычным. Рабочим. Но я весь день ждал вечера. Знаешь почему?
Кохару: Почему?
Ран: Потому что вечером ты звонишь мне.
Она слабо улыбнулась.
Кохару: Расскажи ещё что-нибудь, — прошептала она. — Что угодно. Лишь бы слышать тебя.
Он начал рассказывать. Про то, как Риндо утром пролил кофе на ноутбук. Как в мастерской заело дверь, и он полчаса выбирался через окно. Как в магазине его узнала бабушка и попросила помочь с сумками. Мелочи. Пустяки. Но она слушала, будто это было самое важное на свете.
И пока он говорил, её сердце снова находило ритм
Кохару не хотела класть трубку. Было в голосе Рана что-то, что возвращало её к жизни — как будто сквозь толщу одиночества пробивался свет.
Она прижала телефон к щеке, потом отстранилась и вдруг — почти робко — сказала:
Кохару: Можем.. можем включить видеозвонок?
Секунду на том конце провода стояла тишина. А потом раздался его голос
Ран: Конечно.
Спустя пару секунд она увидела тот самый взгляд — немного сонный, немного тёплый. Его волосы были чуть взъерошены, футболка сидела неровно, как будто он недавно переоделся. Но он был. Перед ней. Почти рядом. Кохару не сдержала улыбку.
Она даже не заметила, как в глазах снова защипало.
Ран: Ты выглядишь уставшей.
Кохару: Спасибо за комплимент.
Ран: Уставшей, но красивой, — поправил он с лёгкой полуулыбкой. — Покажешь, где ты сейчас?
Кохару прикусила губу и перевернула камеру.
Кохару: Только не смейся. Тут всё слишком.. светло. Мама постаралась.
Комната была действительно обставлена по-девчачьи: бледно-розовые шторы, аккуратная кровать с мягким пледом, письменный стол с разложенными тетрадями, полки с книгами и коробками. На стене висела доска с фотографиями — ещё из Японии. Там был и Ран. В чёрно-белом фильтре, с лёгкой улыбкой, он смотрел в камеру, будто сейчас, будто прямо в её душу.
Кохару: Не смейся, — повторила она, а он усмехнулся:
Ран: Я не смеюсь. Просто думаю, что это место тебе совсем не подходит. Оно не такое, как ты. Слишком стерильное. Без твоего беспорядка.
Кохару: Вот уж спасибо, — фыркнула она и повернула камеру обратно на себя.
Ран: А вообще, красиво, — добавил он. — Особенно фото на стене. Кто этот парень?
Она слабо улыбнулась.
Кохару: Просто один дурак.
Ран громко рассмеялся, а после молчание снова. Но на этот раз — не болезненное. Напротив — тёплое, уютное, будто они снова сидели рядом.
Она устроилась на подушках, взяв телефон в руки, так, чтобы видеть его лицо.
Кохару: Я боюсь, Ран
вдруг сказала она.
Он немного наклонил голову.
Ран: Чего?
Кохару: Что мы будем всё дальше и дальше. Что это начнёт рушиться. Что ты проснёшься однажды и поймёшь — легче без меня.
Ран: Не проснусь.
Кохару: Откуда ты знаешь?
Ран: Потому что я уже просыпался без тебя. И каждый раз думал только об одном — как бы снова проснуться с тобой.
Кохару закрыла глаза. Она запомнила каждое его слово.
Кохару: Мне так хочется просто.. прижаться, лечь рядом, чтобы ты погладил меня по голове, — произнесла она. — И чтобы можно было уснуть.
Разговор закончился тем, что она просто уснула, слушая его. Он улыбнулся и сбросил звонок.
продолжение следует..